Дарья Гущина
Ведьмина тайна
Повертев в руках послание и посомневавшись, я всё же выполнила просьбу – открыла окно и выбросила письмо. И с сожалением смотрела за его полётом, пока шальной ветер не утащил бумагу на крышу. В кои-то веки посетило нескучное волшебное приключение – с настоящей ведьмой, с силой, о которой я давно мечтала узнать… Да, и в тайную силу тоже верю. Мы бегаем по порочному кругу «дом – работа – магазин – дом» и не видим дальше собственного носа. И не дано увидеть, и наверняка прячут. Но она есть. Не может не быть. Иначе мои тараканы против.
Снова зазвонил телефон – второй будильник. Отключив его и удивляясь собственной бодрости, я умылась, перекусила блинчиками и вчерашним салатом, выпила кофе. По погоде обещали за плюс тридцать, но выходной, хоть и на планёрке – это выходной, и я нарядилась в короткий лёгкий сарафан. Накрасилась, слегка припудрила ожоги и вздохнула над туалетной водой. У шефы дикая аллергия на любой парфюм, и на разноцветную коллекцию флаконов мне оставалось только любоваться.
– Ну, до вечера, – попрощалась я с Ягой.
Обулась, подхватила сумку и зашарила в ней, ища ключи. Но первым под руку подвернулся знакомый, скромно сложенный гармошкой альбомный лист. Развернув его, я нервно хмыкнула.
Как говаривала моя бабуля, всё страньше и страньше…
Глава 2
– А драконы существуют? – шёпотом спросила девочка.
– Конечно! Они определённо водятся в книгах на верхней полке.
Надея Ясминска «Чудеса на кончике хвоста»
На работу я шла медленно. Знала, что опаздываю, но не могла заставить себя идти быстрее. Я размышляла. В сотый раз прокручивала сон и утреннее чудо и понимала – судьба. Я ждала такого случая… наверно, всю жизнь. Но бабушка-ведьма отказывалась творить чудеса, дед только посмеивался и щурился загадочно, а все интервьюируемые… Да, верно незнакомка заметила, они – «шелуха». Ничего интересного. Даже сглаза, которым грозили недовольные статьей. Даже сбывшегося предсказания, самого простейшего. Но я верила, что дождусь. И вот, когда заработалась так, что устала верить и ждать… Всё, по известному афоризму, сбывается, надо только расхотеть.
Город уже проснулся – или вообще не засыпал с пятницы. Шумели машины, хлопали двери магазинов, с телефонами в руках спешили по делам прохожие, пыльным ветром расползался по улицам летний зной. А мне впервые не хотелось на работу. Переступлю редакционный порог – и ощущение волшебства сразу прикажет долго жить, погребённое под горой «надо» от Виталины Марковны. И выйду я из редакции уже без крыльев, посчитав вернувшееся письмо обыденностью. Мало того, что с прошлых планёрок тьма заданий… А не отгородиться ли ими от новых, кстати? Что у меня на повестке дня из последних актуальных дел?..
Но пока я шла – крылья несли. И руки чесались заняться этим делом – помочь попавшей в беду незнакомке. Ведь найти настоящую ведьму и рассказать о приснившейся я смогу. Да, переберу внимательно старые интервью, отделю зёрна от плевел – проверю на всякий случай… И напишу после сумасшедшую статью – как нашла, как помогла… И пусть шефа её потом зарубит как выдумку. У нас, людей, всё так. В чупакабр и НЛО верим, а в магию – нет. Ни первого, ни второго, ни третьего в глаза не видели, но поди ж ты. Как телепиар расставил приоритеты… А может, и не зря именно так и расставил, скрывая истинные чудеса.
На работе я впервые проигнорировала строгий и порицающий взор шефы из-за модных красных очков. Даже два взгляда. Один – из-за опоздания на полминуты, второй – из-за сарафана. Заглянув в конференц-зал, где у интерактивной доски, вооружённая распечатками и длинной рыжей линейкой, царила Виталина Марковна, и обнаружив лишь одно свободное место в углу, я мышью прошмыгнула мимо коллег и уселась на стул.
Шефа, наградив меня третьим красноречивым взглядом, начала вещать. Новые темы на следующий номер, подбор «хвостов» по старым заданиям, статистика продаж «киосочной» розницы, ежемесячной подписки и опта, нагоняй рекламщикам, пистон журналистам… И всё это было так обыденно и угнетающе скучно… Слишком… предательски по отношению к ночной гостье. Что из того, о чем вдохновенно вещает Виталина Марковна, я ещё не слышала, за семь-то лет под её началом?..
Я достала блокнот с ручкой и погрузилась в ночное волшебство. Детально описала сон, перечитала и задала себе несколько насущных вопросов:
+ как пять лет в некой «западне» женщина обходилась без еды-воды?
+ как не тронулась умом в ожидании подмоги?
+ а если я имею дело с сумасшедшей… то стоит ли иметь с ней дело?
+ и если искать, то с чего начинать? При следующей «встрече» во сне поставить её перед фактом и стребовать объяснения?
– Рада?
– У меня оборотень, – рассеянно отозвалась я, отмечая в блокноте цель номер один: сходить к женщине, у которой я полгода назад снимала комнату и нашла ту самую папку с «бабочками».
– Не поняла… – в эти два слова шефа всегда ухитрялась вкладывать бездну эмоциональных оттенков, от недоумения и ожидания до провокации и угрозы.
Я, само собой, не рискнула выступать с новой темой, понимая, что на сегодня чудачеств хватит. И, искоса глянув на Виталину Марковну, торопливо объяснила:
– Ещё две недели назад вы просили съездить в садовое общество «Тихий берег» и навести справки об одном ряженом приду… об оборотне, – поправилась быстро. – Мне люди оттуда с четверга звонят и спрашивают, когда мы про них напишем. И когда мы про них напишем? – я решилась взглянуть на шефу.
В конференц-зале повисло гробовое молчание. Коллеги замерли, прекратив шелестеть блокнотами, и уставились на меня все как один. Я силой воли заставила себя не елозить на стуле. Пищи для сплетен – на неделю хватит… Я уже слышу, как они шушукаются в курилке и столовке, обсуждая мою внезапную смелость.
Виталина Марковна склонила голову набок, нахмурилась, шевельнула губами, что-то подсчитывая, и позвала:
– Валь?
– У? – тучная начальница рекламного отдела, как обычно, спала. С полуприкрытыми глазами, откинувшись на спинку стула и прислонившись затылком к стене.
В другой позе мы её вообще никогда не видели. Даже ходила она с запрокинутой головой и шумным сонным сопением. А зарабатывала больше, чем вся редколлегия во главе с шефой. Как – загадка века.
– Позвони в это общество и раскрути их на рекламу. Сколько от них до города? Сто километров? И берег реки? Золотая жила! Скажи, без рекламы мы ни про каких оборотней писать не будем. Рада, собирайся, сегодня выезжаешь. Командировка – на неделю. И про оборотня разузнай, и легенд местных набери – чем больше полос накатаешь, тем больше мы с них стребуем рекламы. Пойдут на разворот – полоса рекламы плюс полоса событий, – и вкрадчиво переспросила: – Валентина?
– У-угу, – привычно протянула Валя и зевнула, прикрыв рот рукой.
Я выдохнула. Коллеги разочарованно зашуршали бумажками. Да, обычно самое стрёмное взваливали на меня, а тут облом…
Виталина Марковна снова взялась за линейку и, тыча ею в схемы, вернулась к объяснению плана следующего выпуска. А я живо подсчитала приход-расход. За квартиру заплачено за три месяца вперёд, на счету что-то есть, но командировочные всё покроют и добавят… Разберусь с делами садового общества за пару дней, а потом подумаю над загадкой незнакомки. Отгул возьму, если понадобится. Или отпуск. Заслужила.
Крылышки снова затрепетали. Как же давно я мечтала о журналистском расследовании реального мистического случая… Снова прокрутила мысленно сон и ощутила странное смещение реальности. То, что сейчас было настоящим, показалось сном: я смотрела на шефу и коллег точно из-за стекла. Мы находились рядом – и в то же время далеко, в разных мирах. Зато разговор с незнакомкой стал близким, словно минуту назад случился, и она до сих пор рядом, прячется в моей тени. Я улыбнулась. С детства обожаю такие моменты. И не собираюсь их упускать.
Планёрка впервые пролетела незаметно. Я подождала, пока коллеги разойдутся, и ушла в свой кабинет. Народ, галдя, собирался на дачи и пляжи, а я осталась. Виталина Марковна ещё должна документы подписать да наказ выдать. Рекламу же, разумеется, тоже мне сочинять – и наверняка про местные экологически чистые продукты. Мечта всей жизни…
Сев за стол, я перелистала блокнот с заметками. Да, сначала стоит поискать прежнюю владелицу папки. Может, она вспомнит, от кого её получила. И я узнаю, как выглядела незнакомка. Если повезёт. Пока это единственный след. А зовут ночную гостью, кстати о папке…
– Рада?
Виталина Марковна, несмотря на километровые «шпильки», подкралась неслышно, и я едва не подпрыгнула. А шефа присела на край стола, нависнув надо мной и подавляя морально, всмотрелась в моё лицо и поинтересовалась:
– У тебя всё в порядке?
– А… что? – я растерялась.
Уж чего-чего, а сочувствия и понимания от редакторши ждать – как дождя в нашу сибирскую зиму. Но раз в сто лет он, говорят, льётся…
– Ты здорова? – терпеливо выспрашивала Виталина Марковна. – Дома всё в порядке? А семья как, родители? Денег хватает?
Я только изумлённо хлопала ресницами.
– Странная ты сегодня… – заключила она задумчиво и прищурилась: – А не влюбилась ли?
Я густо покраснела.
– О! – лицо шефы прояснилось. – Вот это правильно! Молодой любить надо, а не пахать круглосуточно. Мужчина пусть пашет, а женщина любить должна и вдохновлять его на подвиги, – добавила со знанием дела и легко спорхнула со стола. – Зайди минут через десять и забери документы. Поедешь на неделю, но если раньше закончишь, то в офис не торопись. Поработай дома, – и подмигнула, – лето же.
И оптимистично уцокала в свой кабинет.
Я проводила её потрясённым взглядом. Точно новый любовник и явно крутой… Потерев горящие щеки, я хмуро посмотрела в окно. Всегда стеснялась своей… неправильности. Верно Виталина Марковна говорит, о любви мечтать надо, а не о расследованиях. Но я ничего не могла с собой поделать. Мистика, скрытые стороны жизни и тайные грани мира интересовали меня больше всяческих «бабочек в животе». Хм, и тут бабочки – похоже, без них в этой истории никуда… Понять бы ещё, зачем они понадобились женщине из сна… Разве что ингредиентами для зелий, коли она ведьма.
Выждав положенные десять минут плюс двадцать, пока шефа говорила по телефону, я заглянула к ней, забрала договоры на рекламу (Валя сама, разумеется, никуда не потащится), получила ТЗ и покинула офис – почти довольная. У меня есть ещё полдня на свои дела, да. Последняя электричка до садового общества уходит в девять вечера, и на ней-то я и поеду, чтобы не потеть в вагоне-«бане» из запоздавших «шашлычников».
По дороге из редакции я вспомнила всё, что обитатели садового общества рассказывали об «оборотне». Завёлся недавно – с пару месяцев назад, ночи напролёт бродит по огородам и топчет грядки, любит засесть в кустах, подкараулить сонного хозяина участка, спешащего по нужде, и напугать страшным воем. И имущество портит – царапает двери и стены, заборы и лавочки. Человек двадцать мамой клянутся, что лично видели – то из кустов кто-то огненными очами сверкал, то на качели нечто тёмное и красноглазое качалось, то из бани впотьмах выскакивало с рычанием.
Никакой это, естественно, не оборотень. Приехал к бабушке на дачу внук и заскучал. Добыл в городе костюм аниматора (медведя или волка) и пару лазерных указок, соорудил перчатку а-ля Фредди Крюгер или Росомаха, скачал на телефон звериный рык и айда развлекаться. Не удивлюсь, если этому приколисту лет четырнадцать-шестнадцать, и особенно он любит садовую клубнику, у которой сейчас самый сезон.
Полуденная жара плавила мозг, и по пути я решила заглянуть в кафе-бар «Чёрный призрак» – любимое место всей редакции. Утром и днём там кормили и наливали кофе, вечером и ночью – напитки покрепче, а работникам «ЭкзоТерры» – с пятидесятипроцентной скидкой, по долгосрочному рекламному контракту. И сейчас в «Призраке» работали кондиционеры и наверняка никого не было. Тишина, спокойствие и прохлада со вкусом кофе – то, что надо для размышлений и пары телефонных звонков.
Открыв дверь под приветственный звон колокольчика, я с удовольствием констатировала отсутствие посетителей. А у стойки, как обычно, дежурил Вовчик – мы за глаза называли его бессмертным душкой-барменом. Бессмертным – потому что он, похоже, не ел, не спал, по нужде не отвлекался и жил на работе. Как ни зайдёшь в кафе-бар – днём, рано утром, ночью, – он на месте, бодрый и готовый к подвигам. И всегда улыбчивый, добродушный, отутюженный до мельчайших швов чёрного галстука и белого носового платка в кармане чёрной же жилетки.
– Привет, Вов, – я махнула рукой.
– Доброго дня, Рад, – степенно отозвался он. – Американо, омлет?..
– …и мороженое, – я кивнула.
– Присаживайся, – и душка-бармен, отставив чистейший стакан и открыв неприметную дверь, исчез на кухне.
Помещение напоминало чёрный дом из старой-древней страшилки про «Отдай моё сердце!..» Чёрная плитка на полу, чёрные панели на стенах, чёрный потолок с приглушённо-серой подсветкой. Большие окна, вдоль которых тянулся ряд чёрных же столов с чёрными, соответственно, диванами и стульями, тоже затонированы, и когда мимо них кто-нибудь проходил, в тёмных стёклах мелькали смутные призрачные силуэты. Атмосферное место. Мне здесь всегда прекрасно работалось даже при большом скоплении народа. Искусственные призраки сразу настраивали на боевой лад.
Широкий коридор кафе-бара напоминал букву «П», и я привычно отправилась вдоль стойки за угол, на своё второе «рабочее» место – туда, где находился выход с кухни, гудели кондиционеры и висела табличка о запрете курения. Лишь там по вечерам и можно было дышать, да. И едой вкусно пахло, и в туалеты в очереди никто не стоял – оные находились во втором коридоре.
Устроившись на диване, я выгребла из сумки нужные блокноты, нашла телефон председателя общества «Тихий берег» и позвонила. Думала, придётся долго ждать – выходной, поди на грядках, – но он ответил сразу, как ждал. Я поздоровалась, передала пожелания шефы и уточнила день приезда.
– Да когда удобно, Рада, – голос у председателя был густой, сочный и взволнованный. – Когда электричка? В девять из города? Я вас встречу. Да, на машине. И у себя поселю. У меня есть гостевой домик. Это ж лучше, чем в гостинице. Да и нет её у нас. Пока. А если ночью пойдете куда… Сегодня же полнолуние, понимаете? – добавил почему-то шёпотом. – Да-да, всегда появляется по природе – за три дня до полнолуния плюс три дня после.
– А как давно? – уточнила я, рисуя в блокноте цветочек.
– Так третий месяц же пошел. Май, июнь…
По долгу службы я знала про все полнолуния года и хмыкнула про себя. Майское случилось на праздники, а потом начались школьные каникулы. Всё так просто, хоть не езди. Но – реклама, чтоб её…
– А про рекламу вы не волнуйтесь, – тон председателя утратил шепотливую взволнованность и стал деловым. – Мы ж тут туризм хотим развивать – он модный нынче. Этот, знаете, экологический который. Гостиницу построим, а остальное есть – и коровы, и теплицы, и озеро с рыбалкой. И легенд много страшных, – и он опять перешёл на шёпот: – Проклятый дом есть, с нечистью. Мёртвый омут на озере. Заброшенный колодец, где призрак воет. Вы только про нас напишите так, чтоб люди приехали к колодцу или к дому, а мы потом быстро их в парники определим, – заверил бодро.
Я, про себя посмеиваясь, пообещала крутую статью, записала марку и номер машины председателя, и мы распрощались до вечера.
– Кофе? – душка-бармен возник как из-под земли и замер с разносом в двух шагах от столика.
– Спасибо, Вов, – я улыбнулась, отложив телефон.
Глядя на него, невозможно не улыбаться. Яркий уроженец Средней Азии – невысокий, черноглазый, смуглый, – он упорно красился в рыжий, но цвет всегда получался красным, плюс жёсткий волос отказывался укладываться в гладкую прическу и, навощенный гелем, стоял дыбом и торчал в разные стороны. Зато его даже в «чёрном-чёрном» баре видно всегда и сразу.
Он постоянно подходил к моему столику одной и той же походкой – высоко подняв разнос, бочком, мелкими шажками, осторожно, точно пробираясь в толпе народа. Та же профдеформация, рассудила я, понаблюдав за ним, и перестала обращать внимание.
– Приятного аппетита, – Вовчик расставил на столе тарелку, чашку и корзинку с приборами и отступил.
– Вов, а ты веришь в оборотней? – я достала из корзинки вилку. Дымящийся омлет пах божественно.
– В тех, которые в погонах? – он сунул разнос под мышку и хмыкнул. – Ещё как.
– А в тех, которые зверьём оборачиваются и на луну воют? – я посмотрела на него с любопытством.
– А ты веришь в привидения? – душка-бармен легко и изящно, как танцор, крутанулся вокруг своей оси, и в тёмном окне замельтешили смутные тени. – А они есть. Многое в нашем мире существует независимо оттого, верим мы или нет. Оно просто есть – и ему этого хватает, – и подмигнул мне: – Мороженое минут через десять?..
Я кивнула, и Вовчик бесшумно испарился, ускользнув на кухню. И на пять минут я отключилась от реальности, с удовольствием занявшись обедом. Который исчез так же быстро, как и появился. Отодвинув пустую тарелку, я взялась за кофе и записную книжку – маленькую, потрёпанную, испещрённую адресами и телефонами. Так, Вера Алексеевна…
Когда я полгода назад улепётывала от занудства бывшего, то вцепилась в первое же попавшееся жильё – комнату, сдаваемую бабушкой, на окраине города. И бабушка, кстати, приличная попалась – кандидат физматнаук, интеллигентная, умная. Одно «но»: восемь кошек – это перебор. Когда при моём появлении коллеги начали морщить носы, я подыскала новую хату – как раз с Ягой – и душевно попрощалась с Верой Алексеевной, оправдав переезд утомительной дорогой от жилья до работы. Наверняка она меня помнит.
– Вера Алексеевна? Здравствуйте. Да, эта Рада. Не отвлекаю? Нет, я не по поводу комнаты. Я по поводу папки, которую вы мне дали под бумаги. Помните?
– Конечно, помню, Радушка, – голос у Веры Алексеевны был тихий, тонкий. – Она же мне после ведьмы досталась. Я тогда ещё в своём институте работала, и у нас всего не хватало – бумаги, канцелярии… Интересно? По работе? А у тебя нюх на потустороннее, – восхитилась она. – Я давно рассказать хотела, да забывала.
Я открыла блокнот и вооружилась чёрной ручкой.
– Лет пять назад это случилось, – начала Вера Алексеевна. – Я после работы пошла в парк прогуляться. Иду по аллее и смотрю, девица под берёзами мечется. Дурная… Вот те крест, Радушка, ведьма она была. Высокая, знаешь, и худая-худая, как палка. На лицо вроде молодая, а волосы седые, глаза чёрные, безумные. И одета – вот как я в молодости. Нынче ж девицы как ходят? Не то платье, не то пояс – и ноги наружу, и грудь. А эта – в длинном тёмном платье, вся закупоренная. Шляпа? Нет, милая, шляпы не помню. Бумагу зато помню. Она что-то листала, а потом как швырнёт… А у нас-то не хватало всего, меня ж такая досада взяла…
Придерживая левой рукой телефон, правой я рисовала. Образ женщины с безумными глазами, подбрасывающей к небу листы бумаги, проявился очень чётко. А меня мама всегда хотела посвятить искусству – музыке или рисованию, и чем я только ни занималась, и каких только навыков ни имела…
– И знаешь, сразу ветер откуда-то взялся, – продолжала моя собеседница. – Больше недели стоячая жара, а тут как налетел вихрь… И унёс бумагу, всю, до последнего листочка. А ведьма что-то побормотала и ушла. А папка осталась. А добру-то чего ж пропадать. Я сначала подумала, что она наукой занимается, девушка-то. Эти… этимология, да?
– Лепидоптерология, – поправила я. – Наука о бабочках. Мой дядя по ним прётся.
– Господи, слов-то напридумывали страшных, – улыбнулась Вера Алексеевна. – То ли дело…
– …логарифмы, интегралы, – подхватила я.
Она засмеялась – негромко, мелодично.
– А как вы поняли, что с ведьмой встретились? – я дорисовала рядом с женщиной скамейку и берёзы.
Ответом – неловкое молчание, и я наугад спросила:
– Приснилась?
– С неделю приходила, – призналась Вера Алексеевна смущённо. – Я же говорю, я как узнала, где ты работаешь, очень рассказать хотела… Да, Радушка, каждую ночь снилась. И всё спрашивала – про ведьм, угли какие-то, круги… Я хотела папку выбросить…
– А она вернулась?
– Три раза возвращалась. Так и не избавилась. Я же, Радушка, думала, что всё… на пенсию пора. Страшно было. Я же… даже к колдуну пошла.
– К какому? – я перелистнула страницу с рисунком.
– К отцу Вальпургию, – пробормотала моя собеседница так тихо, что я разобрала псевдоним колдуна лишь потому, что он давно на слуху.
Я фыркнула, закрыв ладонью трубку, дабы не смущать добрую женщину. Отец Вальпургий, в «девичестве» Осип Виссарионович Манштейн, – известный на весь город православный колдун. Носит десять кило крестов, машет кадилом и тем самым всех спасает. Псевдоним выбрал, потому что именно в мифологическую Ночь ведьм, с 30 апреля на 1 мая, его на какой-то горе посетило «озарение». Вот, собственно, и всё, что прессе о нём известно. Шефа денно и нощно мечтала сделать с ним большое интервью, но колдун не давался. Объявления у нас печатал – и то хлеб.
– Помог? – кашлянув, поинтересовалась я, надеясь, что моя собеседница не расслышит иронии. Лично я этому «православному» не верила ни на грош.
– Успокоил, – застенчиво отозвалась Вера Алексеевна и явственно выдохнула. Словно и я её сейчас успокоила, вытащив наружу эту историю. – Ведьма сниться перестала. А папка… Я её спрятала подальше и забыла. Ведь не сразу же поняла, Радушка, что ты именно её взяла. Сказала же тогда – вон там лежат, бери. А ты… Нюх у тебя на потустороннее, – повторила с пониманием. – Что, тоже приснилась?
– Да, – я не стала вдаваться в подробности. – Хочу немного порыться в этом направлении. Интересно.
– Хочешь к отцу Вальпургию попасть? Дать телефон? У него номер есть особый, для проверенных клиентов.
– А может, вы меня на приём запишите? – я оживилась. – Мы ему уже год звоним – бесполезно. Чует прессу.
– Конечно, запишу, – она зашуршала бумагами. – Не будем его родственницами обманывать, да? Скажу, обращается моя знакомая с той же самой проблемой. На какое время?
– На любое, – решила я. – До вторника-среды я, наверно, буду в командировке, а потом – на любое время. Спасибо, Вера Алексеевна.
– Да не за что, Радушка, – она улыбнулась. – Сообщение отправлю, как запишу. А на чаек уж и не зову. Поди всё мечешься да без выходных?
– Журналиста, как и волка, ноги кормят, – я тоже улыбнулась. – Ещё раз спасибо. Да, до свидания.
Я допила остывший кофе и посмотрела на получившийся набросок. Вот и познакомились… Гульнара. Сейчас, глядя на штриховой рисунок, я вдруг поняла, как зовут ведьму – словно кто-то на ухо шепнул её имя. И накрыло чувством дежавю, и показалось, что мы с ней давным-давно знакомы. Точно с одноклассницей встретилась, которую лет десять не видела, но по прошлой старой дружбе давно хотела навестить.
Неужто меня ещё полгода назад через эту несчастную папку заколдовали и подготовили?..
– Повторить кофе? – Вовчик опять «протиснулся» к столу, поставив передо мной вазочку с мороженым и собрав грязную посуду. Глянул на рисунок и оценил: – Круто. Ты ещё и художница?
– Да нет, это так… баловство, – я небрежно качнула головой. – Вов, а в магию ты веришь?
Душка-бармен отступил от стола, прикрыл глаза и мягко сказал:
– Мир полон тайн и загадок, но нам, смертным, не дано постичь и тысячной доли его чудес. Очень, конечно, хочется изучить все грани мира, но многие из них острее бритвы, и лучше к ним не подходить. Не успеешь даже понять, что нашла – не успеешь насладиться разгадкой, – как раз, и всё, привет. Понимаешь? Да, я верю в магию. И в тайную силу верю. И этой веры мне хватает за глаза, и доказательств я никогда искать не буду. И тебе не советую.
Подмигнул и опять исчез за дверью.
Я задумчиво взялась за мороженое. Бармены – они такие: всё видят, подмечают и понимают почище иных «экстрасенсов»… Мороженое кончилось ещё быстрее омлета, ибо, взглянув на часы, я обнаружила, что пора закругляться. Домой за сумкой – и на электричку.
– Вов! – крикнула я, доставая кошелёк. – Кофе не надо! Я побежала!
– Удачи, работяжка! – раздалось из кухни.
– Пока!
Убрав блокноты в сумку, я оставила деньги на столе и поспешила на выход, краем глаза отмечая нового посетителя. За стойкой сидел здоровенный светловолосый тип и нервно барабанил пальцами по столешнице. На меня он не обернулся, лишь сильнее ссутулился над стойкой. Я с восхищением отметила, как натянулась на широкой спине спортивная синяя майка, подумала, что по-своему права была шефа, вздохнула и помчалась по делам.
…отец Вальпургий же на горизонте. Мне бы подобраться поближе – живо возьму за горло и стрясу нужное. Когда надо, я умею быть и наглой, и настырной. А мне очень надо. Виталина Марковна обещала за интервью с колдуном премию в размере двойного оклада. В отпуск наконец съезжу – и не только в родной город к семье на законных каникулах…
Я бодро дошла до дома, поднялась в квартиру и вытащила из шкафа собранную сумку. На случай командировок у меня и дома, и на работе «дежурили» небольшие спортивные сумки через плечо – с мыльно-рыльным, зарядным, исподним, запасным и тёплым, даже летом, на всякий случай. Рассовать по внешним карманам сумки телефон и блокноты да переодеться в майку и бриджи – дело пяти минут. Плотно закрыв окна – при застоявшейся жаре внезапная гроза со штормовым ветром ни разу не внезапна, – я обошла квартиру, выключая из розеток все электроприборы.
– Я в командировке, не теряй, – привычно предупредила Ягу и тщательно заперла входную дверь.
Город опустел, и до вокзала я добралась без пробок и быстрее ожидаемого. Купив билет на электричку, села в зале ожидания, достала блокнот и в сотый раз изучила рисунок. Отчего-то он меня завораживал. И сейчас показалось, что не я его рисовала. Чёрные глаза ведьмы смотрели прямо в душу – и просили, требовали, умоляли, угрожали… Гульнара. Что вам нужно, в какую «западню» вы попали?.. И причём тут «бабочки»?..
Задумавшись, я едва не опоздала на электричку. Спохватившись, прибежала в последний момент, села на свободное место у окна и усилием воли заставила себя не трогать блокнот с рисунком. Не то опять засмотрюсь, задумаюсь, пропущу свою станцию…
И, дабы заняться полезным делом, я достала телефон, вылезла в интернет и с интересом прочитала несколько научных статей об оборотнях. Научных – в смысле фольклорных. Мифологии разных стран кишмя кишели легендами о всевозможных «превращенцах», но их суть сводилась к одному: некто перекидывался в зверя (на первом месте – волк, на втором – медведь, на третьем – все остальные), по своему желанию или будучи проклятым и охотился (добычей на первом месте – люди, на втором – все остальные). Ничего нового.
Статьи закончились. Я сверилась с телефонным навигатором, обнаружила, что выхожу через одну остановку, и уставилась в окно. За оным проплывали, кутаясь в закатную дымку, длинные защитные полосы из старых тополей и пыльных кустарников. В редких просветах мелькали то клочья полей, то крыши дачных домов. И я снова подумала о теме статей – об оборотнях. И вспомнила слова душки-бармена. Они реально существуют – мы все по-своему оборотни. Все не те, кем кажемся.
Наконец объявили станцию Тихий берег, и я с удовольствием выбралась из душного вагона на свежий воздух. Здесь пыльная городская жара не плавила голову, путая мысли, не прижимала ленивой усталостью к земле. И ветер пах далёким дикотравьем. И в воздухе жужжали пчёлы и мухи, а не машинные моторы. И даже листья тополей шуршали иначе, чем в городе, – громче, свободнее, напевнее.
Я поправила сумку и, следуя указаниям председателя общества, перебралась через пути, прошла до конца платформы к «домику кассира» и мимо него, по тропе меж тополей к трассе. Где меня и поджидал Тимофей Лукич, дочерна загорелый, седовласый и седоусый. И несколько смущённый. А после дежурного показа моего журналистского удостоверения и привычного обмена любезностями я услышала взволнованное:
– Я уж думал, вы до нас никогда не доедете, – и председатель открыл переднюю дверь старого серого «мерса». – Дело-то такое, понимаете… Не всякий нам поверит.
– Не волнуйтесь, разберёмся, – флегматично улыбнулась я, садясь в машину.
И всю дорогу до дачного общества, краем уха слушая сплетни об оборотне, я думала о своём – о таинственной ведьме. На душе, несмотря на откровенно скучное дело «превращенца» и зловещие намеки Вовчика, было радостно и волнительно.
Да, на неизведанную территорию ступаю, да, не знаю, что меня ждёт… Но рискну. Ведь жизнь, по Никольскому, глупа без риска. И правда всё же победит. А о том, как жизнь пресна и скучна до невозможности, я думаю уже полгода точно. Хватит думать. Пора делать. И не упускать шанс. Не факт, что судьба предоставит ещё один.
Глава 3
Цель магии – заставить ближнего
усомниться в реальности.
Амели Нотомб «Человек огня»
После ужина, вооружившись блокнотом и ручкой, я отправилась на прогулку по садовому обществу. Оказалось, двенадцатый час ночи – самое время для сбора необходимых сведений. Дачники, наконец забыв о грядках и парниках, жарили шашлыки, выпивали после бани и были чрезвычайно расположены к общению. Особенно на сакраментальную тему.
Чтобы я не заплутала в потемках, председатель выделил мне провожатого – одного из своих многочисленных внуков. Мальчишка, названный в честь деда, бойкий и вихрастый, двенадцати лет от роду, едва мы вышли за калитку, сразу раскритиковал мой «допотопный» подход к работе.
– Щас же девайсов дофига, – втолковывал он с напыщенным видом. – Даже ваши диктофоны и фотики – прошлый век! Один телефон с собой взяли – и всё! Хотя, конечно, – протянул с тяжким вздохом, явно копируя деда, – ваш сотик, уж простите, отстой.
Я, слушая его вполуха, только улыбалась да по сторонам поглядывала. Тлели летние сумерки, над домами густо стелился сизый банный дым, а воздух пропитывали запахи костра и жареного мяса. И почти с каждого двора слышался возбуждённый гвалт.
Обсуждали обитатели садового общества, само собой, одно и то же – оборотня. Писк сезона и гвоздь программы. Сегодня как раз полнолуние, и в каждом третьем дворе собрались тусить большой компанией всю ночь, чтобы лично отловить пушистого мерзавца и… Аминь.
Тимофей-младший всю дорогу с умным видом вещал про любимые девайсы с «офигенным звуком» и «крутыми подсветками», но я его не слушала – я находилась там, среди дачников, невидимым и очень заинтересованным слушателем. И только и строчила в блокноте, замирая у очередной ограды.
«У нас на Огуречной он все грядки вытоптал, скотина, на пяти участках, прям вот подряд!..»
«А у нас на Рябиновой ни разу не был…»
«А на Помидорную заходил, Петровна сама видала!..»
