Дарья Щедрина
Дылда
Глава третья
Спустя два дня, темным августовским вечером, мы с Ирой пробрались к охотничьему домику.
Собрав и проанализировав всю информацию о визитах хозяина в загородные владения, мы поняли, что Барханов принимает гостей (или просто приезжает отдохнуть сам) исключительно на выходных, в крайнем случае вечером в пятницу. А сегодня была среда – значит, путь к осуществлению задуманного был открыт!
Видимо, чтобы не портить пейзаж, ограды, как нынче принято, высоченной непроницаемой стеной заслоняющей богатых от внешнего мира, вокруг охотничьего домика не было. Наоборот, небольшой деревянный коттедж и какие-то строения при нем прекрасно вписывались в пасторальную красоту окружающей природы.
Дом стоял на холме, а под холмом протекала речка. Высокие березы белели на фоне коричневых бревенчатых стен и красных черепичных крыш. Крепкий приземистый сруб баньки располагался ближе к реке. В отдалении теснились несколько хозяйственных построек. Был и удобный съезд к дому, и выложенная специальной плиткой небольшая парковка – машин на пять-шесть.
С замирающими от волнения сердцами (все-таки первый раз в жизни идем на нарушение закона!) мы с Иришкой подобрались к домикам. Все окна были темны, ни единого звука не доносилось. Я прислушалась и решительно поднялась на красивое резное крылечко.
– Посвети мне! – скомандовала, склоняясь над дверным замком и доставая из кармана отмычки.
Пригодилось детское увлечение! Был у меня в детстве сосед по дому – мальчишка, мой ровесник, чрезвычайно увлекающийся детективами и шпионскими историями. Он часами пересказывал мне книги про разведчиков и полицейских, захлебываясь от восторга. Родители ему на день рождения подарили игрушечный набор, где были прибор ночного видения, фотоаппарат для микросъемки и набор отмычек. Вместе с этим приятелем мы и осваивали мастерство взлома! Весело было очень, особенно когда мы вскрыли замок ванной, где в этот момент мылся дедушка моего «подельника»!
– А может, не надо? – прошептала Ирка, хотя подслушивать нас было некому.
– Надо! Ты собак наших хочешь спасти? Тогда не трясись, а держи фонарь крепко. Чего у тебя руки дрожат? Боишься, что ли?
– Конечно, боюсь! А вдруг нас застукают?..
– Кто? – хмыкнула я, распахивая входную дверь. – Здесь же минимум на километр вокруг никого нет. Трусиха ты, Ирка! Заходи давай, не стесняйся.
Моя напарница неуверенно мялась на пороге, ей явно очень не хотелось входить внутрь.
– А может, я лучше посторожу на улице? – виновато пряча глаза, пробормотала она. – Вдруг что…
– Ладно, я здесь сама справлюсь, а ты стой на шухере!
Отодвинув трусливую ветеринаршу со своего пути, я решительно вошла в дом. Щелкнула клавишей выключателя, нашарив его на стене сбоку правой рукой.
Из небольшой прихожей дверь вела в просторную комнату, совмещавшую в себе гостиную, кухню и спальню: справа вдоль стены тянулся ряд кухонных шкафов, а слева у окна стоял большой диван, на котором можно было не только сидеть, но и спать. В центре комнаты располагался камин, представлявший собой черный куб с углублением для огня, сверху над ним в потолок уходил прозрачный конус вытяжки. Интересное сооружение!
На стене напротив камина висела большая плазменная панель, стоял журнальный столик с красивой фарфоровой вазой и два кресла. Пол покрывали мягкие ковры. Имелись и деревянные шкафы, комод, тумбочки – в цвет стен. В общем, полный комплект для комфортной жизни. Сбоку лестница с резными перилами уходила вверх, на второй этаж.
Так вот как живут генеральные директора успешных фирм, не желающие помогать бездомным животным! И пусть об этом узнает весь мир!
Я достала из кармана мобильник и включила видеокамеру. Жаль, что интерьер дома был обычным, даже скромным: без хрустальных люстр, мраморного пола, лепнины и золотого унитаза. Для репортажа это было бы предпочтительнее. Но все-таки это был охотничий домик, а не загородная вилла. Однако и такое сойдет, как-нибудь приукрасим!
Вдруг в дверь забарабанили и послышался Иркин испуганный голос:
– Сашка, сюда кто-то едет! Надо сматываться скорей!
«Ну кто сюда может ехать?» – беспечно подумала я.
И оказалась не права, совсем не права! Спустя минуту у дома резко затормозила незнакомая машина, из нее выскочили два парня в черной форменной одежде и вломились в дом, застав меня врасплох.
– Стой, стрелять буду! – рявкнул один и навел на меня… дуло автомата.
Фу-у-ух! Воздух толчком вырвался из моих легких, как будто проткнули воздушный шарик. Я прижала к груди телефон, все еще снимавший видео, и отступила на шаг к камину, не веря собственным глазам. На нарукавной нашивке этого парня прочла смутно знакомое слово: «Охрана».
Блин!.. Про то, что дом может быть на сигнализации, я как-то не подумала.
– Подняла руки, и лицом к стене! – произнес второй, с любопытством рассматривая меня, словно не ожидал увидеть такую забавную зверушку. Еще бы! В нем было не больше метра семидесяти. И как таких коротышек берут в охрану?
Я пришла в себя после такой неожиданности, и мозг мой заработал на полных оборотах, ища выход из шоковой ситуации. Рука быстро сунула мобильник в карман, а глаз уже косил в сторону, высматривая пути отступления. Добраться бы до лестницы, а там на второй этаж…
Прыгнув вправо, я толкнула в сторону коротышки подвернувшийся под руку стул. Парень выругался, перескочив препятствие, и кинулся за мной. С неприятным визгом по полу проехало массивное кресло, закрывая проход преследователю. Но с другой стороны ко мне метнулся второй охранник с автоматом.
Не будет же он в самом деле в меня стрелять?.. Или будет?.. В желудке заворочался колючий комок страха.
Я бросилась к стене, случайно скинув со стола вазу. Жалобный звон фарфора и куча белых осколков по всему полу!
– Ах ты, дылда! – воскликнул недомерок, тщетно пытаясь достать меня.
Пробегая вдоль стены, я ненароком сшибла плазменную панель. От удара сильно заболело плечо – так, что я даже вскрикнула. От грохота рухнувшего телевизора заложило уши.
Сорвав на бегу со стены висящую над плитой сковороду, я швырнула ее в коротышку. Звон железа о железо! Так звенит его голова? Нет, увы, но сковородку он отбил зажатым в руке оружием.
В моей душе страх смешался с каким-то азартным восторгом: сейчас я их сделаю! Ухватившись обеими руками за портьеру, пролетела полкомнаты под звук рвущихся на портьерах петель: плим-плим-плим.
До заветной лестницы на второй этаж оставалась какая-то пара шагов, когда я почувствовала подножку и со всего маху полетела на пол, увлекая за собой карниз. Веселенькая зеленая портьера, словно крыло сказочной птицы, накрыла меня с головой.
В следующую минуту кто-то отдернул ткань, и тяжелое колено придавило мою спину пониже лопаток.
– Руки давай! – прорычал метр семьдесят, лязгая наручниками.
Холодная сталь защелкнулась на запястьях. Сильные и грубые руки подняли меня и пихнули на диван. Я упала боком в очень неудобной позе. Наручники впились в спину.
– Ну ты даешь, дылда! – Коротышка перевел дыхание и вытер пот со лба. Нелегко далась ему погоня за мной! – Ты как вообще сюда влезла? Это же частная территория.
– Не твое дело! – огрызнулась я, но к горлу подступал ужас осознания: я попалась!
Пока охранники звонили по телефону, что-то бубнили, переговариваясь по рации со своим начальством, я с трудом поднялась и уселась на диване, поудобнее устроив скованные за спиной руки.
Что они собираются со мной делать?.. И где Ирка?.. Я искренне надеялась, что она успела смыться и остаться незамеченной. Выдавать сообщницу я не собиралась. Пусть бежит обратно в деревню и найдет мне хорошего адвоката. Мне ведь понадобится хороший адвокат? Еще как понадобится! Ох, мамочки, во что же я влипла!..
Прошло не меньше часа, а мои церберы не спешили задавать вопросы. Они вообще делали вид, что не замечают меня: ходили, хрустя подошвами тяжелых армейских ботинок по битому стеклу, переговаривались на отвлеченные темы, похохатывали. Но оружие из рук не выпускали.
Они чего-то ждали. Чего?..
Вскоре выяснилось, что ждали они не чего-то, а кого-то. За темным окном мелькнул свет фар, прошуршали шины по плиткам парковки, и в дом влетел взмыленный, будто он всю дорогу бежал, а не ехал на автомобиле, собственной персоной Егор Барханов.
Блям-с! Что-то оборвалось у меня внутри и ухнуло вниз, в пятки.
Хозяин охотничьего домика замер на пороге и обвел ошарашенным взглядом помещение. Долгий взгляд этот сопровождался таким же долгим, на одной высокой ноте, свистом.
– Вот это разгром… – наконец произнес он и уставился на меня.
– Нарушитель задержан на месте, Егор Сергеевич, – сообщили охранники. – Что с ней делать?
– Что делать? – Барханов задумчиво почесал макушку и спустя минуту выдал: – Думаю, лучше расчленить частей на восемь, распихать по полиэтиленовым пакетам и – в багажник моей машины. Вывезем в лес и закопаем, чтобы никто не нашел.
Сказано это было столь рассудительно и с таким спокойным видом, что у меня мурашки побежали вдоль позвоночника. Как будто речь шла о разделке туши добытого лося или кабана. Я дернулась, порываясь встать и выпучив на хозяина коттеджа полные ужаса глаза.
– Вы что?! Как это расчленить?!! За что?!!
А Барханов поднял с пола стул, поставил его перед собой, развернув спинкой к себе, расстегнул пиджак и сел, сверля меня изучающим взглядом.
– Что, расчлененка не устраивает? – с ноткой сочувствия в голосе поинтересовался он. – Тогда рассказывай: кто такая и зачем влезла в мой дом?
– Я Саша Земляникина, волонтер из собачьего приюта «Четыре лапы». Мы с подругой приходили к вам в офис два дня назад. Помните? – Уловив едва заметный кивок Барханова, я принялась торопливо оправдываться: – Мы у вас денег просили на нужды бездомных животных, но вы отказали. Вот тогда я и решила залезть к вам в дом и снять репортаж для моего блога. Я веду блог на Ютубе про жизнь нашего приюта. Правда, там я под ни́ком Саша Стар. Хотела рассказать подписчикам, как живет богатый человек, бессовестно отказавшийся помочь несчастным животным. Ну, чтобы вам стыдно было…
– Стыдно?.. Мне?! – изумленно поднял брови Барханов. – За что стыдно?.. За то, что не дал с налета денег неизвестно кому, неизвестно за что и неизвестно для чего?.. Нет, Земляникина, ты не Саша Стар, ты Суперстар!
– А не надо было жадничать! – выпалила я, тут же пожалев об этом. О, язык мой – враг мой!
– Деньги любят счет! – назидательно произнес Егор Сергеевич, вытянув указательный палец и тыкая им в мою сторону. – Кстати, о деньгах. Надо бы прикинуть причиненный материальный ущерб.
С этими словами он встал и принялся расхаживать по комнате, с деловым видом осматривая разрушения и подсчитывая вслух:
– Итак. Портьеры итальянские – две штуки, по пять тысяч рублей каждая. Плюс карниз польский – еще восемь тысяч. Плазменная панель с диагональю пятьдесят дюймов, японская, – восемьдесят пять тысяч! Ай, какой был хороший телевизор! Сковорода тефлоновая, французская, – наклонился и поднял с пола валяющуюся сковородку, – пять тысяч рублей.
– Не преувеличивайте! – воскликнула я с возмущением. Терпеть не могу, когда врут! – Сковородка отечественная и красная цена ей полторы тысячи!
Барханов пропустил мимо ушей мой выкрик и медленно подошел к поцарапанному журнальному столику.
– Ваза фарфоровая, китайская, старинная, эпоха династии Мин… – Он поднял с пола осколок и, вертя его в руке, печально вздохнул: – Даже страшно произнести ее стоимость.
– Серьезно?! – ужаснулась я и заерзала на месте, чувствуя, как из-под ног моих ускользает опора. – Правда, что ли, династия Мин? Вы меня разыгрываете!
– До шуток ли мне сейчас, Земляникина? Ты не вазу, ты сердце мне разбила! Ну да ладно, ваза все равно бесценная, так что ее стоимость великодушно учитывать не будем. Обойдемся тем, что остается. А что у нас остается? У нас остается около ста двадцати тысяч с учетом стоимости услуг клининговой фирмы, которой придется наводить тут порядок. Так что, Саша Суперстар, ты мне должна сто двадцать тысяч в отечественной валюте.
Егор опять уселся на стул и с видом бухгалтера, успешно подбившего баланс, смотрел на меня. У меня же похолодело в животе: и где я возьму такие деньги?.. Те сто двадцать тысяч, что у меня были, я отдала Елене Васильевне для поддержания штанов, то есть, чтобы не дать загнуться нашему приюту. А больше у меня не было, и взять было негде.
Барханов с интересом рассматривал меня, съежившуюся в неудобной позе в уголке дивана, со скованными наручниками за спиной руками, и задумчиво постукивал кончиками пальцев по спинке стула.
– Кстати, юная блогерша, ты кашу варить умеешь? – задал он неожиданный вопрос, перестав барабанить по стулу.
– Ка-к-кую кашу? – пробормотала я.
– Все равно какую: гречневую, рисовую, овсяную. На мясном бульоне и с протертым мясом.
– А чего тут варить-то? – ответила я, совершенно не улавливая смысла вопроса. Он надо мной смеется, что ли? – Конечно, умею.
– Прекрасно! – громкий аккорд всеми десятью пальцами по спинке стула прозвучал, как финальная точка. – Тогда, Земляникина, предоставляю тебе выбор: или вызываю полицию, а они сажают тебя в КПЗ, или беру тебя в рабство.
– Какое рабство? – опешила я.
Двадцать первый век на дворе! Слово «рабство» давно отнесено в раздел устаревших. От него пахнет книжной пылью и забвением.
– Как раз сегодня у меня помощница по хозяйству уехала в отпуск. У нее сестра заболела. Так что на целый месяц жилище мое осталось без присмотра. Звонить в агентство и просить новую домработницу не хочу. А кашу варить некому! Можешь занять место Валентины Петровны. Требуется мыть полы, пылесосить ковры, стирать, гладить, готовить. Зарплату я тебе платить не стану. Но будем считать, что за месяц ты отработаешь свой долг. Так что выбирай, что тебя больше устраивает.
Я с подозрением покосилась на хозяина охотничьего домика: странный он! Всё ли у него с головой в порядке?.. Какое рабство?.. Какая каша?..
Но перспектива очутиться в полиции оказалась столь пугающей, что я не раздумывая выпалила:
– Рабство!
– Правильный ответ! – удовлетворенно кивнул Барханов и поднялся со стула. – Тогда поехали.
Он махнул двум охранникам, что молча и с большим интересом наблюдали за происходящим из угла комнаты. Парни подбежали ко мне, подняли с дивана и поставили на нетвердые ноги. Наручники за спиной жалобно звякнули.
Егор поморщился.
– Это ни к чему, ребята. Снимите.
Тот, что повыше, принялся копаться в замке наручников, пытаясь его открыть, а коротышка предупредил:
– Вы с ней поосторожней, Егор Сергеевич, она может еще что-нибудь отчебучить.
– Это я уже понял, – кивнул Барханов и приказал: – Карманы у нее проверьте. Нет ли чего там интересного…
Я попыталась возмутиться, но коротышка поднес к моему носу увесистый кулак и нахмурился. Пришлось перетерпеть, пока эти шестерки в четыре руки ощупывали меня со всех сторон. Вот сволочи!
– Телефон и набор отмычек, – коротышка передал мои вещи Барханову.
Тот ухмыльнулся, подкинул в ладони набор отмычек, фыркнул: «Изобретательно!» и сунул обе находки себе в карман.
– Э-э, а мой телефон? – потянулась я к единственному своему сокровищу, скрывшемуся в глубоком кармане шикарного темно-синего костюма.
– А рабам телефоны не полагаются!
С этими словами Барханов подхватил меня под локоть, вывел из разоренного дома, усадил в свой блестящий черный БМВ на переднее сиденье (не та ли это машинка, так нагло окатившая на днях меня грязью из лужи?), проконтролировал, чтобы я пристегнулась ремнем безопасности и сел за руль.
Спустя пару минут крутая тачка шустро крутила колесами по проселочной дороге в сторону Москвы.
Глава четвертая
В салоне было тепло и удобно. Даже мне с моими километровыми конечностями не пришлось сворачиваться улиткой, чтобы уместиться в кресле. Покрытое хорошей светлой кожей кресло уютно обхватило меня со всех сторон, услужливо подставив с боков подлокотники и поддерживая спину. Мягким светом светились приборные панели, из динамиков лилась тихая классическая музыка, убаюкивая, успокаивая мои растрепанные нервы. Так вот в каких машинах ездят у нас буржуи!
Я незаметно скосила глаза на водителя. Хозяин БМВ и с сегодняшнего дня мой рабовладелец молча крутил колесо руля, всматриваясь в прошитую разноцветными огнями ночь за лобовым стеклом. Его профиль вполне можно было назвать аристократическим: прямой красивый нос, четко очерченные губы, мужественный подбородок, высокий умный лоб.
Вот в таких холеных красавцев и влюбляются глупенькие девчонки, начитавшись женских романчиков и мечтая о принцах. Своими куриными мозгами они не понимают, что под привлекательной маской скрывается холодный расчетливый ум, мелочная жадная душонка, а в груди, спрятанной под дорогим и модным пиджаком, совсем нет сердца!
Видимо, я слишком пристально пялилась на своего «попутчика», потому что Барханов бросил взгляд в мою сторону и произнес:
– Ну, готовься, Саша Земляникина. Эх, хорошая у тебя фамилия… – И добавил, плотоядно ухмыльнувшись: – Вкусная!
В животе у меня похолодело. Что ждет меня в доме этого людоеда? Подавив усилием воли противную дрожь внутри, я взяла себя в руки и попыталась размышлять логически.
Какой смысл может вкладывать этот тип в слово «рабство»?
Ни в столице, ни в ее окрестностях точно нет полей, засеянных сахарным тростником, по которым дюжие надсмотрщики плетками гоняют истощенных, полуголых невольников. Климат у нас неподходящий для сахарного тростника! Попасть в сексуальное рабство мне с моей внешностью точно не грозит. Значит, остается вкалывать по дому, поддерживая в нем порядок…
Выпрямив спину, я мысленно усмехнулась: если Егор Сергеевич думает, что напугает меня, заставив чистить зубной щеткой золотой унитаз, то он сильно ошибается! После уборки двух десятков собачьих клеток в приюте меня уже ничем напугать нельзя.
Я думала, что Барханов везет меня в свою городскую квартиру, расположенную где-нибудь в Москва-Сити, на сорок пятом этаже стеклянного небоскреба. Но поездка наша закончилась за городом, в тихом безлюдном месте, перед воротами в высоченной глухой ограде.
Барханов остановил машину и опустил боковое стекло, строго глянув на висящую на столбе видеокамеру. Створка ворот тут же поползла в сторону, открывая проезд на территорию загородного участка.
БМВ медленно миновала ворота и остановилась. Водитель щелкнул дверным замком и вылез из салона, лениво потянувшись всем телом, видимо, затекшим от долгой неподвижности.
Из домика охраны к нему тут же выскочил здоровенный детина метра два в высоту с косой саженью в плечах и в камуфляжной форме. Один его вид у любого мог отбить охоту незаконно проникнуть на территорию бархановских владений.
– Добрый вечер, Егор Сергеевич! – козырнул детина и вытянулся перед хозяином по стойке смирно.
– Надеюсь, что добрый, – вздохнул Барханов и кивнул в сторону сторожки. – Как там у нас дела?
– Всё как и вчера. Изменений нет.
– Пошли, Елисей, посмотрим.
Хозяин и охранник направились в домик, а я попыталась оглядеться: куда ж попала по собственной глупости?.. Но одинокий фонарь освещал только площадку перед воротами да часть небольшого, ничем не примечательного одноэтажного строения, в котором размещалась охрана. Все остальное тонуло в густой августовской ночи. Лишь в отдалении гулко заухал филин, нагнетая и без того нехорошие предчувствия.
Спустя минут пять Егор вместе с Елисеем вышли к машине. Барханов был мрачен и задумчив, но, распахнув дверцу автомобиля, сообщил охраннику, указывая на меня:
– Знакомься, Елисей, это Александра. Она на время заменит Валентину Петровну. Ты будешь помогать ей по хозяйству, но за территорию участка барышню не выпускать и средства связи не давать. Понял?
– Понял, Егор Сергеевич, – кивнул детина.
Вернувшись за руль, Барханов тронул машину вперед по усыпанной песком дорожке, мимо черных стволов деревьев, шеренгой выстроившихся вдоль нее. Фары выхватывали из темноты только небольшой светлый круг, и определить размеры загородных угодий этого богача я не могла.
– Высота забора три метра, – доверительно сообщил Егор Сергеевич, – кругом камеры видеонаблюдения, плюс охрана. Так что, Саша Земляникина, оставь надежду всяк сюда входящий…
Мне нестерпимо захотелось расплакаться. Тюрьма! Я попала в настоящую тюрьму! Но я бы не была Сашей Земляникиной, если бы тут же в голове моей не зазвучал упрямый голосок: «Ничего, я подкоп под забором сделаю и сбегу! Обязательно сбегу!» Во мне живет дух противоречия. Именно он не позволяет мне опускать руки даже в самых скверных ситуациях.
Дорожка привела к дому, перед парадным крыльцом которого мы и остановились.
– Вылезай, пленница! – произнес Барханов и распахнул передо мной дверцу автомобиля.
Я выбралась наружу. Дом оказался длинным, одноэтажным, довольно красивым, без архитектурных излишеств. Лишь над центральной его частью под высокой крышей виднелись окна мансард.
Цепко ухватив под локоть жесткими пальцами, хозяин повел меня к ярко освещенному крыльцу. Несколько облицованных серой плиткой ступеней – и мы оказались перед входной дверью.
– Ну вот, на ближайший месяц этот дом становится полем твоей деятельности, – Барханов звякнул ключами в замке и распахнул тяжелую деревянную створку. – Будешь как следует выполнять все мои требования – выйдешь отсюда живой и невредимой и, самое главное, свободной от финансовой задолженности.
Мы вошли в просторный, светлый холл. Я неловко потопталась у порога, потом стащила с ног кроссовки и, ступая по теплым плиткам песочного цвета (пол с подогревом!), проследовала за хозяином дома. Барханов уверенно шел впереди меня.
– Я сегодня ужасно устал, день был тяжелым, да еще одна юная блогерша вынудила меня проехать лишние сорок километров, поэтому покажу тебе только кухню и твою комнату. Все остальное посмотришь завтра самостоятельно… или Елисея позовешь. Он обитает в домике у ворот.
Барханов щелкнул выключателем на стене, и в теплом свете ламп передо мной открылась просторная кухня-столовая с овальным обеденным столом посередине, сверкающими чистотой кухонными шкафами со встроенной бытовой техникой. За большими, обрамленными светлыми шторами окнами виднелся сонный сад.
Егор подошел к высокому двустворчатому шкафу серебристого цвета и распахнул дверцу. Это оказался холодильник, доверху забитый провизией!
– Ужин, по независящим от меня обстоятельствам, сегодня не состоялся, – Барханов достал из холодильника кусок ветчины и сунул его в рот. – И так как причина этого стоит сейчас передо мной, вполне можно было бы оставить тебя без ужина. Это было бы справедливо. Но я добрый! Бери и делай себе бутерброд сама. Хлеб там.
Он небрежно махнул рукой в сторону. Но я замотала головой:
– Спасибо, не хочу.
– Как угодно, – пожал плечами и, на ходу жуя второй ломоть ветчины, отправился дальше. Я семенила следом.
– Комната твоя под крышей, – говорил Барханов, поднимаясь по узкой винтовой лесенке на второй этаж. – Мои апартаменты внизу, в правом крыле. В левом крыле есть подсобка, где хранятся средства для уборки. Разберешься, не маленькая. Но к моему возвращению с работы дом должен сиять чистотой. Проверю!
Егор распахнул передо мной дверь мансарды.
Я обвела взглядом уютную маленькую комнатку с узкой кроватью у стены, платяным шкафом и столиком с зеркалом. Скромное жилище прислуги…
– Вот здесь ты и будешь жить. Там туалет и душевая, – взмах руки в сторону неприметной дверцы справа от шкафа. – Завтра в семь я должен уехать на работу, поэтому будь любезна приготовить мне завтрак к шести тридцати. На первый раз ограничимся кофе с бутербродом, а там посмотрим. Я не обедаю дома, только ужинаю, и то не всегда. Но тебе придется готовить обед для ребят из охраны и варить каждый день кашу с протертым мясом. Всё будет забирать перед обедом Елисей. Меню ужина буду сообщать заранее. Все ясно?
Я механически кивнула, хотя не поняла: кашей с протертым мясом он своих охранников кормит, бугаев типа Елисея?.. Ну и жаба этот Барханов, ну и скупердяй! Хотя… мясо-то зачем протирать? У Елисея и иже с ним проблемы с зубами? Тогда как их в охрану взяли?
Вопросов было много, но я еще не набралась наглости их задать. Времени впереди достаточно.
Барханов уже повернулся уходить, но что-то вспомнил и снова обернулся ко мне.
– Да-а! В сушилке сейчас висят несколько моих рубашек, их надо будет погладить. Я каждый день надеваю свежую. Ты должна следить, чтобы в моей гардеробной всегда был запас чистых рубашек, минимум дюжина. И мои ботинки к утру должны быть начищены до блеска. – Барханов нахмурился, видимо, вспоминая, все ли сказал, потом кивнул своим мыслям и сообщил: – Вроде всё. Спокойной ночи и до завтра!
Дверь за ним закрылась, а я – обессиленная – рухнула на кровать.
Егор закрыл за собой дверь и медленно спустился по лестнице. Все тело ныло от усталости и просилось в кровать, но в голове крутились «веселые» мысли, от которых точно долго будет не уснуть.
Да уж, забавный подарочек подготовил ему этот денек! Ко всем сложностям и неприятностям на работе добавился разгром в охотничьем домике, с последствиями которого еще придется разбираться. Кроме того, Валентина Петровна так неожиданно запросилась в отпуск… Понятное дело, семейные обстоятельства бывают у всех. Но как обходиться без нее, да еще в такое время?! Впрочем, эта юная блогерша подвернулась очень вовремя. Забавнейшая девчонка! Это ж надо додуматься – влезть в дом, прямо над дверью которого висит табличка: «Дом находится под охраной!». Наглость или дурость? Или и то и другое?
Егор добрался до своей спальни и, стягивая на ходу рубашку, отправился в ванную. Душ сейчас ему был просто необходим.
Стоя под острыми, горячими струями воды, он прислушивался к себе, но злости в душе не было. По справедливости, наглую взломщицу надо было придушить на месте или вызвать полицию, и пусть разбираются. Но, заглянув в испуганные голубые глазищи, он передумал. «Я сам ее помучаю, отведу душу! – решил Егор, вспомнив про отъезд в отпуск своей домработницы. – А заодно совместим приятное с полезным».
Да и доверить варить кашу Елисею не мог. Парень, конечно, хорош как охранник, но кулинарными навыками не обладает. А Шуберту требовалась забота. Вот пусть эта голубоглазая дылда и отрабатывает!
Совершенно успокоенный, Егор вышел из ванной, обернувшись большим махровым полотенцем, поставил на утро будильник и лег спать.
Я проснулась от громкого окрика:
– Рота, подъем!
Подскочив от неожиданности, испуганно захлопала глазами и села на кровати. В дверном проеме, широко распахнув дверь и расслабленно прислонившись плечом к косяку, стоял Егор.
– Без пяти минут семь, а мы спать изволим? Кто должен был приготовить мне завтрак к шести тридцати?
То ли я еще не проснулась окончательно, то ли раньше меня проснулся дух противоречия, но вместо тихого «извините» я выпалила:
– А кто забрал мой телефон? Я без будильника в такую рань встать не могу.
– Придется привыкать! Ладно, вставай, соня, и принимайся за работу. А я поехал. Меню ужина сообщу через Елисея.
И ушел.
Натянув старые джинсы и толстовку (требующую стирки после приключений в охотничьем домике), я отправилась вниз – изучать устройство моей тюрьмы.
Ха! Обитатели настоящих застенков закидали бы меня тухлыми яйцами, потому что этот дом вовсе не походил на каземат.
Первым делом я заглянула на кухню. Через окна струился нежный розово-сиреневый рассвет. В воздухе стоял запах свежесваренного кофе.
Значит, мой хозяин вполне в состоянии сварить себе кофе самостоятельно! Избаловала его Валентина Петровна. Придется это исправить.
Я прошлась вдоль кухонной мебели, легко касаясь пальцами поверхности бытовой техники и столешниц. Чего тут только не было! И духовой шкаф, и стеклянная варочная панель, и мультиварка, и тостер, и микроволновка… Остановившись возле кофемашины, я задумчиво почесала лоб: как она работает?.. У меня с техникой сложные отношения. Почему-то именно в моих руках она любит ломаться.
Вспомнив китайскую вазу династии Мин, я побоялась включать кофемашину и решила сварить утренний напиток обычным способом – в турке. Тем более что чистая мельхиоровая турка обнаружилась в сушилке, а пакет с молотыми зернами спокойно стоял на полке в шкафу.
Взбодрившись чашечкой кофе с бутербродом, я отправилась в путешествие по дому.
Вот просторная гостиная с большим камином и мягким диваном. На таком уютном ложе только и устраиваться с книжкой в руках темным дождливым вечером. А в креслах напротив камина хорошо вести задушевные беседы с близким человеком. Сразу вспомнилась мама, как она провожала меня на вокзале после отпуска. Знала бы она, где я сейчас нахожусь!
Что за роскошная спальня! Прямо королевская опочивальня! Мягкий узорчатый ковер устилал пол, у стены посредине комнаты стояло ложе.
Язык не поворачивался назвать это сооружение кроватью. Ножки в виде львиных лап, спинка с золоченой резьбой, и все это великолепие сверху накрывает… шелковый балдахин с кистями! Нечто подобное я видела в музеях типа Эрмитажа. В царских дворцах имелись такие парадные спальни. В них водили посетителей, дабы те оценили красоту и пышность. Но в них никто не спал.
Похоже, что и на этом царском ложе давно никто не отдыхал. По крайней мере, покрывало из редкой дорогой ткани было застелено как в армии: ни одной морщинки не видно.
Из образцово-показательной спальни маленькая узкая дверь вела в соседнее помещение.
Да это гардеробная моего хозяина! Ощущение, будто зашла в дорогой бутик. Ряды вешалок, а на них костюмы, костюмы, костюмы… десятка два, не меньше. У противоположной стены выставка наглаженных, отутюженных рубашек – от снежно-белых до угольно-черных, от однотонных, с мелкой, едва заметной полоской, до цветных с модными принтами. На стене, на полочках – мозаика из свернутых рулончиками разноцветных галстуков.
Буржуй Сергеевич у нас модник и франт!
Гардеробная оказалась проходной комнатой. А вот следующая дверь вела в совершенно обычную, обжитую спальню: двуспальная кровать с мятыми подушками и скомканным одеялом. Видимо, честь застелить это ложе предоставлялась мне! На стуле грязная рубашка. На тумбочке возле кровати книжка с закладкой между страниц. Что у нас нынче читают перед сном рабовладельцы? О, Шекспир, сонеты, да еще на английском!
Хм, неожиданно…
В соседней со спальней ванной, сверкающей светлым кафелем, я обнаружила на полу мокрое полотенце. Видимо, это намек на то, что полотенцу требуется стирка. Я подобрала его и пошла к выходу, прихватив по дороге со стула рубашку. Ладно, постираем.
В конце коридора располагался кабинет хозяина. На первый взгляд ничего необычного в нем не было. Дорогая, современная офисная мебель и огромное количество оргтехники. Но внимание мое привлекла фотография в рамке на столе.
