Джесси К. Сутанто
Лисий шифр
– Постойте, но я…
Всё потемнело, и неожиданно возникло престранное чувство, будто у меня через спину тянут кишки. Я моргнул, немного запнулся, а когда открыл глаза, снова оказался у себя в комнате.
На полу лежала раскрытая тетрадь с чистыми страницами.
– Вернулся из иллюзии? – спросила Кай. Она распласталась на полу, как роскошный рыжий ковёр, и лениво помахивала хвостами.
– Ты знаешь об иллюзии? – Я плюхнулся на кровать, голова кружилась, как после американских горок. – Я никогда не испытывал ничего подобного.
– Чароплетельщики в «Риплинге» создали немало чар, которые не попали в широкий прокат.
– А это законно?
Кай повела плечами:
– Кто знает? Да и когда огромные корпорации соблюдали законы?
Я ненадолго примолк. Меня обуревало слишком много мыслей и чувств. Я словно бы заглянул в прошлое Джейми и теперь не знал, как уложить всё это в голове. Он участвовал в чём-то огромном, это было куда масштабнее, чем я думал, и теперь я терзался сожалением и раскаянием из-за того, что не потрудился поинтересоваться этим раньше. Если бы я мог повернуть время вспять, я бы извинился за своё невежество и эгоизм и часами бы слушал его рассказы про «Знай свои корни», если это то, чего он хотел. Если бы…
– Так что ты узнал о программе? – спросила Кай.
Я выдернул себя из воспоминаний о Джейми и из бесконечных размышлений, о том, что было бы, если бы, которыми терзался после гибели Джейми. Не сразу собравшись с мыслями, я повторил про себя заданный Кай вопрос, и у меня внутри всё перевернулось.
– Будет отборочный экзамен, – мрачно сообщил я.
Мне ни за что не сдать экзамен, тем более если он подразумевает связь с культурным наследием. Другие дети наверняка интересуются своей культурой не меньше, чем Джейми. Они изучали её не один месяц, а то и год, учили язык. Стоило мне подумать об экзамене, как у меня внутри всё захолодело. Мои шансы пройти равнялась нулю. Стоит ли вообще пытаться?
Я крепко зажмурился. Я обязан. Я должен. Я не могу снова подвести Джейми, не приложив все старания. Я открыл глаза и посмотрел на Кай:
– Я любой ценой должен сдать этот экзамен.
Кай ухмыльнулась, показав мне все свои зубы:
– Похоже, тебе предстоит непростая задача.
8. Кай
– Ты уверен, ди… баобэй? – Мистер Тан взглянул на Тео в зеркало заднего вида, выезжая на трассу 101 и направляясь в сторону Кремниевой долины.
Тео поморщился:
– Ага.
И неудивительно, что он морщился, я тоже заметила неловкий переход от диди к баобэй. Слово неплохое, оно означает «драгоценный», «золотко», но оно было ещё одним напоминанием о том, что Джейми больше нет с нами. Тео перестал быть диди – младшим братом, – потому что у него больше не было брата. Верная своей чуткой и заботливой природе, я сочувственно погладила его по плечу, но он дёрнул плечом, сбрасывая мою лапку. О’кей, как угодно.
– Но это так неожиданно… – Мистер Тан замолк, перестраиваясь в новый ряд. – Тебя никогда не интересовала китайская культура, а эта программа такая серьёзная…
– Я же говорил, я хочу узнать, чем там занимался гэгэ. Я… – Голос Тео сорвался. – Я хочу понять, что его так увлекло.
Мистер и миссис Тан печально переглянулись. Остаток пути прошёл в мрачном молчании. С той минуты, как погиб Джейми, мы как будто носили свои чувства в туго набитых полиэтиленовых пакетах, боясь лишний раз заговорить, чтобы не задеть пакет, ведь тогда он лопнет, и наши слёзы хлынут, и польются, и потекут, и от нас останутся одни пустые оболочки.
Так близко от Маунтин-Вью дороги почти пусты. Все проносились над нами на том или ином воздушном транспорте. Я никогда об этом прежде не задумывалась, но теперь при виде пустого шоссе внутри у меня всё сжалось. Будь я лучшим компаньоном, будь у меня больше силы, я могла бы перенести Джейми на работу, как, к примеру, дракон-компаньон. Может, тогда Джейми не пришлось бы ездить на машине. Может, тогда он бы не заснул за рулём и не врезался бы в ограждение на шоссе 101. Может, он был бы сейчас здесь, рядом со мной.
Я кусала лапы, и всё у меня внутри переворачивалось от горя. Тео пихнул меня локтем, и я огрызнулась:
– Чего тебе?
– Подъезжаем.
– А. – Я постаралась стряхнуть укрывшее меня оцепенение и выглянула в окно. Действительно, мистер Тан приготовился к съезду в Маунтин-Вью. Я сосредоточилась и обратилась в золотую рыбку, весьма походившую на Янвэя. Лучше перестраховаться, вдруг кто-то узнал бы во мне компаньона Джейми. Золотая рыбка привлечёт куда меньше нежелательного внимания. Затем я задержала дыхание и скользнула в нагрудный карман на рубашке Тео. – Фу, ты когда в последний раз стирал эту рубашку?
– О чём ты говоришь? Это свежая рубашка!
– Так это твой собственный запах? – Я закашлялась, выразительно выпучив глаза[32]. Тео не обращал на меня внимания.
Мы ехали по дороге, вдоль которой росли одинаковые, как на подбор, кипарисы, пока не оказались перед большими бронзовыми воротами. Скучающий охранник нацелил свой зонд на нашу машину и провёл голубым лучом от крыши до кузова. Он кивнул, и ворота раздвинулись. И Тео разинул рот. Почти так же широко, как ворота, но менее живописно.
Не мне смеяться над его восторгом, я и сама была сражена, когда впервые попала в это место. Дело в том, что я знаю людей как весьма посредственных созданий. Право слово, я могла бы поклясться, что ещё вчера вы ютились в пещерах и подтирались лопухами, тогда как небесные создания всегда были возвышенными и совершенными. Для творения рук человеческих «Риплинг корп.» и в самом деле поражала воображение.
Кампус состоял из красивых домов, выстроенных из песчаника и окружавших величественную часовую башню. Над нами парило множество островков, а низвергавшиеся с них прозрачные водопады создавали мириады радуг. Десятки людей скользили по воздуху: одни в обычных летающих сапогах, другие в чём-то вроде огромных мыльных пузырей. Здесь был гигантский, высотой с небоскрёб, бассейн с пузырями. Люди штопором уходили под воду, выскакивали по бокам, а затем ныряли обратно.
Это зрелище разбивало моё сердце, словно зубилом. В каждой из этих диковин мне виделся Джейми. Вот он растянулся в густой траве с книгой в руках. Вот он плывёт в бассейне с пузырями, выныривает на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и снова погружается под воду. Вот он несётся на метле, и рот его растянут в широкой полуиспуганной улыбке.
Он всегда боялся высоты, но это не останавливало его, и он продолжал летать на метле. Я обычно оборачивалась канарейкой и летала за ним, пока он мчался по небу. Память о нём была повсюду. Он должен быть с нами и показывать нам здешние достопримечательности. Он был бы счастлив показать это место своему младшему брату.
Мистер Тан заехал на небольшую стоянку. Парковщик жестом велел нам выйти из машины. Как только мы вылезли, он произнёс заклинание и бросил в машину щепоть ярко-фиолетового порошка. Хлопок, и машина исчезла.
– Эй! Что вы сделали с моей машиной? – возмутился мистер Тан.
– Не волнуйтесь, сэр. Это новейшие чары «Риплинга». – Парковщик нагнулся и поднял с земли листок бумаги.
Тео и его родители, кажется, были в совершеннейшем восторге. Я пихнула Тео в бок:
– Открой рот ещё шире, а то я плохо вижу твои мозги.
Он захлопнул рот, но тут же открыл его снова.
– Н-но. Наша машина. Она превратилась в листок бумаги. – Он во все глаза смотрел, как парковщик скатывает бумагу-машину, скрепляет круглой резинкой и кладёт в крохотную ячейку рядом с вешалкой для одежды. Мистеру Тану он выдал квитанцию.
– Чтобы восстановить машину, достаточно пары капель тёплой воды. Следующий! – сторож махнул летающему аппарату позади нас.
– Но как они это делают? – тараторил Тео на ходу. – Это чары трансмутации? Должно быть, так? Единственные трансмутационные чары, которым нас учили, – «Мелодия растяжения» Хикенаттера, но они работали только с линейками и держались минут двадцать! Определённо, не настолько мощные, чтобы превратить в бумагу целый автомобиль. Нет, ну круто же! Такие чары должны стоить не меньше сорока рун. Или больше? О боги, откуда у них такая прорва?
Я закатила глаза:
– Если бы ты дал себе труд научиться колдовать, используя свой ци вместо кирта, то не разевал бы рот на эти салонные фокусы.
Неподалёку от парковочного комплекса была карта территории.
– Хм-м, где мы находимся? – задумчиво проговорил мистер Тан, щурясь на карту.
Вдруг наверху карты появилась щель и открылась наподобие рта:
– Доброе утро, Тео!
Тео с родителями взвизгнули и подскочили.
– Ты никогда не видел говорящую карту? – спросил рот.
– Уф. Нет, – сказал Тео. – Но откуда ты знаешь, кто я?
– Привыкай, – пробурчала я из кармана рубашки. – Они не жалеют сил, чтобы произвести впечатление на новичков.[33]
Рот растянулся в улыбку:
– Я знаю всех, кто прибывает в кампус корпорации «Риплинг», и, разумеется, знаю, где они находятся. – Рот собрался в трубочку – если тебе не довелось видеть, как безликий рот собирается в трубочку, считай, тебе повезло, – и выдул шар такого размера, что он бы запросто мог проглотить Тео вместе с родителями. – Пройдите внутрь. Он доставит вас к месту проведения экзамена.
Вся троица робко шагнула внутрь, словно боялась, что пузырь вот-вот лопнет. Когда все оказались внутри, пузырь плавно поднялся в воздух. Я чувствовала, как учащённо забилось сердце у Тео при виде удаляющейся из-под ног земли.
Я не удержалась от невинной шутки:
– Ты паришь на высоте сотни футов над землёй, и от падения вниз тебя отделяет лишь тонкая мембрана магического пузыря. И чего тут бояться?
Он громко сглотнул, а я втихомолку хихикнула.
Из пузыря мы могли обозревать кампус с высоты птичьего полёта. Мы пролетели над гигантской статуей основателя компании, Хассана Таслима. Я никогда не понимала этого обычая – ставить памятники. Это так по-человечески – создать собственное подобие, словно желая оповестить всех и вся о своём нарциссизме.
Эта статуя была особенно невыносимой. Изваянная в мраморе, она, однако же, двигалась на пьедестале, махая посетителям. И она ничуть не походила на оригинал – настоящий Хассам Таслим был лысеющим коротышкой с брюшком и дурной осанкой, а статуя щеголяла роскошной шевелюрой и рельефной мускулатурой[34]. Единственной узнаваемой деталью были радужные очки, которые он действительно носил постоянно.
– Ничего себе! Сколько же кирта потратили на то, чтобы статуя могла двигаться, – восхитился Тео. – Знаете, я в прошлом году был в музее науки, и там были статуи, которые двигались по чуть-чуть, рывками, и нам сказали, что одни чары стоят сотни рун. Сотни!
– Какая жалость, что мистера Таслима больше нет, – заметила миссис Тан. – Великий человек. До него не было никакого ки…
– Кирта. Да, мама. Я знаю. Мы всё это проходили в школе.
Пятьдесят лет назад, когда Хассан Таслим открыл способ создавать руны, это стало революцией, которая продолжается до сих пор, – и дело тут не только в том, как кирт изменил мир, но и в том, что никто не знает, как Таслиму это удалось[35].
Разумеется, о существовании магии знали все. Ци, мана и другие формы магической энергии окружали нас с начала времён, но среди людей лишь отдельные прекрасно обученные индивидуумы были способны зачерпнуть из этих источников. И даже тогда налагаемые ими чары были крайне ограниченны, никакого сравнения с мощными заклинаниями, создаваемыми при помощи рун. В те времена люди предпочитали использовать технологии – всякие глупости вроде компьютеров и электроники. Они были намного доступнее волшебства.
Когда Хассан Таслим открыл способ собирать кирт и хранить его в медальонах для массовой продажи, руны распространились по миру, как чумное поветрие, уничтожив необходимость изучать какие-либо другие формы магии.
Теперь даже дети выпрашивают медальоны, едва подрастают и понимают, что с ними делать, а все школы ввели базовый курс заклинаний. В школах отказались от компьютеров в пользу магических тетрадей, а на смену электромобилям пришли кирт-мобили.
– Представь, прошло целых двадцать лет после открытия кирта, прежде чем руны разрешили продавать в Китае. Наше правительство считало, что руны вредны, что они блокируют ци, – сказала миссис Тан.
– И оно не ошибалось, – подтвердила я.
Тео закатил глаза. Но прежде чем я нашлась с остроумным ответом, наш пузырь приземлился перед зданием с огромным куполом.
– Вы прибыли на место проведения экзамена, – сказал автоматический голос. – Удачи на экзамене!
Эге. Насколько я могла судить о знакомстве Тео с родным языком и культурой, нам потребуется вся удача на свете, чтобы пройти испытание.
9. Тео
– Баобэй, ты ничего не забыл? – спросила мама, пока мы шли к месту проведения экзамена. – Ты знаешь, что будет на экзамене?
Если бы. Я всю ночь читал учебники по мандаринскому в обществе Кай. Они были такие новенькие, даже корешки никто не перегибал. Я прилично понимал мандаринский, поскольку на нём говорила най-най, но позволял себе отвечать не иначе как на английском.
Дело в том, что, когда мне было пять лет, я совершил ошибку, заговорив в школе с мамой на северо-китайском с использованием правильных интонаций, и мои одноклассники – очевидно, пещерные люди – ржали до слёз. И до конца года ребята продолжали передразнивать меня, нарочно гнусавя и пища. Неужели я так говорил – так карикатурно? В общем, на всякий случай я больше никогда не говорил при них по-китайски, а дома небрежно передавал тона, чтобы подчеркнуть, что я американец, а не китаец.
Когда мы вошли внутрь, во рту у меня была настоящая пустыня. Что я здесь делаю? Более шестисот претендентов и всего пятьдесят мест! Ни единого шанса, что я пройду отбор. Я не смогу расшифровать послание Джейми. Меня добило фойе, такое ошеломительное со всеми этими статуями древних чародеев, будто и неспособными стоять неподвижно: они принимали позы и подмигивали посетителям. Мраморный пол так сиял, что я ни на минуту не забывал о своих потрёпанных кроссовках. Там были сотни детей – одни были спокойны и уверены в себе, другие так напуганы, что казалось, вот-вот описаются. К нам подошла индианка в блейзере и ярко-жёлтых штанах.
– Привет, Тео!
– Э, привет! – Интересно, я когда-нибудь привыкну к тому, что все знают моё имя, хотя я ни с кем не знаком.
– Меня зовут Санви. Здравствуйте, мистер и миссис Тан!
Родители кивнули и нервозно улыбнулись.
– Я очень рада с вами познакомиться. Будьте добры, пройдите со мной в комнату ожидания для родителей. А ты, Тео, присоединяйся к остальным ребятам. Скоро для вас начнётся инструктаж.
Меня охватило желание обхватить маму за талию и уткнуться ей в живот, как когда я был маленький.
– Удачи тебе на экзамене, Жовэнь, – сказал баба. Они с мамой крепко обняли меня, а потом пошли за Санви в смежную комнату, оставив меня наедине с Кай. Ну и с шестью сотнями других претендентов.
А вдобавок ко всему, чтобы жизнь мёдом не казалась, многие из ребят непринуждённо болтали между собой на мандаринском, на кантонском[36], на хинди и, как мне показалось, на тамильском[37]. Ну и дела!
А ещё у некоторых из китайских ребят оказались отпадные компаньоны. Я увидел небольшого небесного дракона, курносую мартышку и даже золотую змею. Ни в какое сравнение не идёт с благодушной золотой рыбкой, которую мне предстояло унаследовать, если бы не Кай. Такие компаньоны стоят больших денег. Неужели они им по карману? Или дело не в том, что хорошие компаньоны дороги, может, они слишком дороги для таких, как я и мои родители. Не буду врать – я им завидовал. Всем и каждому.
Индийские дети выглядели не менее состоятельными, но компаньонов у них не было. Помнится, нам объясняли в школе, что те, кто овладевает индийской магией, способны, помимо всего прочего, на время призывать сотни и тысячи различных духов и сущностей. Мне сделалось совсем завидно. Только представьте: не быть привязанным к постоянному компаньону, а выбирать самому, кого и когда призывать!
На подиум поднялась Санви и ещё одна женщина. Я аж вздрогнул, узнав в стоявшей рядом с Санви женщине Сюлин. Она покашляла, гул голосов стих, и она широко улыбнулась. Зелёное свечение заструилось из её медальона и обвило шею, и когда она заговорила, её голос наполнил всё помещение.
– Привет, ребята! Меня зовут Сюлин, и я руководитель китайской группы. Это Санви, руководитель индийской группы. Добро пожаловать в «Знай свои корни»! Прежде чем мы начнём, я попрошу тех из вас, кто пришёл с компаньонами, отослать их. На экзамен компаньоны не допускаются.
Что?! Только не это! Мне не справиться без Кай. Прошлой ночью, во время отчаянных попыток что-то выучить, я понял, как ничтожно мало знаю обо всём, что связано с Китаем. Страх растекался из живота по всему телу, меня бросило в холодный пот. Как ни бесила меня Кай, она была мне нужна. У меня так сильно колотилось сердце, что руки начали взаправду подрагивать.
Вокруг меня дети глухо шептали заклинания, и под фыркающие всполохи исчезали отпускаемые компаньоны. Я просеменил к краю группы, проскользнул в ближайший туалет, закрылся в кабинке и вынул Кай из кармана.
Невероятно.
Она безмятежно спала, вот честно. Я даже слышал лёгкое посапывание, в такт которому её толстенькое рыбье туловище колыхалось у меня на ладони, как комок желе. Я ткнул её пальцем в брюхо.
– Ой! – она встрепенулась и сердито уставилась на меня. – Что?
– У нас неприятности, – прошептал я. – Мне не разрешается взять тебя на экзамен. Но ты должна помочь мне его сдать.
– Заковыристая задачка. Видишь ли, обман очень плохо влияет на карму. Ты ведь знаешь, что у шэнов есть несколько уровней просветления, да? Нет? Ох, батюшки-светы. На это потребуется время. Но если в двух словах, существует иерархия духов, в которой я, очевидно, нахожусь на самом верху. Однако совершая дурные поступки, например помогая слабоумному человеческому ребёнку сжульничать на экзамене, мы чуть-чуть падаем в иерархии, а чем ниже мы опускаемся, тем вернее приближаемся к превращению в демона. Что очень плохо, между прочим. Карма портится и всё такое.
Пока Кай болботала про карму и о том, как она влияет на инь и ян, меня посетило воспоминание. Несколько месяцев назад я стянул в ресторане тарелку говядины с чёрным перцем и собирался поделиться добычей с Джейми, но, прокравшись к его комнате, услышал, как кто-то плачет. Я заглянул в щёлку приоткрытой двери и увидел, что Джейми гладит Кай по голове, а та ревёт в подушку. Я узнал Кай только по двум рыжим хвостам, торчавшим из какой-то трубки. Половина её оставалась в облике стетоскопа, и я еле сдержал смех при виде этой безумной помеси стетоскопа и лисицы, рыдавшей, как заправская героиня мыльной оперы.
– У меня это никогда не получится, – сказала она. – Я не могу освоить эту нелепую форму. Превращение в неодушевлённый предмет забирает больше ци, чем превращение в живое существо. Мне не хватит на это сил.
– Хватит, – возразил Джейми. – Помнишь, как на прошлой неделе одолела скальпель? Если он тебе удался, то это тоже удастся.
– У скальпеля было тупое лезвие. Лучше изгони меня и заведи себе другого компаньона. Со мной покончено. – И она снова плюхнулась на кровать и продолжила рыдать.
– Перестань так убиваться. Смотри, у меня для тебя кое-что есть, – и Джейми достал коробку огромных ароматических палочек, каждая толщиной с его большой палец, а длиной с его предплечье.
С подушки поднялся блестящий диск головки стетоскопа и вытаращился:
– Это же…
– «Золотой лотос», да. Потратил на них кучу денег, но ты того стоишь.
И тут Кай обернулась. Я почти видел золотистое свечение, излившееся от её головы – о’кей, от головки стетоскопа – к её двум хвостам, и там, где свет касался её, рыжая шерсть чернела и превращалась в трубку звукопровода. Я не успел и глазом моргнуть, как два хвоста стали насадками-оливами, хотя с самых кончиков по-прежнему торчали кисточки.
Джейми осторожно поднял Кай и вставил наушники в уши (фу!), а потом приложил головку к груди.
– Хм. Помимо своего сердцебиения я слышу твоё, но с этим уже ничего не поделаешь. Ты молодец, Кай!
Кай была так счастлива, что головка стетоскопа обернулась лисьей мордочкой, которая вертелась и шлёпала повсюду, пока Джейми зажигал ароматические палочки, наполняя дымом всю комнату.
В ушах у меня стоял их смех, а во рту почти ощущался вкус перчёной говядины, которой я тогда набивал рот, пытаясь отделаться от ревнивой зависти к связи между Кай и моим братом.
– Если поможешь мне сдать экзамен, я обещаю зажечь тебе те здоровенные ароматические палочки, – сказал я Кай в настоящем.
Кай оживилась, и без того выкаченные рыбьи глаза округлились.
– Спорим, ты уже чувствуешь их аромат? Ммм… какой густой!
– Джейми мне их покупал. Он экономил, чтобы купить самые большие.
– Знаю.
Мы оба на миг умолкли, наша грусть плыла вокруг нас. Затем Кай едва приметно кивнула.
– Спасибо, – сказал я. – Ну а теперь придумай, как тебе оказаться со мной на экзамене. Скорее.
– А что сделали остальные дети? Кто-нибудь пытался спорить?
– Они все отослали своих компаньонов.
– Стадо! – фыркнула Кай. – Были там другие лисы?
– Нет, конечно. Кому придёт в голову взять в спутники лису-оборотня?
– Однако я единственное существо, способное помочь тебе сдать этот дурацкий экзамен. Все хотят в компаньоны драконов или фениксов, а ведь никто из них не может оборачиваться. Хотя есть и те, кто способен перекидываться, однако они пользуются дурной славой, как, например дух-скелет, Байгуцзин[38]. Ты понимаешь, что это значит?
– Что… что ты ближе к демонам, чем к духам? – сказал я.
Кай зашипела. Точнее, попыталась. На деле вышел слабый писк.
– Это значит, что служба безопасности «Риплинга» не станет искать оборотня! Они будут высматривать самых обычных компаньонов – этих глупых золотых обезьян и надоедливых драконов, но не кого-то вроде меня, наделённого сильными, однако изощрёнными дарами. Узри! Один из необычных обликов, что мне подвластны… – Слова были пафосными, но писклявый рыбий голосок немного портил впечатление.
С хлопком рыбка исчезла, оставив у меня на ладони толстенькую вошь.
Она побежала вверх по моей руке, немедленно покрывшейся гусиной кожей, скользнула вверх по шее и впилась мне в скальп.
– Та-дам! – пропела Кай.
– Фу! Нет, это ужасная личина! Перекинься обратно!
– Посмотри на всех этих привилегированных детей. Никто не подумает, что у них в компаньонах вошь! А у такого грязнули, как ты, запросто могут быть вши. Скорее покажется подозрительным, что у тебя их нет.
– Да у меня в жизни не было вшей!
Я поборол желание скинуть её с себя. Я поглядел в зеркало. Мне не хотелось этого признавать, но Кай придумала исключительно удачную маскировку. Я сам бы не сказал, что она на мне, если не считать чувства брезгливости.
– Наверное, это сработает…
– Всегда пожалуйста.
Моё отражение в зеркале выглядело перепуганным до полусмерти. Но тут я вспомнил, зачем мы здесь. Не в бессмысленном экзамене было дело, а в том, что он препятствовал моим планам выяснить, что же хотел сообщить мне Джейми. Я выпрямился и глубоко вздохнул:
– Давай попробуем.
