Дарина Грот
Эксперимент
Собравшись с духом, она приоткрыла злополучную дверь и ахнула: на той же постели, где совсем недавно они, вдвоём, наслаждались друг другом, сегодня, Левиафан наслаждался уже другой. Лилит развернулась и побежала вниз. Почти около входной двери она врезалась в Левиафана и упала.
– Хороша у тебя поездочка! Я хочу уйти! Пусти меня! – кричала Лилит.
– Нет! – безжалостно ответил он и схватил её за плечи.
– Я никогда больше не смогу быть с тобой! Я никогда не пойму этого! Я вижу всё это в ярком свете, я вижу красоту твоего уродливого лица…. Как будто листья на голых ветках, снежинки падают с летнего неба… Галлюцинация любви, божественного секса, кругом цветы. Радость с праздником всегда….Но всё это так прискорбно! Потому что это ложь! Я ненавижу тебя! Дай мне уйти! – Лилит кричала не своим голосом.
– Нет! Ты никуда не пойдешь! – всё крепче сжимал её Левиафан.
– Я буду с болью, с любовью к тебе, скотине, я буду со своей печалью, я буду с кем угодно, но только не с тобой! – Лилит со всей силы ударила его по лицу, так что он отпустил её, скорее от неожиданности, чем от боли.
Девушка выскочила за дверь, села в такси и уехала.
От страсти остался только пепел. Страсть горит и обжигает, горит дотла, до праха, а потом развевается по ветру. Лилит так боялась потерять его, а в итоге, он потерял её, но и она успела потерять себя…
«Моё безжизненное тело, в нём всё погибло, все чувства и душа… Он виноват… Он затушил мой огонёк, нет даже боли, лишь только пепел в сердце всё так же нежно тлеет, ещё немного, и с дуновением ветерка он улетит оттуда навсегда! И всё это были лишь слова! Пустая, бездарная ложь! Ненавижу…»
– Мадам, что с вами? – спросил таксист, глядя на неё в зеркало заднего вида, – Вам плохо?
– Нет! Просто отвезите меня домой… – грустно ответила она.
На Лилит нельзя было смотреть без жалости. Сквозь красоту её зеленых глаз текли реки слёз, душа и сердце умирали. А грусть и тоска пытались похоронить её заживо… Но нельзя его не вспоминать, она не могла представить, что его больше нет. Какой бред! Как карандашная линия жизни стирается ластиком, Лилит стирала его сообщения из телефона, отмывала себя…Остатки эмоций бежали из её головы…
«Господи! Зачем я придумала этот мир? Зачем поверила в его существование? Мир, который полон иллюзий, только они превращаются в настоящие чувства горести и печали. Напрочь отсутствует воля…я не хочу жить! Жизнь – это неудавшаяся смерть. Боль – это несостоявшаяся любовь! Левиафан! Тебя больше нет!»
Левиафан вернулся в комнату. В его кровати сидела полуголая девушка с удивленными глазами и идиотской улыбкой. Левиафан остановился около двери и посмотрел на неё исподлобья. Он был очень зол, а эта дама его вообще раздражала.
– Вау! Что это было? – спросила она, и почему-то, счастью на ее лице предела не было.
Левиафан вздохнул и отвёл глаза в сторону. «Дура!»
– Тебе это ни к чему знать! – сухо ответил он.
– Круто! Я расскажу всем своим подругам, какой у меня мальчик! Бабы даже в его комнату лезут, а он со мной! – девушка визжала как бешеный поросенок.
Лицо Левиафана аж почернело от злости. Вены вылезли на шее, руки сжались в кулаки. Он подлетел к ней и вцепился ей в шею. Девушка попыталась кричать, но было уже поздно. Левиафан схватил её за голову руками и большим пальцами провел по векам.
– Ты ничего, никому не расскажешь, потому что ты ничего не видела! – прорычал он и надавил пальцами на глазные яблоки, так, что вместо слёз потекла кровь.
Сердцебиение потихоньку затихало, девушка всё меньше пыталась сопротивляться.
– Господи, и откуда же берутся такие идиотки жизнерадостные? – фыркнул он.
Он отшвырнул от себя труп и сел на кровать, схватившись за голову.
«Ну и какого чёрта мне теперь делать? Прийти с цветами и сказать прости? А потом получить этими же цветами по морде? А может её тоже прибить, чтобы слушалась, когда ей говорят, что меня нет дома, значит меня нет!», Левиафан строил планы о примирении с Лилит.
Он начал расхаживать по комнате, постоянно перешагивая через тело девушки. На данный момент его это заботило меньше всего. В его голове вертелись различные сюжеты, по которым он видел, как могла пройти встреча с Лилит, но среди них не было подходящего.
– Ты чего тут разлеглась? – крикнул Левиафан, пнув труп ногой.
Злоба полностью завладела им.
Лилит сидела на кухне, пила чай. С истерикой она уже справилась, поэтому, опустошенная просто смахивала смиренно текущие слезы. Её нога, спущенная с дивана, размеренно болталась в разные стороны, пальцы постукивали по столу.
«Интересно, Левиафан, как ты выкрутишься из этой ситуации? Будешь ли ты вообще выкручиваться?».
Она прекрасно понимала, что наговорила ему громких слов, которые вряд ли сможет сдержать. Разум подсказывал ей что, в итоге, его придется всё-таки простить, но эмоции и чувства, гордость и внутреннее «Я» требовали мести.
За окном что-то мелькнуло. Лилит повернула голову в ту сторону. Ничего. Пожав плечами, она снова уставилась в стол. И снова что-то показалось за окном. Лилит резко повернулась в строну мелькавшего предмета.
«Что за шутки, Левиафан?», спросила она себя, не отводя глаз от стекла. Вдруг из угла рамы, по ту сторону окна, очень медленно начал появляться огромный букет роз.
«Ты что, серьезно, Левиафан? Ты думаешь, что этого достаточно будет?», сердито подумала она, потом встала и вышла на балкон.
На полу она увидела этот букет, естественно, с запиской. Лилит швырнула букет на стол. В руках остался только листок, бордового цвета, с изысканным подчерком вампира. Она развернула листок и уселась читать:
«Лилит! То,чтотыувидела, нето, очёмтыподумала! Ябы оченьхотелпоговоритьобэтомлично, можногде-нибудьпосидеть, выпитьвина, поужинать… Яждутебявнизу.
P.S. Тебенравятсярозы? Япобоялсявручитьтебеихлично, потомучтоподумал, чтопотомпридетсявытаскиватьшипыизлица, амнеэтогоделатьнехочется.
Яждутебя »
«Понравились ли мне розы? Да ты совсем я смотрю с головой не общаешься!», недоумевала Лилит. Она перевернула записку чистой стороной и написала:
«Левиафан! Сделайтак, чтобытебянесталовмоейжизни! Слышатьтебянехочу! Аужтемболеевидеть!
P.S. Этирозы, чудесныеикрасивые, которыемнесовершеннонепонравились, подаридевушке, отдыхавшей у тебя в кровати!»
Лилит вышла на балкон, открыла окно и вышвырнула букет на улицу вместе с запиской. «Не думала, что у тебя хватит наглости написать мне и не хватит смелости сказать мне всё это в лицо!», Лилит громко захлопнула окно. «Только попробуй чем-нибудь ещё помахать перед моим окном!», угрожающе подумала она и задернула шторы.
Левиафан стоял внизу и смотрел на валявшийся у него под ногами букет. Прочитав записку, он улыбнулся. «Так я и думал! Хорошо, что всё-таки не поднялся, а то, что-то мне подсказывает, одними шипами она бы не ограничилась!», он смял записку и выкинул в мусорный контейнер, отшвырнул букет ногой и сел в машину.
Лилит достала мобильный телефон и набрала номер Жаклин.
– Привет Жаклин! – со всей серьезностью сказала Лилит.
– Привет, милая! Я…
– Подожди, подожди! Слушай меня, что ты сейчас сделаешь! – приказала Лилит.
– Что? – заворожено, спросила Жаклин.
– Ты идешь в магазин, покупаешь две бутылки мартини, апельсиновый сок, берешь с собой какого-нибудь друга, мне абсолютно плевать, кто это будет, и через час я жду вас у себя! Что скажешь? – спросила довольным голосом Лилит.
– Отличный план! Вечеринка! Я приеду с Марком! – одобрительно прощебетала Жаклин и повесила трубку.
Лилит набрала следующий номер.
– Слушаю? – ответил сухой мужской голос.
– Привет Анри! – весело пролепетала Лилит, – как ты?
В трубке послышалось секундное молчание и тяжелый вздох, с легкой ноткой радости и неожиданности.
– Привет, Лилит. Всё хорошо, вот только с работы пришёл. Что на тебя нашло, что ты решила вдруг позвонить? – удивился он.
– Да я вот тебя хотела в гости пригласить! – рассмеялась Лилит. – Ко мне Жаклин с другом приедут…
– А, Жаклин, та девушка, у которой есть муж, но она всегда зависает с другими парнями? Помню, помню. Так, хорошо, и во сколько приезжать? – спросил он.
Лилит взглянула на часы. «Время восемь тридцать вечера, Жаклин здесь в девять тридцать…»
– Давай к десяти – ответила Лилит.
– Хорошо. Что-нибудь взять? – уточнил он.
– Нет, не надо, Жаклин всё привезёт, – ответила она.
– Тогда до встречи! – Анри положил трубку, а Лилит кинулась прихорашиваться.
Внизу, в машине сидел Левиафан.
«Я всё слышу, дорогая! Боишься оставаться наедине с другом? Боишься, что его ждет та же участь, что и Фабьена? Молодец девочка, быстро учишься!», оценивающе подумал он. «Ну что ж, посмотрим, чем ваше свидание кончится!»
Раздался звонок, Лилит подпрыгнула и побежала открывать дверь.
– В последнее время мы так часто с тобой видимся, дорогая, что я прям, не верю! – верещала Жаклин с порога.
– Да заходи ты! – буркнула Лилит и буквально втащила её за руку в квартиру вместе с Марком.
– Так, вот это тебе. Сок. Шампанское мы купили себе. Но если ты захочешь, скажи, мы угостим! – Жаклин не могла просто помолчать хотя бы минуту.
– Спасибо, проходите в гостиную. – Лилит взяла сумку и пошла на кухню.
Она налила себе стакан, бросила льда и посмотрела на алкоголь «Мне это нужно не для того, чтобы утопить свою печаль, это нужно для мести!», рассуждала она про себя. Потом она принесла два пустых фужера под шампанское для гостей.
– Анри заедет! – между делом предупредила Лилит. – Я это говорю для того, что бы имя «Левиафан» не вылезло из твоего чудесного ротика, Жаклин. – Она скосила на неё глаза, а затем на Марка, – тоже самое касается и тебя, Марк.
– Понял! – он как всегда не многословен.
Как такой молчаливый парень может нравиться такой тараторке как Жаклин? Странная парочка.
– Марк, тебе разве не интересно, почему имя «Левиафан» не должно здесь звучать? – шепнула ему на ухо Жаклин.
– Жаклин! – рявкнула Лилит из-за угла.– Я же попросила!
– Ой! – Она слегка хлопнула себя по рту ладошкой.
– Прям так интересно, что произошло между ними позавчера, после того как мы уехали? Она даже имя его не хочет слышать, ты представляешь? – продолжила шептаться Жаклин.
– Да. Жаклин. Он представляет, а ты, судя по всему, нет! Я действительно не желаю слышать здесь его имя! – выдохнула Лилит.
– Э… хорошо. – Улыбнулась Жаклин.
– Точно хорошо? А то я могу ещё раз повторить! – переспросила Лилит.
– Нет, не стоит, дорогая! – Жаклин посмотрела на неё виноватыми глазами.
В машине Левиафан смеялся почти во всё горло, слыша этот разговор и представляя себе лица девушек.
«Да, Лилит! Если ты захочешь забыть о моём существовании, и даже если я не буду тебе напоминать о нём, у тебя всё равно ничего не выйдет, пока рядом с тобой Жаклин! Печально на самом деле. Вместо разговора со мной, ты предпочла всю ночь затыкать рот Жаклин и какого-то Анри. Что ж Лилит, слишком банально для тебя».
В дверь снова кто-то позвонил. Лилит выскочила в коридор, открыла дверь. На пороге стоял молодой человек, двадцати пяти лет, блондин с карими глазами. Лилит подошла и чмокнула его в щеку.
– Привет. Проходи! Ребята в гостиной, – сказала Лилит, тщательно закрывая дверь.
Она проверила все замки на окнах. Всё было плотно закрыто.
– Лилит, что с тобой? Мы же тут курим, зачем ты закрыла окна? – спросил Анри.
– Шторм обещали ночью! – ответила Лилит и выбежала на кухню.
– Шторм? На суше? Странно! – удивилась Жаклин, – привет Анри, ты меня помнишь? – хлопая глазами, как заведенная кукла, Жаклин протянула ему руку.
«Шторм? Ха, знаешь, Лилит, ты почти права, только не шторм, а штурм тебе будет ночью!», злорадно улыбался Левиафан.
К двенадцати ночи ребята опустошили все, что находилось в доме и Анри предложил Марку сходить в магазин и взять ещё.
– Нет! – вскрикнула Лилит.
Все замолчали и уставились на неё. Она посмотрела на всех по очереди и поняла, что сейчас похожа на сумасшедшую, и что как-то надо менять сегодняшней статус.
– То есть я хотела сказать, Жаклин, может вы с Марком сходите, вдвоём? – обнимая Анри, Лилит улыбнулась и подмигнула Жаклин.
Жаклин открыла рот от удивления.
– Ах, да, конечно, дорогая. Пошли Марк, собирайся! – скомандовала Жаклин.
«Ну и картина», подумала Лилит, «не могу ж я вам сказать, что, возможно, вы встретите сумасшедшего мужика на улице, который оторвёт голову Анри. И имя этого сумасшедшего мужика – Левиафан!».
Не прошло и получаса Жаклин и Марк вернулись с очередным пакетом всякой всячины.
– Лилит, дорогая, мне показалось, что у твоего дома стоит такая же машина, как и у Левиафана, – тихо-тихо шепнула Жаклин.
– Нет, нет, этого не может быть! – вскрикнула Лилит.
«Ну вот, пожалуйста. Анри точно уже лежал бы где-нибудь в подворотне без головы… А, может, Жаклин ошиблась?», Лилит выглянула в окно: черного хетчбека нигде не было видно. «Фу» – вздохнула с облегчением Лилит, «Жаклин, наверное, просто перепутала с другой машиной».
К середине ночи головы у всех были задурманены, и Жаклин попросила уложить их с Марком спать. Лилит отвела их в комнату, дала постельное бельё и пожелала им «неспокойной ночи».
– Мы остались вдвоём – подчеркнул Анри, обнимая Лилит за талию.
– Да, это очевидный факт – сказала, вздохнув Лилит.
– Давно хотел спросить, но у меня не было возможности.
– Ну что ж, давай, спрашивай. – Лилит крутила стакан в руках, изучая столешницу.
– Почему, Лилит? Почему тогда в университете ты отказала мне? Что я делал не так?
Лилит отвела глаза. Она догадывалась, что данный разговор обязательно состоится при первой же встречи, но она не знала, что ответить. Она не хотела ничего отвечать.
Девушка встала, взяла его за руку и повела в комнату. Уже в комнате, Лилит развернулась к нему и посмотрела на него: «Если ты погибнешь – это будет моя вторая непростительная ошибка!». И она позволила себе расслабиться в объятиях человека.
Он целовал её так страстно, с таким сильным желанием. Анри мечтал об этом моменте не один год. Сколько раз он представлял себе, какого это, дотрагиваться до этой женщины, целовать ее. Что он будет ощущать, когда она ответит ему взаимностью и позволит дотронуться до себя…
– Потому что, я была дурой… – прошептала она, закрывая глаза, пряча океаны слез.
Анри повалил её на кровать и начал с жаром осыпать все ее тело поцелуями.
Лилит смотрела в потолок. Слезы. Она не могла их сдерживать. Они тихо, одна за одной, катились вниз, по бархатным щекам. Она не хотела его… Не хотела, чтобы он дотрагивался до ее тела, чтобы его губы прикасались к ее…Ей было неприятны все эти божественные ласки. Ей было противно и от него и от себя самой. Так низко она еще не падала. Она не могла поддаться глупой мести.
В это время, Левиафан отламывал по кусочкам руль от злости и беспомощности. Он очень бы хотел, чтобы вместо руля под его пальцами лежал позвоночник парня, который прикасается к его любимой девушке её спальне.
Лилит всё– таки не выдержала:
– Анри, мне не хорошо! – она оттолкнула его рукой, жадно хватая ртом воздух.
Он взглянул на неё с серьёзным лицом и погладил по щеке.
– Бедная девочка, ты просто сильно устала. Да и все закупорила, дышать совсем не чем, – отчитав её как маленькую, Анри встал и открыл окно.
– Не надо! – прошептала Лилит.
– Тихо, тихо, спи! – Он гладил её по голове, пока сам не уснул.
Лилит уже спала крепким сном, когда почувствовал руку, зажимающую ей рот. Глаза полезли на лоб от ужаса. Она поняла, даже спросонья, кто к ней пришёл.
– Лилит, дорогая, если ты сейчас встанешь и пойдешь обсудить кое-что со мной на кухню, то я сохраню этому юнцу жизнь! Если нет, то ты можешь начинать петь по нему панихиду! Твой выбор? Если это «да», моргни глазами.
Лилит крутила испуганными глазами из стороны в сторону, потом зажмурилась и открыла их.
– Я расцениваю это как «да»! – прошептал Левиафан и, схватив её на руки, пошел на кухню.
Грубо усадив Лилит на диван, он закрыл дверь, развернулся и посмотрел на неё. Она была очень напугана, и было видно, как по ее телу бегает дрожь. Левиафан усмехнулся и подошёл к столу, окинул её взглядом и сел напротив.
Они оба молча смотрели друг на друга, один с цинизмом, другая с ужасом. Казалось, что никто из них не хотел прерывать царственное молчание, но Левиафан всё-таки заговорил первым:
– Как прошёл вечер? – спросил он, глядя в стол и ковыряя пачку сигарет.
Лилит молча продолжала трястись.
– Я спросил, как прошел вечер? – заорал он, стукнув по столу кулаком.
– Хорошо – заикаясь, быстро ответила она.
– Хорошо говоришь? Тебе понравилось обжиматься с этим недоноском? – поинтересовался Левиафан.
В ответ тишина. Он поднял глаза и крикнул:
– Я, кажется, вопрос задал!
«Господи, как же страшно… Господи…», по щеке покатилась слеза.
В дверь постучала Жаклин, её разбудил ор Левиафана.
– Эй, у вас там всё в порядке? – спросила она.
– Кыш отсюда! – гаркнул Левиафан, при этом он не сводил глаз с трясущейся Лилит.
Звук за дверью исчез.
– Не удалась твоя месть? – спросил он уже нормальным, свойственным ему тоном.
– Нет, не удалась… – грустно прошептала Лилит.
– А знаешь почему? Потому что ты дура! Ты не захотела меня выслушать, и чуть не совершила ошибку, которая могла стоить тебе жизни… и ему тоже! И сейчас, ты сидишь и молчишь, даже не хочешь рассказать, как провела вечер и было ли тебе хорошо? – он уже опять кричал во весь голос.
– Было ли мне хорошо? А тебе было хорошо, когда ты был с той девкой? – не выдержала Лилит и зарыдала.
Левиафан стукнул по столу, вскочил и схватил девушку за плечи.
– Мне было не хорошо и не плохо, мне было никак! Это было никак, потому что она была для меня едой! Или может быть, ты захотела бы быть на её месте? С этой девкой у меня ничего не было!
– Тогда почему она сидела полуголая у тебя в кровати? – Лилит тоже уже кричала.
Он отпустил её и наклонился совсем близко.
– Лилит, я же джентльмен, я не мог просто взять и искусать на улице девушку, это не хорошо. Мне нравится, когда девушке тоже приятно, хотя бы ненадолго. Это считай её последний час жизни. Я не говорю сейчас о сексе, я говорю о том, что её надо расслабить. – Левиафан улыбался мечтательной улыбкой.
– Тебе моей крови мало? Зачем ты тогда кусаешь меня и берёшь мою кровь? – удивилась Лилит.
– Твоей кровью я наслаждаюсь, а другой кровью я питаюсь. У тебя я делаю не больше трех глотков. Это то же самое, что за три дня съесть один кусочек колбасы – объяснил он.
– Но ты меня обманул! Ты сказал, что уезжаешь, а сам что делал? – возмущалась Лилит.
Она не могла поверить в то, как он просто выкручивался из всех ситуаций, как легко ему удавалось облапошить её, и каждый раз она снова верила ему. Но после этой лжи, на которой он был пойман, она боялась снова верить.
– Потому что, если бы я сказал то, что собираюсь сделать, – итог этого был бы всё равно такой же, как и сейчас. – Левиафан погладил её по руке.
Потихоньку он вроде начал успокаиваться, глаза становились добрее, а руки нежнее.
– Что бывает с людьми, после того, как ты ими отобедаешь? – спросила Лилит.
– Обычно, они умирают от большой потери крови, но не всегда.
– Что ты имеешь в виду? Что значит «не всегда»?
– Не всегда – значит не всегда. Девушку, которую ты видела, я убил, потому что она разозлила меня, она меня просто взбесила! Я уже не мог контролировать сам себя! При жизни я вообще был очень эмоциональным и вспыльчивым, но с того момента как получил к бессмертию ещё и бонус в виде безнаказанности, я вообще озверел. Когда я понимаю, что могу убить и мне за это ничего не будет, всё это согревает мне душу. Так что я бы посоветовал тебе не злить меня! – заключил он.
– Да что ты говоришь? – сыронизировала Лилит, – у меня хоть и нет бонуса в виде безнаказанности,… но тебя никто не знает, тебя нет ни в одной базе данных, тебя просто нет, ты же умер тонну лет назад. Так что убить тебя будет тоже безнаказанным для меня, ведь убить то, что мертво – вне закона! – сделала вывод Лилит. – Твой совет касается и тебя самого.
– Ты мне больше нравишься такой, настырной, хамкой, которая прекрасно понимает, что бессильна против меня, но продолжает сидеть и пыжиться – рассмеялся Левиафан, – я тебя уничтожу, если захочу – внезапно с серьёзным лицом сказал он.
– Да? Только я тебя не боюсь! – подалась вперед Лилит.
– Как давно ты перестала меня бояться, две минуты назад или пять? Ты меня плохо знаешь, дорогая!
– Ты меня совсем не знаешь, Левиафан! – Именно в тот момент, Лилит вдруг поняла, что он никогда не причинит ей боль, чтобы он ни говорил, это всё пустые угрозы, которые не влекут за собой ничего, кроме криков и избиения стола.
Он мог бы оторвать голову самой неприкосновенной личности, но Лилит он ничего не мог сделать, именно не мог, а не не хотел. Она ему нравилась целой, со всеми конечностями и без синяков на лице. Она ему нравилась, когда отвечала прямо в глаза, не боясь его. Она была таким же борцом в отношениях, как и он, и никогда Лилит не позволит дать себя в обиду.
Он восторгался этой чертой лидера. И его очень умиляло то, как она пыталась превзойти его, совершено безрезультатно. С этой задачей Левиафан справлялся куда лучше.
– Что там происходит? – послышался голос Анри за дверью.
Рядом стояла Жаклин с выпученными глазами и Марк с понимающим видом.
– Там происходит то, что может произойти с Жаклин в будущем, когда её муж всё-таки застанет жену с другим в постели… – объяснил Марк.
– Лилит замужем? – не понял Анри.
– Господи, боже мой, Анри! – цокнула языком Жаклин, – это её молодой человек, который сейчас очень зол, рвёт и мечет, из-за того, что между вами было…
– Да между нами ничего и не было! – крикнул Анри, перебив Жаклин, – ей стало плохо и она уснула, – прояснил он ситуацию.
Жаклин удивленно вскинула бровями:
– Это облегчает ситуацию и объясняет, почему ты до сих пор без синяков…Но всё же, Анри, мой тебе совет – не лезь пока туда! – попросила Жаклин.
– Твои друзья переживают за тебя, – улыбнулся Левиафан, – они боятся, что я тебе шею сломаю, а потом Анри.
– Хватит нести всякую чушь! – строго сказала Лилит.
Она встала, открыла кухонную дверь и увидела лица, которые смотрели на неё так, словно перед ними предстал мертвец, только что схороненный.
– Что? – спросила Лилит у них.
– Ничего, мы думали, тебя убивают! – сказала Жаклин и улыбнулась.
– Чего? – Лилит выпучила красные от слез глаза, – вы довести меня сегодня хотите? Уходите все отсюда! Левиафан, тебя это тоже касается! Видеть вас не хочу! – Лилит убежал в комнату.
Ребята посмотрели друг на друга и пожали плечами. Левиафан продолжил сидеть за столом, не скрывая едкой улыбкой.
– Анри, присаживайся, поболтаем. Расскажешь мне о тяжелом университетском прошлом, о больной любви…! – предложил он и пнул стул ногой.
Анри взглянул на стул, затем на вампира. Он был не из трусливых, но при таких обстоятельствах он замялся, но всё же прошёл и сел.
Жаклин вздохнула и тоже села за стол. Она не хотела оставлять двух агрессивно настроенных молодых людей. Она была простой девочкой, любила мальчиков, внимание, вечеринки и тусовки, но терпеть не могла недопонимания и драки.
– Чего происходит-то? – наконец спросила Жаклин.
– Да ничего! Забудь! Жаклин, у меня к тебе просьба будет, когда в следующий раз Лилит соберется делать то, что она хотела сделать сегодня, дай ей по голове и скажи, что это от меня.
– Хорошо – улыбнулась она.
Левиафан встал и плавучей походкой пошёл прочь с кухни.
– Эй, ты же поболтать хотел? – крикнул Анри.
Левиафан развернулся и скосил в его сторону глаза:
– Наверное, у нас нет общих интересов, чего мы могли бы обсудить вместе…для твоего же блага… – и, не дождавшись ответа, пошёл по направлению к комнате Лилит.
20
Они лежали и молча смотрели в потолок. Он гладил её по руке. Временная идиллия заглянула в гости.
– Лилит, ты боишься смерти? – неожиданно спросил Левиафан.
Лилит повернула голову и посмотрела на него: он смотрел вверх, и вид у него был какой-то пасмурный.
– А почему ты спрашиваешь? – ответила вопросом Лилит и тоже посмотрела наверх, как будто там было ещё что-то интересное помимо потолка.
– Ты знаешь, тогда в 1554, когда я умирал, мне было, действительно, по-настоящему страшно, ты не представляешь, какие это ужасные чувства. Как будто кто-то тебя опустошает, вытаскивает что-то из тебя, что-то жизненно-важное, а ты так не хочешь отдавать это «что-то», но у тебя нет другого выхода. Лилит, это так жутко понимать, что костлявая рука копошится у тебя внутри тела, и она что-то ищет, ищет…страшно осознавать, что, вот он – конец, всё, уже ничто неважно, больше ничего нет. В тот момент я радовался только одному – тому, что моей матери не было уже в живых. Я представить не мог, какого ей было бы потерять любимого сына… А ещё, я чувствовал как остывало моё тело, как из него уходила жизнь, а я так не хотел с ней прощаться. Я очень люблю жизнь, поэтому для меня умереть – это самая страшная фобия. И самое забавное, когда я понял, что назад дороги нет, только смерть впереди, у меня не пробежала вся жизнь перед глазами, даже её часть. Просто чернота и немощность, трясина и жуть, которая засасывала меня с головой. Странно, но когда ты теряешь близкого человека или любимое животное, то перед глазами мчатся светлые образы проведенных, не то что дней, а даже секунд с этим существом. И знаешь, когда я очнулся, я судорожно начал глотать воздух, я понял, что жив, и я не знал, кого благодарить, за это. Лилит, смерть – очень страшная вещь для меня, хоть я уже и пережил это, но отголоски того вечера до сих пор в моей памяти, я всё время вздрагиваю, когда вспоминаю об этом…
– Я никогда не задумывалась о смерти на таком уровне, мне кажется, что я не смерти боюсь, а умирать с болью. Боль – вот, что меня пугает. Смерть – это раз и всё, тебя больше нет, а боль – это мучения, которые неизвестно сколько протянутся, перед тем как случится «раз и все». Мне страшно даже подумать о том, какого это, когда душу рвет предсмертная боль. Я не могу сказать, что я очень люблю свою жизнь. Она скучна и однообразна, она ничего не стоит, как и жизни многих из нас. Я просто живу, потому что меня родили. Изо дня в день, все одно и то же и почти смирилась с этими. Почти. Это одна из причин, почему я хотела присоединиться к тебе. Ты можешь веселиться, Левиафан, ты позволяешь себе наслаждаться жизнью, а я позволяю себе существовать. Для тебя страшна смерть…А для меня существование. Это нельзя назвать жизнью, потому что жизнь, она как бы дана для чего-то, а когда ты не видишь для чего, (возможно, этого даже и нет), это становиться существованием, как растение: ешь, пьешь, спишь, такой своеобразный круговорот людей в собственном цикле сознательных дней. И ещё, если бы у меня была вечность, я бы нашла, чем её заполнить, потому что, знала бы, – всё что я делаю не напрасно, всё это даст опыт, и тебя, на самом интересном этапе жизни, не загребут руки смерти. Я бы научилась играть на скрипке, выучила бы японский, стала бы рисовать…
– А почему ты этого не хочешь делать сейчас? Ты же живешь сейчас, на японский и на скрипку тебе хватит времени, – сказал Левиафан.
– Знаешь, мой характер перфекциониста не позволит, что если я что-то хочу выучить или чему-то научиться, то я должна сделать это идеально. Если это скрипка, то я буду владеть ею в совершенстве, а для этого восьми лет мало…Моей жизни мало на то, что я хотела бы уметь…А если мне надоело бы быть вечной, я бы убила себя – Лилит посмотрела в угол потолка.
– Нет, Лилит, не убила бы! Раз ты боишься боли, себя бы ты не смогла убить в огне, потому что это ужасно больно! Я бы тебя тоже не смог убить, потому что – люблю… – похоже, потолок им нравился всё больше и больше.
Они смотрели на него, не отводя глаз.
– Левиафан, ты прожил почти пятьсот лет…скажи мне, ты встречал истинную любовь? – спросила Лилит, – ты когда-нибудь любил по-настоящему?
Левиафан оторвал глаза от полюбившегося потолка и посмотрел на неё.
– Любовь, Лилит и любил ли я? Хм… Величайшие умы, за всю историю существования мира так и не смогли дать адекватное определение этому неоднородному чувству. Каждый человек испытывает различные чувства и эмоции и называет это любовью. А они такие разные, эти чувства, Лилит! – зажмурился он. – У каждого они собственные и не похожие на чувства других. Невозможно найти двух людей с одинаковыми чувствами. Допустим, одна девушка живет с богатым полу пенсионером, Лилит, для неё это любовь, а другая бедная и живет с бедным – и для неё это тоже любовь.
– Мне не нравится слово любовь. Как помпезно оно звучит, и я не знаю, что это такое. Вот мне с тобой хорошо, иногда я тебя понимаю, уважаю, мне приятно с тобой находиться и мне плохо, когда тебя нет рядом. Ты как маленькая частичка меня, которая блуждает где-то, а я очень беспокоюсь за частичку себя, Левиафан. Это можно назвать любовью? – Лилит взглянула на него.
– Не знаю, Лилит…Я осознал, насколько сильны мои чувства к тебе тогда, когда понял, что я готов умереть за тебя, но я очень боюсь этого. И честно говоря, мне бы не хотелось умирать, так что постарайся не вляпаться в какую-нибудь глупость. – Левиафан улыбнулся и чмокнул её в руку.
– Следовательно, ты считаешь, что любить по настоящему – это, значит, переступить через свои страхи?… Но ты не можешь переступить через свою гордыню, Левиафан! Получается что страх – это фигня по сравнению с твоей гордостью? Забавно, как бы сильно ты не любил, ты готов умереть, но переступить через себя в ссоре – ты не можешь… Ты очень интригующее создание. Ты манишь к себе, а потом отталкиваешь и снова ласкаешь. Твоя сущность – это власть над всеми с кем ты общаешься, ты пытаешься превзойти меня во всём, удивительно, что ты ещё не писаешь сидя, лучше, чем я.
– Откуда ты знаешь? – рассмеялся Левиафан.
– Да я даже такому поступку не удивлюсь. Ты игрок и в жизни, и в любви. Я, наконец-то, это поняла! Ты играешь со всеми в жизнь, но я…я нечто больше, чем просто все в твоей жизни. Со мной в любовь. Тебе интересно именно со мной играть, потому что я такая же. Я позволила начать эту бесконечную партию. Мне кажется, что всех этих чувств вообще нет, что всё это сплошная иллюзорность, графика для действий. Играть роль легко…Но где ты настоящий, Левиафан?
– Этот же вопрос я задавал тебе, спрашивая о твоей внутренней идеальности, Лилит, я почти готов сам же ответить на свой вопрос. Гордыня и месть – вот два твоих спутника в жизни. Лилит, мы два сапога пара. Хм, я, наверное, не потерпел бы в вечности ещё одного такого ублюдка как я, только в женском обличии. Любовь всё-таки слепа! Зачем надо было, чтобы мы узнали о существовании друг друга, Лилит? Мы с тобой одинаковые, только пол разный. Как нам с тобой жить и не играть при этом? Ты сказала, что твоя жизнь – скучна и однообразна, точнее существование, как ты выразилась. Так я здесь… Я здесь, чтобы дать тебе возможность чаще думать, разнообразить и разбудить твою жизнь, Лилит! Я здесь, чтобы помочь тебе снова стать хозяйкой твой собственной зарождающейся жизни. А ты здесь, чтобы помочь мне скоротать мою вечность любовью и человеческим теплом. – Глаза Левиафана загорелись при слове «тепло».
