Екатерина Береславцева
Когда уходит печаль
Глава 17
Следующее утро началось с трелей птиц за окном. Не открывая глаз, Люба вслушивалась в их звонкое пение и вспоминала вчерашний вечер, тёплый и наполненный ароматом дружбы, которой она была лишена все эти годы, – не сознательно, но сообразно обстоятельствам своей жизни. Люди сплошной чередой пересекали её дорогу, но, на минуту останавливаясь, вновь продолжали свой путь, оставляя её наедине с собой. Нет, конечно и у неё были свои товарищи, Артём Петрович например, но даже перед ним она не открывалась полностью, а ведь у каждого человека, как она теперь понимала, обязательно должны быть близкие по духу люди, с которыми можно и поговорить обо всём, и помечтать, и посмеяться, и даже разделить горе, чтобы не так тяжело было нести его на плечах. Именно такого человека не хватало ей после смерти мамы, и именно потому её душа потянулась тогда к Ирине Вячеславовне, увидев в ней схожую с маминой теплоту и сочувствие. Возможно, что и Глеба притянуло в её жизнь для того, чтобы она нашла в себе силы вырваться из стремительного круговорота и увидеть, что мир гораздо больше и красочнее, чем купе в вагоне пусть даже и самого лучшего поезда российских железных дорог!
Весело прозвенел звонок, отрывая Любу от размышлений. Она распахнула глаза навстречу новому дню и потянулась за телефоном.
– Привет, Любаша! Ты ещё спишь? – голос Залины дышал радостью.
– Уже проснулась!
– Так присоединяйся к нам, мы собираемся на завтрак!
А завтракали они впятером, к ним пристроились ещё две девушки, участницы вчерашнего представления. Лёля и Маша – так их звали. Лёля была высокая стройная блондинка с лукавой улыбкой красавицы, которая привыкла ко всеобщему поклонению. Маша же, или Маруся, как называли её все, имела бойкий характер «пацана в юбке», но сердце у неё было доброе и жалостливое.
– Люба, вам принести ещё кофе?
– Да, если можно. Спасибо, Казбек!
– Девчонки, а кому ещё? – спохватился Казик, уже встав с места.
– А мне чаю с молоком и с сахаром, – томно сказала Лёля. – А, Казик, ещё принеси мне пару булочек и салат морковный, а ещё сырники… Впрочем, я сама с тобой схожу, ты сам всё не донесёшь!
Лёля вскочила и, нежно взяв мужчину под руку, направилась с ним к столам, где было организовано шведское питание.
– Что это с ней? – удивилась бесхитростная Маруся.
– Не знаю, – пожала плечами Залина, которая, конечно, прекрасно поняла Лёлин маневр.
– Она никогда столько по утрам не ела.
– Ну, когда-то же надо начинать! – усмехнулась Залина и посмотрела на Любу. Та покраснела.
– Да Лёлька вообще всегда на диете! – не унималась Маруся. – Сколько я её помню, она с утра только чёрный кофе пьёт. Без сахара!
– Проголодалась девчонка, бывает…
Впрочем, возвращались Лёля с Казбеком, неся с собой только две чашки с кофе.
– Я передумала! – весело прощебетала Лёля, опускаясь на своё место. – Аппетит пропал.
– Во даёт! – присвистнула недогадливая Маруся. – Ты прикалываешься, что ли?
– Конечно, прикалывается, – хмыкнула Залина и добавила чуть тише: – Только вот к кому…
– Лёля!! – донеслось к ним с другого конца зала. Кричал парень, сидящий в компании ещё нескольких людей. Люба вспомнила, что видела его вчера среди артистов. – Ты нам нужна, иди сюда!
– Зачем?? – громко отозвалась Лёля, стрельнув глазами в Казбека.
– Ну иди, пожалуйста!!
– Вот пристал! – недовольно проворчала Лёля, однако выражение её игривых глаз говорило совсем о другом. – Поесть спокойно не дают.
– Ты же не хочешь есть! – поддела её Маруся.
– А теперь захотела!
– Слушай, может, ты влюбилась? То ты голодная, то неголодная…
– Кто, я?! Не дождётесь! – фыркнула Лёля, поведя хорошеньким плечиком. – Меня и так всё устраивает. Зачем мне лишняя нервотрёпка? Да, Казик?
– А? – Казик оторвал глаза от Любы и посмотрел на Лёлю туманным взглядом.
– Да ну тебя! – Лёля вскочила. – Ты идёшь, Маруся?
– Ага.
Девчонки убежали к соседям, и вскоре оттуда послышался весёлый взрыв смеха. Залина усмехнулась.
– Лёля неисправима!
– Ты о чём, Зайка? – не понял Казбек.
– Да так. О своём, о женском… – она промокнула губы салфеткой. – Ну что, пора на тренировку?
– Пора… – выдохнул с сожалением Казбек.
– А вы что, каждый день тренируетесь? – удивилась Люба. – А вечером ещё и спектакль?!
– Ну да, а как иначе? Это ведь спорт, Любаш, без физики никуда.
– Без физики?
– Ну, без физической подготовки. Тело должно быть послушным и ловким, поэтому надо постоянно с ним работать. Иначе подведёт в самый неподходящий момент. А оно нам надо?
– Оно вам не надо, – вздохнула Люба.
– Ты расстроилась, что я с тобой сейчас не смогу пойти, да? – шепнула на ушко Любе Залина, когда Казбек отвлёкся. – Хочешь, давай после тренировки. У нас будет пара часов до спектакля, как раз успеем. Или как?
– Да я, наверное, сама пойду…
– Ты смотри, как тебе самой лучше! – Залина дружески сжала Любин локоть. – А я под тебя подстроюсь!
– Я схожу сама, ну а если опять неудача, то…
– То сходим ещё раз, но уже вместе! Не переживай, Люба, всё получится, я это чувствую! Не сейчас, так попозже! Ты ведь столько уже ждала!
– Это правда…
– Ну вот! – улыбнувшись Любе ясной и обнадёживающей улыбкой, Зайка схватила своего друга под руку. – Идём, Казик! Нас ждут великие дела!..
Они ушли, а Люба осталась допивать свой кофе. Зал опустел, попрощавшись со всеми артистами конного театра, без которых стало совсем тихо. Утро было раннее, и постояльцы отеля ещё досматривали свои сны, не торопясь спускаться к завтраку. И Люба, не привыкшая к таким спокойным минутам одиночества, вовсю теперь ими наслаждалась, попивая ароматный напиток и любуясь утренним городом из окна. Он пробуждался и наполнялся светом и бодростью.
– Красивый у нас город… – тихо произнесли около девушки, и она обернулась. Перед ней стоял вчерашний официант с улыбкой на веснушчатом лице. В его руках был поднос с грязной посудой.
– Очень! – согласилась Люба. – А вы давно здесь живёте?
– Всю жизнь. И родители мои местные, и бабушки-дедушки.
– Здорово! И вам никогда не хотелось куда-нибудь отсюда уехать? Учиться, например, или просто переехать в другой город, побольше…
– Я уже отучился в Питере, – улыбнулся паренёк. – В прошлом году окончил военмех. Но остаться там не захотел, хотя город очень полюбил, очень. Но…
– Но тут лучше?
– Но тут лучше!
– Вот только с работой, наверное, не очень?
– Вы имеете в виду вот это? – он кивнул на поднос. – Это для меня не работа, а так, весёлое проведение досуга. А вообще-то я программист, по удалёнке из дома работаю. Только я долго один не могу быть, общения не хватает, вот и устроился сюда на полдня. Тут у нас здорово! И люди всегда интересные приходят. Мы ведь не только постояльцев отеля обслуживаем, но и вообще всех, кто захочет. Людям нравится здесь бывать, еда отличная, музыка живая…
– Да, мы вчера слышали! Очень красиво пела девушка…
– Это дочь хозяина отеля, Шурочка. Она профи! У неё вообще-то группа своя, «Наше всё» называется, а по вечерам она тут иногда поёт. Просто так, для души…
И так осветилось лицо паренька, когда он упомянул имя певицы, что Люба почувствовала здесь какую-то историю. Неспроста, наверное, он устроился именно сюда…
– У неё необыкновенный голос, очень проникновенный, – подтвердила она. – И вообще у вас здесь очень уютно! А кухня, конечно, выше всяких похвал!
– В основном благодаря Михаилу Семёновичу, нашему шеф-повару. Он тут с самого основания отеля работает. Он гений! Кстати, я передал ему ваши вчерашние слова, но он сказал, что идею тыквенного супа ему подкинул…
– Официант, можно вас? – позвали говорливого юношу с дальнего столика.
– Извините, – оборвав разговор, он улыбнулся Любе и помчался на зов.
Однако и ей пора было уходить. Её ждали утренние омовения, о которых она подумала с радостью, а потом она пойдёт пытать счастье во второй раз…
Но и вторая попытка оказалась неудачной. На звонки никто не вышел, ни одной тени не промелькнуло в окнах, и казалось, что за эти два дня в этот дом вообще никто не заходил. Хотя нет, сквозь затейливые решётки изгороди Люба заметила предмет, которого вчера здесь точно не было. Синий воздушный шар, из которого наполовину вышел воздух, лежал у самого крыльца. Возможно, его принесло сюда ветром от соседей, но Люба была почти уверена, что этот шарик принадлежит обитателям этого дома. А значит, они всё-таки здесь бывают и у неё ещё есть надежда!
«Приду сюда с Залиной!» – решила она радостно и с лёгким сердцем побежала по улице.
Глава 18
Когда раздался звонок телефона, Любаша, вдоволь нагулявшись по набережной, уже собиралась возвращаться в отель. Она как раз ступила на первую ступеньку каменной лестницы, чтобы подниматься наверх.
– Да! – весело пропела она в трубку.
Настроение после прогулки у неё было прекрасное, а думы о скорой встрече с Залиной и, следовательно, о третьем возвращении к дому Глеба (ведь как известно, Бог любит троицу!) радовали и грели её.
– Люба… – сказала ей трубка мужским голосом, в котором Люба не сразу признала голос Казбека – он был странным, не похожим на обычный. – Люба, это вы?
– Я! А это вы, Казбек? Я вас не сразу узнала, богатым будете! – она улыбнулась. – Вы уже в гостинице?
– Нет. Люба, Залина не сможет сейчас с вами встретиться…
– Что с ней? – Люба моментально всё поняла. – Она упала?
– Упала, да.
– Травма опасная?
– Могло быть хуже.
– Вы меня пугаете, Казбек! Я сейчас к вам приеду! Вы где, в больнице?
– Нет, мы в усадьбе, где вчера…
– Уже вызываю такси!
Всю дорогу в машине её потрясывало от беспокойства. В голову лезли всякие мысли, и оптимистичным среди них не было места.
В распахнутые ворота усадьбы Люба вбегала уже в совершенной тревоге. Казик встретил её недалеко от входа, на дорожке, ведущей к небольшому флигелю.
– Где она? Она в сознании? Почему не в больнице? – засыпала она вопросами мужчину, задыхаясь от волнения.
– Люба, ты не переживай, уже всё хорошо! – Казик даже на «ты» перешёл, сам этого не заметив. – Она просто сломала ключицу и немного исцарапала лицо. Это обычное дело у нас, понимаешь?
– Ничего себе обычное!
– Честное слово! Я сам ключицу ломал, и не один раз. Так бывает, Люба. В нашем деле невозможно уберечься от травм.
– Значит, ей гипс наложили?
– Пойдём к ней, я по дороге всё расскажу, – он взял Любу под руку и повёл к флигелю. – Здесь у них фельдшер принимает, между прочим замечательный! А гипс при переломе ключицы не накладывают, Люба. Только повязку специальную. Кольца Дельбе называется. Её надо будет пару месяцев носить, пока всё не заживёт.
– И тренироваться будет нельзя! – с сочувствием воскликнула Люба.
– Ну… – он почему-то замялся. – Это вопрос неоднозначный…
– Что это значит?!
– Мы пришли, Люба.
Он пропустил её вперёд, внутрь здания, и сам поторопился зайти следом.
Залина лежала на спине на кушетке, и в кабинете, кроме неё, находились ещё двое: пожилой человек в белом халате, видимо тот самый фельдшер, и молоденькая медсестра. Медсестра обрабатывала Залине лицо, а фельдшер рассматривал снимки, сидя на подоконнике.
– Ах! – вскрикнула Люба при виде крови на лице своей подруги.
Залина открыла глаза и улыбнулась.
– Любаша! Ты прости, я тебя подвела!
– Что ты говоришь такое!
Люба бросилась к ней и присела рядом с кушеткой на корточки. Медсестра, не обращая внимания на нового посетителя, продолжала свою работу.
– Подвела, подвела! Но я не специально, правда! Это всё Эскандер!
– Он тебя сбросил? – ужаснулась Люба.
– Он меня приревновал! – усмехнулась Залина.
Её лицо заметно преображалось под умелыми руками профессионала, и теперь не казалось уже таким страшным.
– Как приревновал? К кому?
– К Арамису. Это Лёлин конь. Между прочим, чистокровный ахалтекинец! Меня Лёля попросила с ним поработать, пока она свои дела решала, вот я и поработала… Сама не знаю, как Эскандер из денника вырвался!
– Никто не знает, – хмыкнул Казбек.
– В общем, не успела я оглянуться, как уже на земле лежала. Эскандер Арамиса напугал. Арамис ведь у нас молодой ещё, неопытный. К тому же, как всякий ахалтекинец, очень ранимый и нервный. Мы его вообще брать с собой не хотели, но пришлось, потому что Мальчик ногу повредил. Вместо него.
– Коня вместо мальчика? – поразилась Люба.
– Нет, Мальчик – это кличка мерина. В общем, испугался Арамис, взбрыкнул, а я удержать не смогла, замешкалась. Упала, очнулась – гипс.
– Но Казик сказал, что гипс не накладывают при переломе ключицы…
– Это цитата из фильма, Любаш. Прости, я забыла, что ты не смотрела…
– И как ты теперь, Залина? Нужно домой ехать, да? Конец гастролям…
– Это вы думаете, что конец, милая барышня, – подал голос фельдшер, – а ваша подруга решила, что только начало.
– Что это значит?
– Это значит, что Зайка собирается продолжать работу, – пояснил Казбек. – Сегодня. И оставшиеся дни тоже.
– С поломанной ключицей?! – ахнула Люба. – Ты с ума сошла?!!
– По мнению вашей подруги, – опять встрял фельдшер, – сумасшедшие – это мы с вами, милая Люба, а они, повелители ахалтекинцев, самые нормальные люди на земле.
– Но как же так, Залина? Как можно с такой травмой…
– Можно, – безмятежно улыбнулась Залина. – Проверено.
– Готово, можете потихоньку подниматься, – сказала медсестра и подала пациентке руку. Однако Залина эту руку отвергла и села сама, хоть и морщась от боли.
– Зайка! Но ведь тебе больно! – воскликнула Люба.
– А на этот случай у нас всё предусмотрено, правда, доктор? – Залина переглянулась с фельдшером.
– Да, – хмыкнул он. – Одно лёгкое движение шприца – и можете ломать себе ещё что-нибудь, наркоз уже не потребуется…
– Понимаешь, Любаш, – говорила Залина спустя полчаса, когда они, вдвоём с Любой, сидели на трибунах, наблюдая за тренировкой, – у нас с Эскандером особенная связь. Ты знаешь, что он меня сам выбрал?
– Как выбрал?
– Когда мы для театра подыскивали лошадей, я поехала в соседнюю республику, в одно племенное хозяйство, откуда нам пришло приглашение выбрать их питомцев. И вот, Любаш, хожу я по денникам, присматриваюсь, захожу и к Эскандеру, но только двигаюсь к выходу, как чувствую, что приподнимаюсь над землёй. В буквальном смысле! Этот негодник схватил меня за шиворот и не отпускает! Я пытаюсь вырваться, а он держит меня и только копытом по земле бьёт, мол, без меня не уйдёшь. Вот так и заставил на себя внимание обратить. И конечно, я его забрала! С тех пор между нами и протянулась эта нить. От сердца к сердцу. Знаешь, Любаш, мне кажется, что ни одного мужчину я не смогу так полюбить, как люблю моего Эскандера! И ни один ему в подмётки не годится по благородству, по смелости, по уму…
– Даже Казбек? – улыбнулась Люба.
– Ну, Казбек, конечно, лучший представитель мужского племени, но для меня мой Эскандер непревзойдённый!
– А ко мне ты его не ревновала, когда он от меня отходить не хотел?
– Честно? Было дело… – Залина рассмеялась и тут же, охнув, прижала руку к ключице.
– Зайка, ты не можешь выступать сегодня! Если обычный смех вызывает в тебе такую боль, то что же будет во время спектакля?!
– Будет прекрасно, Любаш, вот увидишь!
И Люба увидела. Сегодняшнее представление прошло ещё фееричней, ещё ослепительней, чем вчера, а главная героиня блистала во всю мощь своего таланта. Ни один её жест не выдал боль, которую она терпела, лучезарная улыбка не покидала её прекрасного лица на протяжении всего действа и заражала своей пылающей энергией остальных. Зрители неистовствовали в своём восторге, и Люба аплодировала громче всех. Она гордилась своей подругой, которую – подумать только! – знала всего второй день. Смогла бы она сама принести себя в жертву искусству, пусть даже такому впечатляющему и прекрасному, как джигитовка? Нет, никогда! И от понимания этого ещё более росло её восхищение перед хрупкой, но такой отважной девушкой!
В гостиницу они вернулись втроём, но от ужина Залина отказалась и прямо вытолкала их из своего номера, заставив спускаться в ресторан.
– Даже слышать ничего не хочу! – заявила она. – Вам обоим надо обязательно поесть, чтобы не упасть с голоду, иначе кто за мной завтра будет присматривать?
Так они и оказались с Казиком вдвоём за столиком. В настойчивых действиях подруги Люба усмотрела умышленный ход – как человек наблюдательный, она сразу поняла, что Залина хочет свести своего друга с новой знакомой поближе. Но это вызывало в ней лишь лёгкую улыбку.
Вчерашняя певица появилась в тот момент, когда они с Казбеком перешли к десерту. Сейчас Люба пригляделась к Шурочке внимательней, вспоминая пропитанные любовью слова официанта. Действительно, девушка была прелестна. Гармоничная стройная фигурка, живое лицо с умными ироничными глазами, короткая мальчишеская стрижка… Она была юной и задорной, и при этом обладала важным качеством, необходимым каждому артисту, – притягательной глубиной души и умением эту глубину показать.
– Очаровательная девушка, правда? – спросила Люба у своего спутника, кивая на певицу, которая раскладывала ноты недалеко от них.
– Да, симпатичная, – отозвался Казик, даже не повернувшись в ту сторону. – Но ты лучше.
– Не все бы с тобой согласились! – с усмешкой сказала девушка, заметив краем глаза официанта, воздыхателя Шурочки. Сейчас на нём была обычная одежда, и он сидел недалеко от певицы, не сводя с неё влюблённого взгляда. «Когда же он успевает работать?» – подумала Люба.
– И хорошо, что не все! – значительно произнёс Казбек. – Я хочу быть единственным.
– Казик…
– Люба, ты мне очень нравишься. Очень!
– Ты мне тоже нравишься, Казик, – вздохнула Люба, которой не хотелось обижать своего знакомого, но что же делать? Не любила и не умела она юлить, тем более с такими хорошими людьми, как этот добрый воин. – Ты мне очень нравишься, но только как друг. Понимаешь?
– У тебя кто-то есть, да?
Ох уж эти прямолинейные мужчины! Люба улыбнулась.
– Да, есть человек, который занял моё сердце. А двоим там места нет…
– Я сильный. Я потесню.
– Ах! – вскрикнула Люба, хватая парня за руку. Глаза её были направлены к раскрытой двери, за которой мелькнула знакомая фигура… Или ей только показалось?
– Что такое? – Казбек удивлённо обернулся. – Кого ты там увидела?
– Подожди, пожалуйста!
Она опрометью кинулась к выходу. Однако там, за дверью, в затемнённом холле, никого не было. Наверное, она настолько жаждет встречи с этим человеком, что он мерещится ей теперь везде!
– Нашла?
– Показалось, – вымолвила вслух Люба свою мысль, опускаясь на стул. – Наверное, я просто устала, вот и мерещатся всякие чудеса…
– Заказать тебе ещё кофе?
– Пожалуй, я лучше наверх пойду, в номер. Ты не обидишься, Казик?
– Я на тебя никогда не смогу обидеться, Люба! – с горячим трепетом сказал Казбек. – Идём, я тебя провожу…
…Он постоял ещё какое-то время перед её дверью, надеясь на чудо, но оно так и не произошло. И тогда, тяжело вздохнув, Казбек направился на свой этаж, по пути поклявшись самому себе самой крепкой мужской клятвой, что непременно отвоюет место в сердце этой девушки, которую он полюбил с первого взгляда. Иначе зачем боги дали ему такую любовь?
Этой ночью Люба долго не могла уснуть. Сердце её тосковало, мучилось, в голове хаотично бродили, сталкиваясь друг с дружкой, противоречивые мысли. То ей казалось, что она совершила ошибку, покинув свой мир, такой понятный ей и простой, то вдруг душа её взлетала в сладостной надежде на близкую встречу, а в следующий момент падала в самую пучину сомнений и уныния. Ей отчаянно не хватало сейчас внешнего движения, стука колёс, который успокаивал бы её, отвлекал бы грусть на себя. В тишине, пронизывающей теперь её с ног до головы, она осталась наедине сама с собой, и это было для неё так непривычно, так тягостно!
Однако молодой здоровый организм всё же взял своё, и Люба уснула, сложив ладошки под щекой. Ночной город накрыл её цветным покрывалом своих сказок.
