Екатерина Береславцева
Моя главная роль
Глава 7
– Ты сказала ему, Алёнка? – голос Аси подрагивал от нетерпения.
– Он сам попросил о встрече со всей нашей компашкой. Так что приводи себя в порядок, чтобы к субботе от тебя нельзя было глаз отвести, поняла? Пусть пожалеет, прохвост, обо всём, что с тобой сделал!
– Поняла, Алёнушка! – счастливым голосом завопила Ася. – Он обалдеет от моей неземной красоты и обязательно ко мне вернётся!
– Вот дура! – не сдержалась я. – Да он наверняка всё ещё женат на своей мымре! Ты что, хочешь увести женатого мужчину от супруги??
– Он не женат, я узнавала!
– Это ничего не меняет, Аська! Сколько можно быть такой бесхребетной! Пора бы уже повзрослеть!
– Вот ты, умная наша, ты от своей взрослости очень счастливая, а? Или тоже по ночам в подушку воешь? А я больше не хочу выть, ты понимаешь это?
– Мало ты от него получила, ещё захотелось? Да мы же опять тебя будем из депрессии вытаскивать, когда он снова тебя бросит!
– Всё, я не хочу больше ничего слышать! Иду в салон, телефон отключаю. Оревуар!
– Тьфу, упёртая корова! – я в сердцах швырнула трубку на стол и повернулась к окну. Ведь обязательно всё повторится, разве можно такого хама подпускать к себе ближе чем на сто километров? Пусть он и постарел, и потерял былой лоск, но прогнившее нутро разве спрячешь? Правда, под конец нашего сегодняшнего с ним разговора я поняла, что многое в нём – наигранное, возможно, тоже от душевного одиночества, но я всё равно никогда не прощу ему того, что он сделал с Аськой. За свою подругу я готова биться вдвойне.
– Алён, к тебе можно? – в дверь заглянул Роман Ложкарёв.
– Да, Ром, заходи. А я думала, ты уже домой ушёл.
– Собирался, но потом услышал твой разговор…
– Что, я сильно кричала? – я смутилась. – Аська, понимаешь…
– Я понял. Потому и зашёл к тебе. Жаль, я поздно пришёл, не видел этого гуся лапчатого!
– А, ты же на интервью был! – вспомнила я. – Как всё прошло?
– Не очень, если честно. Что-то у меня всё из рук валилось. А в итоге в середине Фарятьевского монолога вообще выяснилось, что диктофон сдох, прикинь? Так что придётся теперь вызывать психотерапевта…
– Зачем??
– Проводить сеанс гипноза, чтобы я всё вспомнил. Ведь второй раз уговорить на встречу Фарятьева будет просто невозможно!
– Если ты шутишь, Ромочка, значит, всё не так уж и плохо! – я устало улыбнулась.
– Ладно, Алён, это всё ерунда. Лучше про Асю мне расскажи. Она опять…
– Да, Рома. Мы собираемся в субботу, и что потом с ней будет – одному Богу известно. Ася настроена очень решительно.
– А он?
– Мне кажется, он устал, Ромочка. Как бы ему тоже не захотелось домашнего уюта и сухой подушки…
– Так может быть, это судьба?
– Ты сдурел, что ли? – я изумлённо посмотрела на друга. Глаза его были как у заблудившегося пса. – Рома, ну ты-то что, а? Невозможно же так жить, в конце концов!
– Я ведь живу, значит, возможно! – он улыбнулся тихой улыбкой.
Я вздохнула. Что за штука эта любовь, если ломает она людей, как тростинки? Даже таких сильных, как этот мужчина, сидящий сейчас передо мной!
– Знаешь, что! – пришла вдруг мне в голову потрясающая мысль. – А приходи-ка ты тоже в субботу, а? Я тебя приглашаю, Ложкарёв!
– Ага, и как ты себе это представляешь? Бывший муж встречается с бывшим любовником и наступает вселенское счастье?!
– Вот дурак, прости Господи! Ну что тут такого? Зато Аську увидишь… Сколько вы с ней не виделись, вот скажи?
– Вечность…
– Вот видишь! И не увидитесь ещё больше, если будешь вести себя, как престарелый пенёк!
– Я иногда и чувствую себя высохшей деревяшкой…
– Постыдился бы, Ложкарёв! Мне порой хочется просто хорошенько тебя встряхнуть, пока ты окончательно не превратился в лопоухую жердь! Ну, придёшь в субботу?
– Ну что с тобой сделаешь, приду! – вздохнул он. – Правда, не представляю, как всё это будет…
– Бессмысленная затея – представлять будущее. Его надо просто прожить! А теперь дуй домой, Роман Григорьевич, завтра мне понадобятся твои свежие мозги!
– Ты задумала новое блюдо, повариха?
– Оно превзойдёт самые смелые твои желания. Всё, оревуар, мой мальчик! Жизнь коротка, не укорачивай её своей печалью!
– А вот стихи тебе лучше не писать, Елена Марковна…
– Иди уж, критик!
Я осталась в офисе одна. Мне частенько приходится задерживаться на работе, особенно когда заказов много, вот как в последние дни. Надо бы Аську предупредить, что Ромка придёт… Впрочем, боюсь, его присутствия она даже не заметит, глаза её устремлены будут лишь на одного человека, на этого хама и деспота Коврова. Как несправедлива жизнь! Казалось бы, чего ещё нужно хрупкой молодой девушке, когда рядом с ней, сдувая пылинки и оберегая от любой напасти, находится надёжный и ласковый муж? Так нет же, ей подавай африканские страсти и бразильский карнавал в одном флаконе! Вот и получила, голубушка, по полной! Ковров, щедрый прожигатель своей и Аськиной жизней, такой праздник души устроил нам всем, что мама не горюй, надолго запомнится. Как минимум две разбитые судьбы, Аськина и Ромкина, а если вспомнить ещё одну загубленную душу, так вообще страшно становится.
– Ну и зачем ты, Алёна, об этом вспомнила? Ни к чему бередить старые раны, и так жизнь не сахар! – вслух сказала я и решительно поднялась. Поеду-ка я домой, пока ещё не очень поздно!
Закрыв форточку и проверив на предмет выключения все приборы в своём кабинете, я потушила свет, открыла дверь и чуть не сбила с ног своего дизайнера. Остановилась в последний момент.
– Ну нельзя же так, Петя! – вырвалось у меня. – А ты что, подслушивал, что ли?
– Да вы что, Елена Марковна! – возмутился он. – Не имею такой привычки! Я к вам шёл сказать, что машина у входа!
– Виктор Ефимович приехал? – удивилась я. – Странно, что он мне не позвонил…
– Виктор Ефимович ещё на больничном, я разговаривал с ним днём. Голос, как у простуженного тюленя. А машина – моя, Елена Марковна. Вы же не будете возражать, если вашим водителем временно побуду я? Тем более что с Виктором Ефимовичем мы уже обо всём договорились. А то он переживает, бедный, что вас совсем измучило московское подземелье…
Петя смотрел на меня невинными глазами. Мне стало смешно.
– Топорно работаете, господин Кудрявцев! Но считайте, что я вам поверила – спускаться в метро у меня и правда сильного желания нет. – Я улыбнулась и через паузу продолжила: – Только вам, милый юноша, придётся теперь рано вставать, от моего дома путь не близкий!
– Вам повезло, Елена Марковна, раннее утро – моё любимое время суток!
– Тогда по рукам! – воскликнула я и тут же пожалела о своих словах, вспомнив о нашем последнем с ним рукопожатии. Но ничего, на этот раз касание его ладони я выдержала, не моргнув глазом. – Кстати, завтра мы с тобой едем к Нежинскому, встреча назначена на три часа.
– Отлично! – Он подхватил мою сумку и отступил на шаг назад. – Прошу вас, моя королева, карета ждёт вас!
– Благодарю! – медлить я не стала.
Ничего, голубчик, узнаешь меня поближе – разочарование в своей богине не заставит себя долго ждать. Мечты редко выдерживают столкновения с реальной жизнью. А уж я постараюсь, чтобы ты разглядел меня со всех сторон! С этими, не вполне понятными мне самой, идеями я протиснулась на своё место и с удовольствием откинулась назад – какая всё-таки благодать свой транспорт! А вот я никак не дойду до курсов вождения, сколько раз папа меня ни уговаривал – решимости не хватает. Впрочем, и особой необходимости в этом я не вижу – спрашивается, зачем мне лишняя нервотрёпка? Личный водитель у меня есть, поклонники со своим авто – я бросила взгляд на довольного Петра – тоже, этого вполне достаточно для счастья!
– Вы сейчас похожи на кошку, которая сидит перед дверцей в мышеловку.
– И ты думаешь, это очень корректное сравнение? – я подняла одну бровь. – Не забывай, Петя, что ты сейчас – всего лишь мой шофёр, а с начальством таким тоном не говорят!
– Но…
– Да-да, и нечего мне перечить! Запомни, мой мальчик, будешь дерзить – переведу в простые дизайнеры!
– Я буду стараться… не дерзить, Елена Марковна! – ухмыльнулся он и вставил ключ в замок зажигания.
– Старайся, милок! – по старушечьи прошепелявила я. – Иначе съем с потрохами и даже косточки не оставлю…
– Незавидная участь. Считайте, что вы меня напугали! Куда ехать, Елена Марковна?
– А что, ты забыл, где находится мой дом? Сегодня вечеринок не намечается!
Я повернула голову к окну и чуть не вскрикнула – на пороге офиса, прямо на верхней ступеньке, прислонившись спиной к закрытым дверным жалюзи, с направленным на нас жгучим взглядом, стояла старушка. В глаза бросилась всё та же зелёненькая блузка, подсвеченная сверху прожектором, и сверкающие змеиные головки на пояске. Я закрыла рот рукой.
– Что с вами, Елена Марковна? – Пётр взволнованно схватил меня за плечо.
Я помотала головой, не отрывая судорожного взгляда от непрошенной гостьи. Все слова застряли у меня в горле, а в ушах звучал громкий набат.
– Это кто, ваша знакомая? – он перевёл глаза на старушку, а потом опять на меня. – Елена Марковна, вы меня пугаете! Что случилось? Вам неприятно её появление?
Он вновь бросил взгляд за окно и моргнул.
– О, уже ушла. Шустрая старушонка. Посмотрите же на меня, любовь моя! – он обхватил ладонями моё лицо и повернул к себе. – Вы как будто привидение увидели, а ведь это обыкновенная старая женщина, безобидная и даже милая. На вас чем-то похожа.
– Поехали, Петя! – я дёрнула головой, и его руки соскользнули вниз. – Я устала, и у меня разболелась голова. Поехали.
– Я всего лишь шофёр, я помню… – стерев улыбку с лица, он развернулся к рулю и нажал на газ. Я закрыла глаза. Значит, она всё-таки существует…
Глава 8
– Мамуль, я давно хотела тебя попросить…
– Да, Алёнушка, слушаю. Марк, да вот же твой пульт, на диване лежит! Вот вечно он так, не видит, что у него под носом творится, зато другим мастер указывать, как жить! – Мама вздохнула. – Извини, доченька. Так о чём ты хотела попросить?
– Помнишь, тётя Лиза присылала письмо, в котором она попыталась составить список наших родственников? Ну, что-то вроде генеалогического дерева?
– Да, лежит где-то. А что, почитать хочешь? Тебе же вроде неинтересно это было раньше?
– Старею, наверное, мам.
– Ой, а что тогда мне говорить? – рассмеялась мама. – Слышал, отец, что твоя дочь придумала? В старухи себя записывает!
– Ну-ка, мать, дай мне трубочку! – издалека донёсся бас отца. – Ты что там, лиса, совсем от рук отбилась? Что ещё за новости?
– Да пошутила я, папуль! Привет!
– Привет-привет, пузырёк! – папе нравилось называть меня моим детским прозвищем. – Так что у тебя стряслось? Зачем мать пугаешь?
– Никого я не пугаю, пап! Ты лучше скажи, как твоя спина?
– Вот если бы ты спросила про мой новый роман, мне было бы это приятнее во стократ!
– А что, ты его уже дописал?? – обрадовалась я. – И молчишь! Как всегда, узнаю обо всём последняя!
– Ох, и хитрая ты, дочь моя, из любой ситуации выкрутишься! Не зря тебя в бабкину честь назвали – такая же непотопляемая чувиха!
– О, кажется, я догадываюсь о теме твоей новой книжки, – рассмеялась я. – Судя по некоторым выражениям современных тинейджеров…
– А вот и нет! – я почувствовала, как отец довольно ухмыльнулся. – Слово «чувиха», между прочим, появилось ещё в далёкие шестидесятые, во времена моей голодной юности, о чём образованным девушкам пора бы знать! А хочешь почитать книгу – заходи в гости…
– Вообще-то я и так собиралась к вам на выходные! В субботу не смогу, у нас встреча, а в воскресенье буду как штык!
– Одна?
– Одна, папуль, с кем же ещё?!
– Каждый раз надеюсь на другой ответ, – вздохнул мой бедный папа. – Кстати, на днях звонил твой Никитка…
– Не мой, папа, уже не мой! И что он хотел?
– Разве обязательно звонить с какой-то целью? – поддел меня отец. – Он просто поинтересовался нашим с матерью здоровьем.
– Странно…
– Почему странно, Алёнушка? Он нам часто звонит просто так.
– Я не знала… Ты мне не говорил раньше.
– Пузырёк, а ты уверена, что он уже не твой? – осторожно поинтересовался отец вполголоса. Мама, наверное, из комнаты вышла, иначе он не задал бы такого личного вопроса. – Ты знаешь, он ведь и про тебя спрашивал…
– Папа!! Сколько раз я вам с мамой говорила: у нас всё давно кончено, ушла любовь, завяли помидоры, а ты опять начинаешь! Совсем, навсегда, понимаешь?
– Не злись, Алёнка, я-то понимаю, но мать переживает… Вот я и говорю: сделал дело – сделай ещё одно!
Последнее предложение он произнёс очень громко, чем весьма меня насмешил. Конспиратор…
Именно по настоянию мамы я решила выбрать земную, основательную профессию экономиста. Ежедневно наблюдая за творческими мучениями писателя, моя мамочка очень боялась, что я пойду по папиному пути. Зря боялась, между прочим. Никогда не было во мне великой тяги к слову, а вот к точным цифрам я всегда питала слабость. Да и хватит в нашей семье одного гения! То, что мой отец – самый умный из всех отцов, я знала с раннего детства и всегда гордилась тем, что папу узнают даже алкоголики из соседнего двора – почему-то для меня, восторженной малышки, это была особенная гордость. А как же, если даже такие плохо пахнущие люди читают папины книги, значит, он может менять их души в лучшую сторону, облагораживать и спасать, в те времена мне казалось это высшей человеческой целью! Это я теперь понимаю, что мой папа, как очень добрый и щедрый человек, спасал не столько их души, сколько тощие кошельки, но тогда-то я всё принимала за чистую монету! Впрочем, и без этого пройти по улице спокойно папе удавалось с огромным трудом. Его частенько останавливали, интересовались мнением о войне в Афганистане или о голодающих детях в Африке, и путь до магазина, в который отправляла его мама, был порой просто бесконечен. Папу радовало такое живое общение со своими читателями, а маму почему-то огорчало. Маму я не понимала, а выходить с отцом на прогулки любила очень. Мне до сих пор радостно гулять с ним, правда, сейчас это происходит гораздо реже, чем раньше, – мои родители уже давно живут в Жаворонках, в сорока километрах от Москвы, и вырываться к ним удаётся не часто. Когда-то в этом посёлке жил мой дед, любовь моя к которому не знала границ, а после его смерти, почти десять лет назад, в старенький полуразвалившийся домик перебрались мои родители и пёс Булка. Дом залатали, подняли ввысь, в мансарде устроили светлый кабинет для писателя, оборудовали современную кухню для мамы, а во дворе поставили очень уютную хижину для собаки, и все, наконец, зажили счастливо и мирно. Какое-то время даже мы с Никиткой жили в дедовском доме, пока к соседям на летние каникулы не приехала племянница, рыжеволосая красавица с характером ехидны. Мой муж оказался падок на рыжих, а я с тех пор возненавидела этот цвет волос. И соседскую племянницу тоже.
Мама нигде никогда не работала, но дома ей доставалось сполна – мой папа, при всей доброте и подвижности своего ума, обладал, особенно в молодости, обидчивым и чувствительным характером. Сейчас-то моя мамочка приноровилась к его выходкам, которые с годами сгладились, а раньше сколько слёз ей приходилось проливать – не описать словами! Уж на что она терпеливая, но даже её выдержка иногда давала сбой. Однажды даже они так поругались, что отец, собрав свои вещи, в ночь ушёл к Виктору Ефимычу, своему другу. Мне тогда было пять лет и известие о том, что папа срочно уехал в командировку, меня весьма огорчило. А кто же будет катать меня с горки на санках? Папу хватило ненадолго. Через неделю, присмиревший и отощавший, он вернулся домой с огромной охапкой роз, получил очередное прощение и жил спокойно до следующей своей книги. Очередные творческие муки заставили его вновь набрасываться на ближних своих, но к тому времени он уже понял, что без мамы и меня он жить не может, и в критические моменты просто запирался в своём кабинете. Это устраивало всех.
– Пузырёк, твоя мать у меня трубку вырывает, поэтому я прощаюсь с тобой. Да, я хотел попросить тебя купить одну книгу, тебя не затруднит заехать на Полянку?
– Ну конечно, нет, папуль! – воскликнула я. Как он умудряется и писать, и запоем читать – не понимаю! Библиотека в нашем доме осталась ещё от деда, но каждый мой приезд она пополняется весьма ощутимо.
– Доченька, мне вчера сон приснился странный, – к разговору подключилась мама. – И я теперь беспокоюсь…
– Мам, ну ты что! Сколько раз я тебе говорила, что не существует вещих снов, а есть просто физические процессы уставшего за день мозга. И всё! Послушай свою умную дочь!
– Я понимаю, Алёнушка, но я всё же расскажу…
И мама принялась пересказывать один из своих чудных снов, а мои мысли пошли бродить совсем другими тропами – я человек рациональный, в мистику не верю и всегда стараюсь найти разумное объяснение непонятным явлениям. Вот и для преследующей меня старушки я подобрала подходящее – наверняка это какая-то наша дальняя родственница, возможно потомок какого-нибудь внебрачного сына моего прапрадеда, а теперь она тенью бродит за мной в надежде на наследство – иначе чем объяснишь её такие поспешные исчезновения? Если бы ей хотелось познакомиться со своей роднёй, уж, наверное, действовала бы она совсем другими методами.
– …и колечко твоё зелёное…
– Что? – я вдруг очнулась и лихорадочно стала вспоминать, о чём только что рассказывала мама. Сделать у меня это не получилось.
– Помнишь, Никитка изготовил для тебя чудесное кольцо с малахитом, полосатенькое такое?
– Ещё бы, оно и сейчас на мне. А что, мам?
– Я же говорю, приснилось мне, будто оно пропало, и никто его не может найти. Пока не появился Никита. Только во сне твой муж был почему-то рыжим, представляешь? Вот я и думаю – к чему бы это?
– А ты в соннике посмотри, мамуль, – я тихо вздохнула.
– Не верю я сонникам, дочка, там такие глупости пишут, ты не представляешь!
– Насколько я слышала, то, что снится во сне, нужно истолковывать совершенно наоборот. Если видится, будто ты ревёшь в три ручья – значит, ждёт тебя много радости. Так и с кольцом, мам, потеря означает хорошее приобретение!
– Правда? – мама обрадовалась. – Золотые твои слова, Алёнушка! Значит, найдётся всё-таки хороший человек для моей дочери…
– А что, других желаний у тебя нет? – улыбнулась я.
– Настоящим богатством может быть только счастливая семья!
– Тебе впору книжки писать, мам.
– Ну уж нет, одного писателя в доме нам хватит! – рассмеялась она.
– Я с тобой полностью согласна! Ну всё, мамуль, обнимаю вас, до встречи в воскресенье!
– Целую, доченька, береги себя! А если встретишь рыжего мужчину – присмотрись к нему повнимательней, может быть, это твой суженый?
– Ладно, мам!
Я положила трубку. Слышал бы мамины слова Петя…
Глава 9
– Нам нужно много чего, Елена Марковна! Кроме сайта, работа над которым уже идёт, необходимо будет выпустить каталог – у меня уже имеются кое-какие мысли на этот счёт, сувенирку – ну, всякие там ручки, зажигалки, пакеты, также мы планируем изменить оформление наших стендов, повесить растяжки…
В который уже раз наша беседа прервалась телефонным звонком. Эдуард Васильевич, подтянутый сорокапятилетний мужчина, извинился и отошёл с трубкой к окну. Мы с Петей переглянулись.
– Работы не на один месяц, – вполголоса произнёс он.
– Мы же не боимся трудностей, – так же тихо ответила я.
– Извините, пожалуйста! – повторил привычную фразу хозяин просторного кабинета, вновь усаживаясь на своё место. – Так на чём мы остановились?
– Вам нужно всё! – с улыбкой сказал Петя.
– Абсолютно точно, Пётр! Как вы думаете, Елена Марковна, сколько времени вам понадобится на исполнение всех наших задумок?
– Сразу ответить невозможно, Эдуард Васильевич! Я думаю, мы определимся только тогда, когда…
И ещё один звонок и очередная извиняющаяся улыбка Нежинского. Петя положил ногу на ногу, я тихонько вздохнула. Мы потеряли здесь уже полчаса, а так ни до чего конкретного ещё не договорились. Но приходится терпеть – такого крупного заказчика у нас ещё не было, уж очень хочется попробовать свои силы в столь серьёзном проекте.
– А теперь всё! – Нежинский совсем отключил телефон и с улыбкой повернулся к нам. – Ещё раз прошу прощения, была неотложная проблема, которую срочно нужно было разрешить. Сейчас же я полностью в вашем распоряжении, дорогие мои прекрасные рекламщики! Итак…
К тому времени, когда все вопросы были обговорены, я чувствовала себя выжатой, как лимон – директор огромной корпорации оказался дотошным и педантичным человеком, недаром в роду его, как он успел нам поведать, были немцы.
– Уф-ф-ф! – он откинулся на спинку кресла и довольно улыбнулся. Выглядел он всё таким же свежим и бодрым, как и в начале встречи. – Как говорит один ваш знаменитый однофамилец, Елена Марковна, сделал дело – сделай ещё одно!
– Да, отца хлебом не корми, дай поработать! – усмехнулась я.
– Отца? Вы что же, хотите сказать, что Марк Гордеев – ваш отец?? – на лице хозяина было написано удивлённое недоверие.
– Вне всяких сомнений, – подтвердила я. – По крайней мере, я не слышала от родителей версий о том, что меня взяли из детского дома.
– Невероятно! Дочка самого Гордеева! Да это же мой любимый писатель!
– Я ему передам…
– Елена Марковна, дорогая… – он положил ладонь на мою руку, – а если я попрошу вас познакомить меня с вашим батюшкой, это прозвучит очень нахально?
– Ничего нахального в этом я не вижу, но есть одна загвоздка – в последнее время папа очень редко выбирается в Москву, так что увидеть его можно, лишь приехав к нему в Жаворонки.
– Да хоть на Колыму! – обрадовался Нежинский.
– Слава Богу, не так далеко, – рассмеялась я. – Кстати, я в воскресенье сама к нему собираюсь, так что, если хотите, можете присоединиться. Папа любит неожиданных гостей.
– О! Вы не представляете, Елена Марковна, насколько вы меня обрадовали! – в глазах мужчины светилось самое настоящее счастье. – Кстати, чем больше я на вас смотрю, тем больше вы мне напоминаете вашего отца. И как я сразу не увидел сходства? Недаром в народе говорят: если дочка похожа на папу, значит быть ей красавицей. А не заметить ваше ослепительной красоты, Елена Марковна, просто невозможно!
– Не скажу, что слова ваши мне неприятны, Эдуард Васильевич, – я улыбнулась. – Ну что ж, тогда, если все наши вопросы решены, мы будем собираться. Созвонимся с вами в субботу и обговорим время поездки. Я пока не знаю, как будут обстоять дела с моей машиной…
– Какие проблемы, Елена Марковна? Поедем на моей! Фигня вопрос – как говорит мой племянник, а этому малому можно верить, уверяю вас!
– Вообще-то у Елены Марковны есть автомобиль и личный водитель! – вступил в разговор до сих пор молчавший дизайнер. – Вы же не забыли об этом, Елена Марковна?
– Петя, у тебя наверняка найдутся свои дела в выходные…
– Все мои дела связаны с вами, Елена Марковна! – непререкаемым тоном ответил Пётр и поднялся. – Всего вам доброго, Эдуард Васильевич! Увидимся в воскресенье!
– До свидания, Пётр! – на губах Нежинского играла понимающая улыбка. – Елена Марковна, ещё раз спасибо вам за всё, и до воскресенья!
– До него! – Я тоже встала. – Я позвоню вам послезавтра, Эдуард Васильевич!
