Егор Александрович Балашов
Cпасая рыбу из воды
Видео остановилось, а Рой пояснил:
– Сейчас девушка словно уйдет в себя. С ней будут разговаривать еще полтора часа, но она не будет ни на что реагировать. Но, через полтора часа она скажет, что хочет в туалет и уйдет в уборную. Анатолий, скажите, пожалуйста. Я понимаю, что Ваша работа очень сложна. Но это правда? Вы выпускаете из центра детей в таком состоянии? Это лучшее, на что могут надеяться Ваши воспитанники? Она и в квази будет вести себя так же?
– Рой. – Очень долгий и очень глубокий выдох. Анатолий не подбирал слова – он просто не хотел говорить эти слова. – Сейчас поток детей очень велик. И эта девочка, я ее помню. Я не помню подробностей и как ее зовут. Я даже не скажу, когда конкретно она поступила на реабилитацию. Но… Когда она от нас выписывалась, она могла строить планы на ближайшее будущее. И да. У нас часто бывают рецидивы. На лицо рецидив. Не такой страшный, как могло бы быть. И я не знаю сколько времени прошло после ее выписки до момента съемок. Возможно, она уже погружалась. Но уверяю, все наши выпускники способны жить в прото полноценно. Мы их учим любить мир, интересоваться окружением. А отвечая на Ваш вопрос. Нет, в квази она скорее всего будет неотличима от других людей. Стоит ей попасть в квази, и она отправится в путешествие или найдет работу. Но ей будет полностью безразлично, что с ней будет происходить в прото. Вас это не пугает?
– Так может быть лучше все оставить как есть? Пусть живут в квази счастливо.
– Мы не всех берем на реабилитацию. Есть дети, которые вообще не реагируют на окружающую среду – таких отправляют в клиники, где о их теле заботятся медицинские сотрудники, или скорее аппараты. Они остаются в квази. Такие люди уже никогда не вернуться в настоящий мир.
– Вы работаете только с детьми? – еще одна тумба с женским голосом.
– Да. К сожалению, мы специализируемся только на детях. У взрослых психика не такая гибкая, да и взрослые сами несут ответственность за свои ошибки. Я понимаю, почему Вы задаете это вопросы. Вы узнали в этой девочке себя или своего знакомого? Вы осознали, что самостоятельно не сможете жить в прото. Да, это бывает. Раз у Вас появилась эта мысль, значит есть шанс на то, что у Вас получится. Выходите хотя бы на пятнадцать минут. Потом на час. Старайтесь спать в прото, а не в квази. Но центров, подобных нашему, которые работают со взрослыми людьми просто нет. Даже за деньги. По крайней мере, я о таких не слышал. Мы и так перегружены детьми. Специалистов просто нет.
– Наш час подходит к концу. – Поставленным голосом объявил Рой. – Возможно у многих остались еще вопросы к Анатолию. Честно скажу, у меня они точно остались. Анатолий, скажите, если я не выходил в прото уже пять лет, значит ли это, что я буду вести себя так же, как эти дети? Честно скажу, меня это все немного напугало.
– Рой, вы же отдаете себе отчет, что с Вами происходит? Вы помните свое тело. Вы погрузились в сознательном возрасте. А эти дети, зачастую, в прото с трех лет, а может быть и с младенчества. У них просто нет опыта. Представьте, что вы попали в кабину современного самолета, рядом никого, и самолет летит на всех парах? Что Вы будете делать?
– Не знаю. Ничего? Попробую понажимать кнопки?
– Ой ли? Вы же понимаете, что самолет летит, и любая кнопка может привести к катастрофе. А если это аварийный сброс топлива? Готовы пожертвовать полутысячей пассажиров ради того, чтобы поэкспериментировать.
– Пожалуй, что нет.
– Вот и эти дети так же себя ведут. Они просто не знают, что означает красная мигающая кнопка на панели управления их телом. Что им в этом случае делать? А позвать-то некого. Там, в их головной коробке, больше никого нет.
– Но ведь есть ограничение, что погружение запрещено до восьми лет.
– И это очень правильное правило. Как мы видим, оно выполняется не всегда.
На последних словах свет в студии погас. У Анатолия даже появилось ощущение, что последние пару слов не попали в эфир. Рой заметил:
– Кончилось время. К сожалению, мы привязаны к сетке вещания. Спасибо Анатолий. Это был интересный разговор.
На этих словах кукла Роя отключилась и Анатолий ощутил себя очень одиноким. Совершенно забытым, заброшенным и пустым. Эх, гребанный Рой, даже по-человечески выйти из комнаты не пожелал. Все же это обидно, когда с тобой прерывают разговор так скоропостижно.
Анатолий посмотрел на часы. Что-же, выпускной второй группы уже подходит к концу. Что же он за воспитатель такой, что даже не смог попрощаться со своей группой. Эти дети отправляются в самостоятельное плавание. Страшно ли им. Многие ли из них смогут жить полноценно, или окунутся в квази в тот же миг, как только выйдут за стены реабилитации? В любом случае осталась надежду, что эти ребята смогут о себе позаботиться, хоть и на самом примитивном уровне. Анатолий упрямо надеялся, что навыки, которые им удалось привить ребятам всплывут в их головах, даже если они сейчас же вернуться в квази и будут вынуждены выйти из него только через несколько лет.
. . .
В одном прекрасном лесу, где росли вековые деревья раскинул свои могучие ветви исполинский кедр. Может быть вы не знаете, но деревья живут гораздо дольше чем люди, гораздо дольше, чем животные и кончено же дольше, чем бабочки и стрекозы. Жизнь в этом лесу была полна удовольствия и спокойствия. Такой лес раньше бы назвали сказочным. Он был действительно чудесен.
Самые высокие деревья устремляли свои макушки в самое небо, а некоторые могли касаться облаков. Деревья же пониже создавали густой ковер зелени, который отбрасывал тень для кустов, мха и грибов. В этом лесу было очень много грибов, очень много ягод и очень много зверей, которые лакомились богатствами природы. Белочки скакали от ствола к стволу, забирались по ним к кронам, но даже они не могли подняться настолько высоко, чтобы увидеть ясное голубое небо – такой густой была листва у деревьев в этом чудесном лесу. По земле ползали разные жучки, летали букашки, неспешно брели лоси, суматошно рыли землю кабаны.
Именно в этом сказочном лесу жил дух дерева – да, это был дух, поселившийся в старом кедровом дереве. Он в силу своих возможностей ухаживал за деревом, прогонял жучков из-под коры, расчесывал иголки и поправлял корешки. Именно поэтому кедр и стал настолько красивым и могучим. Именно благодаря соседству с духом, этот кедр стал самым счастливым деревом в лесу.
Но вот однажды в лес пришли люди. Они поначалу бродили по земле, наравне с животными и случалось так, что один из людей наткнулся на потрясающей красоты кедр.
Дух не придал значения этому событию – ведь к дереву всегда кто-то приходил. Иногда животные портили кору или подрывали корни, но духу всегда удавалось вылечить своего молчаливого друга. Но в этот раз все случилось не так. Люди сначала полюбовались его деревом и ушли, но после вернулись с большими машинами, экскаваторами и грузовиками. Они зачем-то вырыли большой ров вокруг кедра, и при этом погибло очень много деревьев поменьше. Духу стало понятно, что происходит что-то очень плохое, что-то очень страшное. Но он не мог покинуть своего обиталища, ведь кедр для него стал не только домом, но и лучшим другом. Духу ничего не оставалось, кроме того, чтобы спрятаться в самые потаенные нутра дерева и ждать. Он даже надеялся, что у людей ничего не получится, и они отступят. Он надеялся, что у людей не получится выкопать его могучего товарища. Но шли недели, ров вокруг кедра все увеличивался и увеличивался. Люди уже прорубили большую просеку через лес и машины стали приезжать все чаще и чаще.
А в один солнечный день люди повалили кедр, ломая корни и ветви. Люди положили кедр на шесть грузовиков, и в месте с большим клочком земли, застрявшем в корнях гиганта увезли его куда-то далеко-далеко!
Как же было страшно духу. Он не решался высунуться из своего убежища, он не решался даже дышать – он свернулся в клубочек и плакал от страха. Пока кедр везли, дух пытался успокоить своего друга, он говорил, что все еще будет хорошо, что может быть все наладится, хоть сам и не верил в это. Кедр ему не отвечал. Ведь кедры не умеют разговаривать, даже с лучшими друзьями. Дерево тоже плакало. Но не от страха – дерево тосковало по своему лесу, по своим соседям. Кедру было совсем не страшно – ему было очень грустно.
И вот люди наконец-то успокоились, перестали перекладывать кедр с места на место, перестали ломать корни и ветви. Тогда-то дух решился выглянуть из убежища, решился оглядеться. Но не сразу, немного погодя.
Каково же было его удивление и ужас, когда он понял, что его кедр, его дом и его друга снова посадили в землю, но теперь посреди ужасного места. И дело было не в том, что земля была непривычная, не в том, что здесь было ужасно жарко, но в том, что вокруг не оказалось ни единого дерева. Вся земля была покрыта чем-то серым, вокруг виднелись каменные коробки, и везде сновали эти противные люди.
Дух мог бы снова спрятаться – он ведь хотел так сделать, но потом понял, что кедру тоже очень одиноко и больно. И тогда дух начал заниматься тем, что умел и любил. Он снова начал ухаживать за своим товарищем – могучим и величественным кедром. Но кедр сейчас уже не казался таким огромным – каменные коробки вокруг были гораздо выше. Они закрывали небо и из-за них воздух становился душным и затхлым. Воздух был очень плох.
Дух не решился работать у всех на виду, поэтому он нырнул в землю и начал лечить корни. Почти месяц он останавливал сок, вытекающий из разрубленных корешков, расправлял перегнутые и перекрученные, заживлял многочисленные ссадины. Когда работы была закончена, дух был ошеломлен – он наконец поднялся в крону и увидел, что могучий кедр потерял больше половины своих иголочек, а шишки все осыпались и осыпались. Кедр медленно умирал.
Дух знал, что во всем виноваты эти люди. Он видел, как они ходят вокруг, подбирают упавшие шишки и хвою, а иногда даже отламывают низко висящие ветви. Тогда дух и решил для себя, что обязательно отомстит извергам. Ну, зачем?! Зачем они так поступили с его лучшим другом. Сейчас великолепный исполин медленно умирал.
И наш знакомы дух даже не заметил, что прошли годы – так усердно он работал, так старался помочь другу. Прошли даже не годы, а десятилетия, а кедр все продолжал угасать. Теперь он уже не походил на великана, с густой шевелюрой кроны – он был хоть и высоким, но чахлым, серым и понурым.
И тогда дух понял, что он не может больше, что кедр умираем и он вместе с ним. Он вставал каждое утро и прогонял насекомых, вытравлял плесень, сохранял скудную влагу. Он уже не справлялся. И вот одним утром он не смог встать. На следующее утро тоже. У духа не хватало сил. Соки дерева не поднимались высоко, его верхние ветви уже были мертвы, и смерть потихоньку охватывала великана.
Трудно сказать, сколько это длилось: иногда, когда выпадал дождик, дух поднимался по стволу и обнимал друга, он умолял его напиться дождевой водой, но кедр тоже терял силы.
А когда дух понял, что приходят его последние дни, он решил выйти к людям и проклясть их на век. Он не мог идти, он выполз из дерева и закричал:
– Вы убили моего друга! Будьте вы все прокляты. Мы умрем, и в этом ваша вина! Я хочу, чтобы вы все умерли в таких же мучениях, что и мы.
– Кто ты, странный звереныш, ты выглядишь очень больным. Можем ли мы тебе помочь? – Сказали люди.
– Ха-ха! Я не зверь, я дух этого дерева! И я буду проклинать вас каждый день, пока остаюсь в живых! И после смерти, если это только будет возможно, я буду проклинать вас. Каждый час! И каждую секунду!
– Мы видим, что дереву плохо, но чем мы можем помочь? Скажи нам!
– Не надо смеяться над бедным умирающим духом! Ваша земля мертва! В ней нет жизни и воды. В ней не осталось ни единого сока, которым я смог бы напоить кедр!
Дух продолжал кричать на людей, а когда силы его покинули совсем, он просто закрыл глаза и решил умереть уже полностью.
Но на следующее утро, когда он проснулся, его ожидал страшный сюрприз. Люди зачем-то стягивали шланги вокруг кедра и сваливали мусор к его корням. А через какое-то время из шлангов начала разбрызгиваться вода, а кучи мусора оказались очень приятными и из них в землю сочилось то, чем дух смог бы накормить друга.
Дух не понял, что же такое произошло, но он начал помогать кедру, он уговаривал его принять из земли немного пищи. Кедр очень устал так жить, он хотел скорее умереть, но друг-дух настаивал и кедр сдался. Но как оказалось, он слишком ослаб и не мог сам принять питание из почвы. Некоторые его корни засохли, другие были слишком толстыми и не могли впитывать достаточно влаги. Дух помогал как мог, не забывая проклинать людей.
– Проклятые люди! Вы делаете какую-то ерунду! Ваши зловонные кучи содержат много полезных веществ, а вода помогает кедру! Вы ошиблись! Ха-ха! Теперь у меня будет немного больше дней для того, чтобы проклинать вас!
– Но мы не хотим навредить вам. Мы хотим помочь. Мы принесли удобрения и стали поливать землю! Очень жаль, что ты не сказал нам этого раньше. Нам очень жалко, что вам пришлось страдать. Мы просто не знали, как помочь!
– Глупые злые люди! Зачем вы хотите обмануть меня? – Кричал дух, немного набравшийся сил. – Ваш воздух слишком душный, жарки и грязный! Вы сами живете в этом аду, и хотите, чтобы мы тоже мучались так же, как вы!
Долго еще дух кричал, он проклинал своих мучителей, не в силах навредить. А когда он упал без сил и заснул, наступила глубокая ночь.
Утро дух встретил с новым потрясением. Люди опять что-то делали. Они намотали металлическую трубку вокруг ствола кедра, они установили большие круглые штуки, которые время от времени выбрасывали водяную пыль. Кончено же дух не понимал, что происходит, он думал, что люди издеваются, но шли дни и кедр стал поправляться.
– Злые презренные люди! Вы хотите совсем сгубить мой кедр!
– Но, что не так? Мы привезли удобрения, мы поливаем землю, мы даже увлажняем воздух около дуба. Как мы еще можем помочь?
– Если бы вы хотели помочь, вы бы не стали убивать наш лес, вы бы не стали привозить нас в такое ужасное место. Вы сначала высушили нас, так, что древесина начала трескаться. Но и этого вам оказалось мало! – Дух плакал в отчаянии – Теперь кедр заболел плесенью! Его ствол и ветви намокли, а плесень стала разрастаться! Я не смогу почистить его! Теперь мы умрем. Быстро и мерзко! Как болотная березка! Все! Мы сгнием.
Люди забегали, они еще сильнее измывались на кедром! Они стали бурить в нем дыры, сдирать кору.
– Вот! Наконец-то вы показали свое настоящее обличие! Зачем, зачем вы это все делаете? Вы получаете удовольствия от мучения других живых существ! Лучше бы мы сгорели в пожаре!
Но люди не обращали внимания на крики духа. И к его ужасу, они и не думали прекращать истязания. Они делали меленькие дырки, большие дырки, выгрызали куски коры и древесины. А потом они стали совать в раны разные вещи: какие-то железки, мази и еще что-то. Дереву было больно, дерево бы кричало от страха и боли – если бы деревья умели говорить. Но дух то чувствовал. Он знал как плохо его другу. Ему было даже хуже, чем в дни, когда они засыхали и голодали.
Так шли дни. Дух, хоть и кричал на людей, выполняя свое обязательство проклинать их каждый раз, как только сможет, но свои занятия с другом не бросал. Он находил время, чтобы помогать кедру, залечивать ранки, гнать соки вверх по стволу и прогонять вредителей.
Как бы ни был зол дух, но дереву становилось лучше. Нет, он не стал таким же красивым и величавым, как был раньше, когда жил в лесу, но ему точно становилось лучше. Духу тоже становилось лучше. И тогда, когда у духа выдавалась свободная минутка, он поднимался в крону друга, находил созревшие шишки и бросал их в противных людей. Он бросал шишки в странные штуки, которые развесили люди, иногда ему даже удавалось сломать некоторые из них.
А люди собирались на площади перед университетом и любовались величественным кедром. Кедр был самым красивым деревом в городе. Все его любили и собирались вокруг чтобы посидеть и отдохнуть. Иногда люди замечали духа и говорили:
– Как нам повезло, что этот дух стал с нами говорить. Ведь обычно духи не разговаривают с людьми. Знаете, если бы не этот дух, то кедр ни за что бы не прижился на нашей почве. Только благодаря его советам мы смогли спасти это дерев.
– Но этот дух не выглядит счастливым, – возражали им маленькие дети.
– Наверное, все духи таки. – Отвечали им родители.
Так и по сей день стоит это дерево на площади перед университетом в том городе, а люди приходят и любуются величественным исполином. Иногда, очень редко, некоторые люди говорят, что с ними поговорил дух. Они думают, что дух рассказал им о какой-то проблеме дуба. Тогда люди собираются и пытаются исправить эту беду. Часто, очень часто, это помогает и поэтому дуб растет все выше и выше. Он ведь даже стал гораздо пышнее, чем когда его вывезли из леса.
Глава 3
– Анатолий Григорьевич, потрудитесь объяснить, что это было! – Крупная женщина нависла над своим столом. И хоть до старшего воспитателя было как минимум два метра, он ощутил угрозу.
– Обед! – Скрипнув зубами ответил он. Приходилось сдерживать. Сам Анатолий чувствовал, как его губы побелели от напряжения, но он с этим ничего не мог сделать. – Это был мой обед! Арина Петровна, можно меня не дергать хотя бы пока я ем!
В кабинете директора было двое. Сам воспитатель и директор. На белой рубашке Анатолия красовались жирные пятна, и он явно не было рад разговору с Ариной Петровной. В прочем, директор тоже не выглядела благодушной.
– Что за бредни Вы рассказываете детям! – Рявкнула директор. – Они и так дезориентированы. В их мозгах одни игрушки из квази, они совсем не вдупляют, что с ними происходит, а Вы им про каких-то духов рассказываете! Думать головой надо, прежде чем детям с уже испорченной психикой рассказывать небылицы!
– Это называется сказка! – Воспитатель не выдержал и вскочил с места. – Это называется сказка! Ска-з-ка! Чего я должен рассказывать восьмилетним соплякам! Какого черта эту группу дали мне! Я работаю с детьми от двенадцати лет! У меня вся программа рассчитана…
– Сядьте! – Перебила Арина Петровна. – Знаете ли, квазипсихоз молодеет! Предлагаете оставлять детей в клинике до тех пор, пока они не подрастут?
– Я предлагаю перестать меня конвоировать санитарами! Эти ваши молодчики…
– Сядь! Если бы Вы пришли, когда я Вас вызывала!..
– Вызывали? Когда это Вы меня вызывали? Меня силой притащили сюда из столовой!
– Я посылала за Вами Арсентия! Что вы сделали с мальчишкой? Зачем Вы разбили о его голову вазу?
– Ах, это! Он ворвался в палату во время сеанса! Как я, по-вашему, должен работать?
– Замечательный пример детям – кидаться посудой! Теперь к ним бригаду психологов посылать?
– Не надо! Они все равно не станут работать с психологами. Они на слова-то реагируют через раз!
– Вот именно! – Директор сама вскочила со своего места, настолько резко, что стоящий перед ней стол чуть было не опрокинулся. Тяжелый директорский стол, предположительно, сделанный из дуба, обтянутый кожей и обитый бронзой. – Свободны! Вон из моего кабинета! И чтобы через час у меня была объяснительная!
– Я Вам сейчас на словах все объясню! – С угрозой в голосе возопил воспитатель. Анатолия трясло.
– Вон! И еще один залет – и Вы уволены!
– Да это будет счастливейший день в моей жизни! – Выпалил воспитатель, хлопая дверью.
. . .
Это был провал. Анатолий чувствовал себя морально уничтоженным. Уже третий день он не понимал, с какой стороны подойти к новой группе. Он им читал сказки своего сочинения, он возился с ними, подолгу разговаривая, сразу со всеми и с каждым по отдельности. Если более старшие ребята после нудных лекций и увещевания все же нехотя, из-под палки, словно делая одолжение, начинали медленно и неуклюже возиться, то малолетние негодяи просто игнорировали его слова.
Новая группа игнорировала и ругань, и ласку, и приказы, и уговоры. Страшнее всего было видеть, как один из мальчишек с недоумением смотрел на воспитателя, когда тот до боли ущипнул его за плечо. Хотя, стоит ли обманывать себя? Гегам даже на недоуменный взгляд не сподобился бы. Он же не фокусировал взгляд, просто в тот момент Анатолий оказался в его поле зрения, и уже сам мужчина придумал эмоцию в этом безвольном взгляде.
Восьмерки? Какие же это восьмерки? Восьмерки должны выполнять простейшие команды, если их убедить им следовать. Это ведь даже не девятки! Это полнейшие десятки. Полнейшие. У них настолько не сформирован чувственный опыт, что они не способны распознать ни голод, ни боль. Возможно эти дети просто не способны понять речь воспитателя. Они слышат издаваемые им звуки, но не способные сопоставить эти звуки с осмысленной речью. И почему же так получается? В квази же они общались. Разве это возможно, чтобы речевые области мозга справлялись с квази-общением, но пасовали перед речью в протомире? Нет, так быть не должно. Возможно, и это пока гипотеза, мозг у ребят развит полноценно, но он просто не научен работать с сенсорикой. Что это значит? Надо больше раздражителей. Больше речи, больше коммуникации.
А сейчас… Что же…
По крайней мере квазидизайнеры, разработавшие этот локальный мирок специально для Анатолия с его новой группой обещали, что у него не будет связи с остальным квазипространством. Здесь в ограниченном мире можно было попытаться найти контакт. Попытаться хоть как-то наладить разговор. Попытаться объяснить детям, рад чего они находятся в реабилитационном центр. Но сам Анатолий чувствовал полный провал. И в том числе из-за этого импульсивного решения – самому погрузиться и попытаться вытянуть группу изнутри квазипространства.
Это было его первое погружение. Первый опыт.
Говорят, что в возрасте погружение в квази может быть даже болезненным. И Анатолий был к этому готов. К чему он готов не был, так это к тому, что квази будет ощущаться как очень реалистичный сон. Просто сон. Замутненное сознание, очертания размыты, события словно проскальзывают мимо его внимания. Неужели его подопечные так же ощущают прото? Если так, то ничего удивительного, что они сильно дизориентированы в нормальном мире.
Но нет! Нет, он же, сам Анатолий осознает себя, осознает свое тело, пусть и сильно измененное, но осознает! Кстати, а почему его тело изменилось? Почему оно не такое же как в прото?
А организм реагировал на искажение восприятия стандартно – воспитателя мутило и к горлу подступала рвота. Забавно, что сейчас у него вообще не было организма, в привычном понимании слова, но его все равно сильно мутило.
Перед глазами бегал какой-то текст, но его прочитать не получалось. Стоило сконцентрироваться на буквах, как начинала кружиться сильнее голова, как при очень сильном похмелье.
– Когда нас отпустят?
Вот те и на! Кто-то из детей начал с ним разговаривать первым. Вот и реабилитация. Зачем нужна реабилитация детям, которые спокойно общаются и даже начинают разговор первыми. Ах, точно… Сейчас же это квази. Так и должно было быть. На это Анатолий и надеялся.
– Когда вы научитесь жить. – Давя рвотный позыв прохрипел воспитатель.
– Но мы умеем жить! – Другой детский голос.
Понемногу Анатолий начинал осознавать происходящее. Комната. Пустая комната с белоснежными стенами и мягкими подстилками, плюшками, ковриками. Шесть детей в комнате вели себя по-разному. Один исследовал окружение, заглядывал под коврики, ощупывал предметы и стены. Он словно что-то искал. Миша – узнал ребенка воспитатель. Он как-раз выглядел самым собранным и не проявлял признаков растерянности.
Трое держались вместе. Они неспешно переходили от пуфика к лежанке, не проявляя особого интереса ни к предметам ни друг к другу. О вот двое, подошедших к Анатолию ребятишек могли быть только Оксаной и Павлом.
– Вам не хорошо? – Наконец поинтересовалась Оксана.
– Думаю, скоро все наладится. Я впервые в квази. Очень необычно. – Все еще ошарашенно ответил Анатолий.
– Как это замечательно! А Вам нравится здесь? – Продолжала допытываться девочка.
Да, для Анатолия эти расспросы были пыткой. Это надо концентрировать внимание на словах, и не просто на самих словах, надо было понимать значение каждого слова, а потом собирать из этих значений целое предложение. То есть смысл каждого отдельно сказанного слова может быть и был понятен, но вот во фразу они складывались не всегда. Приходилось мысленно повторять их, и только после этого можно было догадаться, о чем же идет речь. Анатолий понимал, что был задан вопрос. Что-то про оценочную характеристику. Кажется, надо было оценить помещение. Оценить помещение субъективно.
– Это просторная белая комната, в которой много мягкой мебели. – Послушно ответил воспитатель, но сам понял, что оценочной характеристикой его ответ даже не пахнет. Он констатировал факт, и тут же задумался. А ведь квазизависимые очень часто именно так и отвечали на вопросы. «Ты хочешь есть?», «Нет. Но я испытываю ощущение, похожее на ощущение голода».
Вот оно как. Дезориентация. Что же. Этот опыт воспитателю поможет лучше понимать воспитанников. Может быть. Если предположить, что механизмы квазипсихоза схожи с тем, что он испытывает сейчас. Смешно. Очень смешно. Анатолий – воспитатель, специалист по квазиреабилетации сейчас сам себе поставил диагноз протопсихоза.
– Если погрузиться в квази очень поздно, то это может быть очень тяжело. – Сказал Павел девочке. – Давай оставим его в покое. Чего он тебе сдался?
– Это он нас мучает! – взвизгнул с другого конца комнаты Тимур. Да, это точно был Тимур. Не такой тощий, без серых кругов под глазами, но такой же кудрявый и с огромными ушами.
– Встань! – Продолжил мальчик. – Встань и скажи, как тебя зовут.
Анатолий подчинился. Безвольно, но покорно. Мутить стало сильнее. Но хуже всего, что это движение вверх изменило перспективу обзора. Более статичная картинка могла сойти за реальную, в смысле за протореальную, но в движении было очевидно, что поле обзора у Анатолия здесь несколько отличается. Как будто бы поле зрения стало шире. Значительно шире.
– Анатолий Григорьевич, старший воспитатель реабилитационного центра для квазизависимых детей и подростков.
– Мы не квазизависимые! – возразила Оксана.
– Тогда почему вы не разговаривали со мной в прото? – Анатолий перестал концентрироваться на зрении, и полностью перестал понимать, что вокруг него происходит. Усилием воли он пытался зацепиться за лица, но это не получалось. Вопрос-ответ – слишком серьезная нагрузка для протосознания, не подготовленного к квазимиру.
– А зачем? – Голос, кажется, принадлежал Павлу.
– Вы осознаете, что в прото жить не можете? Вы просто погибнете, если выйдете из квази и рядом с вами никого не окажется.
– А зачем нам выходить из квази? Здесь очень даже хорошо! – Не сдавался мальчик.
– Вы вообще знаете, как попали в реабилитацию?
Тишина. И только спустя несколько минут:
– Нас привезли. – Кто это сказал, воспитатель не разобрал.
– Но почему?
Нет ответа.
– Потому, что ваши камеры депривации сломались, а вы в этих камерах не получали питания. Вы умирали. Вам очень повезло, что вас случайно заметили и спасли.
– Так надо было просто отремонтировать камеру! – Кто же это сказал. Анатолий уже не различал голоса.
– Это как в той сказке?
– Ты слышал эту сказку? Я думал, вы меня не понимаете. – Мутная пелена перед глазами. Да, как же они тут живут! Это какой-то абзац! Анатолий не понимал, стоит он или лежит. Он не понимал откуда раздается голос. Он даже переставал осознавать себя как личность.
– Я Оксана. Я девочка. Я слышала.
– Почему не отвечала?
– А надо было? Ну… Не знаю. А зачем? Вам плохо? Воспитатель, Вам надо срочно выходить из квази. Пожалуйста, не теряйтесь! Дядя! Вы должны выйти из квази! Слышите меня!
– Отстань от него, пусть раствориться! Он же с нами так же делает!
– В прото не растворяются! Он же умрет!
– Ну, так иди, вытащи его из камеры.
– Не могу. Я не могу. Я не хочу туда. Там плохо. И страшно.
– И пусто. Там ничего нет. Зачем они хотят, чтобы мы ушли туда? Чего хорошего в прото? Я хочу домой. У меня колония гурси не кормлена! Они, наверное, уже достроили замок и выбрали королеву! Отпустите меня! Слышал меня! Отпусти меня! Я не хочу в прото!
Шум. Даже слова детей стали похожи всего лишь на шум. Анатолий догадывался что происходит. Его сознание – не мозг, органический протомозг, а именно сознание, оказалось перегружено новым способом восприятия. Где-то в подкорке он понимал, что переутомленное его восприятие сейчас отключает каналы, дабы сохранить работоспособность. Да, он слышал, что иногда такое случается. «Раствориться». Раствориться – значит перестать осознавать себя, как целостную личность, а следовательно, и перестать представляться в квази. Есть шанс что мозг адаптируется. Но иногда такие бедолаги, как он, теряли рассудок. Теряли личность как в квази, так и в прото. Был один единственный шанс – выйти в прото. Но как? У нормальных людей это получается естественно, просто по воле. Но воспитателю даже не удавалось сформулировать эту мысль.
