Денис Александрович Игумнов
Потеря ориентации
Индивидуальный коммунизм
Город бомбили пятые сутки подряд. После небольшой передышки, когда воздушную тревогу отменили и жители вернулись в свои квартиры, с орбиты, адским бонусом, на столицу спикировали три эскадрильи межорбитальных бомбардировщиков и нашпиговали постепенно остывающие пепелище городских кварталов тоннами вакуумных газовых нано-бомб.
Прошло пятьсот лет. И археологическая экспедиция, состоящая из нескольких отрядов, проводила раскопки древней столицы некогда могущественного государства, занимавшего большую часть материка. Роботы под руководством учёных бережно, слой за слоем, снимали пласты бурого, насыщенного глиной грунта, пока одна из роботизированных групп не наткнулась на почти нетронутое пятиэтажное здание.
– Говорю тебе, мы нашли два отлично сохранившихся человеческих тела, – сказал человек с красным обветренным суровым лицом полярного охотника. Он стоял посреди светло-зелёном шатра и обращался к изображению висевшему между двух планок связи. Его собеседник, точнее голограмма собеседника, усатый, одутловатый мужчина с молодыми искрящимися глазами сидел в сером кресле за столом. Кресло казалось соткано из теней и тумана – сплошные отверстия и невесомые перепонки.
– Не может, Гоба. Откуда они там взялись-то? Сам подумай!
– Не знаю. Я тебе запись переслал, сам посмотришь. Роботы вчера обнаружили целый квартал города. Практически все здания оказались разрушены, предположительно, мощным обстрелом или бомбардировкой. Кроме одного. С него мы и начали раскопки.
В это время его собеседник негромко сказал какую-то фразу в сторону, и сбоку от него засветилась окно воспроизведения объёмной записи, снятой роботом, ведущим раскопки. В то же самое время открылось окошко поменьше в правом углу изображения сидящего в кресле усатого критика, дублирующее ту же самую запись. Теперь Гоба мог одновременно со своим оппонентом смотреть запись.
Раскаленный полдень властно навалился на место бурных раскопок. В основном копали различные механизмы, а люди суетились на границе их работ, придирчиво контролируя и фиксируя. Два робота расчищали поверхность бетонных плит струями сжатого воздуха. Закончив с косметическими процедурами, роботы приступили к вскрытию – увеличив плотность воздушных струй, словно скальпелем, зачистили швы стыков плит от раствора. Быстро закончив, роботы, выпустив из своих сферических чуть приплюснутых корпусов манипуляторы, окончания которых походили на широкие поверхности эластичных лопат, покрытых короткими подрагивающими отростками, просунули их в щели между плитами. С виду твёрдые плоскости манипуляторов размягчились, истончились и затекли в щели. Там внутри, снова затвердев, приняв изогнутую форму силовых рычагов, руки-лопаты накачивались энергией прикладываемого ими и всё возрастающего усилия.
Верхняя плита как прилипла, и никак не хотела двигаться с места, что было странно, учитывая чудовищную силу биокомпозитных конечностей роботов. Плиту словно специально удерживали изнутри. Но вот искусственно созданные предметы технического прогресса взяли вверх над неизученным явлением природы и с сосущим звуком сожаления от поражения плита взмыла вверх. В образовавшуюся дыру под действием загадочной силы стремительно потянулись струи песка, поскакали мелкие камешки и покатились крошки серого грунта. Через секунду всякое движение прекратилось и оттуда, из темноты, лениво выползло облачко пара салатового цвета, тут же подхваченное лёгким порывом ветерка и растаявшее словно призрак под лучами жаркого солнца.
Плиту сняли и отложили в сторону. Открылась древняя убогая планировка однокомнатной квартиры. В самом маленьком её помещении, наверное, служившим своим хозяевам одновременно ванной и уборной, лежали тела двух людей. Один из них в нелепой позе сломанного арлекина валялся в пыльной чугунной лохани ванной, второй объект, спутник первого, лежал на полу, с любовью обнимая унитаз. Как только роботы их обнаружили, прекратили раскопки и сразу подали телепатический сигнал руководителю экспедиции. На моменте обнаружения человеческих тел запись оканчивалась.
– Что ты об этом думаешь? – повернувшись в сторону Гобы, задумчиво произнёс усатый мужчина.
– Тела превосходно сохранились. Судя по остаточным следам электрической активности мозга, они умерли всего несколько часов назад. Их температура выше окружающей среды, что само по себе невозможно. Анализ внутренней атмосферы помещений дома показал микроскопические присутствия инертных газов и следов непонятных органических соединений. По-видимому, всё это время в квартире, а скорее всего в запечатанной наглухо ванной, по неизвестной нам причине, сохранялась практически вакуумная среда с незначительными примесями непонятных нам пока веществ. Тела я сразу поместил в медицинские капсулы и отправил в институт изучения проблем крио и гиперсна.
– Правильно. И что же дальше?..
Открыл глаза Олег в светлой голубой комнате, лёжа на очень мягкой кровати. Первой его мыслью стало: "Я в больничке? Скорее всего, да. Только, почему я в палате один?". Что с ним произошло, он помнил плохо. Он с его закадычным дружком Мухой заперлись в туалете, чтобы спокойно рассмотреть свои трофеи – химические реагенты, украденные ими из их же институтской учебной лаборатории основного органического синтеза. Потом страшный вой, гром, удар, валящей с ног и долгая тьма, прерываемая редкими багровыми зловещими вспышками.
Олег захотел встать, но даже пошевелиться ему не удалось. Левый мизинец на правой руке слегка, словно испугавшись такой своей смелости, подёргался и затих. Слизистая оболочка рта и носа высохла. Язык раздулся и, шевеля им, он ощущал, как его наждачная поверхность, трётся об шершаво-бетонную внутреннюю поверхность высохших щёк – "Да, хреновые дела". – Он оказался не прав. Уже к вечеру к нему вернулась способность, если не полноценно двигаться, то уверенно копошиться и приподнимать свои ослабевшие руки и ноги. За всё это время к нему, так никто и не зашёл. Страшно хотелось пить.
Уже когда солнце за окном село за пирамидальные верхушки южных тополей к нему в палату вошли двое – мужчина и женщина. Выглядели, на его взгляд, они довольно странно – одеты то ли в комбинезоны, а то ли в халаты, походившие на облачения хирургов. Цвет их одеяний приближался к синему, но синим не был. Халаты несли на себе отметки в виде горизонтальных серебряных полос. – "Похожи на насекомых с другой планеты. Пчёл, шмелей, а скорее ос". – Олег мысленно хмыкнул. Похожесть его посетителей на жалящих жужжащих медоносов усугублялась надетыми на их глаза выпуклыми зеркальными очками, разделёнными на шестиугольные сектора.
Мужчина шёл первым и вопрос задал первым:
– Здрвствити. Как вы сиби чувствуити? – спросил он с незнакомым иностранным акцентом.
"Оба-на. Не наши. Я что, в плену? Если так, то будут пытать или ставить эксперименты? Да нет, не похоже. Зачем им простой студент? Бросили бы просто в лагерь, а то и возиться бы не стали. А тут в госпиталь поместили. Твари".
– Так себе. Очень пить хочется.
– О, это скоро пройдет, – сказала женщина, и подойдя к нему с левой стороны, где стоял предмет, похожий на тумбочку, нагнулась, протянула руку за тумбочку, и, словно показывая фокус, вытащила руку уже с золотистым стаканом, наполненным водой. Протянула его Олегу.
Олег с радостью выпил его содержимое до самого дна. Вода оказалась в меру прохладной, сладковатой. Странно, но вкус языком он не ощущал, всю сладость воды ему передавала слизистая горла. После того, как стакан опустел, Олег невольно обратил на него своё внимание – почти невесомый, на ощупь сделанный из силикона, напоминающий своею гладкой бархатистой мягкостью живую плоть. От созерцания этого странного предмета ежедневного обихода его оторвал следующий вопрос врача:
– Как мы можим вас називать?
– Олег, фамилия – Слива.
– Отдихайти Олег.
Дав простой совет, оба доктора, так и не представившись, повернулись и направились к выходу. Олег остановил их, попросив:
– Постойте минутку! Скажите, кто вы?
– Врачи. Вы в больници. Олег, вам ни о чим волноватьси.
– Да-да, конечно. Только я спрашиваю, какой вы нации?
Доктора вопросительно посмотрели друг на друга, и женщина ответила:
– Вам надо окрипнуть и тогда чириз день-другой, мы вам всё объисним. Отдихайти.
– Минуточку. Со мной был мой приятель. Случайно не знаете, где он?
– Всё хорошо. Он здесь жи, за стенкой. Скоро вы сможити с ним встретиться.
С этими словами врачи покинули палату, оставив Олега наедине со своими мыслями: "Какие они вежливые, учтивые. Можно сказать тёпленькие. Нет, они точно не могут быть нашими врагами. Ладно, посмотрим-поглядеть, что они расскажут мне послезавтра".
На протяжении двух следующих дней за Олегом хорошо ухаживали. Приходила знакомая ему женщина и ещё одна. Его кормили, за ним убирали. Раз в день, перед сном, давали сладкие пилюли. Самочувствие Олега улучшалось каждый час. Вскоре он мог сам вставать с кровати и без чужой помощи подходить к окну и любоваться бурной растительностью, обступающей здание больницы со всех сторон, и вьюнами, и незнакомыми яркими цветами, наползающими на её стены. Вдыхая живительный запах близкого моря, слушая нежный щебет птиц и ласковый шёпот листьев, он чувствовал, как к нему возвращается жизнь и пробуждаются прежние молодые скотские желания. Но покинуть свою комнату он не мог – дверь не поддавалась. Внутри ручка на двери отсутствовала, а карябать дверь ногтями не доставляло выздоравливающему Олегу никакого удовольствия. Он смирился со своим вынужденным заключением и решил подождать.
В назначенный день к Олегу в палату пришла целая делегация в составе аж девяти докторов. Среди которых были и двое знакомых ему, тех первых врачей. Сегодня они, как, впрочем, и остальные, пришли без очков. Доктора расселись перед его койкой в шахматном порядке так, чтобы он мог видеть все их лица. Первый ряд – пять человек, второй – четыре. Они садились, казалось, прямо на пол, из которого навстречу их ягодицам вырастали из пола удобные сиденья, полностью повторяющие изгибы их тел, идеально к ним подстраивающиеся.
Первым заговорил знакомый ему доктор:
– Меня зовут Сивер.
За ним представились и остальные. Замысловатых, не привычных для его ушей имён остальных врачей он не запомнил. Олег, представившись сам, проявив вежливость, с нетерпением ожидал продолжения. – «И чего это они ко мне все сегодня припёрлись?»
– Олег, ты хотел узнать кто мы и где ты находишься. Хотя при данных обстоятельствах было бы точнее спросить ни где, а когда. С того дня, когда на ваш дом упала вакуумная газовая нанобомба и погребла вас с другом под руинами… прошло пятьсот с небольшим лет.
"Чего??? Долбаная юхня!" – про себя заголосил Олег.
Сивер, тем временем, продолжал говорить:
– Страны, в которой вы жили, больше нет, как, впрочем, и остальных мировых держав тоже не существует. Навсегда исчезли и разные нации. Теперь на планете живёт только один единый счастливый народ – земляне. Устройство нашего общего государства философы и мыслители восемнадцатого-двадцатого века назвали бы утопией. Думаю, для тебя будет более близким определение нашего общества, как коммунистического. Да, ты в мировой республики, утопии. Двести лет назад, после очередной мировой войны, мир объединился и с тех пор войны канули в Лету, преступность сошла на нет.
Мы живём не отягощённые стремлением личного обогащения. Деньги отменили, частной собственности нет. Производство промышленных товаров, продовольствия полностью автоматизировано. Уровень производительности достиг такого уровня, что наступила эра изобилия. При желании каждый человек на земле мог бы жить во дворце. Стремление личности к богатству заменило желание творчества, реализуемое в максимально подходящих каждому человеку профессиях. Все заняты только своим любимым делом, к которому они генетически предрасположены и с самого детства подготовлены и обучены. Мы далеко ушли от прежнего неустроенного злобного мира, так называемой, свободной конкуренции.
Олег заметил одну вещь – все пришедшие к нему члены делегации, либо доброжелательно улыбались, либо имели весьма располагающее к себе добренькое выражение лица. – "Какие они улыбчивые. Надо соответствовать своему окружению и тоже стараться чаще показывать им свои зубы". – Сразу, в ответ на свои мысли, он заулыбался так, как будто всё рассказанное сейчас ему безумно понравилось, и спросил:
– А могу я увидеть этот прекрасный совершенный мир, мой будущий дом?
– Конечно, для тебя Олег и твоего товарища будет организованна ознакомительная экскурсия. Мы сейчас уйдём, а ты можешь пройти к своему другу Павлу. В заключение скажу: вы продолжите своё обучение, так неожиданно прерванное вакуумной бомбардировкой. Для скорейшей адаптации к изменившимся условиям существования вы, после полного вашего выздоровления, направляетесь в одно из наших современных учебных заведений. Уверен, его студенты окажут должное понимание ситуации, в которой вы оказались.
– Ну да. Будут нас рассматривать как редкие, вдруг ожившие экспонаты палеонтологического музея, – не сумел сдержать своих мыслей Олег и высказал их вслух.
– Что ты… Такую ситуацию нам и в кошмарном сне представить трудно. Они будут вам помогать бескорыстно, со всей полагающейся в вашем случае ответственностью. Друзья будут искренне рады вам и вашему соединению с нашим обществом.
После принятых в культурном обществе людей церемоний прощания гости ушли. Олег, одевшись в принесённые ему ещё вчера вещи – невесомые просторные брюки и золотую рубашку на неразличимых для невооружённого взгляда липучках, пошёл к выходу. В этот раз дверь перед ним распахнулась сама, и он вышел наружу из опротивевшей ему белой палаты одиночной камеры на свободу. Олега встретил светлый коридор со стенами, как на экране, показывающими сквозь себя недалеко расположенный от клиники берёзовый лес. Больше всего его поразил пол, за прозрачной поверхностью которого плескалась вода лазоревого цвета. Подняв глаза, он увидел над головой плывущие облака в высоком небе глубокого синего цвета, что тоже оказывало сильное впечатление на непривыкшего к таким чудесам наблюдателя. Олег сделал всего несколько шагов и немного дезориентированным вошёл в соседнюю палату. Там, спиной к нему, смотря в окно, на койке сидел, ссутулившись, его лучший друг, подонок – Муха.
– Эй, братуха! – заорал Олег, расставив клешни рук в стороны.
Павел, получивший с незапамятных школьных времён кличку Муха, повернулся на крик, радостно йокнул и побежал навстречу. Друзья крепко обнялись, утопая в нежных чувствах, обусловленных навалившихся на них одиночеством. Они стали похлопывать друг друга по спине, словно желая убедиться в реальности происходящего.
– Муха, ты чего такой кислый? – с некоторой досадой спросил Олег.
– Чего уж лучше. Конец нам пришёл. А? Всё чужое вокруг. Не нужны мы здесь никому. – шмыгнув носом, промямлил Муха.
– Как будто там мы кому-то нужны были. Перед нами открываются замечательные перспективы.
– Какие?
– Пойдём на улицу, погуляем: я думаю, нам теперь можно, заодно и поговорим.
– Давай, а то засиделся, кости ломит, – заметно оживившись, согласился Муха.
Вокруг трёх корпусов больницы (если это вообще была больница) рос прекрасный фруктовый сад, словно забором обнесённый величавыми серебряными пирамидальными тополями. Каких здесь только деревьев не было – и обычные груши, яблони, вишни и экзотические кокосовые, и банановые пальмы и такие, каких и названий-то друзья не знали. Выделялись среди всех растений – кустарник, плодоносящий сизыми шарами размером с арбуз и дерево, толщиной со столетний дуб, с вытянутой вверх редиской голым сиреневым стволом, с широкими зазубренными по краям листами и колючими оранжевыми плодами. И всё это великолепие благоухало, плодоносило и цвело. По виду этого сада время года приятелям определить было трудно, но, судя по всему, здесь всё же царила поздняя весна, а успевшие обзавестись плодами растения принадлежали к роду искусственно выведенных гибридов.
Погуляв с час-другой, парни вернулись к себе в палаты. Муха, прослушав целую лекцию, прочитанную им Олегом, наслушавшись щебетания птиц, накушавшись кислорода, вернулся в приподнятом состоянии духа. От его утренней депрессии не осталось и следа.
На следующий день за ними зашёл Сивер и отвёл их вниз к выходу с территории госпиталя, где их уже ожидал экскурсионный корабль. Он выглядел как блюдце, накрытое прозрачным колпаком. Мест под сферой хватило бы и на роту солдат, но сегодня корабль оказался в полном их единоличном распоряжении. По пути Сивер рассказал им, где и в каком учебном заведении придётся проходить дальнейшее обучение и ознакомление с современным миром. Плюс, он объяснил систему обучения. Как таковых школ, училищ, институтов, а также детских садов и яслей больше не существовало. Их заменили учебные заведения семнадцати ступеней, совмещавшие в себе все качества вышеперечисленных учреждений.
У ребёнка в самом раннем возрасте определяли его предрасположенности к тем, или иным наукам, его стремления, способности и ещё кучу важных показателей, суммировав которые, деточку помещали в так называемый универсалиум, или, как его ещё коротко называл студенты, – унивёрсум. Обучение начиналось в пять лет. Выходил ученик из него высококлассным специалистом своего дела. Отличительной чертой таких выпускников почти всегда становился творческий подход к делу.
Уровню знаний и умений двух пришельцев из тёмного прошлого человечества соответствовал пятый уровень неспециализированного общего универсалиума. Помещать их на пятый уровень к десятилетним детям было бы глупо, поэтому для них разработали индивидуальную программу, предусматривающую занятия только с преподавателями (наставниками, как здесь их называли). Остальные предметы, не требующие специфического уровня знаний и навыков, некоторые лекции, приятели будут посещать совместно с группой одиннадцатого уровня (с шестнадцатилетними парнями и девушками). На более высоких уровнях им делать было точно пока нечего – сидели бы, и ушами хлопали, ничего не понимая. Слишком разительным оказался разрыв в их знаниях по сравнению со сверстниками. На одиннадцатый уровень их зачисляли и то условно, чтобы хоть как-то соблюсти возрастное соответствие гормонального фона и физического развития. А сейчас их ждало увлекательное путешествие по изменённой годами мира и благоденствия планете – новой счастливой реальности.
Итак, их ждало увлекательное, как думали местные кураторы, путешествие. Это мнение приятели не разделяли, особенно они неуютно себя почувствовали, когда оказалось, что Сивер с ними не полетит. Они только вдвоём полетят вокруг земли на полностью автоматическом корабле биороботе.
Ребята уселись на кресла в середине салона. Отверстие арки, через которую они вошли, заросло и блюдце плавно поднялось над землей. Не успел провожающий их Сивер махнуть на прощание рукой, как они очутились на высоте нескольких километров. Перегрузок друзья не почувствовали, подъём происходил плавно, легко и бесшумно. Прогулочный корабль летел в безоблачном небе вдоль берега моря. Прозрачная, светло-лиловая, уходящая в глубину фиолетовым, густеющим светом вода играла, напитываясь искрами восходящего вечно юного солнца.
Вскоре в утренней дымке показался первый город – необычные здания, раскинутые на узкой, длинной полоске земли, вплотную прижимающейся к воде. Городские строения поражали своими размерами и формами. Среди высоких, в несколько сот этажей зданий, скрученных в виде спиралей молекул ДНК (двойные ленты домов, соединённые между собой перемычками зелёных парков через равные промежутки), встречались целые пучки белоснежных пружинок, сплетённых между собой в подобия веретён. Между этих воистину монументальных строений в артистическом беспорядке были разбросаны здания разных геометрических форм, размеров и цветов. И всё это буйство архитектурной фантазии утопало в зелени. Если бы между домами не летали жучки аппаратов различного назначения, можно было подумать, что город покинули все жители, и он зарос за несколько лет, оккупированный настойчивыми джунглями.
Город, не дав себя рассмотреть подробнее, мелькнул и исчез. Экскурсионный корабль совершил очередной скачок, перенеся друзей на другой берег моря. Там они удостоились чести лицезреть очередной мегаполис, потом ещё и ещё. Им показывали огромные монументы, памятники неизвестным им героям, учёным, поэтам. Они зависали над храмовыми комплексами непонятных богов, зеркальными плитами космодромов, а ещё они в один миг перенеслись на другой конец земли и оказались над бесконечными плантациями сельскохозяйственных культур, уходящими за горизонт, возделываемых исключительно автоматами. И природа, первозданная, полностью восстановившаяся после экологических катастроф и войн. Чистые реки, полные рыбы моря и озёра, леса, горы, долины и звери, ни капельки не боящиеся человека. Причём видовое разнообразие зверей пополнилось за счёт пород, в их мире бывшими лишь ископаемыми реликтами; плюс особями, либо привезёнными с других планет, либо выведенными генетическим методом модификации и объединения свойств разных организмов в одном. Минимум агрессии, максимум заботы о мире.
Под конец поездки, по прошествии восьми часов экскурсии, ребятам вся эта няшная действительность порядком надоела – «Подзаебала», – как выразился Муха. К их радости, путешествие подошло к концу. Вроде они ничем таким не занимались, но устали так, будто весь день работали на урановом руднике. Свою последнюю ночь в больнице они счастливо проспали без сновидений таким глубоким сном, что со стороны он, стороннему наблюдателю, мог напоминать смерть.
Следующий день выдался для них богатым на события. В начале их отвели на первый этаж больницы, где завели в тёмную комнату и заперли на пять минут. Все пять минут они слышали тихое жужжание и нюхали озон. После чего они стали понимать язык, на котором между собой переговаривались туземцы и главное могли сами на нём общаться с ними.
Ближе к полдню их отвезли в унивёрсум, который на ближайшие годы должен был стать их домом. Одноэтажные приземистые строения, выстроившиеся по кругу, образовывали и напоминали форму колеса от сельской телеги. В центре этого искусственного солнца трёхэтажной втулкой выделялся главный научно-исследовательский корпус унивёрсума. Учащиеся в этом и в тысячи других подобных заведениях студенты жили при нём в общежитии, проводили большую часть начального периода своей жизни в его стенах.
Этот унивёрсум специализировался на выпуске людей творческих профессий – творцов. Кто-то посчитал, что такое направление идеально подходило для скорейшей и безболезненной адаптации найдёнышей. Творцы народ чувствительный и в своём подавляющем большинстве не способны к жестоким бессмысленным поступкам.
Группы учащихся состояли из пяти-семи человек максимум. В группе Олега и Мухи, помимо них, обучались семь человек. Знакомились ребята между собой в комнате похожей на общую залу в гостинице или доме отдыха, отличительной особенностью которой было отсутствие стола, что делало её похожей на комнату для проведения групповых сеансов психотерапии в сумасшедшем доме. Такие ассоциации возникли у Олега, как только он туда вошёл.
Доведя их до комнаты знакомств, Сивер раскланялся и ушёл, полностью полагаясь на деликатность наставника (мастера, как его называли ученики), который тоже встречал путешественников во времени. Мастер и его ученики при их виде поднялись со своих мест и, как по команде, сделали короткий кивок головой. Такое приветствие очень походило на приветствие офицеров в старой царской армии. В данных обстоятельствах оно выглядело очень забавно. «Вот ведь ублюдки» – решил про себя Олег и по приобретённой здесь привычке показал зубы.
Расселись, приятелям достались места напротив панорамного, не зашторенного окна. Сквозь его стёкла в комнату лился потоками мягкий дневной персиковый свет, томно рассеивающейся сквозь листья тропических растений.
Пристальных взглядов или напускного равнодушия, как это было бы в их мире в подобной ситуации, Олег не заметил. За ними хоть и наблюдали с интересом, но вполне доброжелательно. Мастер – седой, пожилой человек, с великолепно натренированным телом, для своего возраста, представился, сказал пару вступительных слов и ушёл, оставив молодых людей наедине. Вообще в этом мире с ними никто особо не нянчился. Видно здесь, так было принято: бесконтрольная самостоятельность наиболее подходила для полноценного становления личности. Данный подход в воспитании собственных детей решили перенести и на найдёнышей.
– Я Нора, – представилась первой девушка, миниатюрная брюнетка, подстриженная под каре, имевшая большую грудь пятого размера и раскосые миндалевидные чёрные глаза. На грудь Олег обратил внимание в первую очередь. – На мне лежат обязанности предопределяющей нашей группы. Занимаюсь общими организационными вопросами и досугом. Учусь на скульптура-биотрансформатора.
–"Красивая девка. Нямочка. Староста" – решил Олег. Он и раньше замечал, что встречаемые здесь им экземпляры женского пола отличались необыкновенной сексуальной привлекательностью. На примере своих будущих коллег по учёбе, женского рода, он в этом окончательно убедился. Красота, подсвеченная юностью, придавала им необыкновенный шарм. Олег никогда не страдал отсутствием фантазии и, представив себе, какие фортели он бы проделал с брюнеточкой, в его новых штанах ретиво затрепетала третья нога. Хорошо, что штаны отличались большой шириной брючин и никто не увидел его готовности к любовному абордажу.
В их группе преобладали девушки, и это вселяло некоторые эротические надежды в сердца приятелей. Олег, чтобы как-то отвлечься от мыслей о трахе, посмотрел на Муху. Тот сидел с приоткрытым ртом, смотря в упор, не мигая, на девушку, следующую по очереди и рассказывающую о себе. Действительно, здесь было на что посмотреть. Высокая, с гордой осанкой королевы, большеглазая, с зелёным зрачками в карюю крапинку. Великолепные волны тяжёлых пшеничных волос. Лицо чистое, загорелое, с нежным румянцем на бархатной коже щёк. Плавные, очень женственные движения рук, длинные пальцы. Девушка воплощала всем своим видом представления о здоровье и свежесть. А фигура? Уммм. Так просто и не опишешь.
– Уля. Я занимаюсь космическим дизайном и созданием фантазийных фильмов, основанных на сновидениях людей и дельфинов. Буду рада оказать любую посильную помощь.
Следующие по порядку представились двое парней. Первым встал высокий парень, всем своим видом характеризующийся как идеальный герой всех времён и народов.
– Кан. Мой профиль – психопластика. Создание изображений, портретов людей на основе их внутреннего мира.
Насколько заметил Олег, а он старался быть очень наблюдательным, Кан и Уля, судя по всему, друг к другу неровно дышали. На это указывал ежеминутный обмен взглядов между ними, будто бы случайные прикосновения (они сидели рядом), энергия нежности первой, не замутнённой похотью, любви. Про себя отметив сей интересный факт, Олег стал слушать представляющихся дальше учеников. Справа от Олега встал юноша, обритый наголо, лишь один пучок седых волос торчал серой запятой у него над ухом. Лицо его выглядело бледным и задумчивым. Уголки полных чувственных губ опущены вниз и прибывали в непреходящей грусти.
– Либон имя моё. Я поэт, видеоаниматор. Воплощаю стихи в виде музыкальных фантазий.
Дальше ещё одна девушка, встав, сказала:
– Аша Та. Создание новых видов животных и растений.
Потом рассказал о себе молодой человек. Коренастый, рост выше среднего, с тяжёлой, квадратная челюсть, нос с горбинкой, близко посаженные волчьи глаза, рыжий, длинноволосый детина. Вообще, здесь все мужчины, парни и мальчики, как ещё ранее заметили друзья, имели фигуры атлетов, но были не перекачены и естественно мужественны на вид, д девушки – по волшебному сказочно красивы и обаятельны, милы.
– Сартс. Дизайн новых миров. Новых возможных миров будущего.
Осталась последняя девушка. Кудряшка, шар белых воздушных волос невесомым пухом белых пружинок служил хорошим обрамлением кукольному личику почти ребёнка. Всегда слегка удивлённая, всегда готовая к разгадке тайн мироздания.
– Меня зовут Ялия. Я занимаюсь составлением творческих программ, алгоритмов для неопределённых точек творческого процесса. Хочу раскрыть вечный секрет создания шедевров искусства.
Пришла очередь ответной церемонии. Олег и Муха сговорились заранее дать им минимум информации о себе. В пакет своих личных данных они включили только то, что вдвоём учились в химическом институте, на факультете биотехнологии. Любят музыку и кино, правда, не сказали какую именно музыку и какое кино. Да их бы и не поняли, таких музыкальных стилей, как тяжёлый металл, и художественных фильмов, как ужасы, больше не существовало.
После знакомства предопределяющая показала им их комнаты. Каждый ученик имел свои трёхкомнатные апартаменты и по принятым в универсуме правилам найдёнышей решили поселить отдельно друг от друга, чему они активно воспротивились. Спорить с ними никто не стал и им разрешили жить вместе.
Прошло три недели, пришельцы из прошлого вели себя тихо, осматривались, учились. Причём учились они так, как никогда до этого, вникали в науки. Пар шёл из их не привыкших к долгим умственным напряжениям лягушачьих голов. Это Олег убедил Муху, учиться. Начали со штудирования истории, с того самого момента, когда их насильственным образом выбросило из потока жизни. Особенно много времени они уделяли изучению процессов полностью автоматизированного химического синтеза. В условиях учебных лабораторий оказалось возможным синтезировать любое известное науке химическое вещество. А так как весь учебный процесс строился, прежде всего, на желаниях обучающихся, им в этом никто не препятствовал.
А ещё найдёныши сделали открытие – в этом унивёрсуме, как и в других, особое внимание уделялось физическому развитию учеников. Основным предметом, формирующим тела будущих специалистов, являлось некое подобие смешанного единоборства. В таком спокойном мире это могло бы удивить, если бы не одно «но» – как заметил Олег, в спаррингах ученики, отлично владеющие техникой и тактикой боя, по каким-то причинам не могли действовать в полную силу, они не смели причинить другому разумному существу хоть сколько-нибудь значительные повреждения, боль. Так их учили с раннего детства. Поэтому такие схватки больше походили на забавную игру, ничего близкого не имеющую с настоящей дракой. Они только обозначали удары и болевые приёмы. Такие спарринги, в лучшем случае, могли выработать специфическую выносливость, а никак не научить драться, противостоять насмерть своим врагам.
