Дарина Дэйд
Жертва ради кумира
После нескольких уточняющих вопросов, заданных Александру, на которые он, как обычно, соврал, Сергей повернулся к Маше, мельком улыбнулся и продолжил:
– Как известно Мария обращалась в полицию, что подтверждает список звонков с её телефона и показания свидетелей. Но, к сожалению, её не восприняли всерьёз и попросту не приняли заявлений.
– Протестую, не доказано.
Сергей кинул взгляд на адвоката Александра и продолжил:
– Поговорив с подругой Мария приняла решение купить диктофон для записи разговора с сотрудниками полиции, если она вновь решит обратиться к ним за помощью.
Маша неотрывно смотрела на певца, следила за его меняющимся лицом. Он сам не понимал, что происходит, почему его тело так реагирует, но глаза его забегали, спина выпрямилась.
– В ночь с седьмого на восьмое июля Мария, возвращаясь, домой после ревизии на работе, заметила у въезда во двор знакомую машину, в которой она ранее уже была, в день концерта. В этот момент у Марии в кармане лежал диктофон… который она включила, – Сергей посмотрел на Александра, который что-то выяснял у своего адвоката. – Я сейчас включу запись, а вы, пожалуйста, скажите ваш ли голос на записи.
Сергей нажал на кнопку, и из колонок послышался голос певца:
– Ты никогда не употребляла?
– Что?
– Не баловалась наркотиками? Не курила?
– Нет.
– Оу, Машуля. Не хотел я такого эффекта. Вроде немного добавил.
– Что ты несёшь?! Выпусти!
Послышалась возня.
– Поехали! – крикнул Александр водителю.
– На записи ВАШ голос? – спокойным голосом спросил Сергей.
Глаза певца бегали от Сергея к судье и обратно. Он ёрзал на стуле, не зная куда спрятаться. Его адвокат выглядел разочарованным, но старался держать лицо. Маша смотрела на своего мучителя, и её тело теплело. Ей нравилась паника в его глазах, нравилось смотреть на выступающий пот и дрожащие руки. Она даже не заметила, как её губы немного растянулись в улыбке. Все в зале оживились, принялись шептаться и спешно записывать услышанное.
– Повторю свой вопрос! На записи ВАШ голос?
– Д-да.
– Сейчас я включу ещё один отрывок записи, пожалуйста, прослушайте и ответьте, ваш ли голос на записи.
Сергей вновь нажал на кнопку и зал наполнился шумом:
– Нет! Мне это не нужно. Я хочу домой!
– Я целеустремлённый, как ты уже могла понять. Если я тебя захотел, то получу, чего бы мне это не стоило. Ты ведь не пожалеешь. От меня без оргазма не уходят. И без подарков, конечно, тоже.
– Пошёл ты! – прорычала Маша.
Последовали звуки борьбы.
– Отпусти! Не смей!
– Машуля. Мне нравится твоё рычание, – Александр издал рык и засмеялся. – Давай ещё.
– Ненавижу тебя! Слезь с меня! Отпусти!
Спустя ещё некоторое количество возни и борьбы, девушка сказала:
– Ублюдок! Только посмей!
Послышался крик Маши.
Запись выключилась, Сергей спокойным голосом повторил вопрос:
– На записи ВАШ голос?
– Да.
Плечи Александра поникли, он старался не встречаться взглядом с Машей, а она в свою очередь любовалась его отчаянием.
Глава 11. Хладнокровность
– Я нашла её! – воскликнула Маша.
Кристина бросила банку кофе на стол и подбежала к подруге.
– Где?
Маша чуть повернула ноутбук и включила видеозапись, на которой толпа поклонниц визжали, встречая участников группы «Апис», выходящих с чёрного входа. Александр осмотрел толпу и ловко вытянул девушку. У неё были длинные, распущенные, русые волосы, яркий макияж в красных оттенках. Короткий, белый топ, открывал немного живот, чёрные шорты подчёркивали объёмные бёдра. Когда девушка повернулась в сторону почти рыдающих поклонниц, Маша нажала паузу.
– Это она! Но в нашу встречу она была худой, и волосы подстрижены до мочек ушей. И макияжа на лице абсолютно не было.
Кристина с сочувствием смотрела на лицо девушки, которая через несколько часов оказалась запертой в номере отеля.
– Он и её сломал, – тихо произнесла Кристина. – Больше не выходила на связь?
– Нет.
– Надеюсь она ничего с собой не сделала. Почти год прошёл, а она видимо так и не оправилась.
– И я ей наговорила всякого, – Маша пару раз стукнула по пластиковому корпусу ноутбука. – Хотя… даже если б я всё знала, я бы вряд ли смогла ей посочувствовать. Мне никто не помог, никто не откликнулся. Можно сказать мы квиты.
Кристина промолчала, сжав губы она продолжала смотреть на лицо девушки с длинными русыми волосами, не подозревающей о том, какой ужас её ожидает в этот же день.
***
Александр заметно помрачнел, плечи осунулись, лицо приняло серый оттенок. Маше было приятно видеть его в зоне для подсудимых за серой решёткой. Когда судья появился в зале сердце девушки прибавило ударов, руки немного вспотели.
Последовало монотонное зачитывание текста. Маша ловила каждое слово, пропускала их через себя и ощущала как камень внутри её груди становится всё более хрупким. Стояла тишина.
Маша медленно перевела взгляд на Александра, который прожигал взглядом судью. Сердце зашлось, по спине пробежали мурашки.
– …приговаривается к восьми годам лишения свободы…
– Что?! – воскликнул певец, схватившись за решётку.
Маша громко выдохнула. Камень раскрошился, освободив место для воздуха. Девушка почувствовала невероятное облегчение, тело охватила лёгкая эйфория. Зал наполнился шумом, несмотря на то что приговор ещё дочитывался. Когда Александра уводили из зала, Маша смотрела ему вслед не отрываясь, пытаясь запомнить его лицо полное ненависти, негодования и страха. Перед тем как скрыться за тяжёлыми дверями он последний раз взглянул на девушку с выражением, будто доверял ей собственную жизнь, а она его предала.
Родители девушки рыдали, Сергей, переполненный чувством гордости, повернулся к Маше и хотел приобнять, но тут же одёрнул себя и только лишь улыбнулся ей и протянул руку, которую она тут же пожала.
Когда они вчетвером вышли на улицу, журналисты оживились, лица ослеплялись вспышками, поднялся шум из голосов.
– Что вы намерены делать дальше? – спросил мужчина в чёрной футболке, с идеально поставленным воротником.
«Какой же тупой вопрос ты задал!» – хотелось Маше выкрикнуть, но она улыбнулась и ответила:
– Жить. Постараться забыть обо всём этом.
– Ходят слухи, что вы не единственная его жертва? – задала вопрос девушка, одетая в серый костюм, с распущенными волосами и на тонких шпильках.
– Да, так и есть.
– Почему же вы не пригласили их присоединиться?
Маша прикусила язык.
– Со мной связывалась только одна и… я её понимаю и не осуждаю… она отказалась присоединиться ко всему этому. Я понимаю. Это тяжело. Не хочется лишний раз вспоминать о произошедшем.
– Вы собираетесь ответить на вчерашний пост? – выкрикнул молодой человек из толпы.
Парень поймал взгляд Маши. Она в свою очередь удержалась от громкого недовольного фырканья. Пост, про который говорил журналист, написал блоггер на своей странице с призывом Маши откликнуться на его великодушное приглашение для участия в серии выпусков, посвящённых жертвам насилия. Увидев пост, девушка пролистала профиль блоггера и разочаровалась в его подписчиках, которые свято верили его авторитету. Буквально месяц назад он участвовал в жаркой дискуссии о приемлемой длине юбки девушки и какой наркотик стоит перестать использовать, чтобы не нанести сильный вред организму спаиваемой особе. Маша будто окунулась в ванну с дерьмом, прикрытое бутонами цветов.
– Я ещё думаю, – с полуулыбкой ответила Маша и повернулась в другую сторону.
Вопросы сливались в один поток, диктофоны и телефоны тряслись перед лицом девушки, которая старалась разобрать слова, но вместо нового вопроса она услышала голос журналиста, который только что задал ей вопрос.
– Он такую возможность предлагает, а она отказывается.
Тело девушки замерло, она повернулась в сторону голоса, встретилась взглядом с парнем.
– Вы вообще читали его блог? – начала говорить Маша спокойным голосом. – Он снимает о том, что на слуху, о чём говорят и вы слепо верите всему этому. Он лишь написал пост с моим упоминанием, даже не позвонил лично. Не обременил себя этим. Потому что он использует людей. Буквально несколько месяцев назад его аккаунт пестрил пошлыми фотографиями с девушками в неадекватном состоянии, но стоило ему начать снимать видео о жертвах насилия и обмана, как все забыли о его прошлом, оправдывая тем, что он изменился, вырос, осознал… Это не так. Вы глупец, если видите в нём изменившегося и исправившегося человека. И из-за таких людей как вы я чувствую безысходность. Для чего я прошла через весь этот ад? Чтобы люди снова и снова оправдывали преступления авторитетом?
Маша прошла через толпу ответив на несколько вопросов. Она ни разу не повысила голос, всем немного улыбалась и проявляла чуткость. Когда дверь машины за ней закрылась, послышались три выдоха облегчения. Татьяна повернулась к дочери и хихикнула. Впервые за несколько недель она увидела улыбку на губах дочери, а лицо выглядело спокойным и расслабленным.
– Сергей заедет к нам через час, – сказала Татьяна.
– Это хорошо. Вы ведь ещё поедете забирать вещи? – спросила Маша, неотрывно глядя на маму.
– Да.
– Закиньте меня сначала, можете там в паре кварталов оставить. Я пока переоденусь, умоюсь.
– Решила улизнуть от таскания вещей? – воскликнул Фёдор.
– Нет-нет. Как ты мог такое подумать? – хихикнув ответила Маша.
Родители оставили её в квартале от их дома, а сами уехали на съёмную квартиру, забирать вещи. Девушка проводила взглядом машину и улыбнувшись сама себе пошла домой. У неё осталось незавершённое дело, которое не хотелось откладывать. Она чувствовала легкость и свободу, о которых уже и забыла.
На стенах и самой двери были видны следы краски, которые Фёдор старался стереть. Ему это почти удалось сделать, но перекрыть выцарапанные слова пока не получилось. Маша прочитала некоторые:
«Сдохни шлюха!»
«Мразь.»
«Мы тебя достанем!»
«Убейся.»
«Ничтожество.»
Она задумалась, когда последний раз были сделаны надписи? И будут ли их делать ещё? Отмахнувшись от предполагаемых перспектив, переступила порог квартиры.
Маша прошла по пустому коридору, заглянула в комнаты, будто ожидала там кого-нибудь увидеть. Всмотрелась в фотографии на стене в родительской спальне. Она была совсем малышкой. На одном снимке ей было всего четыре года, она держит маленькую удочку, на которой висит крошечная рыба, но улыбка на её лице такая широкая, что заражаешься ею. Маша и на себе это заметила. Стоит и улыбается Маше из прошлого. Такой невинной и чистой. Она ещё не знает, что такое насилие, моральная боль и ненависть. Ей достаточно маленькой рыбки, чтобы стать счастливой.
– Ты дала этой рыбке шанс, отпустив её обратно в реку. Неужели ты сама не достойна его… второго шанса?
Маша посмотрела на соседний снимок. На нём ей было четырнадцать лет, она только приехала из лагеря переполняемая эмоциями. На протяжении недели она рассказывала родителям о том, как же классно было там, какие прекрасные вожатые и ребята все дружные и добрые.
– Прости меня, – обратилась Маша к своей фотографии. – Я хотела идти дальше. Но я не могу. Не получается. Мне так больно.
Девушка вышла из спальни, зашла на кухню, осмотрела подставку для ножей и выбрала самый маленький и острый. Она всегда удивлялась, как папе удаётся так идеально затачивать ножи, что режут даже самый мягкий овощ.
Маша зашла в ванную, остановилась в дверях, вспоминая тот день, когда она лежала в ванне полной пены и крови.
«Было почти не больно.»
Она забралась в пустую ванную, легла и некоторое время смотрела в стену.
– Совсем чуть-чуть. Потерпи, – с полуулыбкой сказала Маша себе.
Достав телефон из кармана, девушка открыла сообщения, она уже не обращала внимания на цифру в верху. Больше тысячи, возможно, скоро будет две тысячи сообщений, но это не важно. Нажав на случайное, опять улыбнулась. Как она и хотела, вместо текста человек ей отправил аудиосообщение. Они всегда наполнены гневом, ненавистью и желчью, которая ей так необходима сейчас, чтобы решиться. Чтобы точно знать, что она поступает правильно.
Включив аудиосообщение, Маша откинула голову назад и закрыв глаза принялась вслушиваться в слова, прижимая нож к руке.
– Привет, Маш, – голос в сообщении принадлежал девушке. – Я много всего видела про тебя и за всем процессом практически с самого начала слежу, даже посты твои перечитала. И единственное, что я хочу тебе сказать… Спасибо.
Маша нахмурила брови, но глаз не открыла.
– Спасибо за твою смелось и храбрость. На видео из зала суда видно, как тебе плохо и тяжело, но ты всё равно держишься, отстаиваешь свою правоту и добиваешься наказания. Я восхищаюсь тобой. Твоей стойкостью. Я пыталась отстаивать тебя в комментариях под разными постами и видео, но ты сама знаешь, что это гиблое дело… Но… больше всего я хочу поблагодарить за то… в общем… благодаря тебе я тоже решилась добиваться справедливости.
В записи послышался всхлип. Маша открыла глаза, посмотрела на телефон.
– Пару недель назад меня тоже изнасиловали. Друг, которому я доверяла, рассказывала все свои переживания и страхи… Он… он признался мне в любви, а я опешила, сказала, что он не может так поступить со мной… просила дать хотя бы время для размышлений, обдумываний, но… он не хотел ждать, разозлился и… мне было так страшно, так больно…
Маша села, взяла в руки телефон. Она не могла поверить, что кто-то её благодарит и восхищается. Прижав телефон к груди, девушка заплакала. Тихо, почти бесшумно. Но с течением аудиозаписи плач усиливался.
– Я даже в полицию не ходила, но благодаря тебе пойду. Я сохранила всю одежду с того дня, убрала её в угол шкафа, даже не хотела туда заглядывать, чтобы не вспоминать. Но я поняла, что никто не смеет трогать моё тело без разрешения. Если человек совершил преступление, то он должен быть наказан. Ради меня, ради других, кто может оказаться на моём месте… Спасибо тебе Маш. Извини что зову так, надо было наверно хотя б Мария обратиться к тебе, но я чувствую в тебе родного человека, кого-то кто меня понимает… Спасибо тебе.
Аудиосообщение закончилось, а Маша завыла навзрыд. Выронив нож и телефон, она схватилась за голову, впивалась пальцами в кожу. Ей было больно. Со всех сторон боль, в сердце, во всём теле, она витает в воздухе, пропитывает предметы. Но девушка поняла, что она хочет её чувствовать, ведь иначе никак. Нельзя прожить жизнь без боли. Всё что сейчас происходит это пройдёт, не забудется, но вспоминать будет легче. Нужно прекратить этот круговорот боли. Своей смертью она уничтожит своих родителей, друзей. Ничего хорошего не выйдет. Никакого облегчения. Никакого счастья. Только боль.
Спустя почти десять минут истерики Маша начала успокаиваться. Она вновь окинула ванную комнату взглядом, и она выглядела по-другому. Более светлая, чёткая. От неё веяло ошибкой. Тот раз мог стать фатальным, и она счастлива, что её спасли, заметили, услышали. Маша готова вынести всё. Готова идти вперёд. В первую очередь ради новой себя. Сломленной, разбитой, но новой, которая будет крепче, сильнее, возможно, более жестокой, но настоящей, без лжи и притворства.
Маша нажала на кнопку аудиозаписи, улыбнулась трясущимися губами и произнесла:
– Спасибо тебе огромное.
От автора
Меня бесит романтизация насилия. Мне нравятся плохие мальчики, злодеи, антагонисты (лишь в кино, сериалах, книгах, не в реальной жизни), но мне также нравится, когда они получают по жопе.
Написать эту книгу меня натолкнуло произведение – 50 оттенков серого. Классика. А потом вышел фильм 365 дней… Ммм~, красота. И я вскипела как чайник с минимальным количеством воды, начала орать, а потом гореть. Истории о том, что если мужчина богатый, красивый и известный не может быть насильником, выходят повсеместно, пользуются популярностью, но так же порождают явление – виктимблейминг (обвинение жертвы). Печально и ужасно. Не важно какой длины на тебе юбка, какой макияж и как ты смотришь, НИКТО не имеет право трогать и уж тем более вредить. Это прописано в конституции. Хоть голый человек будет на улице, его никто не смеет трогать, только полиция забрать в кутузку для вынесения административки.
Книгой я хотела обратить внимание, что с одной стороны всё может казаться горячим и сексуальным, но с другой – страшным и пугающим. Необходимо всегда обращать внимание на улики и слушать все стороны конфликта для осознания ситуации на сто процентов. Авторитет не должен играть роли, перед законом равны все, но в обществе это забывается. Я никого не пытаюсь учить, стыдить, тыкать лицом в лужу, лишь пишу знакомую историю с другой стороны, которую видеть не все хотят.
Давайте все возьмёмся за руки и дружно пойдём нах… кхе-кхе нахлобучим комментариев этому произведению. Если ты (тот кто читает эти буквы) думаешь что твоё мнение не важно – ошибаешься, стеснительный дурачок.
Всем любви, добра, бобра, лису, тирамису, аматерасу, а, ой, не, этого не надо, всего хорошего и чтобы психи и маньяки встречались лишь в книгах и кино.
