Дарья Юрьевна Малюкова
Как мы стали детективами после того как я умер
Других слов он не мог больше подобрать, слишком сложно было говорить, а в голове была лишь одна мысль:
«Я не хочу, чтобы она ничего не знала»
– Хорошо, – ответила она, отцепляя от его рубашки приставшие листики и стряхивая пыльцу от цветов.
Призрак схватил девушку за руку и едва сильно сжал её, Мегуми недоуменно посмотрела на него.
– Ты чего?
– Ты так мне доверяешь. Я польщен.
Девушка долго молчала, некрепко держа его за плечи. К тому времени дождь насквозь промочил их, и они невольно придвинулись друг к другу поближе, чтобы сохранить оставшееся слабое тепло.
Неужели он переживает за неё?
– Я знаю, что происходит что-то не так. И ты хочешь, чтобы я узнала, что происходит, – тихо пробормотала она, уткнувшись лбом ему в грудь.
Ханако обнял ее еще крепче, ближе прижав к себе.
– Тогда почему ты не спрашивала о том, что происходит? Почему молчала?
– Потому что мне было все равно. Я была рада, что ты со мной. А о другом я не хотела думать.
Девушка сморщила нос от холода у нее слегка подрагивали плечи. Призрак часто моргал от капель дождя, стекающих вниз с волос.
– Ну тогда пойдем?
– Ага.
Мегуми наклонилась вперед и слегка коснулась своими холодными мокрыми губами его щеки.
– Ты самый лучший друг, – выдохнула она. – И поэтому я тебе доверяю.
В тот момент Ханако был уверен, что вот-вот лишится чувств от головокружения, поэтому решил отвлечься и отшутиться.
– Знаешь мы ещё не встречались, чтобы целоваться.
Девушка пихнула его под бок и засмеялась в ответ.
– Да ну тебя.
Они дошли до дерева и первым кто коснулся дерева, была Мегуми, которая тут же исчезла в ярко зеленом вихре ветра.
– Ну что ж я следующий.
Призрак коснулся дерева и исчез в ярко зеленом вихре ветра.
На опушке не осталось никого корме блуждающий духов и оками, которые ходили в тенях деревьев.
***
Мигающая перед глазами красная точка, ужасно раздражала.
– Что за? – Мегуми моргнула несколько раз, пытаясь прогнать раздражающую точку.
Но ничего не получалось.
Что же происходит? Где она? И почему она находится в каком-то темном пространстве?
Девушка попыталась встать на ноги, но тут же упала.
Резка режущая боль, прошлась по телу, будто она упала на железную дорогу и ударилась о трамвайные пути.
Что происходит?
Но она же четко помнит, как вместе с Ханако касалась какого-то дерева и тут же исчезла. Тогда что вообще происходит?
Боль была такая сильная, что не было сил пошевелить даже кончиков пальцев. Неужели это какой-то кошмар?
Но тут она услышала чей-то скрипучий голос в своей голове:
«Ты хочешь уходить?»
Что?
«Уходить из этого мира»
Её не хотелось оставлять этот мир, каким бы он ни был – грязным, несправедливым, покрытым пролитой корпорациями кровью, засохшей и похожей на ржавчину. Не хотелось уходить.
«Почему?»
Во рту было сухо, как в пустыне. Сколько она не пила воды? Мегуми приоткрыла глаза, скосила взгляд немного в сторону – ничего.
Вокруг не было ничего.
Сейчас, наверное, было за полдень и солнце, палившее уже не так жарко, лениво скользило золотыми лучами по стенам, улицам, заглядывало, быть может, и в самые темные места этого мира. Девушка сейчас могла лишь предположить, каким оно было, это солнце.
– Ханако? – позвала она слабым голосом.
Слишком хорошо знали друг друга. Ей просто хотелось увидеть Ханако. Одного его вида, будет достаточно, чтобы она успокоилась и поняла, что все будет хорошо.
Даже если вокруг творится полный хаос.
«Почему не хочешь уходить?»
Она заскользила ладонями по промокшей футболке и выругалась. Почему рубашка все ещё мокрая? Она же давно находится в помещении?
– Задай уже какой-нибудь другой вопрос, а, – раздраженно отозвалась Мегуми.
Если она ещё заболеет, то это будет совсем уж глупо.
Она подняла руки, которые уже не болели и потерла глаза. Красная точка пропала уже давно?
Что же здесь происходит?
Это паника, Мегуми не обманывала себя.
Вялая, но всё-таки паника.
Она посмотрела в пустоту – сердце билось где-то чуть ли не в глотке, готовое выпрыгнуть наружу. А может быть, это снова тошнота подкатывала все сильнее и сильнее, вынуждая её дернуться и стиснуть зубы.
Жалкая.
Ты выглядишь жалко, Мегуми. Когда-то давно ты так надеялась заполучить пропуск в Высшую Лигу, ты так хотела, ты из кожи вон лезла – и вот теперь сидишь, не обращая внимания на то, что вода холодная, как лёд.
Ты помнишь эту боль?
Как ты утопала в отчаяние и ненависти к себе. Как ты боялась мыслей о самоубийстве, которые мелькали в твоей голове.
Помнишь?
Боялась ли ты её?
Ответь же, Мегуми.
Ты думала лишь о том, чтобы перестать чувствовать боль. Перестать думать о смерти друга, который был для тебя самым дорогим человеком.
– Вставай, – протянул все тот же скрипучий голос, что говорил с ней до этого. – Вставай и пройдись. Ещё ничего не закончилось. Жизнь продолжается.
– Нет, кончено, – отозвалась она устало. – Болит всё сильнее и сильнее.
– Мегуми. Неужели ты начинаешь забывать, что было? Ты же помнишь, как ты и Ханако пришли сюда, да?
Она понимала, что это неправильно – валяться здесь, во мраке и жалеть себя, как это делала её мама. Девушка приоткрыла веки, медленно пошлепала ладонями по щекам.
– Как там поётся в песне? – прошептала она. – Никогда не исчезнет?
Она знала, что должна встать.
Она должна доказать себе, что лучше, чем мама и отец.
Она не будет ждать, когда кто-то решит её проблемы, потому что это неправильно.
– Вставай.
Она закусил губу, чтобы не взвыть от боли
Кажется, ей это напоминало книгу, которую она давно читала про ёкаев и мононоке.
Как там было?
«Мононоке связаны со всеми отрицательными эмоциями и чувствами человека. Когда отрицательных чувств и эмоций становится слишком много, мононоке вселяется в человека. Тогда человек теряет свою личность и остается лишь оболочка и злой дух»
Она думала, что потеряла способность бояться.
Нет.
Страх наполнял грудь, в немом желании остановить быстро бьющееся сердце. Девушка чувствовала, как теряет контроль над собой, и это пугало гораздо больше, чем все остальное.
– Вставай. Ты же лучше, чем твои родители, которых поглотили мононоке?
Она понимала, что надо – чтобы пресечь момент, когда потеряет себя. Один из самых больших страхов потерять собственное «Я» и стать никем. Вот чего именно она боялась.
Потеряться.
– Я не хочу исчезать, – сказала она, поднимаясь и нашаривая рукой полотенце, чтобы обернуться в него.
– Тогда вставай, не смотря на боль, не смотря на существо, что тянет тебя вниз.
Она уже неплохо держалась на ногах – тело быстро восстанавливалось после острой боли и слабости. Но появилось нечто, что обхватило её руками и притиснув к себе так, что, кажется, затрещали ребра.
Существо было обычным духом, и всё же его прикосновения были такими ощутимыми, хотя она каждый раз напоминала себе – оно жило лишь в её голове. Ему не нужно было прилагать много усилий, чтобы убеждать её в правильности тех или иных действий.
Она догадывалась, что это неправильно.
Но она должна выгнать это существо из своих мыслей, из своего сознания и из своей души.
Насовсем.
Существо появилось из её мыслей и желаний. И должно исчезнуть по её желанию, потому что так правильно.
– Знаешь, о чем я думаю? – произнес дух негромко, и Мегуми был знаком этот тон, требовательный и приказной. – Ты не сможешь выгнать меня. Ты слишком слаба. Ты никогда ничего не могла сделать.
– Да?
– И ты скажешь мне «да, пошел ты». И будешь права. Что и кого угодно можно в этой жизни послать. Даже смерть. Но она не исчезнет, я не исчезну. Я всегда буду с тобой в виде мыслей или введи мононке, все равно.
Его руки поднялись выше, от пояса к её плечам, сжав их, словно через прикосновение он стремился передать ей свою уверенность.
– Ты слабая девочка, которая ничего не может. Ты даже своему другу не помогла. И врачом ты никогда не станешь.
– Замолчи, – произнесла она негромко, закрывая глаза.
Она должна выбраться из этого странного места и встретиться с Ханако. Ей было все равно на мононке, который пытался её уговорить остаться.
Она знала, лишь одно, что должна сделать.
Она должна выбраться во что бы то ни стало. Потому что она не может бросить Ханако, который вернулся к ней. Она не может бросить свою мечту, ради которой старалась учится.
Это звучало так странно, но так правильно. Нет, она оставалась собой большую часть своей жизни.
Она была собой всегда. Почему же ей казалось иначе?
– Умереть так, чтобы никто после не вспомнил, – прошептал мононке.
Она не допустит такого конца.
Она не должна сдаться.
– Прости, – тяжело произнесла она. – Но не сегодня и никогда больше.
Мегуми со всей силы развернулась и побежала, завернула за угол, поспешив по очередному мрачному и темному коридору. Между тем ужасный, неестественный холод охватывал ее снова и снова, добираясь до, кажется, каждой косточки, заставляя мурашки проходиться по коже. Однако маленькая девушка не замедлилась ни на секунду. Потому что она слишком хорошо слышала, как где-то сзади слышится отчетливое рычание. Чувство преследования сильнее отдалось в грудной клетке.
Странные алые огоньки – единственные обитатели этого места – испуганно дрожали, отчего отсветы на стенах танцевали. Эти огоньки носились по предоставленному пространству, а затем прижимались к самому потолку. Их свет становился совсем-совсем мерклым – словно неважным – однако девушка все равно могла разглядеть окружающее ее пространство.
Впрочем, смысла в этом свете было крайне и крайне мало: девочка в любом случае не знала дорогу, не знала, где именно сейчас находится и насколько большим может оказаться пространство вокруг. Она не знала даже то, что поможет ей покинуть его и вернуться обратно. Она просто двигалась вперед – практически вслепую.
Что же, это несомненно было самое жуткое и страшное пространство, которое девушка когда-либо видела. Оно представляло из себя бесконечную вереницу разнообразных коридоров, которые не были похожи друг на друга от слова совсем, но заблудиться в которых оказалось проще простого.
– Ты боишься не исчезнуть, – послышался далёкий шепот мононке.
Мегуми быстро шагала по огромному коридору, со сводчатыми потолками, из-за которых она чувствовала себя еще более маленькой и беззащитной. Однако, это вовсе не означало, что стоит ей свернуть, и она не кажется в узком пространстве, в котором будет даже тяжело дышать. И все же эта дорога казалась ей знакомой, словно она уж здесь проходила.
Притом не один раз.
Девушка прикрыла глаза, ощущая, что руки трясутся – то ли от холода, то ли от напряжения.
Неужели она ходит кругами?
Внезапно рев существа послышался совсем близко. Девочка вздрогнула и сорвалась с места – на этот раз рычание и звук, словно кто-то быстро бежал по каменному полу, раздался совсем близко. Летающие огоньки пугливо прижались к потолку.
Свет, исходящий от алых огоньков, замельтешил перед глазами. Мегуми к тому моменту бежала так быстро, как только могла, попутно обвиняя саму себя, собственную глупость и того, кто построил этот лабиринт.
И почему здесь нет люстр с лампочками? А есть только эти красные огоньки?
– Ты боишься, что исчезну я.
Огоньки начали гаснуть, пожалуй, слишком внезапно. Они протяжно и жалобно пищали, пропадая один за другим, погружая помещение в темноту.
Это заставляло волноваться все сильнее.
Остаться в полной темноте, тем более наедине с невидимым, совсем-совсем не выдуманным монстром, чудилось чем-то жутким. К тому же сердце сжималось каждый раз, когда огоньки пищали. Казалось, им было больно и очень плохо.
– А вот и нет! – произнесла девушка куда-то в пустоту. – Я не боюсь.
Между тем каждый вздох обжигал горло, и Мегуми чувствовала, что не может бежать еще быстрее. А монстр, которого было отлично слышно, оказывался все ближе. Он определенно преследовал ее целенаправленно. К тому же монстр явно желал перегрызть ей шею или еще, что похуже.
– Да где же тут выход?!
Девушка замешкалась из-за непредвиденных обстоятельствах. Из-за того, что кто-то невидимый словно ударил ее по голове, отчего перед глазами затанцевали искорки, и боль мгновенно врезалась в сознание.
Мегуми, внезапно ощутившая ужасную слабость, остановилась, оперившись спиной о холодную стену и хватаясь за голову. Все неожиданно закружилось, и девчонка едва не потеряла равновесие. Она потерялась в пространстве, оттого только спустя несколько долгих мгновений разглядела появившуюся фигуру сквозь творившееся вокруг безумие – пляску потухающих огоньков и рык монстра.
Огромное существо заметило ее и довольно зарычало. Мегуми подумала, что это чудовище слишком сильно отличается от мононоке, которого она видел совсем недавно.
Неужели они могут меня облик? У духа выросли огромные нечеловеческие ноги и передние лапы, как у собаки.
Его маска тем временем засветились заметно ярче, отчего боль стала в несколько раз острее. Неужели это создание как-то влияло на нее самочувствие?
В любом случае, чудовище бросилось на нее.
Мегуми поняла, что ей нужно было бежать, притом прямо сейчас. Однако подобное оказалось не такой простой задачей: голова кружилось, затухающие огоньки пронзительно пищали, устраивая пляски перед глазами, и ей казалось, что стоит только отойти от стены, как она тут же упадет. К тому же ноги словно вросли в пол, и перестали ощущаться.
Она видела, как монстр стремительно приближается, как рычит, готовый убить ее на месте. А ещё видела, как огоньки разлетаются в попытке спастись, но все равно неизбежно тухнут, а помещение стремительно погружается в темноту.
Противную и страшную темноту.
Всего пара мгновений, несколько последних вздохов, и от неё ничего не останется.
Надо, что-то срочно делать! Но у неё не было сил, даже пошевелится!
– Беги! – прокричал знакомый мальчишеский голос.
Существо оказалось близко, когда знак на руке заколол. Создание, вероятно, готово было вот-вот разорвать девочку на части, когда ее вдруг окружило пламя, стеной поднявшееся на несколько метров, развеявшее темноту и отделившее её от чудовища.
Это дало Мегуми несколько секунд, чтобы она смогла разбежаться, перепрыгнуть стену огня и убежать от монстра.
Монстр успел затормозить прямо перед огнем. Он издал звук, похожий на испуганный скулеж, но пытаться преодолеть препятствие не стал.
Его жуткий образ четко отпечатался в сознании, обещая в скором времени стать частью какого-нибудь ночного кошмара, в котором монстр все-таки доберется до нее.
Тем временем существо слишком уж громко взревело, его маска перестала светиться, но ощутимая слабость и головная боль так и не прошли. А затем чудовище медленно, словно нехотя, отошло от огня, мотая головой и оглядываясь. Оно было готово в случае чего снова напасть.
Но вокруг не было никакого.
Уже было слишком поздно.
Добыча убежала.
***
Образы смеялись, ластились, сначала гладкие, они крутились вокруг, их голоса медленно превращались в белый шум. А затем неожиданно шипы пронзили тело, когда силуэты исказились.
Ее руку, которую они держали в знак дружбы, пронзили ядовитым предательством.
Мегуми вдохнула душный воздух помещения, чувствуя, как тело колотит жар, а пот течет рекой. В таком состоянии она никуда не сможет пойти при всем желании.
Девушка пыталась встать, хотя даже не двигалась: ей казалось, что она встает, но на деле она проваливалась ничего не получалось. Это продолжалось раз или два, пока она не остановила бесполезные попытки и не подавила отвращение к ощущению состояния беспомощности. В конце концов она снова уснула беспокойным сном, который не принесет ей бодрости. Но, она надеялась, ей станет легче. Что-то мокрое легло на лоб.
Кто это может быть?
Она медленно открыла глаза, вглядываясь в человека над ней. Темно коричневые волосы и знакомая улыбка.
– Ханако?
– Я очень рада тебя видеть, -улыбаясь, ответил он.
– Что произошло?
– Ты прошла испытание шишигами. Ты большая молодец! Теперь тебе надо отдохнуть парочку дней. Я тебе сейчас поменяю повязку и все будет хорошо.
– Спасибо, – тихо прошептала она.
– Пожалуйста.
Призрак внимательно снимал бинты с поврежденной руки (где был знак), глядя, как умиротворенно девушка дышит рядом с ним, и потихоньку засыпает. Он обработал и ладонь, и запястье с порезами лишь с одной мыслью:
«Главное, что с ней все хорошо»
После того, как она уснула, Ханако открыл окно, чтобы проветрить помещение, и оценил расклад в комнате. Ничего лишнего нигде не валялось. Повсюду бегали маленькие сикигами в виде маленьких бумажных человечков. Ветви винограда проросли по всей комнате, а нужно было аккуратно ходить, чтобы не споткнуться о лозу.
Оставив стакан воды рядом с кроватью, парень вышел из комнаты.
***
– Суть и содержание, – повторил Ханако, тихим шагом пересекая грань между живым и мертвым вслед за шишигами.
Мрачная библиотека, по углам украшенная паутиной, вызывала какую-то ностальгию, хотя Ханако никогда тут не был, будучи живым. Но дух леса, пожалуй, был его единственным постоянным другом после смерти, за исключением Мегуми.
Они часто приходили сюда поговорить, чтобы ни одна живая душа не мешала. Но сейчас, они, объединенные чужой загадкой, молчали. Компания друг друга была приятной, однако на то они и беспокойные призраки, чтобы можно было найти в чем-то утешение, но не успокоение.
Счастье им только снится.
– Она прошла испытание и получила возможность видеть духов, – начал учитель, забив трубку табаком ловким и привычным движением.
Ханако упускал момент, когда он успевал затягивать воздух и выдыхать дым.
Дух леса курит? Хотя, учитывая ситуацию в мире призраков, ищешь возможность успокоится.
– Однако, – он убедился, что его бывший ученик, сидящий за столом по другую сторону, слушает достаточно внимательно. – Вам следует поспешить на Камикакуси. Анкэль на исходе и я боюсь, что он не сможет довести дело до конца.
Шишигами пролистнул страницу за страницей, наконец останавливаясь где-то на листах прошлого, чтобы развернуть их к Ханако. Половина была исписана мелким почерком – будто одной страницы на день было мало, чтобы разместить на ней все, что хотелось, а затем, ближе к концу все было зачеркнуто, зачернено, старательно, чтобы ни одной каны нельзя было узнать.
– И что это значит? – нахмурил брови парень.
– Глава о «Спрятанных Духами», – дух леса развернул книгу к себе, пролистывая от прошлого к настоящему, затем к будущему, – Эта книга предсказывает настоящее и далекое будущее. И на этой странице написаны последние события острова Камикакуси.
– Если Анкэль умрет раньше и ничего не успеет сделать? Но почему он так важен?
– Потому что это его судьба. Другой не сможет выполнить эту задачу.
Повисло молчание.
Дух леса выпустил горький дым из ноздрей, избегая делать выводы. Выдохнул: пелена окрашивала воздух, не давая увидеть нахмуренного лица Ханако.
– Поэтому ты сказал Микото, что поддержку стоит ждать за несколько дней до Праздника фонарей? – парень улыбнулся, поправляя головной убор, пряча глаза, отражающие его состояние против воли владельца.
– Торопись. Нельзя опаздывать.
Ханако направился к выходу, не прощаясь, все равно понимая, что они все равно встретятся.
– Не забудь деньги.
Дверь захлопнулась.
Шишигами снова вдохнул дым, закрывая книгу предсказаний.
***
Камикакуси находились на окраине мира духов и содержали несколько торий, ради которых приезжали очень многие духи, призраки и ёкаи, чтобы беспрепятственно ходить между мирами. Но не только вратами между мирами был известен остров Камикакуси а тем, что туда приходили пропавшие люди, которые потом стали призраками после смерти.
Этим местом руководила кицуне по имени Инари, которая жила на этом острове очень и очень давно.
Но очень многие призраки не желали жить под руководством Инари, потому что с недавних времен она перестала правильно руководить островом, превратившись в ужасного правителя. И очень многие люди, стали готовить восстание против тирании Инари.
И даже у ветра может появиться разум, если лишить его свободы. Если всю его сущность заполнит истинная, первородная, ничем не замутнённая ненависть.
«Я хочу свергнуть тебя, Инари!»
Его звали.
Нет, тогда ещё его никак не звали.
Он сам дал себе имя.
Ми-ко-то.
Микото.
Всё, что он видел с высоты своего полёта, оттуда, куда ему позволял долететь барьер, который поставила Инари.
Это спины склонённых людей. И это заставляло ненависть в его душе разрастаться с новой силой, захватывая всю небольшую, даже не имеющую материального тела, сущность.
– Я хочу свободы, – смотря на то, как сильные, холодные ветра ломают деревья и волю людей, думает про себя дух.
– Я хочу свободы, – вторит ему тонкий голос с земли.
Тонкий, но твёрдый, с решительностью, которая заставила Микото полетел по направлению к этому голосу. Маленький мальчик, который сидит, укрытый плотным плащом от холодных ветров, которые раз за разом вздымали в воздух две заплетённые косички. Пряди то и дело царапали его лицо, попадали в глаза и на язык, но он словно не обращал внимания, продолжая перебирать тонкими пальцами струны лиры.
– Лети же в небо, улетай, как птица в облаках помчись, – голос у мальчика был глубокий, красивый, сливающийся в одно целое с нежной музыкой лиры, становясь одним целым, поднимаясь вверх, к небесам, но разбиваясь о барьер.
– За меня мир повидай, и к небу поднимись, – мальчик перевёл взгляд на духа и улыбнулся.
Он будто видел его.
Микото отшатнулся, однако мальчик всё ещё смотрел на него. Ещё и последние строки его песни.
Он гораздо умнее, чем кажется.
– Пойдём со мной, ветер, – юноша поднялся на ноги и порыв взметнул его плащ. – Помоги мне свергнуть тирана и разбить её барьер!
Микото смотрел на протянутую руку, на пальцы, направленные к нему.
У них одна цель.
– В любом случае, будем знакомы, я – Анкэль, – мальчик усмехнулся. – А ты?
Микото промолчал. Не потому, что он был ветром, нет, конечно. Будь он простым маленьким призраком – даже не смог бы осознать себя.
Он просто.
Не хотел отвечать.
И кажется, мальчик это понял, улыбнувшись и отведя взгляд.
– В венах этого города течёт кровь людей, что готовы за свободой идти, – мальчик изучающе смотрел на горизонт.
– М-ми, – попытался повторить ветер. Его слова заглушил порыв бури, будто не желая, чтобы затыкая. – кото.
– Микото, значит? – Анкэль усмехнулся, прикрывая глаза.
Ему просто нужно следовать за ним. Позволить этому парнишке, в ярко зеленых глазах которого блестит сила, проложить путь к свободе и помочь ему. Анкэль сделал шаг вперёд, поправляя плащ на плечах, вздрогнув от холода.
Он всё ещё не отводил взгляд от горизонта, где солнце медленно приобретало тёмно-бордовый оттенок, будто оценивал что-то в своей голове. И лишь когда жёлтое пятно окончательно скрылось за чертой, он кивнул и наконец отвернулся.
– Ну что, ветерок по имени Микото, – Анкэль улыбнулся одними губами, так, что у любого человека прошёл бы холодок по коже, и крепко схватил пальцами плотную ткань капюшона за своей спиной. – Я иду в город. Ты можешь присоединиться к десяткам других ветров вокруг себя, тех, кто стоят на страже повелителя башни. Можешь стать на сторону тирана северных ветров. А можешь пойти со мной. И избавить Камикакуси от власти их обоих.
Анкэль одним движением надел на голову капюшон, скрывая и две заплетённые косы, и блеск зеленых глаз. Он более не оборачивался, просто шёл вперёд, уверенно, оставляя едва заметные следы на пыльной земле, позволяя ветру развевать его массивный плащ. Микото несколько секунд провисел в воздухе.
Сейчас, в это мгновение он понял, что должен идти и помочь ему.
Микото поплыл по воздуху за мальчиком, в чьих зеленых глазах блестит жизнь, за которую он отдал всё, что имел.
Анкэль стоял в тёмном переулке, прижавшись спиной к стене, оглядываясь по сторонам.
Микото пытался понять, как мальчишка хоть что-то видит из-под капюшона, но он видел.
На согнутых ногах, он резко перебежал за другую стену, пристально наблюдая, как двое стражей проходят, громыхая тяжёлой бронёй. Они короткими перебежками перемещались к единственному месту поблизости – или даже во всём городе – откуда раздавался шум. Возле входа сидели бедные люди, которые желали хоть немного тепла таверны.
Они молча сидели на холоде, смотря в небо абсолютно пустым взглядом, в котором не было ни капли жизни. Анкэль до боли сжал руки в кулаки. Он что-то прошептал им, одними губами, но несколько человек сразу вскинули головы и начали рассматривать таинственного гостя. Мальчик лишь ниже натянул капюшон и вошёл в помещение.
Вокруг всё заполнял едкий дым от табака и въевшийся в стены запах перегара. Плескались по бокалам тяжёлые алкогольные напитки. И пьяные люди. Много пьяных людей. Они напоминали оживших мертвецов, без разума, без мыслей, они могли лишь выкрикивать заученные названия и совершенно не считая, бросать на стол мору.
Анкэль презрительно окинул их взглядом и шагнул вперёд, переступая через какое-то бессознательное тело. За барной стойкой находился мужчина с ярко-алыми волосами, который уже просто сидел, подперев голову рукой. Он казался до невозможности уставшим.
– Вам что? – даже не поворачивая головы, бросил мужчина.
– Воду и, – Анкэль улыбнулся, едва заметно, одними губами. – Вино из гортензии.
Мужчина перевёл взгляд, но увидел лишь капюшон, закрывающий всё лицо.
– Красное или белое вино желаете?
Анкэль оглянулся.
Люди вокруг были настолько пьяны, что, казалось, не замечали даже своих рук, а то мальчишки, пьющего воду, им и вовсе дела не было. Но всё же один человек казался ему подозрительным.
– Белое мне и красное тому господину за мой счёт, – Анкэль махнул рукой в глубину зала.
– Будет выполнено. Что-нибудь ещё? – мужчина начал быстро, профессионально наливать жидкости в бокалы.
– Что нового вообще? –беря стакан с водой в руки и поднося к губам, задал вопрос Анкэль.
– Нового? Ночной цветок скоро цвести собирается.
Анкэль чуть не выронил бокал, закашлявшись. Плохо. Ненужное внимание.
– Правда? Как чудесно.
– Одну секунду, – мужчина вышел из-за стойки, направившись к гостю, на которого указал Анкэль.
– Доброй ночи, господин.
Тот молодой господин изволил сделать вам презент за свой счёт, желаете принять? Мужчина поставил перед ним бокал и отступил назад. Они с напряжением ждали действий таинственного незнакомца, и когда он наконец пригубил напиток, дружно выдохнули.
Даже Микото вместе с ними, хотя совершенно не понимал, что происходит.
Прошла ещё минута – и странный гость упал головой на деревянный стол, медленно и глубоко задышав.
Анкэль выпил воду и, вдохнув, задал вопрос, который мечтал произнести всё свою жизнь.
– Когда же расцветёт ночной цветок?
– Через пятнадцать всходов и двенадцать заходов солнца, когда луна станет круглой, словно новый месяц, когда звёзды соберутся воедино, чтобы залить своим светом всё вокруг, вот тогда ночной цветок явит миру свой цвет, – бармен залпом выпил бокал какой-то жидкости.
– Благодарю, вино было очень вкусное, – Анкэль встал и поправил плащ. – Передавайте привет той белокурой красавице, что ждёт цветения ночного цветка так же, как мы.
Из-под плаща была видна лишь его улыбка. Тонкие, бледные, потрескавшиеся из-за холода и неправильного питания, губы; но их улыбка была совершенно другой. Холодная и уверенная, от неё даже у огневолосого мужчины прошёл холод по коже.
– Хорошей ночи, господин.
Анкэль прошёл мимо бессознательного человека, метнув в него полный презрения взгляд. Он не чувствовал ничего не поводу того, что напоил ядом случайного человека лишь потому, что тот показался подозрительным. Обернувшись перед выходом, он исподлобья в последний раз взглянул на бармена, который вновь наливал напиток очередному гостю.
Они пересеклись взглядом – всего на миг – и Анкэль коснулся кончиками пальцев гортензия у себя на груди. А потом вышел за порог.
На улице начал накрапывать дождь, а люди на улице всё также сидели, будто не замечали. А может, и правда не замечали.
Настолько сломанные, едва ли такая мелочь привлечёт их внимание. Но Анкэля они проводили странным взглядом, в котором – Микото был готов поклясться – мелькнул огонёк надежды. Ещё ниже капюшон натянул – и снова короткими перебежками, избегая стражей и даже случайных прохожих, куда-то к центру города.
Башня возвышалась над всем, пронзая пиком тёмные, непроглядные облака, накрывая тенью всё здания, не давая пробиться лунному свету. Но это же станет погибелью Инари. Анкэль прижался спиной к стене, вздохнул, и был готов сделать следующий шаг.
– Стой. Там люди, – Микото обеспокоенно взметнулся вверх и тут же стушевался: с чего это он? А… У мальчика же такая же цель, как у него, он просто помогает её добиться… Да, именно так.
– Спасибо, – бросил Анкэль и теперь настороженно слушал, как несколько человек беспорядочно стучали подошвами по плитке. – Мирные
Он сделал шаг влево, преграждая дорогу. С капюшоном, в плаще, он казался убийцей, который вот-вот достанет меч и бросится в атаку. Вот только люди уже этого не боялись. В компании – несколько человек, на лодыжках которых стальные цепи.
– Доброй ночи, – понижая голос, бросает Анкэль. – Как вы относитесь к скорому цветению ночго цветка?
Люди вскинули головы, а вместе с ним – ещё один человек, что стоял поодаль. Остальные же лишь непонятливо, презрительно переглянулись.
И шагнули вперёд. Анкэль им более не мешал: что хотел он сказал, и, если его хоть кто-то понял – прекрасно. Он не исполнитель, как безымянный рыцарь, и не зачинщик, как бармен.
Его задача – рассказать, и внушить, что всё получится. Не верить в то, что их задумка осуществима, имеют право лишь те, кто стоят во главе. Всего – четверо человек.
– Что ты сказал тем людям у порога таверны? – Микото висел возле головы мальчишки, пытаясь рассмотреть эмоции под капюшоном.
– Ночной цветок обязательно расцветет, – Анкэль пожал плечами.
– Мне очень много лет, духи стихий – старейшие существа во вселенной, но я ни разу не слышал о таком цветке. Вот, например, у тебя на груди – гортензия. Прекрасный засушенный цветок. А ночной цветок?
– Ночной цветок – самый прекрасный цветок в мире, – Анкэль улыбнулся, закинув голову вверх, устремив взгляд к звёздам. – Но его не существует.
– А? Это как? – Микото впервые подумал о том, как далеки от него мысли людей.
Сражаться за несуществующий цветок какой бред.
– Видел того воина? Никто не знает его имени, именуют «Бармен», – Анкэль отметил, что уже немного научился понимать эмоции духа, – Он сам себя так назвал. Мне кажется, ему подходит.
Мальчик снова пожал плечами.
– Появился в Камикакуси и принес с собой рассвет. Он ввёл понятие ночного цветка. Это название говорит что-то лишь для тех, кто поддерживает восстание, это – наше кодовое слово. Когда распустится ночной цветок – мы получим свободу.