Edd Jee
Стеклянная комната
Показав отцу язык, она ловко вывернулась у него из рук, а оказавшись на земле, ухватила Элияну за большой палец правой руки и потащила вперед, сквозь дыру в решетчатом железном заборе.
– Пошли быстрее, Элли,—звонким голосом позвала она. – Я тебе все покажу. Папочка, не отставай, а то еще потеряешься.
*** 5 ***
Проведя через двор, и многословно представляя свою гостью каждому члену их небольшой коммуны, Джули завела ее внутрь дома, желая как можно скорее показать его весь. Попутно она рассказывала о своей жизни, обо всех соседях и их секретах, об их общем быте, и о том, сколько раз здесь все перестраивалось. Семеня за своей крохотной провожатой, девушка все отчетливее понимала, что это самая странная экскурсия в ее жизни.
За два десятка минут Элияна узнала, как эти люди жили последние пару лет – все, что девочка помнила. Джули находила эту жизнь скучной, потому что каждый день они все делали одно и то же. Ковырялись в огороде, да таскали кирпичи. Иногда бродили по округе в надежде отыскать в брошенных квартирах продукты или одежду. Очень редко. Ведь все они боялись отойти от дома больше чем на пятнадцать метров, и только когда совсем нечего было есть, они решались отойти подальше. До магазина, такого же заброшенного, как и все здесь, они добирались еще реже. Слишком уж он был далеко. Джули же готова была каждый день бродить по округе, выискивая что-то полезное, правда ей этого никогда не разрешали, и поэтому она сбегала. Почти каждый день. Вчера в одной квартире в третьем доме отсюда, куда забралась через окно, она нашла две пачки печенья, а потом одну подбросила в комнату тети Полли и дяди Лео. А позавчера в другом доме нашла бутылку газировки и спрятала у себя под кроватью. А вот сегодня она нашла её – Элияну. Правда, для этого пришлось забраться совсем далеко.
Внутри здание оказалось куда меньше, чем было снаружи. Сразу за входной дверью был большой и слишком пустой холл с парой старых кожаных диванов вдоль стены с наглухо закрытыми окнами, большим низким столом посередине, да длинным кособоким шкафом с книгами у стены напротив. Свет сюда поступал только через дверь. Кончался холл коротким широким коридором с двумя дверями, по одной в каждой стене, и проходом в еще один коридор, вдвое уже. Правая дверь вела в уборную с парой кабинок, в одной из которых был оборудован душ, и с умывальником в углу. За левой дверью была просторная комната, заменявшая и кухню и столовую одновременно. Посреди нее, ближе к одной стене, стоял обеденный стол, за который поместилось бы два десятка человек. Вокруг стола стояли разномастные стулья и табуреты. Вдоль другой стены громоздились старые тумбы и шкафчики со всякой снедью. Здесь же, ближе к наружной стене была газовая плита и какое-то странное строение из кирпичей, с двумя металлическими дверями в боку, накрытое сверху толстым чугунным листом. Джули назвала эту штуку печкой. В стене напротив входа была еще одна дверь, ведущая наружу, во двор с другой стороны здания. Сейчас она была открыта, а на ночь запиралась внушительного размера задвижкой. Рядом с дверью окно, закрытое снаружи металлическими створками, одна из которых была приоткрыта. Здесь тетя Полли, встретившая Элияну настороженно, но вполне приветливо, на газовой плите варила суп, помешивая его поварешкой.
В узеньком коридоре дверей было заметно больше. Элияна насчитала шесть, по три с каждой стороны. Только четыре из них были открыты, и за ними прятались довольно уютные спальни. На двух же оставшихся висели большие, с руку размером замки, каких Элияна раньше никогда не видела. Комнаты были заперты, потому что сейчас в них никто не жил. Дальше коридор преграждался решеткой, за которой виднелась свежая кирпичная кладка. Этой стеной, и еще несколькими другими, как объяснила Джули, все остальные помещения были отгорожены. Для безопасности.
В одной из комнат жили Джули с отцом. В соседней – тётя Полли и дядя Лео. В комнате напротив Милли и Марк с Максом. Четвертую обжитую комнату занимали тётя Роза и ее сын-подросток Петри.
– Этот Петри невыносим, – продолжала свой рассказ Джули, отводя Элияну в свою комнату, когда ее отец Канс, сопровождавший их во время экскурсии, ушел во двор через кухню. – Вроде большой такой с виду, почти взрослый, а на деле дитя дитём. Ты бы видела, какие он слезы пускает, если тётя Роза ему что-нибудь запрещает. А сама тётя Роза еще противнее. Она постоянно ругает Петри, но только не тогда, когда он мне подножки ставит. Этого она будто и не видит совсем, и меня будто не видит. Но когда папа рядом, она мне улыбается, будто я маленькая, и каждый раз щипает меня за щеку, больно-больно, и треплет. Когда-нибудь, наверное, совсем оторвет, или щеку, или даже голову. И еще она закатывает глаза и вздыхает так, будто больная. А тётя Полли от этого только хихикает и говорит ей, что все она делает правильно, а мне, что у ребенка должны быть мать и отец.
– Так и говорит? – переспросила Элияна, присаживаясь на одну из кроватей, ту, что поменьше.
– Ага, – подтвердила Джули, усаживаясь рядом с Элияной и притянув к себе ближайшую куклу. – И папе она наверняка что-нибудь такое говорит. Они все думают, что я ничего не понимаю. Но это не так. Я все прекрасно понимаю. Я папочке так и сказала, что такая мама мне не нужна! Я тогда сразу убегу! И никогда не вернусь.
Элияна не знала, что на это ответить. Она сидела на кровати и разглядывала нехитрое убранство комнаты. Две кровати занимали практически все пространство. На той, что была поменьше, наверняка спала Джули. На ней вдоль стены в ряд сидели куклы и мягкие игрушки. На полке над кроватью стояли книжки с картинками. На другой стене висел ковер. У распахнутого настежь окна, между кроватями была втиснута школьная парта, под нее задвинут табурет. На узком подоконнике стоял цветочный горшок с растением, густо усеянным синими цветками. В углу сразу за дверью стоял шкаф. На его приотворенных дверцах сушилась одежда. В другом углу к стене была приколочена доска с крючками для верхней одежды. Под ней стоял ящик для обуви.
– Джули! – донеслось из кухни.
– Да, тётя Полли? – отозвалась девочка.
– Помоги мне накрыть на стол. Скоро ужинать будем. Я испекла пирог, его нужно нарезать.
– Уже иду! – воскликнула девочка и, бросив куклы, выбежала из комнаты, даже не оглянувшись. – Ты же знаешь, тётя Полли, как я люблю пироги. А сегодня пирог с чем? С яблоками! Вкуснятина!
С кухни доносился звон посуды, смех девочки и невнятный голос пожилой женщины. Потом туда же со смехом и разговорами прошли те, кто встретился Элияне на подходе к дому. Две женщины – Роза и Милли, и близнецы Марк и Макс. Послышались звуки отодвигаемых стульев. Потом пришли еще двое, судя по голосам – мужчины, один совсем молодой, другой старый. Наверняка Лео и Петри. Все они подшучивали друг над другом, что-то обсуждали. Вот хлопнула входная дверь на кухне. Послышался голос Канса.
Разволновавшись отчего-то, Элияна еще раз осмотрела комнату. Пусть все здесь старое, подобранное в заброшенных домах, но все такое настоящее. Особенно детские игрушки и цветок.
Расстегнув свою сумку, все еще висевшую на плече, Элияна заглянула внутрь. Все на месте. Только ее любимец совсем помят. А рядом с ним бутылёк с белесыми таблетками. Нужно решаться, пути назад теперь нет. Вынув консервную банку, девушка расправила жесткие прямые листья. Среди них, не замеченная ранее, была отличная от прочих травинка. Круглая, а не плоская, как другие, с крохотными бутонами на конце. Скоро зацветет. Поднявшись с кровати, Элияна подошла к окну и, опершись рукой о парту, поставила консервную банку рядом с цветочным горшком. Потом выпрямилась и некоторое время смотрела в потолок, не желая, чтобы слезы выкатились из глаз.
Когда она проходила по коридору мимо двери в кухню, она встретилась взглядом лишь с Розой. Та нахмурилась, отвернулась и что-то заговорила, привлекая внимание окружающих к себе. Больше Элияну никто не заметил, все были заняты нехитрым ужином. Некоторые еще только усаживались.
Холл и передний дворик смазались в восприятии, когда Элияна спешила прочь. Промелькнула дыра в сетчатом заборе. Невысокие кустарники. Угол многоэтажного дома, сложенного из больших разноцветных плит. Только здесь, за углом, девушка немного пришла в себя и, привалившись к стене, опустилась на бетонную отмостку. В ушах стучало, и было отчего-то трудно дышать. А небо между тем из голубого стало синим и все продолжало темнеть.
Чуть отдышавшись, Элияна вновь заглянула в сумку. Бутылка воды, пачка салфеток и расческа – все ее богатство. И еще бутылёк. Коробочку от него, и инструкцию она выбросила еще дома, неделю назад. Целую жизнь назад. Еще тогда девушка решила, что надо выпить все таблетки разом, чтобы наверняка. Откупорив крышку, она высыпала на ладонь несколько штук. Крохотные и плоские, они казались перламутровыми чуть розоватыми жемчужинами. Решительно отправив лекарство в рот, Элияна запила таблетки водой. Посмотрела на небо, уже темно-синее, с набежавшими будто из ниоткуда тяжелыми тучами. Пустое небо, без птиц. А ведь даже в их сумасшедшем мире мегаполисов небо было всегда полно птиц, пусть видов, которые приспособились жить рядом с человеком, было не так уж и много. Тишина угнетала. Забывшись, Элияна отпила еще воды, не отрывая взгляда от клубящихся и будто живых туч.
Потом руки ее безвольно упали. Из откатившейся в сторону бутылки на землю потекла вода. Голова девушки свесилась набок. Бутылек с таблетками остался в сжатой в кулак руке.
*** 6 ***
Топот и причитания послышались как будто со всех сторон. Навязчивый липкий сон нехотя отступил, но будто не до конца. Крохотная квартирка была отчего-то слишком большой, и пахла пылью.
– Тише! – зашикал рядом детский голосок, и легкая рука поправила плед, укрывавший ноги. – Ну как маленькие.
Элияна открыла глаза и первым, что она увидела на краю стола, была бутылка с водой, а рядом снотворное. И еще стопка потрепанных книг.
– Ну вот, разбудили, – вздохнул голосок, и улыбающаяся мордашка Джули появилась в поле зрения. – Элли, привет. Я тебя охраняла!
Крохотная квартира обратилась просторным темным холлом, в котором единственной мебелью кроме книжного шкафа и журнального стола были два старых кожаных дивана, на одном из которых Элияна и лежала. Под головой ее была подушка, пахнущая чем-то сладким, а на ноги был накинут плед.
– С самого раннего утра тебя охраняю, – продолжала Джули, теребя ручку сумки Элияны. – Я и ночью тебя собиралась охранять, да видимо уснула, и папа меня на кровать отнес. Но как проснулась, сразу сюда.
– А что я здесь делаю? – спросила Элияна плохо повинующимся ей голосом. – Не помню…
– Лежишь, – коротко и просто ответила Джули, а потом, немного помолчав, продолжила, – отдыхаешь. Тебе видимо плохо стало. Я вчера пошла позвать тебя кушать, а тебя и нет. Я всё тут оббежала, тебя нигде нет. Хотела уже на улицу бежать, да папа меня не пустил, он даже тёте Полли велел меня подержать. Она меня крепко держала. Я ее даже стукнула и укусила, а она меня все равно не отпустила. Папа почти сразу вернулся, и ты у него на руках едва живая. Я у тебя сердце слушала, оно бьется, значит все хорошо. Ты видимо успела лекарство выпить, когда тебе плохо стало. Вот, – она указала на бутылек из темного стекла, – папа принес. Говорит, у тебя в руке был.
– Успела, – прошептала Элияна. – Видимо успела.
– Но мало, – вздохнула Джули. – Тебе же все равно стало плохо.
– Хорошо, что мало, – отозвалась Элияна.
– Тётя Роза сказала, что пусть бы ты и ушла туда, откуда пришла, – продолжала рассказывать Джули, – но папа-то помнил, что я сказала, что тебе некуда идти.
– Помнил? – переспросила Элияна.
– Конечно! – закивала Джули. – Он же у меня самый лучший. И я ему еще и напомнила. Да и не пошел бы он, я бы сама пошла за тобой. Это-то он точно знает лучше всех.
В теле засела небывалая слабость, но девушка все же заставила себя подняться и сесть. Голова закружилась, перед глазами потемнело и в ушах застучало в такт ударам сердца. Во рту было так сухо, что языком едва можно было пошевелить. Дотянувшись до бутылки с водой, Элияна открутила крышку и принялась пить. Вода была теплая и невкусная, но девушка все равно не смогла от нее оторваться, пока не допила всю.
А суета вокруг тем временем продолжалась. Марк и Макс опять ходили с ведрами, на этот раз не в сторону коридора, ведущего в кухню и жилые комнаты, а к противоположному углу холла, где за ранее незамеченной решеткой располагался еще один коридор – темный и неуютный. Роза и Милли тоже носили ведра с песком и каким-то серым порошком.
– Что случилось? – спросила Элияна, поднимаясь на непослушные ноги.
– Да ничего особенного, – скучающим голосом отозвалась Джули, усаживаясь на диван и обнимая большого плюшевого медведя с пуговками вместо глаз. – Просто за ночь в заброшенном коридоре, в одной из комнат часть стены и пола исчезла. Такое уже бывало не раз. И чего они переполошились?
– Стена исчезла? – переспросила Элияна. – Как те ворота?
– Почти так же, только вместо стены совсем ничего не осталось, – ответила Джули угрюмо. – Я хотела им помочь, но они меня прогнали. Сказали, что я только мешаюсь.
– А я смогу помочь? – спросила Элияна.
Джули взглянула на неё.
– Не знаю. Наверное, сможешь, – ответила девочка, а потом, хихикнув, поднялась. – Тёте Розе это точно не понравится. Пойдем. Если что, я скажу, что тебя привела помогать.
Джули вприпрыжку пересекла холл, Элияна, подхватив сумку с пустой бутылкой из-под воды и пузырек со снотворным, отправилась за ней, старательно пытаясь справиться со слабостью. Около решетки пришлось посторониться, пропуская Марка и Макса, спешивших во двор с опустевшими ведрами.
В коридоре было темно, и сколько именно здесь дверей, Элияна не разглядела. Открыта была одна единственная, в самом конце. Пожилой мужчина, видимо Лео, согнувшись и опершись руками о колени, стоял у дыры в бетонном полу, в противоположном от входа углу. Края у дыры были оплавленными. Петри суетился рядом, но близко к краю в присутствии матери не подходил. Роза, сложив руки на груди, стояла посреди комнаты, и встревожено рассматривала что-то в другом углу.
– Мы не справимся, – проговорила она. – Аномалий слишком много. Нужно просто запечатать дверь.
– Мы уже это проходили, – отозвался Лео. – И ты сама знаешь, что это не лучшее решение. Сколько мы уже потеряли помещений?
– А нам ведь много и не надо, – откуда-то из-за угла послышался голос Милли. – Нам же хватает комнат.
– Еще вчера утром я бы с этим согласился, – сказал Лео. – Но теперь-то мы знаем, что мы в этом чертовом аду не одни остались.
– Ты об этой? – фыркнула Роза.
Милли захихикала. Элияна в нерешительности замерла, шага не дойдя до двери.
– Вот вы где, – послышалось из-за спины. Элияна обернулась и увидела Канса, вытиравшего старым полотенцем руки, выпачканные в чем-то черном и маслянистом. – А я уж думал, Кроха отправилась погулять, и тебя с собой прихватила.
Девушка улыбнулась и посторонилась, освобождая проход.
– Элли бы пошла, если бы я позвала, – важно заявила Джули. – Она смелая. Не то, что эти.
– Вот грубиянка! – отозвался Канс, потрепав дочь по голове. Потом заглянул в дверь. – Опять? – спросил он.
– Да, – ответила Джули. – Они здесь уже полчаса суетятся. – Элли вот разбудили.
Услышав голоса, Роза и Милли, подошедшая к ней, повернулись. Женщина помладше, Милли, почти сразу отвернулась и отправилась к Лео. Роза же сначала заулыбалась, потом, увидев Элияну, побледнела и тут же отвернулась. Джули захихикала и, подхватив Элияну под руку, потянула прочь из коридора.
– Пойдем, Элли, – позвала она. – Тут скучно. Они так почти каждый день проводят, и всякий раз суетятся, будто в первый. А я тебе лучше покажу твою комнату, мы ее вчера с папой приготовили. Она рядом с нашей. И еще же покушать надо. Я сегодня даже не завтракала еще, а ведь уже обедать пора.
