Денис Владимирович Морозов
Rattus Sapiens, или Крыса Разумная
– Белянка! Остается всего пять минут!
В каждой Крысе Разумной сидят тикающие часы, и она лучше всякого секундомера чувствует, сколько времени прошло. У Тихони же этот дар был развит намного сильнее, чем у других: еще во время занятий в университете он всегда точно знал, сколько осталось до перемены.
И тут до него донесся звук чьих-то шагов. Мелькнула мысль, что это идут туземцы, чтобы поймать его, и он метнулся прочь, но тут же остановился. Опытные аборигены не ступают так громко, ломая ветки и хрустя хворостом. Они не ругаются словами «демон небесный», попадая ногой в яму, и уж совершенно точно не напевают себе под нос «восемь мудрых чудо-крыс дохлый кот вчера загрыз…» с чистым столичным выговором.
Тихоскок развернулся, упер кулаки в бока и уставился в дальний конец тропы. Из-за поворота к нему выбрался шатающийся Муровер. Выглядел епископ жалко: вместо привычной сутаны на нем болтались подштанники с рваной льняной рубахой, а голова и вовсе осталась непокрытой, так что его святейшество было трудно узнать. Однако тут, посреди джунглей, вряд ли кто-то еще так резко впал бы в ступор при виде Тихони и так громко сказал бы: «чтоб дератизатор тебя потравил!»
До неминуемой гибели Белянки оставалось всего три минуты, когда Тихоня выволок за шкирку упирающегося епископа, ткнул его носом в замшелый валун в основании пирамиды и заголосил:
– Вот тебе доказательство существования предков! Смотри, и не смей воротить свой епископский нос! Кто построил этот гигантский храм? Кому было под силу поднять эти исполинские камни?
– Отпусти меня! Ты ничего не понимаешь! – визжал его святейшество, морда которого уже покрылась синяками от столкновения с камнем. – Цивилизация древних людей – секрет, который наш Орден хранит в тайне уже много веков. Простонародье не должно о нем знать. Крыса Разумная – единственный венец творенья Вселенной. Все, кто жил на планете до нас – не в счет!
– Так ты все знал? – от изумления Тихоня прекратил тыкать епископа в каменный уступ. – Ты знал и скрывал?
– Это записано в Книге Тайн, – нехотя произнес Муровер. – Людей создали небесные демоны, а не подземные божества. Они принадлежали к вымершему виду Homo Sapiens и походили на уродливых обезьян. Возгордившись, они возомнили себя богами, но оказалось, что гордость их велика так же, как глупость. Люди сами выпустили наружу стихии, которые их погубили. На них обрушился всемирный потоп и затопил их города. Теперь все, что от них осталось – это осколки стеклянных сосудов, которые вода обкатала так, будто это драгоценный янтарь.
– И ты мог приговорить меня к казни, хотя знал все это? – вскипел Тихоскок. – Ты намеренно лгал, а меня собирался убить за правду?
– Ты не ведаешь, что творишь! – страстно вскричал Муровер. – Ты ужаснулся бы, если б узнал, какими на самом деле были те твари, которых ты называешь предками. Крыс они ненавидели и пылали к ним лютой ненавистью. Они травили нас ядами, напускали на нас кошек, изобретали хитроумные ловушки и западни. Всюду, где они нас встречали, они старались нас уничтожить, и если бы им это удалось, то ни одной крысы не сохранилось бы на всем белом свете. Это они придумали дератизацию, и это из их числа был тот самый Дератизатор, который вернется в конце веков и вычистит крыс под корень. Вот кому ты поклоняешься, вот кого хочешь найти!
– Ах ты, мышиная лихорадка! – зашелся от гнева Тихоскок. – Ведь ты пытался утопить не только меня, но и Белянку! Кстати, Белянка! Она погибает из-за тебя и твоего жирного олигарха. У меня еще есть шанс спасти ее, и ты мне поможешь!
Он схватил Муровера за шкирку и мимо солнечных часов с их торчащим обелиском, тень от которого уже подбиралась к каменному знаку рака, потащил его к арке. На пути его выросла толстая туша магистра, но она его не смутила. И лишь когда солнечный зайчик, пущенный начищенной до блеска кирасой, ударил ему в глаза, он остановился, подтянул за шиворот епископа и прокричал Твердолобу:
– Пропусти меня в пирамиду, иначе я придушу этого гнилого святошу!
– Еще чего! – издевательски ответил охранник. – Я тебя по-любому разделаю, и его святейшество мне нисколько не помешает.
– Ты думаешь, я шучу? – закричал Тихоскок.
Он похолодел, думая, что его трюк не сработал, и кирасир сейчас и вправду набросится на него, не обращая внимания на заложника. Однако тут он услышал вкрадчивый голос, колеблющийся, как слои жира на толстых боках:
– Твердолоб, пропусти этого доходягу. Жизнь епископа нам дороже мести, не правда ли, ваше святейшество?
Охранник недовольно оглянулся на Гнилозуба, но спорить не стал и отошел в сторону. Тихоскок резко толкнул задыхающегося Муровера в объятья магистра, а сам бросился в темноту под высокими сводами арки.
Коридор уходил в долгий пещерный мрак. Эхо его шагов гулко отражалось от стен и усиливалось, отчего порванное ухо нервно прядало и прижималось. Однако позади вскоре послышалось такое же, только еще более сильное эхо. Оглянувшись, Тихоня заметил на фоне далекого отсвета арки высокую фигуру, раздутую, как бочонок – это был силуэт знаменитой кирасы Твердолоба, которую горожане Крысиного гнезда узнавали издалека.
– Ах ты, кот тебя подери, что ж ты увязался за мной? – с досадой выкрикнул Тихоскок, прикидывая в уме, сколько времени осталось у Белянки.
По всему выходило, что от силы одна-две минуты. Он резко остановился, обернулся и выкрикнул:
– Твердолоб, дай мне время! Обещаю, что после вернусь.
Гулкое эхо разнесло его голос под сводами.
– Тут во тьме много обглоданных костей, – расхохотался в ответ кирасир. – Если добавить твои, то после никто не найдет.
– Здесь во тьме целый лабиринт. Я не успею найти мою девушку, – взмолился Тихоня.
– И не нужно. Она тоже отсюда не выйдет, – прокричал стражник.
– Сила дня, сила ночи! – прошептал Тихоскок, крепко сжав талисман и отступая подальше во мрак.
Твердолоб потерял его из виду. Он со всех ног мчался вперед, уверенный в своем превосходстве над тощим ботаником из университетской общаги. Неожиданно из темноты высунулась худая нога с аккуратно подстриженными коготками и поддела его под коленку. Охранник споткнулся и кубарем полетел в темноту. Он еще не окончил кувыркаться, когда каменные плиты под его грохочущей кирасой разъехались в стороны, и он рухнул вниз, в глубокий подвал.
– Что, съел? – победно закричал Тихоскок, выпрыгивая вслед за ним из темноты.
Однако стоило ему сделать шаг за противником, как ступня его, не найдя привычной опоры, ушла в пустоту, и он сам покатился вниз по ступеням вслед за грохочущим стражником. Они оказались на полу одновременно, но у Тихони не было времени раздумывать. Пока Твердолоб возился во тьме, пытаясь подняться и потирая ушибы, Тихоня ринулся к слабому лучику света, едва пробивающемся из дальнего коридора.
– Тихо-о-оня, спаси! – доносился оттуда тоненький голосок.
Однако кирасир и не думал от него отставать. Он быстро оправился и ринулся вдогонку. Не обращая на него внимания, Тихоскок промчался по темному коридору, добрался до слабого лучика, едва пробивающегося сквозь сомкнутые створы каменной дверцы, и закричал:
– Белянка, ты там?
– Я лежу на полу! – задрожал в ответ знакомый голос. – Верхние шипы уже царапают мою шерсть. Еще чуть-чуть, и меня проткнет насквозь.
– Я сейчас! – жарко зашептал Тихоскок, лихорадочно ощупывая стены. – Я спасу тебя, обещаю! Только не шевелись! Тут должен быть какой-то механизм, ведь кто-то же взводил эту ловушку!
Неожиданно сзади на него обрушился сокрушительный удар нижней лапой. Это Твердолоб подкрался из темноты и саданул его пяткой. Тихоскока бросило на стену и ударило грудью о странный выступ, похожий на выдвинутый камень. Камень вдавился в стену, ушибленная грудь перестала чувствовать его жесткий край. От боли у Тихони перед глазами заплясали огненные круги, и он перестал что-либо различать в сумраке. И тут же над головой его раздался оглушительный скрежет.
– Белянка, что с тобой? Отзовись, не молчи! – чуть не плача, завопил он.
– Я жива! Потолок начал подниматься! – радостно выкрикнула его подруга.
Каменные створы дверей разъехались в стороны. За ними показалась тесная камера, слабо освещенная лучиком, пробивающимся сквозь щель в покосившихся валунах. Белянка стояла на четвереньках и стряхивала с лица землю и пыль, которые обильно сыпались сверху. Каменный потолок с торчащими шипами медленно уходил в высоту, освобождая все больше и больше пространства.
И тут на Тихоню обрушился новый удар. Твердолоб снова двинул его ногой, отчего Тихоскок вкатился, как кожаный мяч, набитый шерстью, прямо под скрежещущий шипастый потолок, и шлепнулся рядом со своей подругой. Она схватила его обеими руками и прижалась к его груди. В дверном проеме слабо сверкнул медный шлем – кирасир всунул голову, однако сделать шаг внутрь ловушки он боялся.
– Иди к нам! – насмешливо позвал его Тихоскок. – Нас придавит всех сразу. Это тебя устроит?
Охранник недоверчиво пошевелил усами и исчез в темноте.
– Он ушел? – спросила Белянка.
– Вряд ли… – шепнул Тихоскок ей на самое ушко. – Скорее, он караулит во тьме. Нам нельзя выходить.
– Но куда же мы денемся? – испуганно спросила подруга.
Тихоня поднялся на четвереньки и пополз вдоль стен.
– Тут должны быть какие-то знаки, – тем же шепотом сообщил он. – Ищи на камнях рисунки. Из ловушки должен быть тайный выход – ее конструкторы были большими хитрюгами.
– Вот тут какая-то звездочка, – неуверенно произнесла девушка. – Как будто смешная крыска расставила в стороны лапы.
И в самом деле: Тихоскок обнаружил, что камень в стене, на который показывала Белянка, был помечен круглым рельефным изображением, в которое был вписан силуэт похожего на обезьянку человечка, как будто катящегося внутри обруча.
Он надавил на него, и камень сдвинулся с места. Дверь в коридор у них за спиной начала закрываться.
– Что ты наделал? – испуганно вскрикнула Белянка. – Ты снова захлопнул ловушку. Сейчас нас раздавит, только теперь обоих.
Однако каменный потолок продолжал медленно подниматься. Облака пыли продолжали осыпаться вслед за его уползающим краем. Луч света, пробивающийся из-за стены, выхватывал пылинки из темноты, отчего казалось, что это сияющий огненный мост повис в воздухе.
Твердолоб высунул из коридора нос, и тут же дверки сдвинулись, едва не прищемив его. Одновременно с этим заскрежетала противоположная от входа стена. В ней показалось отверстие, которое становилось все шире и шире. В конце концов, в этой стене открылся новый проход, уходящий во тьму.
– Тихоня, я боюсь туда идти! – заупиралась Белянка. – Кто знает, что за пакости там поджидают?
– Беляночка, нам нужно уходить, – ласково погладил ее по шерстке Тихоскок. – Тут все давно обветшало, потолок может обвалиться в любой миг.
Он взял ее за ладонь и потянул за собой. Они поднялись по высоким ступеням и вошли в коридор, под уклоном уходивший в высоту, в самую сердцевину пирамиды.
Глава 5. Летающий демон
Коридор вел их все выше и выше. Прямой и ровный ход то и дело уходил ввысь, превращаясь в крутую лестницу с высокими ступенями, на которые приходилось карабкаться. Тихоня лез первым и тащил за собой Белянку, хотя та справлялась и сама. Девушка резво подпрыгивала и цеплялась за мшистые края камней, проявляя при этом такую ловкость, что Тихоня невольно ей залюбовался.
До вершины пирамиды оставалось уже недалеко – они поняли это по тому, что в наклонных стенах появились узкие прорези, через которые на темные стены падали солнечные лучи. Сами стены оказались покрыты диковинными узорами и выпуклыми рельефными изображениями. Диковинные существа с длинными шеями и круглыми головами то неслись в бой на огненных колесницах, то танцевали, взявшись за руки.
– Это, наверное, демоны! – испуганно пропищала Белянка. – Смотри, какие они страшненькие!
– Если они и были демонами, то давно уже исчезли, – попытался успокоить ее Тихоскок. – В этой пирамиде уже многие тысячи лет нет ни души.
– А чьи это кости хрустят под ногами? – не унималась его подруга.
– Это животные. Или птицы, – не слишком уверенно отозвался Тихоня.
Тесный коридор вывел их к тупику, кончающемуся глухой стеной. На замшелых камнях виднелось рельефное изображение такого же странного существа, расставившего в стороны ноги и руки. Тоненький лучик света из прорези в дальнем конце коридора падал ему на кудрявую голову.
– Куда дальше? – растерянно спросила Белянка.
– Тут не может быть тупика! – проговорил Тихоскок. – Если я правильно представляю архитектуру этого сооружения, то коридоры должны быть сквозными. Мы сейчас на западной стороне. Этот проход должен вести к восточному склону, где будет такая же прорезь в стене. Может, нам удастся выбраться через нее и сбежать?
– Нет тут никакой прорези! – рассердившись, сказала Белянка. – Какой прок от твоих теорий, если они ничем не могут помочь?
Тихоня скрипнул зубами – упрек подруги задел его за живое. Чтобы продемонстрировать ей бурную деятельность, он начал обшаривать ладонями поверхность стены, хотя и не видел, что полезного на ней можно найти.
– Ну, и что? – скептически подначивала Белянка, глядя на его потуги.
– Не мешай мне. Не видишь, я занят? – раздраженно бросил он.
– И чем же ты занят, позволь спросить? Щупаешь камни?
– Да вот, представь себе! А будешь болтать под руку – брошу камни и начну щупать тебя.
– Ой, видали мы таких щупальщиков! – наморщила носик Белянка.
Она легонько оттолкнула его от себя. Рука Тихони соскользнула с ровной поверхности и надавила на податливый камень, который ушел внутрь стены. Сама стенка при этом скрипнула и немного повернулась вокруг центральной оси.
– Ой, она открывается! – радостно заверещала Белянка.
Однако приоткрылась всего лишь узенькая щель, из-за которой повеяло затхлой сыростью.
– А я что говорил? Тут проход! Помогай мне! – сердито прикрикнул Тихоня, налегая на стенку плечом.
Подруга тут же присоединилась к нему. Вдвоем они сдвинули стенку с места и заставили ее повернуться еще больше. Открылся проход в широкий зал, утопающий в темноте. Тихоскок мигом навертел мха и ветоши на длинную белую кость, валявшуюся под ногами. Получилось подобие факела. Такой же он сделал и для Белянки. Припрятанное в кармашке огниво помогло ему высечь огонь, хотя разжечь мох оказалось делом непростым. Но вскоре оба факела запылали, осветив стены зала, раскрашенные еще более удивительными изображениями.
Тихоскок протиснулся между каменной стеной и повернувшейся створкой.
– Тихоня, не ходи туда! Там кто-то есть! – испуганным голосом прошептала Белянка.
– Да кто там может быть? – попытался успокоить ее Тихоскок. – Тут тихо, как в склепе. Мне нужно рассмотреть картины на стенах. Они очень важные.
– Что в них может быть важного?
– Посмотри, какие странные существа на них изображены. Так похожи на обезьян! Только большие и без хвостов.
– У них нет хвостов? – удивилась Белянка. – Разве так бывает?
– Я и сам думал, что не бывает, – признался Тихоня. – А шеи у них, шеи-то! Глянь, какие тонкие и вытянутые. Как будто они тянутся, чтобы выглянуть из-под земли.
– Вернее, из-под воды! – поправила его Белянка, протискиваясь за ним вслед. – Видишь, тут нарисовано море? А в нем – затонувший город. Вокруг города вьется дракон. Посмотри! Я же тебе говорила: дракон под водой опутал хвостом весь белый свет.
– Тут речь далеко не обо всем свете, – не желая уступать, заспорил Тихоня. – Он всего лишь сторожит город.
– Город или мир – разница не так уж велика, – так же жарко заспорила с ним Белянка. – А пасть у него как разинута! И язык торчит такой страшный, раздвоенный. Наверняка ядовитый! Как ты думаешь – это правда, то, что тут нарисовано?
– Это не может быть правдой, – ошеломленно проговорил Тихоня, рассматривая изображение. – Это какой-то миф.
– Что тебе еще нужно, чтобы ты наконец поверил? – разгорячилась Белянка. – Все же ясно. Наши древние предки, похожие на обезьян, жили в городе. А потом что-то случилось, и город ушел на дно. Теперь его охраняет дракон. А войти в город можно только через ворота – вот эти, с раздвижными створками. Кажется, они издают какие-то звуки, если я правильно поняла эти линии.
– И открываются они с помощью ключа, – завороженно продолжил Тихоня.
– Вот только где этот ключ?
– Он должен быть где-то здесь! Мне говорили об этом в поселке.
В глубине зала, у дальней стены, утопала во мраке позолоченная статуя сидящего человека. Он вглядывался в темноту невидящими глазами. Тяжелый мраморный постамент возносил его на высоту, до которой трудно было добраться.
– Тихоня, а что это он держит в лапах? – вдруг спросила Белянка.
– Это не лапы. Это руки, – возразил ей Тихоскок.
– Ах, ты такой придира! – хлопнула его по затылку подруга.
– У него в руках ключ! – воскликнул Тихоня. – Наверное, тот самый. Как он мог сохраниться? Его должны были спрятать тут много веков назад.
– В этой пирамиде время как будто остановилось, – сказала Белянка. – У меня мурашки по коже бегут. Кажется, будто мы ухнули куда-то в вечность и никогда не выберемся на белый свет.
– Подержи факел, я заберусь на статую и заберу ключ, – велел ей Тихоня.
– Нет, постой! – испугалась Белянка. – У него за спиной кто-то шевелится.
– Это шевелятся твои мурашки, – рассмеялся Тихоскок и начал карабкаться на высокий пьедестал статуи.
Ключ оказался большим и тяжеловесным. Он состоял из круглой головки, по которой тонкими алмазными нитями шла инкрустация в виде такого же человечка, только не сидящего, а расставившего в стороны руки и ноги. Человечек напоминал звезду и смотрел в сторону стержня, который оканчивался хитрой бородкой.
– Ух ты, какой он тяжелый! – проговорил Тихоня, вынимая ключ из рук статуи. – Это каким же должен быть замок, который он отпирает?
Висящий на его шее талисман «Сила светил» покачнулся, ударился о ключ и издал мелодичный звон. За спиной статуи, в непроглядной тьме раздался какой-то подозрительный шорох, но Тихоня подумал, что это эхо разносит его возню. Неожиданно нога его соскользнула с гладкого позолоченного брюшка изваяния, и он покатился вниз. Перелетев через покатые колени, он шлепнулся на широкий пьедестал и выпустил ключ из рук. Тот откатился во тьму, прямо за спину статуи.
– Тихоня, осторожней! – не сдерживаясь, выкрикнула Белянка.
Эхо от ее голоса получилось таким гулким, что напомнило раскат грома. Тихоня начал ползать на четвереньках за спинкой статуи, пытаясь нащупать ключ в темноте, и угодил рукой в сплетение прутьев, застеленных мягким мхом.
– Фу, тут какое-то гнездо! – с отвращением сказал он. – Куда я попал?
Неожиданно прямо у него из-под рук выпорхнуло какое-то темное существо. Судя по хлопкам, которые издавали его крылья, оно было больше самого Тихоскока. Он удивленно начал оглядываться по сторонам, но оно промелькнуло так быстро, что Тихоня не успел его разглядеть.
– Фу-ты, ну-ты! – воскликнул он. – Что за тварь тут спряталась? Сердце так и екнуло.
– Забирай ключ, и уходим! – выкрикнула Белянка.
Тихоскок как раз нащупал холодную бородку ключа на дне устланного мхом гнезда. И тут же на голову ему опустилось неведомое крылатое существо. Оно впилось когтями в его загривок и мгновенно прокусило ухо – как раз то, что и без того уже было порвано шпагой.
– Тихоня, атас! – завизжала Белянка. – Это гигантский нетопырь! Он тебя атакует!
– Беги! – завопил Тихоскок, пытаясь стряхнуть с себя летучего кровопийцу.
– Я держу факел! – выкрикнула девушка. – Без него ты не выберешься из этого зала, и упырь тебя высосет!
Схватив ключ за стержень, Тихоня начал орудовать им, как дубинкой. Попадать по нетопырю было трудно – тот плотно сидел на его загривке и не давал как следует повернуться. Но все же после нескольких суматошных ударов Тихоне удалось его сбить. Нетопырь выпустил из зубов его ухо и вспорхнул к потолку.
– Бежим! – заверещала Белянка.
Он спрыгнул с пьедестала статуи, схватил Белянку за ладонь и потянул ее к выходу. Девушка помчалась за ним, сжимая факел, пламя от которого заколыхалось и заплясало на стенах мятущимися тенями. Нетопырь слетел с потолка и сделал над ними круг, но напасть не успел. Тихоня проскочил в дверной проем, вырвал из рук Белянки факел и швырнул его в летучую тварь.
– Закрой двери! – прикрывая глаза ладонями, прокричала Белянка.
Тихоня налег на вращающуюся дверцу, но она застряла, и ему не удалось ее сдвинуть.
– Уматываем по коридору! – завопил он.
Обожженный факелом нетопырь на какое-то время отстал. Они пробежали по коридору, едва освещенному через узкие щели, и оказались на лестнице, ведущей вниз, к выходу.
– Ты убил его? Ты порвал его на куски? Выдрал его мерзкие хлипкие усики, сломал кости, снял с него шкуру? – визжал Гнилозуб, наскакивая на Твердолоба, растерянно выбирающегося из ловушки.
– Его убьет пирамида, – отстраняясь от брызжущего слюной магистра, произнес охранник. – И вашу белую невесту тоже.
– Никакая она мне не невеста! – приходя в еще большую ярость, завопил Гнилозуб. – Я ее ненавижу! Я мечтаю о том дне, когда выставлю ее шкуру на Рыночной площади!
– В самом деле, будет лучше, если этот еретик со своей подружкой никогда не увидит света, – добавил епископ, натирающий травой синяки на лице. – Они узнали много такого, что не должно стать известным в городе. Ты уж будь добр, голубчик, позаботься о том, чтобы эта парочка навсегда сгинула в каменной горе.
Твердолоб развел лапы в стороны и недовольно вздохнул: «Ох уж мне это начальство!»
– Если б вы видели, сколько костей там насыпано! – пожаловался магистр, щерясь так, что его золотая коронка засверкала под солнцем. – Видать, в середине горы обитает какая-то хищная тварь. Надо бы убираться подобру-поздорову, пока солнце не село. Кто знает, как она поведет себя в темноте.
– Мы еще не добыли лодки, – поддержал коллегу епископ. – Чем быстрее Вещий Крысолап унесет нас с попутным ветром, тем больше шансов, что наши шкуры останутся целы.
В глубине пирамиды что-то с грохотом сдвинулось с места. Камни дрогнули, раздался скрежещущий звук валунов, трущихся друг о друга.
– Слышите? Гора их переваривает, – поднимая вверх крючковатый палец, произнес Твердолоб.
– Бежим! – завопил Гнилозуб, и первым бросился наутек.
Твердолоб с Муровером припустили за ним. Толстые бока магистра колыхались у них перед глазами, слои жира перекатывались под выцветшей шкурой и бултыхались, как будто это катился наполненный растопленным салом пузырь. Неожиданно Гнилозуб развернулся, и с перекошенной от ужаса физиономией бросился обратно. Епископ с охранником не успели остановиться: шарообразная туша магистра сбила их с ног, и они грохнулись в пыль.
Приподняв нос, Твердолоб увидел, как из-за спины Гнилозуба выбегает толпа размалеванных воинов, вооруженных копьями с наконечниками из рыбьих костей. Во главе их неслась еще более крупная, чем магистр, самка с обломком курительной трубки, который она ожесточенно сжимала в кулаке. Позади нее мчался высокий и тощий туземец с черепом суслика на макушке. Но что самое удивительное: череп этот был прикрыт лиловой епископской шапочкой, а воинственные узоры на черной короткой шерсти незнакомца скрывала сутана.
– Ах, вот ты где! – яростно закричал Муровер, хватая незнакомца за полу сутаны и пытаясь вырвать у него из ладоней посох с серебряным навершием. – Отдай! Это мое!
– А-ой! – воскликнула толстая незнакомка, пораженная такой наглостью. – Одежда и посох не могут быть твоими. Их вынес на берег морской прибой. По обычаю, заведенному нашими предками, все, что выносит на берег водой, принадлежит Племени огненных людей. Да и сами вы попали к нам по воле волны, поднятой дыханием дракона, так что теперь, чужеземцы, вы – наша собственность.
Она остановилась в одном шаге перед распростертым в пыли епископом. Ее спутник с черепом суслика и воины с копьями замерли рядом с ней.
– Что вы собираетесь с нами сделать? – дрогнувшим голосом спросил Твердолоб.
– То же, что и со всеми чужеземцами – скормить летучему упырю, обитающему в каменной горе, – невозмутимо ответил тощий вождь в епископской сутане.
– Ну нет, так мы не договаривались! – выкрикнул кирасир, рывком поднял на ноги Муровера, и, таща его за собой, припустил к пирамиде.
Туземцы подняли в руках копья, заголосили и толпой понеслись за ними.
Гнилозуб намного опередил их. Он забежал в темную арку входа и потерялся во тьме. Отзвуки его топота гулко раздавались под сводами, но через несколько шагов раздался скрежет раздвигающихся каменных створок, что-то тяжелое и рыхлое покатилось вниз по ступеням, ойкая и причитая при каждом толчке, а затем створки ловушки сомкнулись, и в темном коридоре снова повисла глухая тишина.
Твердолоб остановился перед входом, придержал за рваный рукав епископа, готового ринуться в темноту, и проговорил:
– Нет, постойте, ваше святейшество. Внутрь нельзя. Гора нас сожрет.
– А так нас сожрут дикари! – завизжал Муровер, вырываясь и бросаясь вперед.
Он промчался по гулкому коридору и ухнул куда-то во тьму. Твердолоб опасливо посмотрел ему вслед, выскочил из-под арки, и, нервно озираясь на толпу черношерстых преследователей, помчался вдоль ровного каменного уступа, уходящего вверх на недосягаемую высоту.
Солнце уже начинало клониться к закату. Его раскаленный край коснулся верхушек кокосовых пальм, по которым носились крикливые макаки. Пестрые южные птицы возвращались в гнезда, чтобы накормить птенцов, а струящиеся анаконды заползали в глубокие земляные норы.
Но эта картина вечернего умиротворения не радовала Твердолоба. Отчаянно шевеля встопорщенными усами, он завернул за угол пирамиды и понесся вдоль ее южного склона. Лучи солнца ударили ему в спину, сверкнули на кирасе блестящим зайчиком и на миг ослепили преследователей, которые встали, как вкопанные.
– А-ой! Чего встали, как копибары на водопое? Хватайте его! – заорала толстая предводительница, потрясая обломком курительной трубки. – Это не демон, а всего лишь обычный, съедобный чужеземец, нацепивший на себя панцирь, как краб или черепаха!
Толпа туземцев заулюлюкала и понеслась вперед. Но Твердолоб уже успел оторваться. Он бежал, наступая на пятки собственной тени, которая маячила перед ним длинным мятущимся призраком. С южного склона пирамиды спускалась широкая каменная лестница, ведущая на верхнюю площадку. Там виднелись остатки каких-то старинных строений, похожих на храмы. Каменные алтари, на которых в незапамятные времена приносили жертвы, давно высохли и потрескались.
Твердолоб попытался вскочить на нижнюю ступень этой лестницы, однако она оказалась настолько высокой, что он не допрыгнул до ее верхнего края. Пока он возился, преследователи подбежали ближе, и он припустил вперед со всех ног, хотя бежать в тяжелой кирасе и шлеме было непросто.
Едва свернув за следующий угол, кирасир оказался в тени. Ему сразу же полегчало – солнце тут не палило, и не раскаляло его медную кирасу, в которой он уже начинал поджариваться, как в захлопнутой сковородке. Тут лестницы к вершине пирамиды уже не было, но зато из-под земли зиял темный провал, уводивший куда-то на глубину, в темное чрево каменной горы.
Прятаться в джунглях нечего было и думать – опытные туземцы вмиг выудили бы его из зарослей. Бешено вращая перепуганными глазами, Твердолоб полез в черный ход.
«Забьюсь в какой-нибудь неприметный угол и посижу там, пока эта орава не сгинет, – путано думал он. – Только бы по пути не попалось какой-нибудь западни!»
Аборигены обежали вокруг пирамиды и оказались у ее восточного склона. Чужеземец в черепашьем панцире провалился, как будто сквозь землю. Толстая атаманша недоверчиво заглянула в уходящий под пирамиду проход, покрутила усами и резко отпрянула. Толпа воинов опасливо потянулась назад вслед за ней.
– Вот и славно, – проговорил Неистовый Сусл, поправляя на голове белый череп в лиловой шапочке. – Все чужеземцы – в логове упыря. Нам осталось лишь дождаться темноты и убедиться, что он останется сыт.
Держа Белянку за разгоряченную ладонь, Тихоскок выбежал из пирамиды на белый свет. День начинал клониться к закату, но солнце палило так жарко, что казалось, будто короткий подшерсток на коже начинает дымиться. После холодного сумрака пирамиды выскочить вот так неожиданно на зной было все равно, что из погреба с ледником прыгнуть в горячую печку. Тихоня зажмурил глаза от слепящих лучей дневного светила, опускающегося к темно-синей лагуне прямо напротив центрального входа в пирамиду, и по привычке пробормотал:
– Сила дня, сила ночи!
– Тихоня, атас! – пискнула рядом Белянка.
И тут же в грудь ему уперлось сразу несколько наконечников из заточенных рыбьих костей.
– Только бы они не были отравлены! – воскликнул Тихоня, протирая глаза, перед которыми все еще плясали коричневые круги.
– А-ой! Это отличная мысль! – раздался насмешливый возглас с характерным туземным выговором. – Отравить ему кровь, а после дать высосать ее упырю. Может, хоть тогда кровосос сдохнет?
Белянка испуганно тянула его обратно, и Тихоня отступил на шаг назад. Глаза наконец начали привыкать к свету, и сквозь яркие сполохи желтых лучей он разглядел густую толпу туземцев, обступивших их двоих и ощетинившихся рядами копий. Прямо напротив высился высокий и тощий, как жердь, Неистовый Сусл с черепом суслика на голове. Сквозь лиловую епископскую сутану на его черной шерсти проступал боевой узор, намалеванный самодельными белилами.
– Мы не можем допустить, чтобы демон пирамиды подох, – возразила мужу Огненная Глотка. Она стояла рядом и сосала обломок курительной трубки. – Он охраняет ключ Предков от чужаков. Пирамида не может остаться без стража.
– Ключ теперь у меня! – воскликнул Тихоня, показывая им блестящую головку с алмазными блестками. – А ваш упырь – всего лишь большая летучая мышь!
И тут же ему стало ясно, что он сказал что-то не то. Туземцы испуганно замолчали и втянули головы в плечи.
– Святотатство! – взвизгнул Неистовый Сусл.
Суслочереп на его лбу сбился и съехал набок.
– Он разбудил Стража и стырил реликвию! А-ой! Теперь нам всем хана!
И тут же за спиной у Тихони раздался зловещий хлопот перепончатых крыльев. Из темноты высокой арки показалась тупая скособоченная морда гигантского нетопыря, который подслеповато таращился на дневной свет и порхал под тяжелыми сводами, не решаясь выбраться наружу. Туземцы испуганно завопили и бросились разбегаться. Первым драпанул Неистовый Сусл, подобрав длинные полы рясы – Тихоня не мог не заметить, что от этого он стал похож на его святейшество, перебирающегося через широкую лужу на Рыночной площади.
В мгновенье ока мощеная камнем площадка перед пирамидой очистилась, и лишь одна Огненная Глотка, как ни в чем не бывало, продолжала выситься перед Тихоней с Белянкой.
