Дмитрий Владимирович Потехин
Жизнь пугала
– Черт! – испуганно выдохнул он, отпихивая от себя умирающего. Он выскочил из кабины, обшаривая взглядом смертоносные небеса. Первой панической мыслью было залезть под грузовик, но он тут же вспомнил, что грузовик – мишень. Он бросился прочь от дороги, упал в десятке метров от нее, вцепившись руками в мертвую траву. Самолет сделал второй заход, осыпав колонну новой порцией пуль и снарядов, и, злорадно рокоча, затерялся где-то в облачной дали.
Солдаты с криками носились возле машин, задирая головы к небу. Трещал зенитный пулемет. Он поднялся на ноги, и, машинально отряхнув шинель, пошел звать санитара, хотя знал, что смысла в этом уже нет…
Ослепительный свет, хаос и новая картина.
– Ты читал, что написано у тебя на ремне? Там написано «Бог с нами»! А у них никакого бога нет.
Он стоял на краю небольшого оврага, на сыром дне которого лежало несколько тел с дырами в затылках. Еще один труп валялся у его ног. Он поставил ногу на спину мертвецу и самодовольно поднял руку с пистолетом. Вторая рука запихивала в карман флягу с остатками коньяка.
Рыжий мешкал, прижимая к груди фотоаппарат.
– Неподчинение приказу?
Рыжий навел на него объектив. Голубая вспышка озарила угрюмый полумрак леса.
– Видишь, как просто. Еще разок!
Новая вспышка.
– Сам не хочешь?
Рыжий брезгливо помотал головой.
– На память.
– Нет, господин лейтенант.
Он толкнул ногой тело, и оно, ломая кусты, скатилось в овраг.
– Все по закону. Это война! Если тебе кажется, что в этом есть что-то не…
Он старался подобрать нужное слово, но, растерявшись, лишь похлопал ординарца по плечу. Его былая самоуверенность вдруг бесследно исчезла.
– Пошли, чего застыл! – мрачно проговорил он, направляясь в сторону траншей.
Рыжий бросил последний взгляд в темную пасть оврага и поспешил за командиром, который уже скрылся в шелестящих зарослях лещины…
Ослепительный свет, хаос и новая картина.
Стены подвала покрывал белесый налет инея. Лишь через крохотное оконце под потолком внутрь проникал тусклый свет. Он и Рыжий сидели на ледяном полу, стуча зубами и разминая отнимающиеся пальцы. Рядом лежал труп капитана, с зажатым в руке «Люгером». Еще один мертвец сидел, прислонясь к стене. Сверху доносился гул падающих снарядов.
По грязным щекам Рыжего, который был уже не рыжим, а скорее седым, текли слезы.
– Готов?
Рыжий, весь дрожа, едва заметно кивнул и закрыл лицо ладонями. Он вынул из кобуры пистолет, направил ординарцу в лоб и в следующий миг разнес ему мозги. Тщедушное тело Рыжего откинулось, как тряпичная кукла, и, вздрогнув, осталось лежать на грязном полу.
Ему казалось, он никогда этого не сделает. Тем не менее, рука настойчиво приставила горячее дуло к собственному виску. Он стиснул зубы и закрыл глаза…
Гром. Картинка исчезла, вместе с разорвавшимся шаром. Огонь, едва начавший пожирать огуречные листья, быстро потух под водопадом обрушившегося ливня. Капли струились по чугунному лицу, подобно слезам. На этот раз его слезы были самыми настоящими.
***
Гроза превратила огуречное поле в топкое болото. Утром воздух был девственно чист и свеж. Облака начинали рассеиваться.
Вымокший до нитки, он безразлично смотрел вдаль, чувствуя, как скорбь и стыд сжимают его несуществующее сердце.
Через несколько дней к нему прилетела знакомая ворона.
– Увидел сон?
– Да.
– И как?
Он не стал отвечать.
– Не грусти.
Ворона обратила задумчивый взор к улыбающемуся сквозь облака солнцу.
– Тебе не повезло… Вам всем очень не повезло, потому что вам не досталось от него самого главного. От одиночества все ваши страхи, от страхов – злоба и ненависть.
– А ты? Ты, что счастлива?
– Смотря, что понимать под счастьем. То, что для вас счастье, для нас обычное состояние. Мы делаем, что хотим, живем, где хотим, летаем, куда хотим, едим, что хотим. Порой, конечно, едят нас, ну что ж… Главное – смерть не конец, и мы об этом знаем.
– Ты сказала, что неживых нет?
– Да.
– Эта береза… Я пытался с ней говорить, но она не отвечает.
– А кто ты такой, чтобы она с тобой разговаривала?
– Она тоже кем-то была?
Ворона устремила на березу пристальный взгляд, пытливо вытянув вперед шею.
– Нет. Считай, что это просто береза.
Он мрачно смотрел на прекрасное дерево.
– Зачем она здесь? Со своими косами, со своими жаворонками? Почему ветер не занес ее проклятое семя подальше от моего поля? Почему молния не сожгла ее?
Ворона улыбнулась на свой вороний манер.
– Думаю, оно к лучшему.
С минуту оба молчали, не зная, стоит ли продолжать о чем-то говорить. Где-то в огуречных зарослях залилась песней лягушка.
– Я улетаю, – сказала ворона. – Возможно, мы еще увидимся. Держись. Пройди достойно свой путь и не теряй чувство юмора. Помни, ты – пугало. Не человек.
Они распрощались. Ворона вспорхнула с шеста и унеслась в сторону далекого леса, быстрая и свободная, как ветер.
