Денис Леонидович Коваленко
Куликовская битва (Донское побоище)
Всё это хорошо знали и русские князья и бояре, державшие военный совет в лагере у деревни Епифань. Думали они, как принять этот бой. Движение войска Мамая было известно – быстры и смышлёны княжеские разведчики – каждый татарский шаг докладывали Великому князю. Потому и торопилось русское войско первым дойти до устья Непрядвы. Именно там были удобные броды для переправы, которые татары не могли обойти. Именно там, в двух километрах южнее слияния Дона и Непрядвы, у Зеленой дубравы, окруженное глубокими оврагами да балками, да разными ручьями и заросшими по берегам речками, и раскинулось ровное поле километра три в длину и метров восемьсот в ширину. Там, встав спиной к Татиному броду, и собирались расставить свои полки князья русские.
На реке Вожи, князь Серпуховской вместе с князем Боброком Волынским показали – татар бить можно. Но бить их надо по их же правилам – хитростью и смекалкой. Тогда на реке встали друг против друга два войска, и ни одно не решалось переправиться. Но развернули русские коней и отступили, показав, что устрашились они непобедимых татар. Татары бросились в реку – переправиться, догнать и побить неверных. И когда последние татары переплывали реку, а первые на берегу выстраивались в боевой порядок – как с неба ударили по ним копьями русские дружины. И во главе русского войска – князья. Это татарские военачальники прятались за своих багатуров и в бой не вступали, а русские князья и бояре сами вели свои дружины. Русский князь всегда в голове: и на пиру и в битве. Потому и славен путь русского князя. Тогда на Воже князь Серпуховской в золотых доспехах, подобно ангелу разил детей Тартара, вселяя силу в сердца своих воинов и ужас в сердца врагов.
Решено было на совете в Епифани: три полка во главе с Великим князем переправляются под утро через Татин брод и выстраиваются на поле. Потаенный* (Засадный) же полк, возглавляемый князьями Владимиром Серпуховским и Дмитрием Боброком Волынским, переправляется ниже по Дону и становится в Зеленой дубраве. Густа была дубрава, и край ее чуть выходил на поле, как раз по самой его середине – там, где должно быть самому страшному бою. И как увидят князья, что пора им обагрить мечи свои поганой кровью – так они и выскочат из дубравы, и будет тогда помощь Великому князю и его полкам.
И явились в ночь накануне боя Великому князю Дмитрию Ивановичу сродники его святые – братья Борис и Глеб, покровители воинства русского – и укрепили сердце княжеское. До рассвета в молитве провел Великий князь, моля Господа Иисуса Христа и Пресвятую Матерь Божию помочь ему одолеть нехристей и не отдать им на поругание земли Русской.
А на рассвете облачился князь в золотые доспехи, и, сверкая под мягкими лучами восходящего солнца, повел свои полки к полю, прозванному Куликовым. И было это в субботу 8 сентября, на Рождество Святой Богородицы.
Глава четвертая
Побоище иже на Дону
Не спал эту ночь и окаянный* (проклятый, отверженный Церковью) Мамай. Вот уже много недель кружил он по степи, ожидая вестей от союзников своих князей Литовского и Рязанского. Но не было вестей. По милости Божией устрашились князья Литовский и Рязанский и не пошли на помощь врагу земли Русской. Один остался Мамай. И получил он известие, что выдвинулся на него законный правитель Золотой Орды – Улуса Джучи – хан Токтамыш. Огромное ханское войско вышло в степь. И теперь остался Мамаю один путь – через Куликово поле – на Русь. Побьет он московское войско – получит богатую добычу, соберет вокруг себя всех мурз и князьков улуса, и тогда быть ему царем и правителем Золотой Орды. Не было другого пути у узурпатора, и, ожесточившись сердцем, погнал он своих татар к Дону – себе на погибель, а русским князьям на славу.
Было войско татарское почти вдвое больше полков русских. И много было у него облаченных в тяжелые доспехи багатуров. Злы и свирепы татары Мамая, умелы и искусны в конном бою. Но особенно зол и свиреп – багатур Челубей: самый рослый и могучий среди соплеменников, не было равного Челубею во всем улусе.
Одних багатуров Мамай привел с собой столько же, сколько пришло бояр во всех полках русских. И столько же привел он легких конников – самых умелых в Орде лучников.
Лагерем встал Мамай у брода через реку Дон. Страх владел его поганым сердцем. И медлил Мамай. Лишь с первыми лучами солнца решился он на переправу.
Когда последний татарин ступил на поле Куликово, русские полки стояли уже в боевых линиях. А в Зеленой дубраве – потаенный полк.
В первой линии – в левом и правом полках – самые знатные князья и бояре, и впереди, в передовом полку, сам Великий князь Московский, а рядом с ним Александр Пересвет-чернец* (монах) и Родион Ослябя-чернец, брянские бояре.
– Славный день сегодня, князь, – долго посмотрев на чистое утреннее небо, сказал Пересвет. – Великий праздник для каждого православного. Сама Матерь Божия смотрит на нас и молит Сына Своего о поможении. Не посрамим же себя и все русское воинство – наполним балки и овраги нечистой кровью!
– Благослови меня, брат, – отвечал чернецу Великий князь, – прав ты, славный сегодня день.
– И ты меня, князь, благослови, – отвечал Пересвет. И подобно Великому князю, все князья и бояре просили друг у друга прощения и благословляли друг друга.
– Благослови, отче, – просил отца своего, князя Федора Романовича Белозерского, князь Иван Федорович Белозерский. – Нет сильнее благословения, чем благословение Отца Небесного и отца земного.
– И ты меня, сын, благослови, – отвечал князь Белозерский. Чувствовали их сердца, что в этот день предстанут их праведные души перед Царем Небесным. И от того еще сильнее укрепились они.
Крепки в своей воле стояли русские полки, вытянувшись в три линии через все поле – от балки до балки, не обмануть их татарам лукавым, не обойти с боков, не взять в клещи.
***
Это видел и проклятый Мамай, когда выстроил свои полки. Бессмысленны будут его лучники на таком узком поле – не окружить ему русские войска. И еще страшнее забилось его отравленное злобою сердце.
А солнце поднималось все выше, освещая леса и овраги поля Куликова. Меньше становились тени и ярче блестели золотом княжеские и боярские доспехи. Два полета стрелы – четыреста шагов – разделяли теперь два войска.
