Дарья Савицкая
Во имя Солнца
– Вы что, не можете ей объяснить, что в условиях, когда вокруг шатается одержимый, нужно увеличить стражу? Желательно вообще почётный караул там какой-нибудь…– с видом знатока предложил я, увлёкшись разговором.
Чистоглазка поглядела на меня, как на законченного идиота.
– Вот поезжай, Яся, в замок, – произнесла она, как приговор, – и сам объясняй Солнце, что нужно увеличить стражу.
Я натужно хихикнул, не совсем поняв шутку, но сделав вид, что счёл её забавной.
– Солнце не желает стражи. Она прямо сказала господину Соколу, что не потерпит лишних слуг и стражников в своей башне и просит считать это волей Солнце-бога. Однако, господин Сокол с присущей ему проницательностью умеет извлечь выгоду из любой ситуации. Как я уже упоминала в начале, он с большой осторожностью относится к любым капризам Солнце, старательно выискивая в её поступках божественную волю. Столь же понимающим и лояльным союзником он оказался для Солнце пять лет назад, когда она окончательно перестала ходить в храм. Предполагал, что это проявление божьей немилости, связанной с грехами жрецов нашего храма, или же простая детская глупость, которой стоит дать время отболеть и утихнуть. Но Солнце не изменила своего решения ни через полгода, ни через год, ни даже через пять лет. Даже встречаясь со мной, она сразу просит «не говорить с ней о храме, а только о его обитателях». Сокол, как бы он не любил и не почитал принцессу, в итоге засомневался, действительно ли в её нежелании иметь дело с Королевским Храмом лежит именно божья воля или актуальная обида. Возможно, сказал он, это превратилось в привычку. Время в бездеятельности размывается. Месяц затворничества плавно перетёк в год, год в три, три в пять.
– Я только что потерял нить разговора, – торжественно сообщил я Настоятельнице, разводя руками, – Мы вообще-то с меня любимого тут начинали. С того, что меня не надо наказывать и никуда посылать. А скатились в соколов всяких.
– Солнце не желает стражи. Но она не выказала столь же яростного протеста, когда Сокол впервые предложил приставить к ней монахов и жрецов.
– Вечерних, – добавил я как нечто самой собой разумеющееся.
– Нет. Изначально речь шла, о том, чтобы к ней были отправлены посланники от всех корпусов. Вечернего, Полуденного и… – тоненький пальчик Настоятельницы указал прямо мне в морду, – Утреннего, разумеется. Ты представишь мой корпус перед принцессой Солнце.
Ясно, надо мной издеваются. Я – худший монах Утреннего корпуса, я, как уже сказала Чистоглазка, баран, который мухи не обидит. И я – защитник принцессы от одержимого Тенью убийцы?! Чистюля себе, похоже, в чай самогону плеснула…
– Эту идею с монахами господин Сокол упрямо толкает в жизнь вопреки предыдущим провалам, – Чистоглазка вздохнула, – Остролист был в первой тройке, которую собрали ещё в апреле.
Меня аж передёрнуло. Ах он жук! А ведь и правда – было такое, исчезал Острик на пару дней в апреле, да не объяснил куда и зачем. Принцессу он там охранял, а мне ни слова! Друг, называется!
– Солнце их вышвырнула. Остролист вышел, кажется, самым целым из троих. Монаха от Полуденных потрепала её собака. Жреца от Вечернего корпуса ездил забирать сам Дроздовик. Поговаривают, что Солнце столкнула его с лестницы и он сломал себе руку, а когда Дроздовик решился её укорить за это – плеснула Настоятелю при всех в лицо вином.
Очень захотелось согласиться охранять принцессу просто затем, чтобы пожать руку человеку, который решился плеснуть Дроздовику вином в его рыжую морду.
– А вторая тройка?
– Их отозвал сам Сокол, сочтя непригодными. Принцесса не позволяла им себя сопровождать, только присутствовать в замке и посещать её не чаще раза в неделю. Во время их пребывания в замке случилось второе убийство. Третья не продержалась и двух часов, просто без разрешения вернулись все трое в Храм с огромными от ужаса глазами. Можешь сам расспросить нашего Светломира, он участвовал. Сокол отдал приказ: набрать четвёртую тройку.
– А он упрям, – оценил я.
– Весьма. На этот раз его святейшество решил зайти с другой стороны. В первый раз послали наиболее опытных и уживчивых на взгляд Сокола. Во второй – несколько более скромных, наделённых большим уважением к принцессе. В третий раз Сокол попросил нас выбрать монахов, чьих характеры и повадки максимально отражают суть каждого из корпусов.
– Это какая-то странная охрана. Я всё понимаю, молитва сильнее меча, доброе слово подобно лекарству и так далее, но проблема разве не в одержимом? Разве ей не нужны именно охранники? Давайте пошлём Долгослава лучше. Он бывший вечерний. Серпы десять лет назад сдал, но драться-то он умеет.
– Долгослав был во второй тройке. Умение драться и искать одержимых ничем не помогает, если Солнце просто не позволяет охранникам находиться в башне и куда-то её сопровождать.
– А мне она с какой стати позволит?! И вообще, что я буду делать, если на неё нападут? Икать от испуга?
– Ястреб! Не делай вид, что это я тебя куда-то посылаю. Я лишь перечисляла Соколу кандидатов, подходящих по возрасту, когда он вдруг оборвал меня на твоём имени и сказал, что ты можешь сгодиться. Сокол предположил, что раз Солнце так не нравились предыдущие охранники в рясах, может, она смирится если её оберегать будет кто-то её возраста, кто-то, кто составит ей компанию, а не будет конвоем.
Я, округлив глаза, патетично ткнул себя пальцем в грудь.
– Я?!
– Ты, – спокойно подтвердила Чистоглазка, – С подбором молодой свиты для принцессы были большие проблемы. Сокол-то от своего Полуденного корпуса сразу знал, кого послать, да и Дроздовик быстро подобрал угодную его святейшеству кандидатуру среди своих парней. Меня как будто пригласили порядку ради. Мол, раз полдник с вечуриком едут, дай какого-нибудь юношу из своих до кучи. При том он отверг всех молодых монахов, каких я предложила, а потом чуть ли не сам предложил тебя.
Да конечно, так я и поверил. Златосвета не взял, Лественницу не взял, Скорослава не взял, а меня прям уж отправляет на особо важное задание.
– Я страшный, маленький, толстый, вечно сонный, предрассветный баран в котором привлекательного для девушек – только звучное имя, – медленно проговорил я, невольно лыбясь, – Девушка, которая не вытерпела симпатягу Остролиста, вышвырнет меня через окно через пять минут после знакомства. Зачем Соколу это нужно?
Чистоглазка грустно улыбнулась.
– Тебе сказать правду?
Я осторожно кивнул. Происходящее не укладывалось у меня в голове.
– У меня сложилось впечатление, что Сокол надеется на твой провал. Ему не дали тебя наказать за утреннюю выходку – даже Королевский Жрец не способен переорать весь Утренний корпус сразу. Но ты ему не нравишься. Он будто хочет, чтобы провал у Солнце стал последней каплей, поводом тебя выслать.
Я устало застонал, запрокинув голову к потолку.
– Королевский Жрец отправляет меня охранять принцессу с божественными силами, чтобы я провалился и меня можно было спокойно вышвырнуть в провинцию. Сам Королевский Жрец! К принцессе! Разбудите меня.
– Ястреб, хватит ныть! Тебе оказана великая честь!
– Я смогу как-нибудь пережить то, что принцесса не узнает о моем существовании. Но вот если окажется, что я настолько бешу Солнце-бога и саму Солнце, что она выбросит меня в окно, я утоплюсь в придорожной луже!
Мне захотелось проснуться. На самом деле захотелось. Случившееся казалось бредом – ну какой из меня, Небесное Светило мне в глаз, охранник принцесс?!
Чистоглазка смотрела на меня через стол, строго и, кажется, с надеждой. Я начинал понимать. Если я смогу принять участие в успешной поимке одержимого – Сокол будет вынужден изменить свое мнение на мой счет.
– А если мы поймаем одержимого…
– Юноша, вы категорически ошиблись дверью! – раздался от порога знакомый голос. – Одержимых ловят в Вечернем корпусе, а у нас тут корпус Утренний. Кого ты там, соня, ловить собрался?
Я оглянулся и увидел Остролиста, любопытно заглядывающего в настоятельский кабинет. Чистоглазка устало погрозила ему кулачком, но словами гнать не стала.
– Меня отправляют охранять принцессу, – пожаловался я Остролисту, который уже успел добрести до стола Настоятельницы и усадить на него свой зад. Чистоглазка гневно запыхтела. – Эту… эту вот принцессу, которая на всех собак науськивает, вином обливается и вообще странная. Как я её охранять должен? Я из боевых приёмов знаю только «оглушающий вопль ужаса».
– А зачем тебе её охранять? – удивился Острик, – Там мальчик из Вечернего корпуса едет для того, чтобы её охранять. Ну худой конец – мальчик из Полуденного корпуса, который будет читать защитные молитвы.
– А я что, для красоты еду?
– Не для красоты, а для полноты картины, – Остролист подскочил со стола, получив болючий щипок от Чистюли и погрозил ей пальцем, – Твою ж светлость, Чистоглазка! Ты ему что наобъясняла? Что он должен там с одержимыми драться?
– В случае нужды он должен будет…
– Не будет никакой нужды. – Острик отмахнулся от Настоятельницы, подошёл ко мне и сообщил, доверительно склонив голову. – Слушай теперь умного человека, Яся. Старина Сокол совершил ошибку пять лет назад, когда позволил Солнце прекратить ходить в храм. Приказывать ей он не может, тащить силой – не хочет. Но старательно извращается в поводах Солнце сюда вернуть. Не знаю, отчего его святейшество решил, что более близкое знакомство с монахами нашего храма побудит её снова ходить в храм, но он в своей идее упорнее осла. Солнце откровенно издевается над посланниками и провоцирует их уход. От тебя никто не ждёт, что ты станешь защитником Солнце. Твоя задача – просто не оставить у неё неприятных впечатлений. Пусть она помнит, что Утренний корпус существует. И пусть помнит, что её разочарование в лицемерии и жестокости соседних корпусов не должно касаться нас. Ведь мы не лицемеры и не убийцы, верно? – Остролист протягивает мне руку и я нерешительно хлопаю по ней своей ладонью, подтверждая, – Мы – лекари людских душ. Не пытайся ловить Тени. Ты там для того, чтобы показать Солнце Утренний корпус своим живым примером. Делом, а не словом.
Остролист замолчал, и некоторое время мы так и смотрели друг на друга. Его слова меня хоть немного успокоили.
– А когда ты справишься со своим заданием, – мягко проговорил Остролист, выпрямляясь. – Соколу придётся заткнуться. Он никуда не сможет тебя отправить и даже не осмелится тебе перечить, если ты получишь защиту Солнце или, тем паче, сможешь хоть один раз уговорить её посетить Королевский Храм, даже если это будет не Главная служба, а простое посещение тётушки Чистюли.
Тётушка Чистюля фыркнула.
– Ты всего лишь посланник нашего корпуса. Не единственный защитник и не одинокий воин. Мы всегда будем за твоей спиной. Просто доверься Солнце-богу, который отмерил тебе этой чести, и делай то, что можешь.
Мягкий голос Остролиста меня усыплял, почти баюкал. Острик в проповедях не силён, а в личных беседах – незаменим. Он может рыбу уговорить, что она способна летать. Даже меня, перепуганную бестолочь, он на несколько минут убедил, что я справлюсь. А если и не справлюсь, то провалюсь без треска, мягонько так провалюсь, осторожненько, за компанию с коллегами из соседних корпусов.
– Не хочу показаться пессимисткой,– замогильным голосом отчеканила Чистоглазка, едва Остролист заткнулся,– но этот болтун продержался при Солнце меньше шести часов. Так что я бы на твоём месте, Яся, не сильно рассчитывала на успех.
Мне оставалось лишь вздохнуть и отправиться собирать вещи.