Дмитрий Александров
Эсферикс. Книга первая
Глава 3. Школа теверков
Десять спикианских дней Риша не могла встретиться с Гаусом.
С помощью роботов теверки перестраивали башню. Возле неё появился большой дом в два этажа с зелёной крышей – в нём предстояло жить новым ученикам. Пилоты помогали теверкам, но ни горожан, ни деревенских жителей к башне не пускали, так что Риша могла лишь смотреть с холма на кипевшую вдалеке работу – дело, казавшееся ей чрезвычайно интересным.
Наступил День единого солнца. Малое солнце должно было спрятаться за Большим – именно на этот день теверки назначили первое собрание учеников и начало учебного года.
Три десятка юных хапи выстроились большим полукругом. Здесь было много незнакомых лиц, был надоедливый Эйнс, был Гаус, яркий, уверенный в себе – Риша не обращала ни на кого внимания. В этот день для неё будто существовало лишь одно: школьная форма. «Точь-в-точь как у пилотов! Пускай немного отличается у мальчиков и девочек, но это действительно форма пилотов! Чёрные галстуки! Блестящие пуговицы! Большие карманы, в которых они носили разные инструменты! Разве могла я представить когда-нибудь, что окажусь одной из них?»
К концу первого школьного дня Риша уже знала по имени всех ребят из двух классов новичков, подружилась с девочками-горожанками. К концу первой недели научила новых подруг забираться на крышу школьного дома, где теверки (очевидно, по незнанию), поселили её на втором этаже.
Гаус и Ленц оказались в третьем классе. Поначалу оба обрадовались, но оказалось, что домашних заданий третьеклассникам выдавалось гораздо больше, чем друзьям из четвёртого. Оба приятеля днями напролёт сидели в своей комнатке на пятом уровне башни и решали, решали, решали…
– Санти мяч гоняет, – Гаус, разминая затёкшие плечи, подошёл к окну.
– Надо было попроситься в четвёртый… – вздохнул Ленц, которому теория давалась трудно. – В конце концов, теверки говорят, что нет никакой беды переходить туда и обратно, лишь бы заниматься нравилось. Вон Лоренса перевели в четвёртый – он только рад.
– Не вариант! – отрезал Гаус. – Я должен быть лучшим! А ты, как мой ближайший друг, обязан всегда следовать за мной.
– Эх! Тогда помоги понять, что не так с этим треугольником.
В четвёртом и третьем классах поначалу девочек не было: эти классы составили из пилотов, которые в математике и физике превосходили других хапуру. А поскольку пилоты (и в первую очередь Гаус) были для большинства пятиклассниц основной причиной появления в школе теверков, среди новичков началось самое настоящее соревнование в учёбе: лучшие могли рассчитывать на перевод в четвёртый, а затем и в третий классы. То же самое происходило в соседних башнях. Теверки с удивлением отмечали между собой огромный талант своих подопечных:
– Адаптация. Феноменально. Столько изменений – но они легко приспосабливаются.
– Да, быстро. Это отличает великие народы космоса.
– Я полагаю, мы не ошиблись. За галактический средний год спикианцы освоят трёхлетнюю программу. Возможно, пятилетнюю.
– Хорошо учатся, когда есть мотивация. Нам правда не понятна их мотивация, но мы должны её приветствовать.
– Сложности начнутся, когда они узнают, что далеко не каждый окажется в космосе.
– Боюсь, этого мы не сможем им объяснить, а они не смогут понять.
– Боюсь, что так.
– Как успехи в твоём пятом?
– Предсказуемо.
– Участница инцидента с уггами?
– Лучшие результаты. Пятый для неё слишком простой.
– Мы ожидали.
– Да, мы ожидали.
Глава 4. Что такое любовь?
Риша не просто показывала лучшие результаты. Она не ошибалась вовсе. Дроби, уравнения, геометрия, стереометрия, физика – девочка схватывала объяснение учителя и тут же могла повторить его. Катоди, делившая с Ришей комнату, поначалу завидовала однокласснице, однако доброта и готовность помочь скоро превратили Ришу в союзницу по учёбе.
– Я просто не понимаю, как ты это делаешь! Как ты видишь, что ответ неправильный?
– Просто вижу, – Риша, сев на край стола, перелистнула страницу электронной тетради. – Ощущение внутри, что всё будто бы некрасивое. А дальше ищешь, почему оно такое, на что обиделись формулы.
– Обиделись? – Катоди рассмеялась. – Ты странная! Но мне это нравится: обиделись! Нет, как хорошо, что Архи в тебя не влюблён, как другие. А то мы бы не дружили!
– А кто ещё в меня влюблён?
– Ну из нашего класса понятно. А пилоты… Я точно знаю, что Санти, Лоренс… и твой Гаус, – улыбнулась Катоди.
– Мой? Погоди, я не говорила, что в него влюблена. Я пока только разбираюсь.
– Да вы же идеальная пара! Он лидер, ты лидер! Я бы тоже в него влюбилась, но я тогда буду всё время думать, что я его не достойна. Видишь – худшая ученица класса, – Катоди наигранно смахнула несуществующую слезинку и засмеялась. Она никогда не унывала.
«Да, с Гаусом здорово поболтать после занятий – когда удаётся, – подумала Риша. – Но всё-таки, означает ли это влюблённость?»
– Скажи, – спросила она подругу, – как определить, что влюбился?
– Хочется всё время быть рядом. Ещё – даришь разные штуки. Точнее, хочешь, чтобы он тебе что-нибудь подарил. И вовсе не ценное, а хоть бы что. Камешек красивый. И запоминаешь этот день.
Риша вспомнила, как отдала Гаусу чешуйку сварта возле Чёрного озера. «Хотела бы я такую от него получить? Да ну, глупости: все любят подарки. Это ничего не объясняет».
– А ещё? – спросила она.
– Ещё злишься, когда рядом с ним другая. Даже если на секундочку! Прямо хочется кусаться!
– Тогда получается, что я всё-таки влюблена, – задумчиво произнесла Риша.
– Странно.
– Что?
– Ты это говоришь без радости. Когда понимаешь, что влюблён, то внутри во-о-от столько радости!
– Думаешь, это странно?
– Ага. Странно.
– И что теперь делать?
– Ничего. Всё само выяснится.
– Да, точно. Пусть само выяснится. Полезли на крышу?
– Полезли!
Глава 5. В третьем классе всё серьёзно
Но ничего не выяснялось, а лишь больше запутывалось: Гаус отказался идти к Чёрному озеру.
Теверки огородили большую часть леса возле озера и поначалу никого туда не пускали. Круглые сутки за холмами приземлялись и взлетали жёлто-красные катеры. Словно магнит, озеро тянуло к себе Ришу, и не с кем было об этом поговорить! «Ходят слухи, что пилоты и теверки поначалу не ладили, – размышляла Риша, – не удивительно, что Гаусу было не до меня. Но теперь-то мы учимся вместе!»
Риша была уверена, что в школе теверков Гаус всегда будет рядом с ней, что они станут помогать друг другу и в свободное время гулять по лесу… Свободного времени было мало. А Гаус изменился. Нельзя было сказать, что он избегал Ришу или как-то иначе говорил с ней. И всё же девочка чувствовала, что Гаус, который катал её на планере, и Гаус, который учился теперь в третьем классе, отличались.
– Просто хочу позаниматься, – сказал Гаус Рише, когда она предложила в свободный день пойти к озеру. – У нас программа сложнее, так что надо больше заниматься.
– Понимаю, – кивнула Риша. – Если завтра не получится… Значит, в следующий раз?
– Ага.
– Ты не хочешь туда ходить из-за того, что произошло?
Гаус засмеялся, но хвост его резко качнулся, выражая несогласие.
– Нет конечно! Ты считаешь, мне страшно?
Риша мотнула головой:
– Я знаю, что ты ничего не боишься. Но ведь бывают просто неприятные вещи. Вещи, которые неприятно вспоминать. Если так, то прости, что позвала к озеру.
– Какие глупости! – Гаус снова засмеялся. – Нет, я занят учёбой. У нас, в третьем классе, всё серьёзно.
Гаус окликнул приятелей, игравших в квант, перепрыгнул через невысокий заборчик, присоединяясь к компании. Риша медленно помахала рукой не смотрящему в её сторону Гаусу и пошла к дому новичков.
– Так и сказал?! – Катоди, слушая рассказ подруги, безуспешно пыталась открыть упаковку инопланетных сладостей, которую получила в столовой из машины теверков. Терпение её лопнуло, и она острыми зубками разорвала надоедливую обёртку. – Вот так! У них всё серьёзно – не то что у нас! Зазнайка. Хорошо, что мой Архи скромный. Правда он в четвёртом. А в третьем одни зазнайки!
– В учёбе они действительно лучшие. Гаус лучший, – Риша, присев рядом, взяла из коробки зелёное печенье.
– Такое ощущение, что ты ему разонравилась.
– Почему?
Риша почувствовала, как холодок страха пробежал по её спине.
– Эй! Дело не в тебе! Ты же самая-самая! Здесь что-то другое.
В этот момент в их комнату влетела Пирани:
– Нашествие шестилапок! У вас ещё нет? На нашей стороне их сотни! Что делать?
– Они красного света боятся. Фонариков, какие в деревне висят посреди огородов, – Риша, обрадованная переменой неприятного разговора, вскочила с кровати. Девочки выбежали в коридор.
– Поговори с Ленцем. Он и Гаус – лучшие друзья, – шепнула Катоди. Риша кивнула.
Глава 6. Правду видно сверху
На следующий день Риша, забравшись на крышу водонапорной башенки, ждала окончания утренних занятий у третьих классов. Она уже не первый раз забиралась сюда. Однажды учитель заметил проделки Риши и отругал её: «Риша, это очень опасно. Больше не делай так».
Теверки будто следили за Ришей побольше, чем за другими учениками, и всякий раз, видя какой-нибудь акробатический номер рыжей непоседы, повторяли: «Риша, это опасно. Мы надеемся, ты не будешь рисковать. За хорошее поведение назначаются дополнительные баллы».
Баллы были Рише нужны. Узнав, что за определённое количество баллов теверки могут сразу перевести ученика в следующий класс, Риша старалась не упускать ни одной возможности заработать их побольше. Но как же отказаться от ловли царнисов? К тому же водонапорка – это вызов! Стены совсем гладкие. Никто не мог сюда забраться, даже мальчишки. А Риша нашла несколько маленьких ямочек, вертикальную трещину и свисающий сверху кусок лианы. И – забралась! Она не хвасталась, не рассказывала никому – просто забралась и лежала до самого ужина, глядя в розовеющее вечернее небо…
«Они действительно много учатся. Уроков вдвое больше, чем у нас! – думала девочка, поглядывая на окна шестого (верхнего) уровня башни. – Интересно, смогла бы я так же? Что у них за задачки? Надо спросить!»
Наконец из широких дверей показались третьеклассники. Гаус с двумя приятелями-пилотами: Хартом и Фабрином – их Риша знает. Затем весельчак Стоун, двое новеньких из другой башни. Где же Ленц? Гаус что-то рассказывал, и все смеялись. Со стороны сада к ним подошли Вельвиция и Харита, девочки из второго класса новичков. «Всё время стараются, чтобы Гаус обратил на них внимание», – Риша дёрнула ушками. «Они для Гауса – то же, что мои Эйнс и Лаплас. Чем больше стараются, тем меньше шансов. Это ведь неприятно!»
Вот только для Гауса внимание учениц не было чем-то неприятным. С самого первого дня учёбы Риша, вынужденная наблюдать естественный и объяснимый интерес, обращённый на яркого во всех отношениях пилота, думала, что он старается быть вежливым с каждой. «А если бы разговаривал только со мной, – рассуждала Риша, – чего хорошего? И так слухи всякие. Да и Вельви с Харитой на меня как-то косо поглядывают. Правда и я на них так же».
Мысли её прервало появление Сави, одноклассницы Риши, темноволосой девочки из Северной деревни. Сави встала позади других учеников, и Гаус, заметив её, торопливо закончил свой рассказ. Он что-то сказал Вельвиции, и та громко рассмеялась. Затем Гаус и Сави вдвоём направились к калитке, ведущей в сад. Харита и Вельвиция хотели идти с ними, и Гаус снова что-то говорил. «Жаль, ничего не слышно! Ветер неудачный. Вот невезенье!» – злилась Риша на природу, на случай, на девчонок-соперниц.
Оставшись наконец наедине, Гаус и Сави направились через сад прямо к башенке, на крыше которой пряталась Риша. Они держались за руки.
Глава 7. Ленц
«Больше нечего выяснять», – Риша перевернулась на спину, сжала кулаки. Хотелось поскорее отсюда убежать. Она снова подползла к краю: Гауса и Сави не было видно. Разбежавшись, Риша оттолкнулась от самого краешка крыши, долетела до толстого высокого ярусника, скользнула по бархатистой поверхности, зацепилась одной рукой за потемневшее углубление, каких на старом грибе был уже добрый десяток. Качнувшись назад и вперёд, девочка спрыгнула на следующий ярус, скатилась по нему до самой земли и, не оглядываясь, побежала по дорожке за башню.
Остановившись возле длинного одноэтажного склада с пологой крышей, Риша схватилась было за край оконной рамы, чтобы залезть наверх, как вдруг сбоку раздался полный досады и отчаяния возглас:
– Никогда не смогу этого! Бесполезно!
Риша выглянула из-за угла. Ленц, угрюмо уставившись на свои руки, сидел на длинной трубе для упражнений. Закреплённая на двух стойках над землёй, эта труба (вместе с трамплином и турником) была указана теверками как снаряд для обязательных тренировок. За успешное выполнение упражнений начислялось много баллов, и Риша (дело совсем не удивительное!) все задания, положенные новичкам, сдавала блестяще. А вот у бывшего пилота с волосами цвета инопланетного дерева и двумя пятнышками на щеках дело, кажется, не ладилось.
– Привет, – Риша помахала рукой.
– Привет, – ответил Ленц без особого энтузиазма.
– Не получается баланс?
– Да, это не для меня. Пройти в одну сторону я ещё могу. Так ведь от третьего класса требуют развернуться на одной ноге, развернуться ещё раз посередине. И всё это на время!
– Хм… Я думала, пилотам это легко, – искренне удивилась Риша.
– Здесь я отстающий, – махнул Ленц рукой. – Кажется, скоро окажусь в четвёртом классе.
– Дай я попробую!
Риша запрыгнула на трубу, пробежала до конца, в прыжке развернулась и медленно пошла обратно к центру. Ленц захлопал в ладоши:
– Вот это техника! Это сколько же надо тренироваться?
– Здесь гордиться нечему, – улыбнулась Риша. – У нас в деревне есть похожая игра. Главное – использовать хвост!
– Хвост?
– Ага. Иначе будешь руками махать, как ветряная мельница. И всё равно упадёшь. Чем меньше движений, тем лучше.
– Поня-я-ятно, – Ленц забрался на край трубы, встал ровно, опустил руки, как Риша. – Кажется, начинаю понимать!
«Лен-Лен!!» – раздался со стороны башни звонкий голос одного из пилотов. Ленц, смутившись, спрыгнул на землю:
– Это Санти. Мне надо идти. Спасибо за урок!
– Не за что! – ответила Риша.
Оставшись одна, она ещё пару раз пробежалась по трубе, села на моховую кочку и задумалась. Что если она покажет теверкам, что может выполнить упражнения третьеклассников? Риша была уверена, что уж к четвёртому классу точно готова. Достать бы учебники старшеклассников! Но у каждого ученика своя электронная тетрадка, в которой хранятся его личные задания, учебники, отметки. И у Гауса теперь точно не попросить! «А с Ленцем так просто. Будто всегда дружили», – Риша, сама того не желая, начала вспоминать те ощущения, что оставались каждый раз после разговоров с Гаусом. И хотя в них было предостаточно интереса, очарования пилотами вообще и лучшим из них… такого «просто», как сейчас с Ленцем, в них не находилось.
Вспомнив о времени, Риша побежала к дому новичков. Неясные пока ещё надежды переполняли её сердце.
Глава 8. Экзамен
Теверки объявляли о тестах и экзаменах внезапно. На подготовку иногда оставался всего день. К тому же правила обучения постоянно менялись. «Это само по себе – лучшая подготовка!» – объясняли пришельцы. Менялись правила начисления баллов, программа, расписание. Разумеется, это не могло нравиться ученикам, но хапуру – народец особый, весьма непохожий в этом отношении на землян: недовольство соседствовало с врождённым стремлением приспособиться, и это приспособление даже превращалось порой в какое-то тайное, молчаливое соревнование.
– Я хорошо к пришельцам отношусь, ты не подумай, – разламывая очередное печенье на мелкие кусочки, жаловалась Риша подруге.
– А мне повезло! Теперь за правописание в два раза больше баллов, чем за математику, – Катоди развела руки в стороны. – Но ты права: всё это странно!
– Вот-вот. Как будто они не хотят переводить меня в четвёртый. Вместо математики завтра спортивный экзамен, который я уже сдала. И баллов больше не заработаю!
– Надеюсь, что я наконец свои получу. Кста-а-ати… Ты ведь знаешь, что после нас будут старшие классы? Нам разрешили остаться посмотреть! Кроме того, учитель сказал, что у всех классов скоро будут общие занятия. Счастье! Хотя нет. Как я буду выглядеть перед Архи? Надо срочно начинать учиться!
Риша вдруг села на кровати и серьёзно посмотрела на подругу:
– Мой шанс. Теперь не отвертятся.
– Чего ты задумала? Нам это не аукнется?
Риша пожала плечами:
– Ничего такого ужасного я делать не буду. Просто я действительно хочу в четвёртый.
* * *
Катоди получила за равновесие высшую оценку.
Все новички остались на игровой площадке, и теперь сидели на холмике, ожидая выступления старших классов.
Ребята из четвёртого класса по сигналу учителя подходили к турнику, делали переворот, красиво спрыгивали на землю. Затем в том же порядке выполняли тест на равновесие.
– Видела? Видела? – Катоди захлопала в ладоши, когда Архи в победном жесте поднял вверх руку. – Молодец! – крикнула она, не удержавшись.
Начали свой экзамен третьеклассники. Своя «группа поддержки» была у каждого пилота: от холма постоянно раздавались аплодисменты или подбадривающие возгласы. Единственным, кто сражался с турником в тишине, оказался Ленц. «Неужели он никому не нравится?» – с какой-то необъяснимой досадой удивилась Риша.
С турником у Ленца ничего не вышло. Расстроенным он не выглядел: шутил, улыбался… Рише очень хотелось поддержать его – девочка не решалась. Гаус подошёл к Ленцу, снисходительно похлопал того по плечу, что-то сказал, затем отправился выполнять упражнение. Он был последним, и вместо положенных двух вращений сделал восемь – результат, судя по реакции пилотов, выдающийся. Теперь хлопали все, кроме Риши, и Катоди, заметившая странную реакцию подруги, удивлённо посмотрела на неё – Риша только качнула головой в ответ.
«Ты справишься, ты справишься!» – про себя повторяла Риша, когда Ленц подошёл к трубе. От волнения она зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела радостную улыбку пилота, его поднятую к плечу ладонь и направленный в её сторону взгляд. Она тоже улыбнулась и помахала рукой в ответ.
Гаус снова оказался лучшим. Спрыгнув на утоптанный сиреневый мох, он подбежал к холму, к тому месту, где сидели Вельвиция и Харита, поклонился, что-то им сказал – Риша не слушала. Она вскочила и подбежала к учителю:
– Господин Теверк! Можно я тоже попробую? Турник я не умею, но я хочу попробовать сдать равновесие по правилам старшего класса.
– Опережать события – плохая черта… – начал теверк, подняв оба глаза-стебелька вверх.
– Ну пожалуйста! Нарочно отставать – это разве хорошая черта?
Пилоты, стоявшие полукругом неподалёку, притихли. Внимание поддерживающих на холме тоже переключилось на Ришу.
– Хорошо, – согласился теверк. – Но баллов за это назначено не будет.
– Я готова! – Риша тут же оказалась возле трубы.
– Три, два, один…
Риша вскочила на снаряд, молнией пробежала до дальнего конца, махнув рыжим хвостом, развернулась, бросилась обратно…
Без ошибки повторив все движения, Риша спрыгнула на землю и посмотрела на учителя.
– Двенадцать. Удивительно… – произнёс теверк, стирая с экрана цифры-секунды. Новички захлопали в ладоши, к ним присоединились пилоты. Гаус, три раза ударив рука об руку, подошёл к Рише и учителю и, прищурившись, взглянул на обогнавшую его на две секунды девчонку:
– Я быстрее могу. Просто не хотел других расстраивать.
Широкими шагами он направился к башне.
Глава 9. Подземники
Через три дня теверки неожиданно объявили каникулы.
Каникулы получались странные: нельзя было покидать школу, то есть выходить за пределы огороженной невысоким серебристым забором школьной территории. В башне остался только один учитель: остальные улетели на большом катере, приземлившемся ночью возле башни. Риша, Катоди и Термен (юноша из соседнего города, позже других присоединившийся к классу) с крыши наблюдали за их отбытием.
– Ну и дела! Смотрите: там ещё корабль! – Риша указала вверх, туда, где на фоне ставшего сиренево-красным неба падающая звёздочка чертила прямую светящуюся линию.
– Откуда ты знаешь, что корабль? Может, метеорит? – возразил Термен.
– Точно знаю. Под таким углом заходят на посадку в космопорт, который у Дальнего города построили, – ответила Риша.
– Милия из Дальнего; там красиво… – произнесла Катоди.
Звёздочка стала ярче, вспыхнула оранжевым, замедлилась и стала опускаться почти вертикально.
– Ну вот, что я говорила? Корабль, – Риша довольно улыбнулась. – И вчера прилетал. И в наш город прилетал, только поменьше.
– Корабль теверков?
– Не-а. Какой-то другой. Быстрый. Зелёный.
– Сидишь тут и не знаешь ничего, – с досадой сказал Термен. – Хоть бы в город на денёк выбраться. На выходные отпускают, а сейчас почему так строго?
– Ничего не поделаешь.
На крышу, пыхтя и отдуваясь, забрался Эйнс. По причинам, Рише не понятным, Катоди, Милия и Пирани последнее время стали относиться к нему тепло, даже приятельски. «Вероятно, оттого, что он смешной, весёлый, – подумала Риша. – Такие в любой компании становятся «своими», привычными. Кто знает, если бы Эйнс меня не преследовал, может быть я смотрела бы на него так же. Хотя нет. Он всё-таки с хитринкой – это неприятно».
Поздоровавшись, Эйнс тут же принялся рассказывать «новости», то есть по большей части собственные выдумки. Смеяться вместе со всеми Риша не хотела, и (к разочарованию Эйнса) спустилась вниз по лиане и скрылась среди ярусников.
В башне было тихо. Лестница погрузилась во тьму: света в центральную часть совсем не добиралось, лампы теверков, обычно светившие с утра до ночи, не горели. Риша поднялась на второй уровень. Знакомые классы. «Интересно, как выглядела башня, когда была Башней пилотов?» – думала Риша, подходя к пустой кафедре учителя. Шурша щётками, в класс въехал робот-уборщик. Оставаться с ним один на один не хотелось, и Риша поднялась на третий уровень. Здесь, наконец, нашлось что-то интересное: Архи, Ленц и Фабрин возились у окна с загадочной треногой.
– Привет! Можно мне с вами? – спросила Риша.
– Конечно! Мы тут пытаемся телескоп собрать, – Фабрин указал на треногу, трубки и стеклянные линзы, разложенные на куске красной материи.
– Тебя теверки не отругают? – Ленц посмотрел на Ришу.
– А они разве здесь?
– Большой учитель здесь, – кивнул Ленц.
Поскольку всех теверков звали одинаково – Теверк, – ученики придумали разные уточнения. Самого высокого стали называть «большим»; теверка с тёмными полосками – «тёмным»; учителя с тремя жёлтыми полосками на стебельках глаз – «третьим», с четырьмя – «четвёртым».
– Скажу, что сама его искала. Спрошу что-нибудь, – махнула рукой Риша. – Выкручусь!
Теверки знали почти всё. Риша однажды нарисовала на стене своей комнаты бабочку – на следующем же уроке учитель стал при всех объяснять, что такое поведение является нарушением порядка, что Риша лишится заработанных за поведение баллов и так далее и так далее. Подобные вещи происходили постоянно.
Та самая природа хапуру, их удивительная способность адаптироваться проявлялась в том, что все старались поскорее принять новые правила, найти границы дозволенных шалостей. Никого не удивляли роботы, никого не удивляли учителя-пришельцы со щупальцами вместо рук. Пилоты поначалу жалели, что старые времена ушли, что планеры разобраны и сложены в подвалах. Но впереди был космос. Полёты на хрупких планерах стали казаться чем-то игрушечным, полёты в космос – желанным чудом. Разумеется, эта перемена произошла во многом благодаря теверкам и их удивительному искусству убеждения…
– А для чего телескоп? С нашей планеты ведь сложно увидеть звёзды.
– Нет, – махнул рукой Архи, – мы хотим посмотреть, что в городе творится.
– Наверное, ты ещё не знаешь новостей, – сказал Ленц, поглядывая на друзей и пытаясь понять, можно ли этими новостями делиться. К счастью, Фабрин пришёл на выручку:
– Ночью прилетел командир Латес. Он теперь управляет настоящим звёздным катером! Поверить не могу, что тоже однажды…
– Фаб! К делу давай, к делу, – толкнул Архи друга. – Подземники!
– Подземники! Короче, так: у Дальнего появились какие-то новые хапи. У них под землёй целые поселения! Похоже, дружат с лесным народом. И никто не знает, что с ними теперь делать.
– Вот-вот, – Архи покачал головой. – Гаус узнал, что с ними та колдунья, и напросился лететь вместе с Латесом.
В комнату заглянул Харт:
– Что здесь у вас?
– Телескоп. Глянуть, что происходит вокруг, – ответил Ленц.
– Только надо всё это незаметно вытащить на крышу, – добавил Фабрин. – И не попасться Большому.
– Я обычно против такого, – добавил Ленц. – Но если все решили идти…
– Одно небо – два крыла! Идём!
Они распределили части прибора – Рише досталась половина зрительной трубы с установленным выпуклым стеклом. Вышли в коридор.
– Всё равно учитель узнает, – прошептал Ленц.
– Узнает и узнает, что теперь? Командир сказал, что мы отвечаем за безопасность всех учеников, – ответил Фабрин. – И как это делать, если не понятно, в чём, собственно, опасность?
Поднимаясь вместе с пилотами по винтовой лестнице, Риша с трудом сдерживала вопросы, которые вертелись на языке. «Всё-таки пилоты особенные! Рядом с ними всегда тайны», – думала девочка, и очарованность небесными воинами снова просыпалась в ней.
