bannerbannerbanner
Темные ведьмы не влюбляются

Дарья Гусина
Темные ведьмы не влюбляются

Полная версия

Глава 4

Пока я шагала в класс, чтобы продолжить прерванное занятие, в голову снова полезли воспоминания детства. Они все были связаны с Элеаном Нойтусом, чему я уже не удивлялась. Этот самоуверенный тип вывел меня из себя! Подловил на единственной ошибке, видите ли! Прическа ему моя не нравится, понимаете ли! И почему он так изменился? Или не изменился, а всегда был таким?

… Мне скоро исполнялось шестнадцать… и меня отправили извиняться перед новым стажером на кафедре боевой магии.

Я поднималась по лестнице в преподавательские апартаменты. Ноги нервно заплетались, нос непроизвольно всхлипывал. Мне было стыдно и страшно. Из-за меня пострадал человек – парень, к которому я всегда испытывала симпатию.

Я чуть было не попала в большую беду. МЫ чуть было не попали, Анна, Ксана и я. Девчонок я кое-как отмазала, приняв удар на себя. Анна могла лишиться стипендии, а у Ксаны родители и так подумывали после окончания лицея перевести ее в колледж поближе к дому. Моей же репутации уже ничто не могло навредить.

Мне крупно повезло, что стажер Нойтус согласился не подавать жалобу в попечительский совет, а решить дело полюбовно. А еще боги смилостивились, не отобрав у молодого человека зрение – петарды от нежити довольно часто становились причиной травм глаз у магов.

Я постучалась в нужную дверь и робко вошла. Элеан Фо Нойтус лежал на кровати, лицом к окну. Его глаза были прикрыты маской, пропитанной лечебными настоями.

– Кто здесь? – хрипло спросил он. Неужели горло тоже обжег?

– Это Лили Авенлог, – пролепетала я. – Это я… это из-за меня… Я пришла извиниться.

Элеан хмыкнул:

– Только извиниться?

– А что еще? – растерялась я.

– Загладить свою вину, например. Из-за вас я вынужден прервать стажировку, а это плохо скажется на моих результатах. Какого демона вас вообще понесло в подвал с петардой?

– Мы… я… выслеживала нежить для своего проекта.

– В подвале Дроудона?

– Да. Там имеются «слепые зоны», недоступные для Часового Ока. Я поставила ловушку, а в нее попали… вы. А что ВЫ там делали?

– Исследовал подвал, как и вы. Однако в отличие от вас догадался обойтись без шума и вспышек.

– Простите… мне жаль, правда. Очень больно?

Студент снова фыркнул. Мол, сама как думаешь.

Элеану Фо Нойтусу было двадцать два. Он окончил колледж Дроудона и учился на третьем курсе Магического университета в Круасо. В качестве места для практики Нойтус избрал родную альма матер.

– И что… и что я могу для вас сделать? – в голову ничего, кроме уборки в идеально чистой комнате, не приходило.

– Поскольку мне нужно готовить проект на экзамен по практике, будешь читать мне учебники по магии, – отрезал парень. – Я договорился с твоим деканом. Приходить в это же время, каждый вечер. Читать быстро, четко и внятно. Мне понадобится бумага с разметкой для слепых. Купишь в канцелярской лавке за свой счет.

– Да-да, конечно, – засуетилась я.

Боги, да это отличное наказание! Лучше не придумаешь! Может, и мне перепадут кое-какие знания о боевых рунах и позициях?

Однако тема проекта оказалась безобразно скучной. Эл Нойтус изучал энергетические векторы. Поначалу у меня возникли проблемы с проговариванием формул из жутко сложных книг, и раненый стажер злился, потому что часто неправильно записывал за мной данные. Но через пару дней дело пошло на лад.

Я приходила каждый вечер. Иногда замечала, что Нойтусу скучно не меньше, чем мне. В такие дни он часто пропускал мимо ушей целые главы книг.

– Вы опять все прослушали, фэр Нойтус! Во втором абзаце упоминалась фрагментарная система построения, а не сплошная!

– Хватит умничать, фра Авенлог! В учебнике сплошная, а у меня прерывистая! Имею я право на альтернативное решение уравнения? Ответы же совпали!

Он был гением в боевых векторах, этот Нойтус. Именно потому он легко перешагивал через курсы университета, блестяще сдавая все экзамены.

Иногда в его комнате я заставала лекаря. Фэр Лобс менял повязку, каждый раз добродушно повторяя:

– Еще одно небольшое улучшение-достижение. Скоро зрение полностью восстановится.

– Скорей бы, – бурчал Элеан.

… – Сегодня никаких учебников, – рявкнул он однажды вечером, когда за окном разверзлись небеса и на Дроудон обрушился мрачный осенний ливень. – Фра Лили, что вы посоветуете из художественной литературы?

– Какой жанр? – растерялась я.

– Только не любовный!

– Фра Гаата Кристин пишет неплохие детективные романы. Одно удовольствие разгадывать ее ребусы. В лавку «Тихий уголок» как раз поступила новинка. Я еще ее не читала. Как раз собиралась купить, но пошел дождь.

– В лавке есть аппарат для почтовой магии? Закажите книгу прямо сейчас. На столе стоит шкатулка. Возьмите из нее… сколько стоит книга?

– Шесть-семь креатов. Плюс магическая доставка.

– Хм… книги нынче дороги. Скрепите послание моим родовым перстнем. А ваши родители знают, на что вы тратите карманные деньги?

– Они рады, что не на сладости, – нашлась я. Мои карманные деньги в основном улетали на наши с девочками эксперименты. Книги были далеко не главной статьей расхода. – От сладкого портятся зубы.

– Пока доставляется детектив, расскажете о себе?

– О себе? Зачем?

– А что еще вы можете рассказать, чтобы заполнить паузу?

– Ну… у меня есть брат. Он забавный: на вид серьезный, а сам шалунишка…

– Почему я нисколько не удивляюсь? Это семейное?

– В некоторой степени. Мама в юности тоже любила… эксперименты. У нас просторный дом. Папа тоже… преподает.

Что я еще могла рассказать? О наших механических слугах с вживленными душами помощников, давших обет вечно служить Фо Амалям? О живых портретах папиных предков, язвительных и самодовольных? О достижениях мамы, перевернувших представление о смешанной магии?

Все это выдало бы меня с потрохами. Вряд ли, конечно, Нойтус стал бы наводить обо мне справки и сдавать ведьмоборцам, но вдруг! Одно случайно сорвавшееся с языка слово могло навести охотников на мой след.

Ряды «белых спасителей» изрядно поредели за последние семь лет, но мы еще боялись. Недавно выяснилось, что один из пэров парламента оказался тайным членом секты «Противостояния Тьме». Он готовил диверсию в Высшем суде.

– У меня есть дядя! – радостно вспомнила я. – Он некромант. Может видеть призраков, не в отражениях, а прямо в эфире! Моя тетя Крис тоже некромантка. В общем, семья у меня самая обыкновенная.

Тут в шкатулке материализовалась заказанная книга, и я начала читать вслух. Убийцу вычислил Нойтус. Честно говоря, я ему поддалась. Зато в следующем томе (нарочно опять выбрала тот, что не читала) главную загадку сюжета решила я, еще в седьмой главе.

– Конечно, убийца был не один, – рассуждала я. – Каждый из пассажиров дирижабля отметился на бедной жертве, поставив свою смертельную руну. Поэтому рун было семь. Последние заговорщики ставили руны уже на трупе.

– Мотив?

– Убитый был отвратительным типом. Это месть чистой воды! Коллективная!

– Ты уже ее читала!

– Нет! Честное слово! Хочешь, поставлю руну правды?

– А поставь.

– Вот!

– Ладно, прощена.

– А как ты смог увидеть мою руну через повязку?!

– Я ее почувствовал! Читай дальше. Еще не факт, что ты права.

Несколько недель спустя встревоженный фэр Лобс решил собрать консилиум. Глаза пациента полностью вылечились, однако зрение не возвращалось.

– Психическое, – возбужденно бормотал лекарь, заглядывая в янтарные глаза Эла. – В трудах психоаналитика господина Трауса упоминаются случаи, когда пациенты не прозревали, так как разочаровались в жизни и больше не желали лицезреть ее темные стороны.

– Я ни в чем не разочаровался, – устало возражал Нойтус. – Темные стороны жизни – моя среда, я в них как рыба в воде. Дайте мне пару дней, доктор. Кажется, я уже вижу очертания головы своей чтицы. Она похожа на собачку Привратника, такая же рыжая и лохматая.

Еще через несколько дней наши посиделки закончились. Нойтус уехал в столицу, даже не попрощавшись. В Школе ходили слухи о каком-то скандале, сопровождавшем его отъезд, но ничего не подтвердилось.

У меня остались прочитанные нами книги фра Кристин и… безответная влюбленность, от которой чуть позже я благополучно избавилась магическим способом. Больше мы с Элом не виделись… вплоть до сегодняшнего дня.

Я пригладила волосы, вошла в класс, приблизилась к лабораторным столам Тандуса Фрери и Лины Ривз (второкурсница-стипендиатка имела право во внеурочное время посещать занятия на старших курсах и предпочитала мои пары) и… остолбенела.

К созданному командой Лины мгому претензий у меня не имелось. Племя мехор, известное своими талантами к некроконструкторству, до сих пор активно использовало подобную нежить как в быту, так в других аспектах жизни.

Плетеные змеи мгомы обычно охраняли кладбища и тотемы. Они представляли серьезную опасность для охотников за драгоценными камнями в глазницах идолов.

Для создания мгомов брались хорошо вымоченные ореховые прутья, достаточно гибкие, чтобы придушить осквернителей сакральных мест. Древние руны приводили материал в движение – стебли свивались в змея, невидимого в зарослях. Некоторые экземпляры мгомов, в зависимости от охраняемого объекта, достигали трех метров в длину.

Мои студенты ореховых прутьев не нашли, но не поленились сбегать в парк за ивовыми. Древние мехорские руны, разумеется, в колледже тоже не преподавались (упасите боги!). Однако и с ограниченными позициями оживления мгом получился гибким и подвижным. Поскрипывая ивняком, он танцевал на хвосте, время от времени делая короткие раздраженные выпады в сторону студентов. Девочки старались держаться за спинами парней, на всякий случай.

Но то, что сотворила команда Танди, воистину было проявлением недюжинной изобретательности и… хм… сарказма. Я раскрыла рот, изучая невиданную зверушку, собранную из черных мраморных шариков для игры в «сферы». Эти шарики я отобрала у нахального лицеиста, устроившего турнир у самых дверей кабинета, и ссыпала в ящик стола.

 

В общем, Фрери воспользовался самым черным материалом, до которого смог дотянуться. Мрамор переливался, отливая оттенком обсидиана.

Команда собрала гибкую нежить, похожую на миниатюрную грызу.

Потемневший череп некро-единицы, явно кошачий, был извлечен из коробки лабораторных материалов. Лапы, передние, которые, стоя на хвосте, существо прижимало к груди, и задние, покрытые черной шерстью, студенты собрали из крошечных косточек неопознанного зверька, возможно, не одного. Два кусочка угля заняли места в глазницах. Клок белой шерсти непонятного происхождения на макушке существа чьими-то ловкими пальчиками был аккуратно заплетен в мехорскую косичку.

Не знаю, что меня добило больше: белая косичка или алый шарфик из ленточки, кокетливо повязанный на шее «проекта», но я сдавленно прохрипела:

– Фрери, ты открыл руну бессмертия? Поэтому такой смелый?

Задние ряды команды Танди тихо захихикали. Валерия Ирли, застенчивая отличница, смущаясь, выскользнула из-за Фрери и накинула на спину существу крошечный плащ из обрывка черной кожи.

– Теперь полный комплект, – робко констатировала она и опять спряталась.

– Фра Авенлог! – громогласно оскорбился Тандус. – Не знаю, чего вы там подумали, но это ископаемый диморский мозгогрыз! Улучшенная версия! Смотрите, какой он пластичный.

Фрери ткнул монстрика в спину и чуть не заработал укус. Существо действительно вертелось, как хотело, за счет того, что мраморные шарики свободно соединялись руной «целое». Однако лишенная возможности перемещаться, нападать и защищаться, тварь злилась.

Ее угольные глазки внезапно вспыхнули двумя живыми огоньками, но тут же потухли. Вероятно, нежить чувствовала, что теряет импульс, и экономила энергию.

Я с нарастающим любопытством заглянула ей в глаза.

– Вы сделали угли несгораемыми? Это материал старшего курса.

– Лина поделилась руной, – гордо отрапортовал Тандус. – Правда, он милый?

«А как похож», – добавила я мысленно.

И заторопилась. Во-первых, замок зазвенел от переливчатого сигнала на перемену, во-вторых, Элеан Нойтус мог в любой момент пройтись по классам с инспекцией и узреть свою маленькую копию, с холодной отстраненностью изучающую стоявших вокруг людей. Это делало ее особенно похожей на оригинал.

– Всем спасибо! Всем по пять баллов! – объявила я, делая вид, что все так и задумывалась. – Фра Ривз, растворите импульс.

Студентка со вздохом поставила руну «затухание». Ивовая змея рассыпалась на веточки. Лина сходила за веником и подмела у стола.

– Ладно, сегодня отчет о работе можете не писать, – с фальшивым сожалением сообщила я. – Урок получился… смазанным. Фэр Фрери, ваша очередь.

Тандус попытался поставить руну на «ископаемого мозгогрыза». Однако мрамор, материал, хорошо сохраняющий остаточный импульс, не дал твари развоплотиться немедленно.

– Оставьте так, – махнула я рукой. – Положу в коробку и заберу с собой. Заодно верну шарики владельцу, когда ЭТО рассыплется.

Камнеедка уже приказала долго жить. В который раз я поймала себя на сожалении. Нежить – не жизнь, ее активность и реакции – последствия применения рун. И все-таки иногда я ощущала некий момент привязанности, инстинктивное желание продлить иллюзорное существование своих творений.

Камни остались на столе как небрежное подтверждение проведенного занятия. На голову мозгогрызки была водружена руна подчинения. Так я могла без членовредительства поместить проект в картонную коробку.

Дома я поставила ее на полку. Квазижизнь упорно шебуршала в коробке, пока я стояла и глядела в пустоту.

Я устала. Эл Нойтус огорчил меня и растревожил. До его появления все шло почти хорошо. У меня имелись мои твари, книги и прогулки, скорый визит родни, тихие зимние вечера перед камином, ужины в «Теплом эле»…

Ужин! Волей Нойтуса моя прекрасная пятничная трапеза в тихом кабачке фэра Билли Рофки грозила превратиться в садистское насилие над желудком. В нашей столовой съедобным был только хлеб да и то не всегда. Не знаю, как выживали студенты, живущие на стипендию. Ближайший к Дроудону «Теплый эль» был им не по карману, это точно.

– Сиди здесь, – грозно велела я коробке.

Та возмущенно задергалась. На полке рядом упала плашмя квадратная тетрадка. Ах, вот ты где, моя магическая книга! Все еще светишься от избытка редких рун, расставленных на страницах для исполнения вписанных желаний.

Я до сих пор гордилась своим детским творением. Благодаря ему мое сердце всегда было спокойно. Даже сейчас… наверное.

Еще раз проверила слабеющего мозгогрыза и вышла из комнаты. Даже переодеваться не стала. Руна для укладки волос снова начала действовать. Не то чтобы я хотела порадовать Эла Нойтуса, но как ни крути стиль рыжей собачки Привратника остался в далеком детстве.

… Ну разумеется, никто не собирался травить нового декана яствами из школьных котелков! Наивная Лили, как ты могла подумать обратное?

Перед Нойтусом выстроились блюда с жареными ребрышками, молодым картофелем, цветной капустой в кляре и разнообразными салатами. Молодой картофель осенью? Не иначе как главный повар разорил теплицы зельеваров, тайно от руководства выделивших грядки (исключительно для личного пользования) под магически ускоренные овощи.

Я плюхнулась на стул напротив Эла и мрачно продемонстрировала ему титульный лист будущего проекта. Пришлось забежать в библиотеку и проинспектировать запасы книг и статей по теме. Заодно проверила, как выглядел настоящий ископаемый мозгогрыз. Не так эффектно, как творение группы Танди, надо отметить.

Элеан Нойтус прожевал кусочек редиса, элегантно промокнул губы салфеткой и удивленным тоном зачитал первые строки титульного листа вслух.

– «Эмпатия в производстве квазижизни, ее влияние на психический баланс и мотивацию адепта»?

– Прекрасная тема, не правда ли? – невозмутимо поинтересовалась я. – Давно хотела заняться чем-нибудь… эмпирическим. Без руководителя такую вершину самой не взять, зато с вами… Мне будут нужны испытуемые. Надеюсь, вы и в этом окажете мне поддержку.

С лицом Нойтуса происходило нечто странное. Верхняя губа и нижние веки странно подергивались, челюсти напряглись. То ли Элеана пробило на нервный тик, то ли на моих глазах – о чудо! – зарождалась улыбка. Первое импонировало мне гораздо больше, однако новый декан успешно справился с лицевыми судорогами и, пожевав губами, мрачно произнес:

– Пишите заявление. Завтра же подпишу и отправлю через личный канал. А пока поужинайте со мной. Фра Биллис, то же самое для моей помощницы, пожалуйста!

Наша подавальщица, корпулентная Фра Биллис, которую ввиду объемов талии и постоянного отсутствия на рабочем месте студенты называли «необходимой», с кислой улыбкой появилась в зале. Сразу стало понятно, что на остатки от ужина Нойтуса у нее были другие планы.

Я хотела отказаться, но молодой картофель завлек меня своими гладкими бочками. Да и погода начала портиться, желание тащиться куда-то под дождем, даже в «Теплый эль», таяло с каждой минутой.

Принявшись за еду, я потихоньку разглядывала Эла Нойтуса. Он переоделся в тонкий свитер и брюки в королевскую клетку и превратился в типичного представителя преподавательской элиты. Если бы не белые волосы, он не привлекал бы к себе особого внимания.

Хотя о чем я говорю? Конечно, привлекал бы! Донди Стипс со всеми его мускулами и модной одеждой смотрелся бы рядом как фермерский бычок рядом с породистым скакуном.

Вот и пара студенток, ковырявших фирменное рагу фра Тибри, с кроликом, тоже, видимо эмпирическим (правда, я несколько раз обнаруживала в тарелке некие вываренные добела косточки, после чего меня неумолимо тянуло проверить целостность коробок с материалами для создания нежити в лаборатории), зачарованно глядели в сторону нового декана, забывая подносить ко рту ложки.

– Как насчет Беатрис Тилпс? – с вызовом в голосе поинтересовалась я. – Она тоже опоздала с прохождением теста.

– Зельевары, третий ранг? Я с ней уже поговорил. Как раз перед вами. Фра Тилпс уже, надеюсь, подала повторное заявление и отправила его срочной почтой, – снисходительно сообщил Нойтус. – Ей перенесут сроки тестирования. Ввиду того, что указ недавний, соискателям пока позволяется сдвигать даты.

– Что? – я с громким звоном уронила вилку в салатницу. – Значит, и я могу? Почему вы мне сразу не сказали?

Эл Нойтус смотрел мимо меня, куда-то далеко, через высокий, от пола, до каменного свода, витраж. Изображенное на нем «Единство Тьмы и Света» светлело, знаменуя восьмой час пополудни.

Луч Часового Ока двигался с башни сквозь четыре здания Дроудона. Я почувствовала, как он прошел через столовую. Через всех нас. С детства до мурашек боялась, что однажды Око обнаружит в замке что-то чужеродное. Или кого-то. Но в последний раз такое случалось полвека назад.

– Я не сказал вам, чтобы вы подумали, – заговорил Эл, когда сияние луча ушло через стены столовой в коридоры первого этажа. – Вы ведь догадались, что я не с пустыми руками сюда явился. И вовсе не затем, чтобы портить вам жизнь. Во-первых, мои полномочия. Я вправе задавать любые вопросы, проводить любые изыскания. Во-вторых, ваши возможности. Как моему лаборанту вам доступны ключи от всех помещений Дроудона и, естественно, результаты моего расследования. У меня тоже есть проект. Когда-то выяснилось, что в подвалах замка имеются слепые зоны. Для Часового Ока они недоступны. Вы ведь тоже здешняя выпускница. Помните, как в подземельях Дроудоне пропадали дети?

– Да, – хрипло ответила я, пытаясь выудить вилку из салата. Пальцы не слушались. – Мы дружили.

– А два года назад погиб молодой преподаватель.

– Его я тоже знала.

– Недавно скончался декан Бенджамин Лоури.

– Но дознаватели…

– Смерть похожа на случайную, – кивнул Нойтус. – Но у меня имеются основания в этом сомневаться. Труп еще здесь, в Дроудоне, в стазисе. Хотите завтра взглянуть?

– Да! То есть…

Почему я так легко поддаюсь на шантаж и клюю на наживки?

– У вас ночь на размышление, – проговорил Элеан, вставая. – Завтра можете написать заявление на перенос даты подтверждения ранга. Вернетесь к обычной жизни. Сможете учиться и после моего отъезда… я здесь ненадолго… претендовать на место декана. А можете стать моим лаборантом, раскрыть секрет эмпатии к некрожизни и обшарить подземелья Дроудона. Решайте, фра Авенлог. В случае отказа я поищу другого помощника. Полагаю, желающие найдутся.

Глава 5

Открыв дверь в комнату, я услышала, как в коробке еле слышно скребется мозгогрыз. Зря я притащила создание к себе: Фо Нойтус явно не собирался инспектировать факультет на выходных, а мне теперь гадай, когда у твари кончится импульс. Ох уж эта эмпатия.

Когда зажглись лампы, на столе появилась корзинка с припрятанным с прошлой вылазки печеньем, а в медном чайнике на магической горелке закипела вода, я, наконец, почувствовала себя если не в своей тарелке, то на краю своего блюдца.

Утром мне наверняка придется глядеть в глаза Бетти. В Абрегоне трудно разминуться. Нет, я ни в чем ее не обвиняю, с ней-то Эл Нойтус в свои игры не играл. Однако она тоже ждала тесты и знала, как я тревожусь. Беатрис не забежала ко мне в аудиторию с предупреждением после визита к новому декану (как это сделала бы я), не прислала вечером «голубя».

Я еще раз проверила почтовый короб в окне – ни одного сообщения. Может, Беатрис рассчитывала, что я, как девочка взрослая, сама справлюсь? Или я опять пытаюсь перенести мои правила дружбы с Анной и Ксаной на ни к чему не обязывающее общение с Бетти.

С другой стороны, благодаря злобному шантажу Эла, я согласилась помогать ему в исследовании подвалов Дроудона. Это ведь всегда было моей целью.

Нойтус рассчитывает найти… Кстати, что он рассчитывает найти в подземелье? Все подвалы давно закрыты решетками и опечатаны. В последний раз в них проникал лишь… покойный Лоури, чей труп меня любезно пригласили осмотреть завтра.

Я подошла к полке и осторожно прислушалась к звукам из коробки. Тишина. Неужели отмучился?

Взяла свою старую магическую тетрадь и уселась у окна пить ромашковый чай. Ксана сейчас посоветовала бы что-нибудь покрепче, а Анна насильно засыпала бы мне в рот один из своих успокаивающих порошков.

Первые записи детским почерком я пролистала. «Хочу, чтобы в мире не было войн и все люди жили щасливо». Вряд ли желание не сбылось из-за ошибки, просто десятилетняя Лили Фо Амаль еще не знала, что в мире, где правит ненасытная жажда денег и власти, детские мечты обречены на поражение.

Вот, нашла. Я провела пальцем по строчкам. Слова вспыхнули голубоватым свечением. Магия была жива, она всегда жила в моей тетради с редкими рунами, питаясь из загадочного неиссякаемого источника. Секрет этой тонкой книжечки не разгадали даже папа с дядей Райаном. У них имелись лишь предположения. Я привыкла считать, что мои крафтовые руны улавливали лунную магию замка.

 

Нахлынули воспоминания, первые воспоминания девочки, понявшей, как жесток мир.

… Мы стояли во дворе Дроудона. Шел дождь, но никто не двинулся с места даже после слов ректора Юдена о том, что церемония прощания закончена и мы можем расходиться. Я видела профили Анны, невозмутимой, но поджавшей побелевшие губы, и Ксаны, которая не стыдилась своих слез и громко всхлипывала.

Жрец Чернолики опустил в чашу имена детей и обошел ее против часовой стрелки. Монах из храма Белолики налил в свою чашу молоко и мед и вылил подношение на землю, прося Богиню позаботиться о детских душах. Мы поминали Люси, Дэнни и Гроу, детей, пропавших в подвалах Дроудона. Мы впервые почувствовали, что защита замка не так идеальна, как нам всегда казалось.

Поисковики покинули замок накануне. В подземельях Дроудона не осталось ни одного необследованного закутка. Многие в городе, конечно, украдкой шептались о тайных комнатах и порталах в мир фейри, но карта всех четырех подвалов, висевшая в коридоре колледжа с момента исчезновения детей, была от и до заполнена красными крестиками.

Подземелье всегда привлекало лицеистов и студиозусов. Там проводились «ужасные и кровавые» ритуалы посвящения в «тайные» сообщества, в темных нишах тискались влюбленные парочки, и не было лучше места, чтобы ставить запрещенные в помещениях школы эксперименты.

Нас можно было предупреждать, запугивать, лишать ужинов и баллов – каждый рейд в подземелье вспугивал стайку нарушителей. Мы не верили. Мы все считали Дроудон самым безопасным местом на земле. Так и было. Пока не пропали Люси, Денни и Гроу. От них не осталось ничего, даже клочка ткани. Будь это нежить или несчастный случай, искатели что-нибудь да отыскали бы.

После церемонии мы вернулись в комнату без слов и комментариев. Все, что можно, было давно сказано и сделано. Разумеется, наша неразлучная троица пыталась пробраться в подземелье, и нам это даже удалось, однако мы отступили перед неизбежным пониманием: хорошо экипированные взрослые справлялись гораздо лучше, чем три школьницы, пусть и с особыми талантами.

Я проснулась ночью и зажгла свет. Анна и Ксана не спали. Обе молча поднялись с кроватей и наблюдали, как я строю руны и вписываю новое желание в тетрадь: «Клянусь, что не покину замок Дроудон, пока не выясню тайну пропажи наших друзей Люси, Гроу и Денни».

Подруги тоже поставили свои имена под клятвой, однако десять лет спустя в замке оставалась только я. И это казалось мне справедливым. Клятва была моим личным обещанием, а Анна и Ксана лишь гарантировали свою поддержку.

… Ромашковый чай помог. Я крепко спала всю ночь и утро субботы встретила отдохнувшей. Тварь не подавала признаков жизни. Оставалось только выяснить, в какой комнате жил мальчик по имени Крис, владелец мраморных шариков.

Пока пила свежесваренный кофе, накропала список дел на сегодня: зайти в книжную лавку, позвонить родителям, пополнить запасы чая и сладостей.

Внезапно поймала себя на том, что раздраженно прислушиваюсь к монотонному звуку – шелесту, тихому, словно песок в часах. Я осмотрела комнату и обнаружила, что шуршание исходит от полки с коробкой. Один ее угол был аккуратно прогрызен. Дыра росла на моих глазах. В ней угадывалось шевеление. Обрывки картона падали на пол.

– Какого…? – проговорила я, на безопасном расстоянии наклонившись к дыре. – Ты серьезно? Но как?!

Я заранее сплела пальцы в руну и осторожно приоткрыла крышку. Тварь лежала на дне, безжизненно вытянувшись, но еще в целом виде. Должно быть, в коробку забежала мышь. Или…

Мозгогрыз открыл глаза. Они недобро вспыхнули двумя огоньками, и творение команды Тандуса Фрери ощерилось и бросилось мне в лицо.

… Я успела поставить отклоняющую руну, мысленно поблагодарив папины уроки. Помнится, недовольно пищала, когда он гонял меня по подвалу нашего дома в Грезе, но мама тоже считала, что в неожиданных ситуациях ничто не спасает лучше, чем доведенные до автоматизма позиции.

Мозгогрыз шлепнулся у ножки стула, ничуть не пострадав.

– Да что тебя держит-то?! – одновременно с досадой и восхищением воскликнула я. – Как ты подзаряжаешься?!

Тварь ухватилась за кончик скатерти и полезла на стол. Ее, вне всякого сомнения, привлекал приоткрытый почтовый короб. Я послала в дверцу короба импульс и она захлопнулась. Только в самом ужасном сне я могла представить, как нежить разгуливает по замку среди оставшихся на выходные студентов.

Демонстрируя недюжинные для квазинежити интеллектуальные способности, мозгогрыз попытался подцепить дверцу лапой, и ему это почти удалось.

– Ну, сам напросился, – со вздохом проговорила я, сложив пальцы в смертоносную для нежити руну «диф».

Тварь повернулась и посмотрела мне прямо в глаза, словно знала, что сейчас произойдет. Ее взгляд… мои пальцы как-то сами разомкнулись, но я удержала позицию. Нежить, а тем более квазинежить не приручается, не дрессируется, по крайней мере, я никогда о таком не слышала. Разве что в детстве мечтала…

– Ночные лугсы, – с чувством сообщила я мозгогрызу, который сжался в комок и закрыл угольные глаза, ожидая гибели. – Проклятие! Не может этого быть!

… В конце концов, мозгогрыз схлопотал парализующую руну «шуш» и вытянулся на столе. Я приблизилась к нему, прижав пальцы к гудящим вискам.

Впрочем, магическая тетрадка по-прежнему была под рукой, и на первых страницах я нашла одну из самых проникновенных, как мне казалось в девять лет, записей: «Скучаю по Типси и Фрипсу, нашим огнелапикам. Хочу, чтобы у меня появился фамильяр. Не хочу кошек и собак, они скучные (на полях нарисована зачеркнутая кошка с длинными усами). Огнелапы и все огнедышащие в Дроудоне запрещены (печальная рожица). Но мы учимся лепить квазинежить. Когда-нибудь я слеплю самого лучшего квазика! Пусть он будет опастный, ловкий и умный, не огнедышащий. И чтобы он был пушистый. И чтобы он меня ОЧЕНЬ любил и защищал».

– … – сочно выразилась я. – И ты почти сутки провел возле моего дневника. Надеюсь, только подзаряжался, а не превращался в фамильяра. Второго Эла Нойтуса под боком я не выдержу.

Наклонилась над парализованной тварью и похолодела: часть черепа со стороны клока на макушке заросла мягким темным пушком. То же самое произошло с костяным хвостом, переходящим в хребет.

Мозгогрыз превращался в пушистика – все, как заказывали. А мраморные шарики затянулись тонкой кожистой пленкой и, кажется, сплющились в овальные «пуговицы». Получается, желание догнало меня спустя столько лет?! Почему сейчас?! Еще в тринадцать я бы отнеслась к нему гораздо позитивнее!

– Эй, эй, ты – квазинежить! Ты не можешь превратиться в настоящую нежить! Слышишь? Это противоречило бы всем законам магии и биологии!

Мозгогрыз не мог ответить и вообще плевать хотел на законы. Зато так энергично и выразительно повел глазами (уже гладкими и напоминающими уголь только цветом), что я поняла: ему происходящее нравится даже меньше, чем мне. Он обретал плоть и псевдоразум. И если я не ошиблась, углядев в его взгляде и поведении осознанность, то поставила бы его на второй уровень интеллекта по шкале Предо-Амаля.

– Сознание – это вообще больно, – сочувственно пробормотала я. – Но есть хорошие новости: во-первых, сегодня ты не умрешь. Во-вторых, одно из условий пока не выполнено – безответная ко мне любовь. Так что все еще может закончиться… тихо. В-третьих, если ты действительно мой немного запоздавший подарок на день рождения, проект по эмпатии обретет новое звучание. Сама не верю, что это говорю!

Пока тварь не очухалась, я притащила из лаборатории клетку для содержания подопытных существ. Дополнительно расставила руны усмирения по контуру и переложила мозгогрыза внутрь. Я продолжала называть командное творение мозгогрызом, хотя оно на моих глазах превращалось в нечто иное.

Вернув твари подвижность, я положила тетрадь под клетку. Однако логика подсказывала, что истинную нежить, за звание которой упорно боролся результат случайного лабораторного эксперимента, одной магией не прокормишь.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru