Екатерина Береславцева
Когда уходит печаль
Глава 11
Ни одной слезинки не увидели окружающие на Любином лице. Она вновь превратилась в радушную хозяйку, готовую все свои силы прилагать для того, чтобы её гостям удобно и уютно было проводить минуты, часы и дни на временном отрезке своей жизни. Только по ночам, в краткие мгновения одиночества, радость оставляла её, и вместо неё появлялась тоска, которую нельзя было избыть никакими слезами – а уж сколько их приняла на себя единственная безмолвная свидетельница её печали, верная подушка! Даже заветная тетрадка была позабыта, глубоко спрятавшись на самое дно Любиной сумки, и ждала вместе со своей хозяйкой того времени, когда горе-тоска убежит, скроется вдали, и в сердце вновь вернутся свет и покой.
Не возвращались…
А тем временем колёса продолжали стучать, ветер стонал в проводах и поезд всё так же неумолимо спешил, разворачивая перед своими гостями новые картинки мира. Они уже не так трогали чуткую душу Любы, как раньше, и даже сменяющиеся друг за другом пассажиры порой сливались для неё в одно сплошное серое пятно. Но упрямая девушка старалась этого не замечать. Её лицо по-прежнему дарило улыбку всякому входящему, но только не могла уже она одарить их самым главным, чем когда-то обладала, – звенящей радостью жизни.
Лето пролетело как мгновение и показалась осень, расцвечивая мир вокруг яркими красками. На эту пору Люба возлагала особые надежды, ведь они с мамой так любили осень! Наверное, мама и раскрыла в своё время перед ней всю прелесть, всю пленительную красоту золотых деревьев, изменчивого неба и аромата плодоносящей земли, который не могли остановить даже плотно сцепленные двери поезда.
– Любаша, тебе надо отдохнуть! – сказал ей однажды Артём Петрович, с которым железнодорожная судьба столкнула Любу впервые за несколько недель – его временно перебрасывали на другой поезд. Он сразу обратил внимание на осунувшееся лицо своей любимицы, но сначала списал это на бессонную ночь, а сейчас, когда смог наконец увидеть её поближе, понял, что дело в чём-то другом. Безотчётная тревога сжала его сердце. – Ты похудела, круги под глазами, а всё это знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что совсем не бережёшь себя! Алина сказала, что ты уже третий рейс без напарницы работаешь!
– Разве раньше такого не было, дядь Артём? Вы же знаете, мне это даже в радость, люблю я полноценной хозяйкой в вагоне быть!
– В радость ли, детка? – охранник тяжело опустился на полку. – Что-то личико твоё бледное совсем о другом говорит!
– Просто я… ещё не ела сегодня, всё как-то некогда… – отвернула она взгляд в сторону.
– Похоже, ты не ела целый месяц, Люба! – Его ладонь, крепкая ладонь бывшего моряка, обхватила тонкие пальцы девушки. Она вскинула на него глаза. – Что с тобой происходит, Люба? Никогда я тебя такой раньше не видел. Заболела, возможно? Так давай на ближайшей станции к врачу забежим!
– Я себя чувствую совершенно здоровой, Артём Петрович! – искренне воскликнула она.
– Телом, возможно. А душой? Может, обидел тебя кто, Люба? Так ты признайся, я с этого негодяя шкуру спущу! Или это… Васька, подлец? То-то он от меня глаза отворачивает! Это он, Люба?!
– Да что вы, дядь Артём! Вася сам пострадал! – неосторожно вырвалось у неё.
– То есть как пострадал? – нахмурился охранник.
Люба прикусила язычок, кляня свою несдержанность. И как теперь ей выкручиваться?
– Понимаете, я по своей глупости дала Васе надежду, а потом… её забрала.
– Ничего не понял.
– Ну, – Люба с трудом подыскивала слова, – я ему сказала, что… выйду за него замуж, а потом… передумала. Вот. И он, конечно, теперь переживает из-за моей легкомысленности.
– Я никогда не считал тебя легкомысленной!
– Я тоже. Но так уж получилось, и ничего теперь с этим нельзя поделать. Поэтому Вася страдает, а я мучаюсь из-за того, что невольно его… подвела.
– Ты ведь не любишь его как мужчину, Люба. Ведь так?
– Вы правы, – не сразу ответила она, понимая, что следом за этим вопросом последует и другой. Разбивающий в пух и прах её враньё.
– Зачем тогда соглашалась на замужество?
– Из жалости, – быстро сказала она. – А потом одумалась и сказала «нет».
– Я тебе не верю. Ты не могла пойти на такой шаг из жалости, зная совершенно точно, что нет любви. Не такой у тебя характер, уж я-то тебя изучил, как никто другой! Нет, не сходится, Люба. Ты сейчас наводишь тень на плетень, но вот зачем ты это делаешь?
– Ничего я не навожу!
– И раньше ты никогда не врала! А сейчас что ни слово, то женское лукавство! – Он вздрогнул от собственных слов и, нахмурившись, вгляделся в Любино лицо. Она покраснела, но глаз не отвела. – Вот оно что! – выдохнул Артём Петрович. – Как же я сразу не догадался, старый болван? Ты влюбилась, Люба!
– Что?! – она вспыхнула и даже хотела выдернуть свою руку, но мужская хватка оказалась крепкой, как якорная цепь.
– Что слышала, голуба моя! Ты влюбилась! И человек, который забрал твоё сердечко, вовсе не Васька! Но парень наш, видать, попался под горячую руку, а после ты и опомнилась. Что, Люба, прав я? Умею я два и два складывать? Хотя тут, скорее, треугольник получается. Любовный!
– Никудышный из вас математик, Артём Петрович! – Люба упрямо вскинула подбородок, однако губы её задрожали.
– Согласен, совсем никудышный, – мягко сказал Шилов, – а психолог и вовсе никакой. Не разглядел, что девочка-то моя выросла…
Она отвернулась, сдерживаясь изо всех сил. Артём Петрович погладил её нежно по руке и спросил проникновенно:
– Что, Любаша, всё совсем плохо, да?
Она кивнула, не поворачиваясь. Слёзы подступили уже совсем близко, и гордая девушка боялась, что не сумеет справиться с ними. «Никто никогда не должен видеть тебя слабой!» – частенько повторяла ей мама.
– Он сейчас в поезде?
Она отрицательно покачала головой.
– Значит, ты отказалась выйти с ним, я правильно понимаю?
И тут Люба не выдержала. Она уткнулась в грудь Шилову и отдалась во власть жгучим слезам, которые, прорвав, наконец, преграду, рекой понеслись из её глаз, безудержные в своём потоке. Крепкие мужские руки обхватили её, словно убаюкивая своей защитой, а она всё плакала и плакала, остановиться не могла.
– Страшная штука эта первая любовь, – прошептал с тихой улыбкой Артём Петрович.
Но вот, наконец, рыдания стали стихать, Люба успокоилась и даже будто обычная радость вернулась к ней. Вот что значит искреннее участие друга! Шмыгнув носом в последний раз, она выпрямилась и посмотрела на Шилова своими прекрасными лучистыми глазами.
– Теперь готова рассказать, Любаша?
– Да!
И больше ни слова неправды не выскочило из её уст. Она поведала обо всём. О чувстве, вспыхнувшем внезапно, и о человеке, который это чувство вызвал. О собственной гордости, которая помешала ей обрести счастье, и о невозможности теперь это счастье догнать. Узнав о том, что виновник Любиного смятения – сын той самой пассажирки, что и его суровое мужское сердце захватила в плен, Артём Петрович смутился сам, однако не дал личным чувствам помешать дальнейшему разговору.
– Что мне теперь делать, дядь Артём?
– А чего ты сама хочешь, девочка?
– Ах, если бы знать!
Но, выпалив это, она тут же поняла, что знает – где-то в глубине своей измучившейся души. И Артём Петрович тоже почувствовал её внутренний ответ самой себе.
Он погладил её по голове, и она глубоко вздохнула.
– Я думаю, ты теперь лучше меня понимаешь, что дальше делать. Одно только скажу тебе, голуба. Решиться на поступок – дело непростое, конечно. Но если в душе есть ясное понимание своих желаний и устремлений, то первый шаг будет сделать совсем не тяжело. А дальше уж и того легче. Главное – эту ясность в себе видеть. Как маяк. Он не даст тебе сбиться с дороги.
– Я понимаю, дядь Артём…
– Эх, если бы и мне так же легко понимать свою жизнь, Любаша! – вздохнул Шилов. – Пойду я теперь, девочка. А ты знай: что бы ты ни решила для себя, я всегда буду на твоей стороне. Поняла?
– Поняла! И спасибо вам за всё!
Она порывисто обняла старого друга, и он поцеловал её ласково в русую макушку. Как будто прощаясь с ней, как будто предчувствуя скорое расставание…
«25 сентября
Я решилась, и сразу стало легче дышать. Но всё равно очень страшно, очень!..»
Глава 12
Провожали её всем составом. Даже Аркадий Савельевич, первый машинист, выбежал из своего электровоза и долго-долго держал Любину руку, не собираясь, кажется, её отпускать. Только Вася остался в вагоне и лишь печально подсматривал из-за занавесочки, когда Люба смотрела в другую сторону. Но она всё равно его видела и сочувствовала его тоске. Ей сейчас тоже было несладко, но она твёрдо знала, что назад дороги нет. «Железной дороги», – усмехнулась она сама себе.
– Любочка, обязательно звони!
– И пиши!
– А если что-то у тебя не заладится, то ты знаешь, как нас найти! – Алина с блестевшими от слёз глазами улыбнулась.
– Я буду звонить! – пообещала Люба, сжимая в руке новенький, подаренный ей всеми коллегами, телефон. – Не плачь, Алинка, а то я сейчас тоже разревусь!
– Отставить слёзы! – пробасил Артём Петрович, готовый и сам, как девица, разнюниться. – Что значит – не заладится? Обязательно заладится! – он наклонился к её уху и добавил тихонько: – Но если что, звони, я тебя сразу заберу!
– Спасибо, дядь Артём!
– Ну всё, друзья, по местам! – громко сказал кто-то, и все сразу засуетились, полезли обниматься, а потом рассыпались по своим вагонам, и на перроне осталась только Люба, да ещё несколько провожающих, которые искоса посматривали на девушку, удивляясь, почему вокруг неё столько шума и кто она вообще такая?
– Береги себя, Любочка!
– Не забывай нас!
– И на свадьбу приглашай! – это уже Алинка выкрикнула.
– До свидания, Лю-ю-ю-ба-а-а! – одним голосом проревел состав и, под прощальный гудок машиниста, тронулся в путь, набирая скорость. Люба махала ему вслед, пока хватало сил. А когда последний вагон скрылся из глаз, она вздохнула глубоко-глубоко, вытерла глаза и, поправив лямку сумки, повернулась. Её взгляд встретился с другим, принадлежавшим молодой прекрасной женщине, будущей матери. Округлый изгиб линий, уверенная стать и дыхание нежности – именно такой предстала Любе вокзальная скульптура города Арбузова. Белое мраморное лицо её светилось ожиданием и надеждой на прекрасное грядущее, обещая это грядущее и ей, новой гостье.
– Пусть так и будет! – твёрдо сказала себе и безмолвной хозяйке города Люба и сделала свой первый шаг…
Глава 13
Ещё в поезде они навели справки о семье Колесниковых, проживающих в славном городе Арбузове. Помогла Антонина, у которой какой-то далёкий родственник служил в полиции, а у этого родственника, конечно же, был доступ к базе арбузовских жителей. Вот и Тоня на что-то пригодилась! Поэтому адрес Глеба был Любе теперь известен, но неизвестным оставался самый важный момент – ждал ли он её, вспоминал ли? Или для него та далёкая встреча оказалась лишь случайным эпизодом? «Взрослая жизнь увлекла меня», – не так ли он сам говорил тогда про себя? И не так ли могло случиться и теперь? Именно эти сомнения двигали девушкой, когда она обдумывала свои действия по прибытию в городок. Хотя пылкая Алина и твердила ей, что нужно обязательно тотчас же бежать к любимому и осчастливить его внезапным появлением, но рассудительная натура Любы решила иначе. Именно поэтому она направлялась сейчас по этой прелестной улочке в дом, где с распростёртыми объятьями встречали таких путниц, как она.
Отель «Звезда», судя по карте, располагался через несколько улиц от дома Глеба, и Люба сочла это прекрасным обстоятельством для бронирования номера именно в этой гостинице. Денег, к счастью, у неё было более чем достаточно, ведь они копились все эти годы на банковском счёте, не востребованные в той мере, к какой привыкли обычные люди, имеющие свой дом и связанные с ним – и не только с ним – траты. Поэтому за ближайшее будущее Люба не волновалась, ну а если что-то пойдёт не так, она всегда сможет устроиться на работу, а на крайний случай – вернуться в свой поезд, хотя возвращение на щите она считала недостойным и даже стыдным.
А городок ей очень понравился – по первым впечатлениям, но похоже, что и дальше он её не разочарует. Уютные улочки, утопающие в сентябрьской зелени, старинные купеческие дома, приветливые лица прохожих – казалось, что они, арбузовцы, знали о том, что Люба впервые и только что приехала в их прекрасный город, и, как гостеприимные хозяева, радовались этому визиту. Как и сама Люба когда-то, принимая своих гостей-пассажиров.
Седой старик, который открыл перед ней высокую дверь, сиял радушием, а немолодая симпатичная женщина, сидящая за стойкой регистрации, и вовсе обрадовалась Любиному появлению так, как будто увидела свою родственницу.
– Добро пожаловать к нам в «Звезду»!
– Здравствуйте, Анна Михайловна! – прочла имя администратора на бейджике Люба. – Я… – тут она запнулась, позабыв от волнения нужное слово.
– Вы, наверное, бронировали у нас номер? – подсказала Анна Михайловна.
– Да, бронировала! – с благодарностью откликнулась девушка. – Одноместный.
– Прекрасно! Скажите вашу фамилию, пожалуйста, я посмотрю в списке.
– Назарова…
– Вот как! Примечательная фамилия для нашего города! – улыбнулась администраторша и взглянула на экран компьютера. – Назарова Любовь Дмитриевна?
– Да.
– Ваш паспорт, пожалуйста, я заполню документы.
Люба передала красную книжицу, и женщина принялась ловко и быстро стучать по клавиатуре, набивая информацию о новой гостье. Вскоре паспорт вернулся к своей хозяйке, а вместе с ним в руки девушки перешли электронный ключ и памятка для постояльцев.
– Вот смотрите, Любовь Дмитриевна. Ваш номер триста седьмой, он находится, соответственно, на третьем этаже, по коридору направо…
– Простите, а платить разве сейчас не надо? Я думала, что это сразу делается…
– Так у вас уже оплачено! За семь ночей!
– Как?! Но я не…
И тут Люба поняла. Артём Петрович, её добрый волшебник! Только он знал, в какой гостинице девушка собирается остановиться, а значит, он и заплатил за неё со своей карты, дистанционно, больше некому.
– Вы вспомнили? – улыбнулась администраторша.
– Да-да, извините…
– Итак, третий этаж, лифт в той стороне. Завтрак входит в стоимость номера, ресторан у нас на первом этаже, время завтрака – с семи до одиннадцати утра. Там же можно будет заказывать и обед с ужином, для наших постояльцев действует скидка. Так, что я ещё не сказала… Пароль от вай-фая в этой памятке, на последней странице. Если не сможете подключиться, подойдите ко мне, я помогу. Вроде всё! Если ещё какие-то вопросы возникнут, обращайтесь, с удовольствием отвечу!
– У меня уже есть один вопрос…
– Слушаю вас!
– Вы сказали, что моя фамилия как-то связана с вашим городом…
– Да-да! У нас тут есть одна усадьба старинная, местная достопримечательность. Сейчас там музей, конечно, а раньше она принадлежала семье помещика Назарова. Они вам, случайно, не родственники? – лукаво улыбнулась женщина.
– Нет, к сожалению. У меня нет в вашем городе родственников. Впрочем, как и в любом другом. Никого больше нет. Я одна.
– Ох, простите, пожалуйста! – откликнулась на печаль, прозвучавшую в Любином голосе, Анна Михайловна. – Я повела себя нетактично!
– Но вы же не знали! – заметила разумная Люба. – Спасибо, Анна Михайловна! Я могу идти в свой номер?
– Разумеется! Лифт там, – напомнила администраторша взмахом руки.
– А лестница?
– Лестница рядом с лифтом.
– Прекрасно!
Люба, ни разу в жизни не пользовавшаяся лифтами, страшилась их, а потому, даже не сделав попытки нажать на круглую красную кнопочку, сразу направилась к лестнице.
Номер оказался светлым и очень уютным. Человеку, привыкшему к совсем другим покоям, это пространство казалось просто роскошным. Вид из окна тоже впечатлял. Любиному взору открылась прекрасная широкая аллея, усаженная благородными тополями, блестевшая за ней река и полукруглый мост вдали, сверкающий на солнце. Где-то слева от гостиницы – Люба прижалась носом к стеклу – проходила и улица, на которой стоял дом Глеба, но отсюда её было не видать. «Ничего, не всё сразу», – подумала девушка и принялась разбирать вещи. Это занятие, впрочем, не доставило ей много хлопот, ведь сколько у неё было тех вещей? Кот наплакал! Одно платье, одна пара брюк, две белые рубашки, старенький свитерок, не менее старая куртка-пуховик, ещё мамина, по одной паре обуви на каждый сезон – вот и всё её богатство. Да и к чему ей обширный гардероб в дорожной жизни? Только лишняя помеха, бессмысленная и непрактичная. Однако теперь о вещах придётся позаботиться, особенно о тёплых, памятуя о грядущих холодах…
С огромным, ни с чем не сравнимым удовольствием, Люба приняла душ – она, которая привыкла мыться в вагонном туалете или, в лучшем случае, в душевой штабного вагона, если таковая была в составе. Долго-долго она стояла под струями тёплой воды, блаженно улыбаясь и думая о том, что в жизни внедорожной, несомненно, есть свои радости.
С не меньшим наслаждением она высушила и уложила свои густые волосы. Фен нашёлся тут же, в роскошной ванной комнате, в ящичке под зеркалом, и какое-то время Люба ещё постояла перед этим зеркалом, с особенным чувством вглядываясь в своё лицо. Сейчас, отвлечённая от других лиц, она могла оценить эту нежную гладкую кожу, высокий лоб, выразительные светлые глаза – беспристрастно и пристально, будто со стороны, как оценивал бы художник свою натурщицу. И пришла к выводу, что модель вполне заслуживает внимания. Не было в Любином характере ни притворства, ни лукавства перед самой собой, не было также и ложной стыдливости, рождённой закомплексованностью. Глаза её видели правду, какой бы ни хотела она казаться под воздействием чувств.
Оделась Любаша быстро, и напоследок ещё раз с удовольствием огляделась вокруг. Целых семь дней ей предстояло провести в этом прекрасном жилище, и эта мысль наполнила её восторгом. Лёгкой летящей походкой она вышла из номера, пробежалась до первого этажа, улыбнулась седому швейцару, выскочила из двери на улицу – и ахнула! Перед отелем нетерпеливо и звонко постукивал копытами по мостовой конь – чёрный, как уголёк, и такой же горячий. Ноздри его раздувались, жилы на шее буграми перекатывались, и во всём его облике чувствовалась страсть, неподвластная и незнакомая людям. Жеребца держала за поводок девушка, высокая и гибкая, как стебелёк, и с такими же иссиня-чёрными волосами, как окрас её питомца. В ней было что-то нерусское и тем привлекательное, а тёмно-шоколадные глаза смотрели прямо на Любу.
– Здравствуйте, – откликнулась улыбкой на её внимание Люба. – Это ваш конь?
– Мой, – согласилась незнакомка чуть хрипловатым голосом.
– А можно его погладить?
– Можно.
Люба смело сделала шаг вперёд. Жеребец фыркнул, встряхнулся, а потом замер, словно разрешая прикоснуться к себе. Люба провела рукой по его гриве, ощутив её шелковистость и в то же время жёсткость, и заглянула в умные блестящие глаза.
– Как его зовут?
– Эскандер.
– Как красиво! И сам он такой красивый! Просто дух захватывает! Вы знаете, – простодушно призналась Люба, – я ведь в первый раз настоящую лошадь вижу. Раньше только на картинках видала.
– Не может быть! – поразилась брюнетка.
– Однако это правда.
– А я с двух лет с лошадьми. Вот сколько себя помню, всегда они рядом были. Или подо мной, – незнакомка улыбнулась. – Меня Залина зовут. А тебя?
– А я Люба.
– А приходи, Люба, к нам.
– Куда к вам?
– В конный театр. Мы уже несколько дней здесь. Гастролируем!
– Значит, мне повезло! – обрадовалась девушка. – Я сама только сегодня приехала! А вы надолго здесь?
– Ещё семь дней.
– А я семь ночей, – рассмеялась Люба, кивая на отель. – В «Звезде» остановилась.
– И мы! Вот так совпадение, правда?
– Удачное совпадение!
Распахнулась дверь отеля, выпуская ещё одного человека – мужчину, очень крепкого на вид, просто силача, и, похоже, той же национальности, что и Залина. При внушительной, сразу же бросающейся в глаза силе, этот человек располагал к себе совершенно добрым выражением лица.
– Это Казбек, мой партнёр! – представила брюнетка незнакомца, и тот оправдал первое впечатление Любы, улыбнувшись славной улыбкой человека, имеющего большое и щедрое сердце. – Казик, а это Люба!
– Здравствуйте! – одновременно поприветствовали они друг друга.
– Нам теперь нужно идти на репетицию, а спектакль вечером будет. Я тебе билет занесу, да? Ты в каком номере живёшь?
– В триста седьмом.
– А я в четыреста седьмом, прямо над тобой! Это неспроста!
– Неспроста, – рассмеялась Люба.
– Тогда увидимся!
Она потянула жеребца за повод, но тот не желал отрываться от Любы, только головой отмахнулся в ответ – мол, не мешай, хозяйка.
– Смотри-ка! – удивилась Залина. – Не хочет уходить от тебя!
– Почувствовал хорошего человека, – улыбнулся Казбек.
– Мы с тобой ещё увидимся, Эскандер! – шепнула Люба в чёрное ухо, и конь фыркнул совсем по-человечески, как будто понял её слова. А может быть, действительно понял? Иначе как объяснить то, что он тут же развернулся и направился вслед за своей хозяйкой?
– Увидимся, Люба! – помахала Залина рукой на прощание.
Люба постояла ещё немного на месте, провожая взглядом новых знакомых. Но вот они скрылись за углом, а она направилась в противоположную сторону, и вскоре мысли о прекрасном вороном жеребце сменились совсем другими думами…
