Со скрипом якорный ползет канат, И спущенные паруса лежат, И видно с берега стоящим там, Как шлюпки замелькали по волнам. Взмах весел быстр, размерен и широк, И вот уж киль царапает песок. О, крик привета! И слова – рекой, Когда рука встречается с рукой, Вопрос, стремительный ответ и смех, И праздник, ожидающий их всех!
V
Толпа растет, и новости текут, Гул разговоров, хохот там и тут. И женщин речь тревогою полна, Звучат мужей и братьев имена. «О, живы ль наши? с кликами побед Вернутся ль снова? иль уж многих нет? Где бой грохочет, где бушует вал, Как львы дрались они, – скажи, кто пал? Пусть поскорей обрадуют нас, пусть Лобзанием рассеют нашу грусть!»
VІ
«Где вождь? Есть новости издалека. Свиданья радость будет коротка: Чудесный миг уж скоро позади. Скорей, Хуан, к вождю нас проводи! Устроим пир, когда назад придем, И все тогда узнают обо всем». К высокой башне, сумрачной во мгле, Тропинкой, высеченною в скале, Где вьется плющ, где дикие цветы И где ключи, спадая с высоты, Текут и плещут, как потоки слез, И пить зовут, с утеса на утес Они взбираются. Кто, одинок, Стоит меж скал и смотрит на восток, На меч опершись сильною рукой, Отринувшей утехи и покой? «То он, Конрад, задумчив, как всегда. Хуан, скажи, что мы пришли сюда! Он видит бриг, – дай знать ему тотчас, Что спешные известия у нас! Как быть? Ты знаешь сам, что ждет того, Кто оборвет задумчивость его».
VІІ
Хуан пошел, и ждут они вдали. Вождь молча сделал знак, чтоб подошли. Хуан зовет, – идут; на их поклон Кивнул, но слова не промолвил он. «Вот письма, вождь, от грека-старика: Опасность кажется ему близка, И новости, что он собрал вокруг, Мы все…» – «Довольно!!» загремело вдруг. Они в смущенье отошли гурьбой И тихо шепчутся между собой, Украдкою взирая на чтеца, Чтоб уловить игру его лица. Но он в волненье, словно им назло, Гордыни полный, отвернув чело, Читал письмо. «Таблички мне, Хуан! Гонзальво где?» — «На бриге, капитан!» — «Так, хорошо, снеси приказ ему. В походе сам участье я приму, Готовы будьте ж к делу моему!» — «Сегодня в ночь?» — «Да, ночь мы подождем! Свежее ветер вечером, чем днем. Мой плащ и латы! Через час уйдем! Надень свой рог, а также посмотри, Не заржавел ли карабин внутри, И надо меч мой наточить опять, Да пусть исправит мастер рукоять. Последний раз, когда был бой суров, Меч утомлял меня, а не врагов. И помни, чтоб с закатом прозвучал К отплытью в море пушечный сигнал».
VІІІ
Они спешат послушно, – снова в путь, Хотя и не успели отдохнуть. И все ж они не ропщут, а молчат. Кто будет спорить, раз сказал Конрад? Таинственный и мрачный человек, Не улыбнется, не вздохнет вовек. При имени его любой храбрец Бледнеет под загаром, как мертвец. Он правит, изумляя без конца, И властным словом леденит сердца. Но что за власть, чей беззаконный ход Понятен всем, так всех к себе влечет? Что отдает их воле одного? Власть Разума и Мысли торжество! Удачи блеск, умение в борьбе Чужую слабость подчинять себе. Он их руками правит; одному Их подвиги присвоены ему. Так было, будет впредь: как крот слепа, На одного работает толпа. Но пусть не судит тот, чья доля – труд, Того, к кому добычи все текут: Когда б он знал, как этот крест тяжел, Он горести свои бы предпочел.
