Дмитрий Тахтамир
Лето обещало
Но лишь стоит сомкнуть мне веки, я бурно пробуждаем захватывающей пространство своим присутствием громадой. Исполинское тело бури нависает над всем сущим, довлеет своей тучностью. Буря бросается на меня бугристыми лапами деревьев, хаотично пронзая воздух их извилистопалыми остроконечиями. Выискивая нечто мутным от влаги, дождливым взором.
Мне внесомненно ясно, искомое нечто – это я. Нужно убегать. Но буря быстро нащупывает меня, по пыланиям оставленных восторгом истязания ран. Попав единожды штыком своих исканий мне в бедро, она немедленно бросается в мои ноги всеми дотягивающимися до них ветвями. Пронзая, оставаясь в плоти обламывюшимися кончиками, и лишь изредка удовлетворяясь царапинами. Нужно бежать. Но привычную и естественную вертикаль моего тела делает недостижимым немощь ног. Их неустойчивость не позволяет мне даже подняться на колени. Я перекатываюсь, отталкиваясь от земли руками. Подтягиваю своё тело ухватившись за смородинный куст. Ненароком давя несколько его чёрных плодов, угодивших в мою сжатую ладонь. Чернота высвобожденного из них сока облекает меня, спешно расползаясь по всей коже. Это ловушка. Буря быстро со мной расправилась. И вот уже последние видимые точки света застилает окутывающая меня тьма.
Мне холодно. Я по грудь в воде. Почти не ощущаю своего тела. Лишь едва осязаемые зыбкие очертания. Но постепенно прикосновениям моих пальцев открывается проглотившая меня реальность. Кажется, я застрял у неё в горле. Окруженный его грубыми стенками. Ищу в них выступы, впадины, до́лжные стать моими проводниками к спасению. Но обрамляет моё присутствие лишь беспросветная равномерность колодезного вместилища.
Шорохи рядом со мной. Болезненно тонкие плёнчатости их колебаний легко сминаемы влажным вздохом до полного беззвучия. Слабое свечение, испускаемое пробуждённым осыпями моих касаний существом. Существо зажато между слоями горных пород. Под его толстым панцирем я вижу истощённое тельце, бессильно шевелящее своими членистыми конечностями. Узрение меня воспламеняет его лишённую жизни выцветшесть тревожными красками надежды. Сиянием замутнённых слепотой глаз, давно уже не ожидающих ни радости, ни даже краткого приглушения мучений, существо умоляет забрать его с собой, приютить в моём еще полном жизни теле. Умоляет, заранее обречённо. И потому безразлично к моему ответу, цепляется крюками вытягивающихся вперёд лапок за мою одежду. Я отпрянываю. Но узость колодца лишь на несколько минут позволяет отсрочить наступление неизбежного будущего. Существо дробит изношенными челюстями сдавливающие его плиты. Тянется ко мне. Впиваясь крючковатыми окончаниями своих лапок мне в плоть. И вместе с высвобождающим его из каменной усыпальницы рывком, утрачивает несколько лапок, безвызвольно зажатых слоями осадочных пород. Тяжесть повисшего на моей спине существа тянет меня под воду. Лишь хватаясь за впадины в развороченных им стенах, я избегаю утопления.
