Дарья Гусина
Темным ведьмам не отказывают
Глава 1
– Итак, ответчица, вы настаиваете на том, что истец проявил к вам неуважение, выраженное в… хм… цитирую «наглом лАпании, куда только руки блудливые дотянулись»?
– Да, – скромно ответствовала ответчица, то есть я.
Судья устало посмотрел на меня поверх пенсне. Все знали, что у господина Тротта проблемы с желчью и что он очень не любит ведьм. А еще, что именно отец того наглеца, который сейчас гордо восседал в первом ряду, бросая на меня убийственные взгляды через плечо, рекомендовал господина Тротта на тепленькое местечко судьи.
Истцом был сын графа До Фелье, молодой, но уже побитый жизнью виконт Фердинанд. Я проклинала тот день, когда он забрел в мою лавку за средством от похмелья и положил на меня глаз.
Заседание затянулось, и я с тоской предчувствовала, чем кончится дело. Графский сынок просверлил во мне дыру взглядом из-под напудренного парика, лицо судьи налилось насыщенным желто-зеленым, а тройка горожан в углу (самого что ни есть забулдыжного вида) судя по мечтательным физиономиям, готовилась свидетельствовать. Против меня, разумеется.
Я не была знакома ни с одним из них. Какая разница? Им явно хорошо заплатили, и мыслями они уже смачивали пересушенные глотки элем в местном трактире через площадь от суда.
Лорд-протектор нашего городка требовал, чтобы в нем каждый год, как по часам, вскрывались и расследовались случаи употребления ведьминской магии. Видимо, зря я, зельевар в третьем поколении, работающий на благо общества, считала себя полезной городу – мной и моей лавкой пожертвовали ради отчетности.
– Как именно произошло… хм… приставание, фра Филрич?
– Происходило, – уточнила я. – Господин виконт являлся в мою лавку каждый божий день и требовал… неприличного… подтверждая требования… действиями.
– Какими именно?
– Весьма нахальными, у меня остались синяки. Хотите покажу?
Зал заволновался. Половина собравшихся (в основном, мужская) требовала немедленно предъявить доказательства, вторая, женская, категорично выступала против.
Однако я понимала, что подобный акт эксгибиционизма мог быть расценен как оскорбление суда. Это только ухудшило бы мое положение. Виконт, конечно, порадовался бы. Поэтому я продолжила сидеть, скромно сложив ручки на коленях.
Судья дождался, пока шум уляжется, и заунывно проговорил:
– Поскольку со стороны ответчика доказательства не представлены, а со стороны истца –наоборот…
До Фелье встал и гордо продемонстрировал присутствующим обмотанные бинтами руки. Ладно, каюсь: припечатала малость виконта веткой жгучего клоповника, чтоб не тянул конечности, куда не следует. Но разве ж я после этого ведьма?
– Ведьма! – громогласно подтвердил виконт. – Поняла, что не сумеет соблазнить меня чарами лукавыми, юными, пленительными и (До Фелье обиженно сглотнул) желанными, и решила отомстить – рук лишить!
Я фыркнула. Еще бы я на тебя, идиота плешивого, свои чары тратила. Кстати, захоти я по-настоящему, ты бы уже пыль с моих туфель слизывал. Для этого и темной ведьмой быть не обязательно, есть такие зелья…
Судья вызвал свидетелей. Трое забулдыг подтвердили: точно, заколдовала подлая ведьмачка графского сыночка! Как есть заколдовала! Каждое утро к ней таскался! Она его в дверь, он – в окно. Не иначе как приворот!
К концу речи третьего свидетеля, между выхлопами перегара в точности, хотя и с запинками, повторившего формулировку первого, я окончательно приуныла. А к оглашению вердикта впала в отчаяние. И даже бойкое заявление кузины Милдред в мою пользу не спасло дело – мне предъявили еще более веское доказательство, чем обожженные руки виконта.
Я читала написанное на четырех листах, заверенных печатями столичной лаборатории, постепенно холодея от ушей до пят. Все это время в моей лавке происходили «контрольные закупки». Мнимые покупатели приобретали мазь от ожогов, капли «Сладкий сон», болтушку для белизны кожи и средство для отпугивания комаров.
Во всех моих товарах лаборатория нашла следы темной магии. Особенно много ее было в антикомарином декокте из ложного мухоморника. Все знают, что ложный мухоморник прекрасно отпугивает комаров! Мне бы и в голову не пришло добавлять в него запрещенные чары! Которыми я, кстати, не владела.
И кто этот инспектор Фо Амаль, чья печать (силуэт лиса, не помню такого рода) красовалась на всех бумагах по моему делу? Хоть бы показал личико на суде. Я бы это личико уважила, ей богу. Плюнула бы в него или что похуже. Я не ведьма, до седьмого колена проклясть не могу, но раз в год и ржавый арбалет стреляет.
– Меня подставили! – закричала я. – Я светлая! Я зельевар в третьем поколении! – от обиды и бессилия на глазах выступили слезы.
– Она у нас – в третьем поколении! – пропищала миниатюрная Милдред. – Да отродясь в нашем роду темных не было!
Судья звучно стукнул молотком по деревянной подставке и отпустил приговоренную к изгнанию ведьму домой до утра: привести в порядок дела и собрать вещи.
Мало того, что я потеряла лавку, вердикт включал высылку из Прядниц и наложение магического запрета на использование профессиональной магии. До нового места проживания меня должна была отвезти специальная карета.
«Этапировать» нас (меня и мой багаж) планировали в самые отдаленные места королевства, на границу с Темными Землями. Как говорится, темное к темному. Жаль, что речь тут шла не о пиве и копченой баранине.
Думаете, я была расстроена? Нет, я пребывала в ярости! Впервые пожалела, что не родилась настоящей темной, такой, как сто лет назад, когда ведьмы одной фразой лишали врагов дара речи (Чтоб у тебя язык отсох!), благосостояния (Чтоб тебе в руки ни один медяк не шел!) и мужской силы (Чтоб у тебя отсох… не только язык!).
… – Чтоб о тебе все твои враги вспомнили, – уныло пробормотала я, глядя в рюмку с наливкой и имея в виду одновременно виконта, судью, свидетелей, но больше всего неизвестного инспектора с печатью в виде лиса. – Разом. Все старые, дальние и близкие. И новые, если старые закончились. Такому подлецу свеженьких врагов завести – раз плюнуть. Меня, например.
Милдред крякнула и отодвинула от меня бутылку с крепкой сливовкой собственного производства.
На полу стояли мои сундуки. В большой я упаковала самые ценные ингредиенты и готовые зелья для личного пользования, а в маленький – свой нехитрый гардероб и книги.
Часть продукции осталась на полках. Пусть ее растащат прядницкие мародеры. И пусть все они случайно перепутают любовный декокт со слабительным. Все равно мне больше не разрешат заниматься семейной профессией.
Жаль, я не могла оставить Милдред свою лавку. Но земля под ней считалась городской, два поколения Филричей брали ее в аренду каждые три года, и мой договор истекал… на следующей неделе.
Продлить его, разумеется, темной ведьме никто не позволил бы. А если бы и позволил, найти применение месту, в котором некогда хозяйничала «колдовка», Милдред вряд ли смогла бы. Моя кузина зарабатывала пошивом одежды для обеспеченных дам, и отпугивать клиентуру было не в ее, модной модистки, интересах. Лишь бы ей самой не навредило родство с темной ведьмой.
Кузина категорично отказалась вернуть на стол бутылку сливовки, угрожая мне ужасными последствиями чрезмерных возлияний, как то головная боль поутру и прилипший к нёбу язык. Ха! Нашла кого пугать похмельем! Зельевара в третьем…
Вспомнив, что кое-кто тут уже не зельевар, я мутным взглядом оглядела лавку. Милдред права: пора завязывать – и на боковую. И просто ни о чем не думать. Иначе с ума сойду.
Стук в дверь – и локоть, которым я, задремав, подпирала захмелевшую голову, сорвался со стола. Звонко приложилась лбом о столешницу. Это немного выбило из меня хмель и сонливость.
Кого там бесы принесли? Не захотели ли, часом, мои «благодарные» клиенты напоследок устроить аутодафе подлой ведьме, столько лет скрывавшейся под видом добропорядочной фра? Но стук повторился, довольно вежливый.
Клиент, не иначе: зубки у ребенка режутся или срочно понадобился эликсир мужской силы. Ведьмоборцы, скорее всего, вышибли бы дверь.
Костеря поздних гостей, я направилась к двери.
– Кому на ночь глядя приспи…?! – я распахнула дверь и гаркнула в темноту, не затрудняя себя больше вежливостью и принципом «лишь бы клиент был доволен».
В ответ на меня свалились. Обдав запахом гари и… крови.
Глава 2
Другая, менее крепкая девушка, несомненно, завалилась бы назад вместе с типом, что сомлел ей прямо на грудь. Я устояла. Я даже доволокла типа до стула. Не потому, что мечтала обслужить позднего клиента – такого я бы выкинула с крыльца, чтобы неповадно было смотреть сквозь прорези маски так… одновременно настойчиво и жалобно – а потому, что в переулке характерно засвистели и заскрежетали. И ветер донес запах нежити.
Не спрашивайте меня о том, как пахнет нежить – на этот вопрос я вам не отвечу. Я просто их чую. Это у меня от бабушки. Вот уж кто умел смешивать отпугиватель от виверн и кривозубов!
Вот и сейчас, стоило лишь носом повести, и по спине пробежал холодок. Пальцы закололо. Кто там у нас? Кладбищенская грыза или могильный обор? Оба хороши, надо сказать. И вой у них похож. Охотятся поодиночке, но от этого запоздалым путникам не многим легче. Лучше бы граф До Фелье следил за обленившейся Стражей, чем отлавливал ни в чем не повинных зельеваров.
Я сгрузила клиента на стул. По его внешнему виду можно было бы сказать следующее: молод, богат и основательно погрызен.
Левый рукав сюртука (с серебряными позументами, из тонкого столичного полотна) промок от крови на локте. Длань из него торчала широкая, но гладкая, ухоженная, с тонкими родовыми кольцами-накопителями на пальцах. Колец я насчитала восемь. И это только на одной руке.
Я подошла к полкам. Так, кровоостанавливающее, ранозаживляющее и антидот от укусов нежити. Противоядие придется искать в сундуке, это не настолько дешевое зелье, чтобы оставлять мародерам.
– Продайте мне экстракт измененного сонника – и я немедленно уйду, фра. Вам нечего бояться, – хрипло вымолвил гость. – И я… я хорошо заплачу.
Я подняла брови. Надо же. Крепкий тип, раз до сих пор способен разговаривать. И выбор средства хорош. Сразу тебе и кровостопное, и замораживающее, чувствуется опыт общения с нежитью.
– Держите, – я протянула темный флакон мужчине. – За счет заведения. Сегодня у нас тут аттракцион невиданной щедрости.
Милдред подтверждающе всхрапнула с кушетки в дальнем углу лавки. Тип покосился в темноту сквозь прорези маски и осторожно потянулся за флаконом.
Я покачала головой:
– Лучше я. У вас руки дрожат. Грыза или обор?
– Ни то, ни другое.
Я отобрала лекарство у несчастного и вопросительно на него посмотрела. Тип колебался. Затем все-таки решился: скинул сюртук и задрал промокший насквозь рукав дорогой рубашки.
Мне достаточно было одного взгляда на рану. Я мгновенно потушила свечи жестом «оги» и заблокировала звуки магией трех движений. Прислушалась: тишина. Вой и рык, но где-то вдалеке, за площадью.
Прошипела, обильно поливая рану экстрактом сонника:
– Почему не предупредили?
– Что меня опалило «кнутом» перерожденца? – на кровавом месиве выступили пузырьки, к ним из-под кожи потянулись черные нити заклятья. Тип в маске скрежетнул зубами: – А вы сразу к Стражам побежали бы или вначале занялись раной? Кстати, еще не поздно: если сейчас позовете наших доблестных стражей и дадите заклинанию впитаться, клянусь, ходячий мертвец из меня получится очень тихий и покладистый.
– Еще и шутите? – искренне удивилась я. – Во-первых, никуда я не побегу. Что я дура – бегать по улицам, по которым бродит перерожденный? Во-вторых, говорите тише. Защита работает, но у темных колдунов очень чуткий слух. Откуда пакость сия в нашем славном городке?
– Если брать взятки и позволять темному колдовству процветать под носом у градоначальника, и не такое заведется. Кстати, вы были правы: и грыза, и обор. Они тоже там присутствовали, только в роли ручных зверушек колдуна. Впрочем, не волнуйтесь, колдуна я… нейтрализовал.
– Прибили?
– Можно и так сказать. Дальше пусть с ним разбирается ваша Стража.
– Ха! – выдала я, вложив в это короткое восклицание все свое «уважение» к защитникам Прядниц.
А сама незаметно сглотнула. У меня нехорошо засосало под ложечкой. В город явился перерожденный. И не простой, а из тех, кто способен приручить нежить. Возможно, он был один, без «коллег по цеху», бродил бесцельно в безумной неискоренимой злобе. Или «цельно», выискивая жертву, которую ему «заказали».
Это в любом случае означает, что система оповещения не работает. Когда-то сирена реагировала даже на довольно безобидных болотных духов якси, которые, к слову, удирали просто так, от одного воя сигналки.
Может, и к лучшему, что я покидаю этот город. Бог с ними, с двумя предыдущими поколениями зельеваров. Это лишь слова. Кроме меня и кузины, из родни в Прядницах не осталось никого. Тетя Ханна давно переехала с мужем на границу. Тетя Мари живет в столице и крутит романы с магами. А бабушка… о ней я как всегда ничего не знаю.
Отработаю наказание и уеду к тете Мари. А Милдред пусть прямо с утра собирает пожитки и валит к матери, собственноглазно прослежу.
– Не думал, что фра аптекарь сумеет определить удар «кнута», – проговорил мужчина.
Провинциальная фра аптекарь, уточняйте, что уж там.
– Не думала, что в такое время ко мне заявится столичный маг, – тон-в-тон ответила я.
– Как ваше имя, спасительница?
– Зачем вам?
– Хочу стать постоянным клиентом.
– Вас так часто атакуют перерожденцы? Постоянным не получится, только случайным и один раз, по акции. Лавка закрывается, я уезжаю.
Вместо того чтобы повторить вопрос, тип в маске повертел головой и обрадованно прочитал:
– Филчер и Филчер, аптекари. Вы фра Сола Филчер? Изгнанная!
Я с досадой тряхнула волосами. Нужно было снять табличку с окна. Слухи расходятся быстро. Вот и этот ночной посетитель напрягся, видно, напредставлял себе ужасов на сон грядущий: сейчас темная ведьма заморочит его, болезного, и женит на себе прямо в лавке. С До Фолье не получилось, так хоть этого к рукам приберет.
Впрочем, в грядущий крепкий сон гостя я не верила: с такой-то раной всю ночь мучиться. Об этом я ему и сообщила, не без злорадства: не одной же мне всю ночь в кровати вертеться, задыхаясь от боли, только иной, зовущейся унынием.
Не то чтобы я собиралась вертеться в постели с кем-то… посторонним. Я быстро отошла подальше от стола, мол, замуж за первого встречного не собираюсь, даже будучи самой отпетой черной злодейкой.
– Спасибо вам, фра Сола, – без тени страха проговорил ночной гость, осматривая рану.
Надо сказать, выглядела рука уже не так страшно. Я почувствовала невольную гордость. И даже чуток смягчилась.
– След останется, но гнить рана не будет. И в ходячего мертвеца не превратитесь, и не надейтесь. А флакон все-таки возьмите. Шесть капель на ночь – и сможете поспать.
– Боюсь, сон мне уже не грозит, я уезжаю на рассвете. Еще увидимся, фра Филчер.
Увидимся?! Да не дайте боги!
Глава 3
Унылая, но уже почти бодрая Милдред (тяпнувшая моей особой похмельной настойки) махала мне вслед. Я сделала ей знак: уходи, не провоцируй народ. И она поплелась домой, тяжко вздыхая.
У гостиницы напротив лавки уже собиралась толпа. Люди косились на башенные часы и отводили взгляд, когда встречались со мной глазами.
Фра Тилатэ, и вы здесь? Я ведь почти бесплатно лечила вашу подагру! Но я понимаю: антиартритная настойка задарма гораздо привлекательнее, чем даже за такой мизер, как три медяка.
Судья дал мне время до утра. Как только часы пробьют девять, я официально перестану считаться горожанкой, а стану изгнанницей. И тогда – «бей чужих». Поэтому я поспешила прочь, волоча за собой тележку с сундуком и сумкой.
Над головой собирались мрачные тучи, под стать моему настроению. Воздух наполнился влагой. На город надвигался ливень.
На станции меня подвели к мрачному вида черному экипажу с черными экранами, непроницаемыми, как окна прядницкого монастыря. Кучер погрузил на крышу мои чемоданы, и сердце рухнуло куда-то в пятки. Вот и все. Прощайте, Прядницы. Не могу сказать, что мне здесь было хорошо. Но там, куда я еду, вряд ли будет лучше.
Однако «родной» городок не спешил со мной расставаться. Мне приказали ждать у кареты, и я ждала. К моему удивлению, провожать меня пришли сразу двое «почтенных» горожан, именно те, кого я б еще сто лет не видела: судья Тротт и виконт До Фолье. Последний забился в какую-то щель у грузового ряда и скорбно оттуда на меня поглядывал.
Судья был зелен и угрюм.
– Фра Филчер, вытяните руки, – велел он.
На мои запястья легла «струна», магическая нить, не позволяющая магу колдовать.
– За что?!! – вскричала я в левое ухо господина Тротта.
Судья только поморщился. Похоже, ему бы тоже не помешала похмельная настойка. Хотя вряд ли это был алкоголь, скорее, бессонная ночь.
– А как мне питаться и посещать нужник в дороге?! – продолжала верещать я.
– О вас позаботятся, – брезгливо процедил господин Тротт. – Успокойтесь, фра Филчер. Это для вашего же блага. Нам не нужны… инциденты в пути.
– Бла́га?! Инциденты?!!! – взревела я. – Объяснить, какие инциденты произойдут СО МНОЙ, если я не смогу…?!
Но судья глянул куда-то мне за спину, и на его лице отразилось немалое облегчение. Я тоже обернулась. По улице, ведущей к станции, спускался молодой человек «утонченных наружности и облачения», как выражались столичные дамские журналы, изредка попадавшие в руки Милдред.
Темноволосый, высокий, с правильными чертами и упругой походкой, свидетельствующей о хорошей форме. Правда, с небольшой кривизной на правый бок. Ногу натер, решила я. Немудрено, на прядницкой-то булыжной мостовой.
За спиной незнакомца развевался охотничий плащ, абсолютно не сочетавшийся с классическим сюртуком. Интрига. И почему мне надо уезжать именно сейчас, когда в нашем городке в кои-то веки завелись интересные мужики?!
Я ожидала, что мужчина поздоровается с судьей и пройдет мимо, но он двинулся прямо к нам.
– Ваша честь? – молодой человек поклонился господину Тротту… и мне. – Фра Филчер, я полагаю?
Я квакнула нечто невразумительное.
– Инспектор? – судья криво улыбнулся. – Спасибо, что вызвались помочь. Я бесконечно вам благодарен.
– Пустяки. Однако позвольте поинтересоваться, какая нужда побудила вас засобираться в столицу в надвигающуюся… непогоду?
Таинственный инспектор выразительно ткнул пальцем в небо.
– Досадное недоразумение, – смущенно признался господин Тротт. – Меня неожиданно вызвали на магический поединок юридического характера. В юные годы я имел неосторожность соперничать с одним взбалмошным молодым адвокатом. Я победил. Видимо, седина в волосах не изменила характер моего соперника. Ему неожиданно взбрело в голову отыграться. Честь не позволяет мне отказаться от поединка. И вот… вверяю вам фра Филчер, которую я должен был сопровождать к месту нового проживания. Фра нужно довезти до границы с Беленхеймом и передать в руки местного магистрата. Еще раз благодарю за помощь. Все дорожные расходы – за мой счет.
– Не стоило волноваться, – инспектор светски тряхнул шевелюрой, но от халявы не отказался. – Нам почти по пути. Небольшой… э-э-э… крюк – это не проблема. Ну что ж, – мужчина вынул из жилетного кармана внушительный золотой магический брегет и бодро проговорил: – Мы слегка отстаем от графика. Грузимся, фра Филчер.
Не успела я выразить очередной протест, как меня подхватили за талию и впихнули в карету… хм… слегка подтолкнув пониже спины. Сама я, со связанными руками, такой трюк проделать бы не смогла.
Я плюхнулась на сидение и уставилась на инспектора, впорхнувшего следом. Подозрительно все это. Меня должен был сопровождать сам судья? Которого в последний момент заменили на мужика с брегетом за тысячу золотых. Перед которым лебезил сам господин Тротт. Не слишком ли много чести для провинциальной колдуньи?
Экипаж, кряхтя, двинулся в сторону тракта. Вслед ему с тоской брошенного пса глядел виконт До Фолье. Я не удержалась и, прикрывшись веером, показала ему неприличный жест из окна. Раз теперь я темная ведьма – имею право.
… Надо признать, рессоры у экипажа были чудо как хороши. Меня почти не потряхивало, даже когда мы выехали на колдобистый тракт. Однако «струна» на запястьях заставляла тихо, но внятно скрипеть зубами. Как назло, у меня тут же зачесалась лопатка. И нос. И пятка.
В отличие от меня инспектор расположился вполне комфортно, благо кожаные сидения и подушки позволяли откинуться назад и принять вальяжную позу хищника на отдыхе.
Он внимательнейшим образом изучал книгу под названием: «Магические и технические достижения королевства Беленхейм». Читал он ее, держа увесистый томик в правой руке.
Кольца на длинных пальцах правой руки инспектора не наблюдались. Как и на пальцах левой. Что ж, родовые перстни – не обручальные, к пальцам не припечатываются, можно в любой момент снять.
Я перевела взгляд на воротник сюртука. Другой, без вышивки. Немудрено: тот, вчерашний, сюртук был несколько подран. И кто знает, возможно, он обрел покой на помойке, а затем вторую жизнь на плечах какого-нибудь прядницкого пьянчужки.
Плащ? Странный. Действительно похож на облачение охотника за нежитью. Однако в охотники обычно идут простолюдины, а этот тип – явный аристократ. И не стал бы господин Тротт заискивать перед обычным ловцом.
Цвет глаз? К сожалению, в лавке было темно, а тип носил плотную маску. Теперь я понимаю, почему.
– Интересно? – сладким голосом поинтересовалась я.
Инспектор перевел на меня холодный взгляд:
– Вполне, фра Филчер.
– Беленхейм – наш враг, – сурово напомнила я.
– Несомненно, – согласился инспектор, вернувшись к чтению.
Все научные и технические достижения нашего соседа основывались на использовании как светлой, так и темной магии. И… сущее непотребство!… беленхеймцы имели наглость трубить на каждом углу, что два вида волшебства являются сутью одного, природного, и правильно работают лишь при гармоничном смешении.
Меня никогда не затрагивала вражда двух государств, родного Димора и враждебного Беленхейма, но, глядя на изображения дирижаблей и огромных самоходных паровых карет, сухопутных и водных, я слегка завидовала жителям соседнего королевства.
– У вас рука не устала? Можно ведь переложить книгу в другую, левую.
– Полностью с вами согласен, фра Филчер, – мой сопроводитель сохранял невозмутимость.
– Можете звать меня Сола, – проворковала я. – Зачем формальности людям, которые знают друг друга уже… м-м-м… целых восемь часов?
Инспектор с вызывающим видом переложил книгу в левую руку. Я с интересом наблюдала. Минуты через две крепкая, но изящная длань мужчины задрожала, а лоб покрылся испариной.
Молодой человек со вздохом опустил книгу на колени:
– Ваша взяла, фра Филчер… Сола. Я же говорил, что мы еще встретимся.
– Рада, что вам лучше. А что с ногой?
– Простой ушиб.
– Господин Тротт – ваш друг?
– Упаси бо… нет, почти коллега.
– Но вы знали, что будете сопровождать меня в Приграничье?
– Предполагал.
– Снимите с меня кандалы!
– Не могу. У меня четкие инструкции.
– Я вам жизнь спасла!
– Я всего лишь просил продать мне настойку.
– Вы же прекрасно знаете, что сами не смогли бы …
– Фра Сола! – инспектор повысил голос. – Вас обвиняют в темном колдовстве. Вы должны знать, какие последствия может иметь применение черной магии. Тот вчерашний колдун, которого я обездвижил, тоже когда-то был добропорядочным магом. Сидите смирно, фра Филчер. У «струны» есть отличное свойство – она защищает как окружающих от вас, так и вас… от них.
– Какая чушь! – фыркнула я, оставив за собой последнее слово.
Нет, конечно, мой надсмотрщик был прав: использование темной магии приводит к перерождению в монстра. Но я-то не темная! Не темная я! Меня подставили!
– Меня подставили, – буркнула я.
– Я видел отчеты суда, – инспектор с укоризной покачал головой. – Обещаю, что сниму с вас «струну» на первой же станции… ненадолго. А дальше… дальше будет видно.
Обнадежил, называется. Однако сил спорить и доказывать правоту у меня не осталось. Я подняла кожаный экран и устало привалилась к прохладному стеклу. За окном мелькали бесконечные поля и рощи.
Говорят, темная магия проникает в Димор через линию границы из Беленхейма, и тамошние луга зарастают ценнейшей серой крупчаткой, средством от порчи и наведенного морока. Даже будучи светлым зельеваром, я знала о свойствах запретных трав почти все.
Что уж скрывать, меня всему научили бабушка, мама и тетушки. Однажды я воспользовалась настойкой перерожденной крупчатки. Это было всего лишь единожды. И тот случай…
– Заберем почту на станции, – предупредил меня инспектор, отложив книгу.
Я кивнула, слизнув некстати скатившуюся по щеке слезинку. Покосилась на инспектора. Вроде не заметил. Знала бы, что ты за тип, не стала бы тебя спасать. С трудом потом от головной боли избавилась. И это было не похмелье, а истощение магического резерва.
Вылезая из кареты, инспектор замешкался:
– Вам не нужно в…?
– Пока нет.
– Хорошо. Попросите остановить, если что.
Попрошу. Лес большой и приятно пахнет, в отличие от станционных нужников.
Он вернулся с двумя пакетами. Открыв один, внимательно прочитал содержимое. Никогда не видела, чтобы у человека так быстро темнели глаза. Зеленые, кстати.
– Плохие новости?
– Да, – сухо ответил мужчина.
Инспектор потянулся за вторым конвертом. Я же сумела прочитать обращение на отложенных в сторону листках дорогой писчей бумаги.
Фо Амаль?! Этот тип – Фо Амаль?! Тот самый изверг, инициировавший контрольные закупки в моей лавке?!
Однако начать скандал я не успела, потому что Фо Амаль надорвал второй конверт.
