Екатерина Береславцева
Мишка и волшебный цветок
– Эх, сюда бы Брестянку… – мечтательно протянул он. – Тогда бы у нас в доме никто никогда не болел!
– Не скажи, Михаил. С вашей экологией даже молодильные яблочки не помогут! – проворчала прабабка.
– А что, эти яблочки на самом деле существуют, да? – с надеждой спросил мальчик.
– Может, и существуют, а может, и нет. Кто теперь это сможет проверить?
– Ну ладно, мам, мальчику нужно отдыхать, уморили мы его своими старушечьими разговорами. Да и мне надо идти ужин готовить, скоро уж всё семейство соберётся, голодное и уставшее.
– Бабуль, ты иди на кухню, а мы ещё с прабабушкой Проней поболтаем, – умоляюще сказал Миша. – И я совсем не устал, честно-честно!
– Твоя бабка дело говорит, Михаил. И надобно её слушаться, – взмыла над креслом прабабка. Она кокетливо расправила платье. – А мне и правда пора. Мы с тобой ещё о многом успеем поговорить. Уверена, ты ещё умолять нас будешь, чтобы оставили тебя в покое!
Через мгновение она растворилась в воздухе. Лишь тонкий аромат сирени ещё какое-то время напоминал о присутствии здесь призрачного существа.
Дверь приоткрылась, и собачий нос заглянул в комнату с любопытством и надеждой.
– Заходи, Бонифаций, ты очень вовремя! – бабушка Соня собрала грязные чашки на поднос и направилась к выходу. – Отдыхай, внучек, а я пойду на кухню. И старайся не думать пока о том, что я тебе рассказала. Успеешь ещё.
Она незаметно взмахнула рукой, и глаза мальчика, как по волшебству, закрылись. Через несколько секунд Мишка уже крепко спал.
Глава 3. Мишка открывает в себе новые способности
Час спустя в доме послышались знакомые голоса – обитатели возвращались в родные стены.
Первой примчалась Шурка.
– Ты чего это так рано? – удивилась бабушка Соня.
– Да Стас, балбес, сломал руку, а без бас-гитариста какая может быть репетиция? Вот скажи, ба, как можно было умудриться сломать руку перед самым концертом? Мы полгода готовили программу, а он!..
– Я не думаю, что он это сделал специально.
– Ну конечно, нет, бабуль, он не специально пробовал достать до люстры ногой! – язвительно произнесла Шурка. – И абсолютно случайно в классе вокруг стояли парты, которые не расступились при его изящном падении! И конечно, совершенное совпадение присутствие этой мымры Хвостиковой, перед которой он и совершал свой непревзойдённый акробатический номер!
– Шурочка, да ты просто ревнуешь! – улыбнулась бабушка.
– Ты что, ба, этого дурака?? Да мы из-за него теперь не попадём на рок-фестиваль! Тьфу, даже говорить о нём не хочу! – девочка фыркнула и направилась в свою комнату.
– А как наш Мишка, ему уже лучше? – спросила она, дойдя до середины лестницы и свесившись через перила.
– Лучше, лучше. Спит наш мальчик.
– Уже не спит! – басом заявил Миша, рывком открывая дверь своей комнаты и подняв правую руку вверх. – Здр-р-равствуй, дор-р-рогая сестр-р-ра!
– Вижу, вижу, братец в своём репертуаре. Оперном!
Шурка ущипнула брата за плечо, пробегая мимо, и закрылась в своей комнате.
Мишка спустился вниз.
– Бабуль, что-то есть захотелось… Давай я приготовлю что-нибудь?
– Ну что ты, детка, какая тебе сейчас готовка? Утром ещё была температура, вон бледненький какой, – бабушка приложила ладонь к его лбу и улыбнулась. – Не горячий. Скоро все придут, будем ужинать. Потерпишь, дружок?
– Конечно, ба. Можно я с тобой посижу?
– Садись уж, – Соня подложила ему маленькую красную подушку под спину и продолжила что-то варить на плите.
Мальчик внимательно наблюдал за её неспешными движениями. Несколько раз он порывался что-то сказать, но слова словно боялись вылетать из его рта. Наконец он решился и выпалил:
– Ба, а я… у меня же нет птички на пятке, да и вообще нигде никаких знаков или отметин. Почему же вы решили, что со мной что-то не так?
Старушка отложила поварёшку и повернулась.
– Во-первых, с тобой всё так. Посмотри мне в глаза, Миша. Ты – замечательный нормальный мальчик, самый лучший из мальчиков на этой улице. – Она улыбнулась и продолжила: – А во-вторых, отсутствие знаков на коже ни о чём не говорит. Тут дело в другом. Есть совсем иные знаки, о которых ты ничего пока не знаешь. И эти указатели гораздо важнее.
– Расскажи, бабуль!
– Помнишь открой-траву, которую собирал Авдот? Помнишь, в чём состояло её чудесное свойство?
– Конечно! Она показывала то, что нельзя было увидеть простыми глазами.
– А теперь опиши мне ещё раз фотографию, на которой ты видел прабабушку.
– Ну, – стал вспоминать мальчик, – она сидела на стуле в длинном изумрудном платье и в смешной розовой шляпке. И ещё на руке у неё помню колечко с зелёным камушком, такой большой камень, как пуговица на мамином пальто.
– Мишенька, а теперь послушай меня внимательно: в те времена, когда фотографировалась твоя прабабушка, ещё не было цветных снимков. Понимаешь? Не было. И в том красном альбоме, который, кстати, я не понимаю, как ты нашёл, так вот, в том альбоме нет цветных фотографий. Ни одной.
– Но я ведь точно видел!
– Я верю тебе. Об этих знаках я и говорю.
– Как будто мои глаза намазали открой-травой, да, бабуль?
Неожиданно с громким стуком распахнулась входная дверь и показалась мама Марина. Она держала в руках множество пакетов, которые сразу же с облегчением сбросила на диван в холле.
– Уфф, еле донесла. Бедные мои ручки… – Увидев сына в открытую дверь кухни, она обрадовалась: – Мишка! Тебе уже лучше?
– Мне уже совсем хорошо, мамуль! – мальчик бросился к ней и обнял крепко-крепко. – Видишь, сколько во мне сил?
– Не задуши, Геракл! А папа уже дома? Я такая голодная! Представляете, сегодня не удалось даже чашку кофе выпить. И знаете, кто тому виной?
– Чебурекин?! – в один голос воскликнули Мишка, бабушка Соня и спускавшаяся по лестнице Шурка.
– Точно! А как вы догадались? – с хитрой улыбкой спросила Марина.
Чебурекина, «молодого» начинающего художника пятидесяти пяти лет, знали все в доме Никитиных. О, это была неординарная личность! В прошлом юрист, он почувствовал тягу к высокому искусству совсем недавно, года три назад, но этого времени хватило, чтобы о дотошном усатом человеке узнали все выставочные площадки и музеи города. Он оказался очень плодовит. И очень настойчив. Свои шедевры он писал акриловыми красками, пользуясь кистями слоновьего размера. И никакого масла, боже упаси, – оно долго сохнет! Причудливая фантазия его не знала никаких границ. В одной картине этот маг и волшебник мог соединить абсолютно несовместимые вещи. Что там говорить, долго ещё все с содроганием будут вспоминать его анималистический шедевр с синими кубическими телами неземных животных, жующих каких-то уродливых существ, издали очень смахивающих на раздавленных тараканов с головой бульдога.
И этот человек, этот мастер кисти очень полюбил нашу Марину Александровну. Ещё бы, ведь она была единственной, кому удавалось управляться с настойчивым характером бывшего следователя. А сегодня ей пришлось брать огонь на себя, проведя целый день в его мастерской и нахваливая очередное чудо живописи. Пришлось пойти на этот героический шаг, чтобы группа талантливых графиков, которую она курировала, без помех смогла провести открытие выставки. Без помех и без Чебурекина.
– Представляете, он не умолкал ни на секунду, рассказывая мне о своих творческих планах! Пять часов просидела у него в мастерской! Он так увлёкся своими бреднями, что даже не предложил чаю, хам невоспитанный!
– Кто это у нас хам невоспитанный? – удивился папа Рудик, заходя в дом. – И с какой стати ты проводишь время наедине с мужчиной, а я об этом узнаю только сейчас?
– Не с мужчиной, папа, а с Чебурекиным! – хмыкнула Шурка.
– А, с этим можно, – выдохнул Рудольф Евстигнеевич.
– Ну вот, все в сборе. Мойте руки, дорогие мои, и за стол! – громко объявила бабушка Соня и направилась вновь на кухню.
– А Лена разве пришла? – остановила её Марина.
– Она звонила час назад. Сказала, что только утром вернётся. У них сегодня внеплановое дежурство.
Елена со своим другом Петей устроилась в городскую больницу на вечерние подработки. Разумная девушка вполне справедливо полагала, что опыт, приобретённый в обычной больнице, не заменишь никакими книжками.
– Бедная моя девочка! И выбрала же себе профессию! Ну и что с того, что в роду нашем куча врачей да знахарей, неужели обязательно тянуться за ними? Бабушка Проня, помню, уж сколько натерпелась: внезапные ночные вызовы, капризные больные… – Марина расстроенно покачала головой.
– Да откуда ты знаешь, деточка, что ей это было тяжело? – горячо воскликнула бабушка. – Она с радостью помогала людям, не было большего для неё счастья, чем увидеть, как выздоравливает её пациент. И с какой благодарностью относились к ней больные за её чуткие руки и большое сердце! Я думаю, она гордилась бы своей правнучкой, узнав о её выборе!
– Да я понимаю, мам, – вздохнула Марина, – просто дочку жалко.
– А я вот горжусь своей сеструхой! – встряла Шурка. – Я бы точно не смогла своими руками разрезать живого человека! Б-р-р, даже подумать страшно!
– Ох, Шурочка, – улыбнулась мама.
– Ну ладно, заговорилась я с вами, пойду на стол накрывать. – Бабушка Соня быстрым шагом направилась на кухню, по дороге подмигнув Мишке.
– Мам, а ты хорошо помнишь свою бабушку, да? А она какая была? – мальчик вопросительно посмотрел на маму.
– Она была хорошая. Строгая, конечно, но при этом очень добрая. И весёлая. Могла такое ляпнуть, что все за животики хватались. Помню, была у неё подруга Мотя, рыженькая и толстенькая, так вот однажды… Ой, Мишка, что же это я с тобой болтаю! Мне переодеться надо и бабушке твоей помочь, – и Марина, не слушая возражений сына, направилась наверх…
Часы пробили девять. Услышав монотонный звон, все задвигались за столом. Бабушка Соня с Мариной принялись собирать грязные тарелки, папа Рудик, накинув пальто, вышел на крыльцо подышать после сытного ужина, Шурка кинулась звонить Стасу, а Мишкин ослабленный организм потянул его в свою комнату, поближе к кровати. Он пожелал всем доброй ночи и поднялся наверх.
Весь вечер Мишка размышлял о сегодняшних событиях. Девочка Василиса виделась ему так ясно и с такой чёткостью, словно была рядом. Ему очень хотелось знать, как она жила со своим волшебным даром, помогал ли он ей в те тёмные времена. Интересно, удалось ли Василисе полетать? Мишка представил, как стояла она на краю обрыва, ветер взлохмачивал её чёрные волосы, развевал длинное платье, шептал что-то на ушко, всё тише и тише… Мысли мальчика растягивались, превращаясь в длинную дорожку, сотканную из облаков, и вот уже снег серебристыми хлопьями заискрился, оборачиваясь по пути к земле в белых птиц. Их крылья стали заслонять собою небо и дымчатый лес впереди, забирая в пушистый плен маленьких дрожащих пёрышек, которые так смешно вдруг стали щекотать в носу, что Мишка с удовольствием чихнул, и вмиг расчистилось пространство перед его глазами, проявив старенькую потемневшую избушку и раскидистые яблони в розовом цвету.
– Василиса? – сказал мальчик, увидев маленькую фигурку, сидящую на крылечке дома.
– Здравствуй, Миша, – молвила девочка и похлопала рукой подле себя. – Садись. Я ждала тебя.
Ничуть не удивившись её словам, мальчик присел на ступеньку рядом с ней. Нос его уловил чудесный аромат чего-то сладкого и пронзительно знакомого.
– Так пахнет Брестянка. Ты вспомнил?
– Да! – Миша и в самом деле вспомнил этот запах. Как мог он его забыть? – Мне кажется, я пришёл именно за ней. За Брестянкой.
– Если ты так говоришь, значит, так оно и есть, – девочка приблизила своё лицо к Мишиному, и он с восхищением увидел разноцветных бабочек, летающих в её огромных тёмных глазах. – Но прежде, чем ты заберёшь цветок, я должна передать тебе ещё кое-что.
Василиса открыла ладошку, и мальчик увидел, как оттуда вспорхнуло что-то непонятное, закружилось, завертелось быстрой змейкой перед ним и стало складываться в объёмный и пульсирующий шар. Прозрачный вначале, он постепенно наполнялся цветом, вращаясь вокруг себя и увеличиваясь в размерах. То в одном, то в другом месте этого шара стали вспыхивать и гаснуть жёлтые огонёчки. Они перемещались по тоненьким линиям орбит, раскручиваясь всё быстрее и быстрее, пока наконец не вспыхнули разом и растворились, открыв взору такие знакомые, такие родные очертания.
– Это же наша Земля! – в восхищении прошептал Мишка.
Он стал всматриваться в синие ниточки рек на шаре, следя за их течением. Пронзительная зелень лесов и полей манила к себе, завораживая своей тишиной. И Мишка потянулся, чтобы войти в это пространство, но тут шар стал уменьшаться и останавливаться в своём стремительном вращении. Наконец он замер, зависнув в воздухе. Миша протянул руку, и шар опустился к нему на ладонь, тёплый и такой живой! Жар, возникший в центре ладони, стал растекаться по руке, охватил плечо и спустился к сердцу. Оно неистово заколотилось. Неизвестное доселе чувство восторга захватило мальчика. Он сияющими глазами посмотрел на Василису.
– Твой выбор сделан. Из четырёх дорог одна стала твоей.
– Я не понимаю тебя, Василиса!
– Придёт время, и наступит ясность. Сейчас же тебе пора возвращаться.
Девочка прикоснулась к шару, и он стал быстро уменьшаться, пока не исчез вовсе. Она вложила в Мишкины пальцы цветок Брестянки, что-то прошептала ему на ухо, и мир стал гаснуть. Чернота обволокла всё вокруг, наваливаясь своей тяжестью на мальчика. Он попытался сбросить её с себя и… проснулся.
– Бонька, ты чуть не раздавил меня!
Мишка потрепал лежащую рядом собаку за кудрявую шерсть и зажмурился, когда та лизнула его в лицо.
– Ах ты, негодник, – взрослым голосом, подражая бабушке, сказал он. – Опять забрался в постель с грязными лапами?
Бонифаций виновато посмотрел на хозяина, но спрыгивать с кровати не спешил. Правое ухо его поднялось торчком, хвост завилял, голова чуть склонилась на бок.
– Ну как можно тебя ругать, когда ты так умильно на меня смотришь? – рассмеялся Мишка и поцеловал пса в мокрый нос.
Затем он с озорной улыбкой поднял подушку, собираясь бросить её в собаку, но увидел под ней на простыне то, что заставило дрогнуть его руки. Там лежал маленький примятый цветок. До конца не веря своим глазам, мальчик осторожно дотронулся до серебристого стебля, провёл пальцем вверх и ощутил шелковистость ярких жёлтых лепестков.
– Так это был не сон?! – изумлённо воскликнул он.
Мишка положил левую ладонь на грудь и прислушался к своим ощущениям. Что-то горячее жгло его изнутри. Чувство восторга, испытанное в сегодняшнем сне, стало вновь переполнять его, пузырьками радости изливаясь наружу. Мишка посмотрел на пса и довольно произнёс:
– Да, брат, такие вот дела!
Он легко вскочил с кровати, открыл пошире окно и вдохнул морозный воздух тихой улицы. Каких только запахов не было в этом вдохе! Аппетитный вкус готовящегося у соседей омлета с сочной зеленью, тонкий аромат мускусных духов, горькая струйка дыма из каминной трубы, сладкий привкус комнатных цветов, стоящих у кого-то на подоконнике, серая примесь выхлопных газов автомобилей, влажный запах снега на крышах…
У Мишки закружилась голова, и он поспешно закрыл окно. Уличные запахи оборвались, растаяв в воздухе. Но теперь его нос почувствовал сладкий аромат творожной начинки блинчиков, которые бабушка положила жарить на сковородку. Оказывается, в доме тоже полно всяких запахов: запах подсолнечного масла в открытой бутылке, муки, рассыпанной на столе, лёгкий аромат маминых духов, тянущийся из её комнаты. Почувствовав запах сигарет, лежащих в ящике папиного стола, Мишка оглушительно чихнул. Зажав нос рукой, он быстро оделся, бережно засунул в карман найденный цветок и выскочил из комнаты. Бонифаций понёсся вслед за ним.
– Бабушка! – кричал Мишка, с грохотом сбегая по ступенькам.
Бабушка Соня выскочила из кухни.
– Что, что случилось, Мишенька?
– Мой нос сошёл с ума! И не смейся, ба! Я сейчас чувствую даже запах земляничного мыла, которым моет руки какая-то девочка в доме на другом краю города!
– Не переживай, дружочек, это нормальная история, мы все через неё проходили. Нужно просто немножко потерпеть, когда твой организм привыкнет к новым способностям. Несколько денёчков, и всё пройдёт.
– Несколько денёчков?! Мучиться так долго? У меня уже голова начала болеть! – и мальчик жалобно заплакал. Бонифаций, сочувствуя хозяину, тоже тихонько заскулил, улёгшись на пол и закрыв передними лапами свой чёрный нос. Время от времени он горестно поглядывал на мальчика и вновь прикрывал глаза, продолжая скулить.
– Вот хитрец! – Мишка погрозил псу кулаком. Вытерев последние капельки слёз, он улыбнулся. – Ладно, что я, не мужчина, что ли? Потерплю.
– Ты знаешь, ба, оказывается, в мире столько разных запахов! – сказал Мишка спустя какое-то время, с удовольствием уплетая вкусный блинчик. – И не все из них приятные. А есть вообще такие, что лучше бы держаться от них подальше. Как от цветка змеиной пальмы, который во время цветения пахнет как гнилое мясо, представляешь? Зато все его части используют в лечебных целях. Как у Брестянки.
Только сейчас вспомнив о подаренном цветке, Миша осторожно вытащил его из кармана и протянул бабушке. Та недоверчиво прищурилась, надела очки и взяла в руки хрупкое чудо. Дрожащими пальцами провела она по лепесткам, потом поднесла к носу и вдохнула.
– Да, это он. Узнаю этот сладкий запах!
Она вопросительно посмотрела на внука.
– Я ночью был у Василисы, и она подарила мне Брестянку. И ещё сказала какие-то странные слова про четыре дороги. Ба, ты мне объяснишь, что это значит?
– Ты мне сначала подробнее расскажи, что было.
– Мне снился удивительный сон. Только сначала я не знал, что это был сон! Я видел старый деревенский дом, окружённый садом, в котором росло много-много цветов. Василиса сидела на крылечке и совсем не удивилась, что я к ней пришёл. Она даже знала, как меня зовут, представляешь! Я помню, что там было очень тихо, только слышно было, как жужжали пчёлы, летая над цветами, и шумели листья в саду. Я сел рядом с Василисой на крылечке, и она мне показала такое! – Вспомнив этот момент, мальчик опять почувствовал жар в сердце. – Из её ладошки появился шарик, который рос, рос и превратился в нашу Землю. Это было необыкновенно и даже страшно, ба! Я ощущал себя громадным великаном, когда смотрел на крохотные речушки и моря, деревья и белые вершины гор. Это было совсем не похоже на глобус, который стоит у Шурки на столе. Шар в руках Василисы был такой живой и такой огромный! Помню, мне даже захотелось туда забраться. Но потом он начал уменьшаться и стал таким крошечным, что поместился у меня на ладошке. Вот тогда Василиса и сказала, что выбор сделан, и одна из четырёх дорог стала моей. Что это значит, бабуль?
Бабушка Соня улыбнулась. Вокруг её добрых глаз, как крошечные лучики, появились маленькие морщинки. Мишке захотелось даже потрогать их, наверняка они такие же горячие, как солнечные лучи.
– Мишенька, я тоже не могу тебе объяснить, о чём говорила Василиса. Это знание придёт к тебе само, и я ничем не могу тебе сейчас помочь.
– Ну ладно, – легко согласился мальчик. – Нет, так нет. Зато теперь я столько интересного могу узнать, не выходя из дома! – И он прикрыл глаза.
Разнообразные запахи вновь обрушились на Мишку, но теперь у него получалось выбирать, какой из них чувствовать, а на какой не обращать внимания. Вот, например, этот карамельно-шоколадный аромат, исходящий из квартиры, где сейчас празднуют чей-то день рождения. Да не чей-то – мальчик сконцентрировался сильнее, – а его одноклассника Егора Малинина, сидящего во главе стола, пунцового и разгорячённого, дующего на свечки торта. А вот и его младшая сестрёнка Ася, от всей души желающая брату, чтобы тот смог сразу погасить все огонёчки – ведь тогда сбудется его желание. Возможно, и её маленькое желание, загаданное ею – так, на всякий случай, – тоже исполнится, и мама купит ей те замечательные разноцветные краски, которые они видели в магазине, выбирая тетрадки Егору.
Мишка открыл глаза.
– Бабуль, значит, я могу не только запахи чувствовать, но ещё и видеть на расстоянии?
Бабушка Соня пожала плечами.
– Тебе, как говорится, видней, – улыбнулась она.
– Попробую ещё раз, – мальчику не терпелось увидеть ещё что-нибудь. – Интересно, а я могу сам выбирать?
Он скользнул взглядом по большой папиной кружке, стоящей на полочке, и решительно зажмурился. Как по приказу, Мишка уловил отчётливый аромат жареного лука, смешанный с чем-то пряным и вкусным, и его мысли перенеслись в огромное кухонное помещение отеля, знакомое мальчику с раннего детства. Он не раз приходил к папе на работу и с удовольствием наблюдал за поварами, колдующими над изысканными блюдами. А вот и шеф-повар Михаил Семёнович, красавец и богатырь, любимец всего женского персонала. Его спокойный вид мог утихомирить любого нервного постояльца. Сейчас дядя Миша пробовал на вкус какое-то блюдо, варившееся в огромной белой кастрюле, а поварята, не сводя с него глаз и практически не дыша, тихо стояли рядом. Причмокивая губами, он закатил глаза к потолку, сделал длинную паузу и, наконец, произнёс: «Годится!» Все тут же задвигались, подхватили кастрюлю и унесли её в другой конец кухни.
Мишка вновь открыл глаза и посмотрел на бабушку Соню, которая стояла, прислонившись к кухонному шкафчику спиной, и молча наблюдала за внуком.
– Я был у папы в отеле, ба.
– Я знаю, – произнесла бабушка. – И вижу, что ты ошарашен своими новыми способностями. Я и сама удивлена, как быстро ты учишься, малыш. Не знаю, что из всего этого выйдет, но обещаю тебе, что, пока позволит моё здоровье, я всегда буду рядом, чтобы помогать тебе. Так получилось, что мне самой пришлось пройти через кучу ошибок, прежде чем я научилась правильно пользоваться своим даром.
– А твоя мама разве не помогала тебе?
– Я старалась не беспокоить маму по пустякам, она и так часто нервничала из-за своих пациентов. К тому же у неё всегда был крутой нрав, как бы она восприняла то, что я, например, однажды в классе подожгла взглядом школьную доску? Я тогда не выучила урок по арифметике и очень боялась, что учитель вызовет меня отвечать. Несколько минут я, не отрываясь, смотрела на чёрную доску, страстно желая, чтобы она сгорела. Она и вспыхнула. Ну и переполох тогда начался! Знаешь, как я испугалась! Но матери так и не сказала. Только через несколько лет после этого случая она догадалась, в чём дело. Так что первые шаги, как видишь, мне пришлось делать самой.
– Ты умеешь поджигать взглядом? Вот это да! А я тоже смогу?
– Нет, дорогой, ты не сможешь.
– Но почему? Это было бы так здорово! Представляешь, говорит мне мама: а включи-ка, сынок, газ под кастрюлей. А я раз – и зажигаю конфорку глазами!
– Совсем ты ещё ребёнок, милый! Огонь – страшная сила, и в детских руках она может превратиться в непоправимое зло. Но могу сказать тебе точно – поджигать глазами или другими частями тела ты точно не сможешь. У тебя другая дорога. И всё, хватит об этом. Иди-ка позанимайся, завтра тебе уже в школу. – Бабушка Соня мягко подтолкнула мальчика к двери.
В школу… Мишка и забыл, что существует школа, и его класс, и ребята, и Лариса Леопольдовна, учительница математики, злая и придирчивая женщина. Эти два дня, в которые уместились такие невероятные события, Мишка совершенно не вспоминал о школе. У него моментально испортилось настроение. С тяжёлым вздохом он направился в свою комнату.
