Даниил Корнаков
Эсхато. Бешеные
10. Адам Гордон
Адам сидел за столом. Позади него Петр Васильевич, по привычке поглаживающий свою бороду, размышлял о чем-то.
Виктор, будучи уже на взводе после вечерних событий, нервно барабанил пальцами по столу, пока внутрь не зашла его жена.
– Он придет, – сказала Юлия и села за стол, не отрывая взгляда от мужа. Заметив его напряженность, она положила холодную ладонь на его руку. От прикосновение любимой женщины, он на мгновение выдавил из себя улыбку, словно давая понять жене, что все в порядке.
Адам встал с места и начал расхаживать из стороны в сторону, пытаясь скоротать ожидание. Он достал из кармана нож, что дал отец, и принялся жонглировать оружием одной рукой: выходило ловко, словно у циркача, выступающего перед публикой. Адам давно приноровился к такому трюку, еще когда при нем был его старый, с уродливой деревянной рукояткой нож.
– Адам, перестань, – велела сыну мать.
Юноша вернул нож обратно в карман, продолжая большим пальцем касаться холодного лезвия. Ему нравился ощущать холод металла, успокаивавший нервы.
Дверь хижины открылась, и внутрь зашел Алексей. Позади него стояла Саша. В глазах обоих виднелись остатки сна, сопровождающиеся зевотой.
Адам улыбнулся Саше – она улыбнулась в ответ, и вроде бы (по крайне мере так подумали оба подростка) никто из присутствующих этого не заметил.
– Лёш, я безумно прошу у тебя прощения, – начал Виктор. Он отодвинул стул, приглашая гостя сесть. – Я понимаю, Денис велел соблюдать постельный режим, но дело серьезное, а в вашей хибаре мало места для всех нас.
Виктор окинул взглядом свою жену Юлию, Петра Васильевича и Адама.
– Ничего страшного, – сказал Алексей. – Мне уже значительно лучше, чем на днях. Хотя бы ходить могу.
Он обернулся в сторону дочери, севшей рядом с Адамом.
– Ничего, что я Сашку привел?
– Разумеется, нет проблем, – ответил Виктор и сел напротив Алексея.
Виктор развернул карту размером во весь стол. Карта была помятая: углы загнуты, края местами оборваны, но в целом она выглядела прилично. По крайне мере разглядеть название мест было возможно.
– Принесли разведчики где-то год назад, – сказал Виктор, заметив любопытный взгляд сына и Саши. Он ткнул пальцем в зеленую местность.
– Вот здесь находимся мы, как раз вдоль реки неподалеку. А вот здесь…
Палец Виктора начал удаляться все дальше на юг, пока не коснулся синего кружочка с названием Брон.
–…то самое место, о котором я говорил. Самое что ни на есть подходящее, чтобы основать там еще одно поселение, Вторую Надежду…
Виктор ухмыльнулся.
– До этого места почти триста километров, около недели пути с учетом привала, по моим и Петром Васильевичем прикидкам. Разве…
Виктор вдруг замолчал, и перешел на чуть более возвышенный тон.
– Я не буду задерживать тебя, и просто скажу сразу то, что хотел. Я хочу, чтобы ты возглавил тот поселок у озера. Чтобы ты стал тамошним мэром.
Алексей молчал, Виктор, не дожидаясь ответа от Алексея, продолжил.
– Ты хороший человек, Лёш, я вижу это. Из тебя получится замечательный управленец. То что ты сделал сегодня, то как все они слушали тебя…
В интонации Виктора Алексей услышал нотки зависти, но отнюдь не черной.
– Ты преувеличиваешь, – начал спорить Алексей. – Мне просто повезло.
– Нет, не повезло.
Виктор встал с места и подошел к Саше. Он положил руку на ее плечо.
– Твоя дочь – пример того, какой ты человек и отец. Я уверен, ты станешь превосходным отцом и для будущих жителей «Второй Надежды». Знаешь, я бы направил туда Петьку, но с его характером…
– Я бы скорее поубивал всех, ага, – закончил за Виктора Пётр Васильевич и ухмыльнулся. – Нет во мне управленческой жилки. Я простой охотник.
Саша смотрела на отца, он на нее. Оба они уже давно научились понимать друг друга без слов, и сейчас Алексей понимал, чего хочет от него дочь.
– Я подумаю, Вить. Это сложное решение.
– Разумеется. Думай, сколько тебе нужно.
Алексей встал с места и пожал Виктору руку. Вместе с Сашей они направились к выходу.
– Пока, – шепотом сказала Саша Адаму.
– Пока, – ответил он.
Как только отец с дочерью покинули хижину, Юлия подошла к мужу.
– Думаешь, на него можно положиться?
Виктор кивнул головой.
– Да, без сомнений.
11. Виктор Гордон
Они явились на следующий день ранним утром.
Солнце едва успело показаться, как Алексея разбудил звук, который он не слышал много лет: звук работающего мотора. Вместе с этим он расслышал разговоры и смех. Люди переговаривались между собой, что-то громко обсуждая. Мотор вдруг утих, послышались удары о металл.
Алексей встал с постели и увидел, что его дочь уже стоит в дверях и наблюдает через щель за тем, что происходило снаружи. Он заметил ее настороженный взгляд и встал рядом с ней.
Чужаки сидели на трех стоящих в ряд грузовиках. Алексей заметил около десяти человек в одежде цвета хаки, вооруженных автоматами и пулеметами. Лица их были гладко выбриты, на ногах – блестящие, словно новенькие берцы. Чужаки с интересом осматривали деревню и прыскали смешками, словно увидели нечто смешное.
Жители Надежды открывали двери, наблюдая за незваными гостями так, словно те были пришельцами с другой планеты.
У Алексея заныло под ложечкой – он так хотел видеть людей в военной форме в те годы, когда Диана еще была жива. Он надеялся, что они спасут их тогда, и все вернется на круги своя…
Но эти ребята вызывали у него тревогу. У него было предчувствие, что здесь что-то не так.
– Папа, кто это? – тихо спросила Саша, боясь, что их услышат.
– Пока не знаю, надо Витю позвать.
Но звать его не пришлось. Саша заметила Виктора, идущего вдоль хижин на встречу одному из грузовиков. Чужаки, сидящие в кузовах, не спускали с него глаз, пока он не приблизился вплотную к капоту.
– Достаточно, – сказал худой мужчина, сидевший на крыше грузовика. Его ноги, обутые в черные берцы ребячески болтались над лобовым стеклом. На худом лице, помимо морщин виднелись следы шрамов. Подбородок украшала аккуратно подстриженная бородка темного цвета, с седым кончиком. Но самым примечательным во внешности этого довольно зрелого мужчины были черные как гематит глаза: пугающие и притягивающие.
– Кто вы? – спросил Виктор.
Незнакомец, не утруждая себя ответом, осматривал местность.
– Я спрашиваю – кто вы? – повторил Виктор.
Незнакомец спрыгнул с грузовика, оказавшись с Виктором лицом к лицу. Саша смогла лучше рассмотреть его: худой. сутулый, левую руку постоянно не вынимает из кармана потрепанной кожаной куртки.
– Мое имя Гордей, – обратился он ко всем поселенцам, не обращая внимание на стоящего рядом Виктора. – Несколько дней назад я увидел это место во сне.
Глаза-гематиты оглядели толпу ничего не понимающих жителей.
– Я увидел пустырь в лесу, – продолжил Гордей, – спрятанный от чужих глаз, окруженный стволами дуба и ясеня. Увидел я в этом лесу людей страждущих, голодных и отчаянных, людей которых ввели в замешательство…
Гордей оглянулся на Виктора и вонзился в него взглядом, а затем продолжил, возвысив свой тон:
– Я послал моих подчиненных туда, и они нашли это поселение. Как оказалось, Господь подарил мне вещий сон, не первый и не последний.
– Все, хватит.
Пётр вышел вперед и натянул держа свой лук под рукой.
– Довольно трепать языком, говори зачем пришел или проваливай к чертовой матери, – сказал Пётр.
– Петь, – вмешался Виктор, – уйди прочь.
– Вить, да он…
– Уйди! – настойчиво произнес Виктор.
Пётр, что-то бормоча себе под нос, ушел к своему крыльцу.
Виктор обернулся к незнакомцу.
– Я не хочу никаких проблем. Если вы пришли сюда за едой – сразу предупреждаю, у нас ее нет…
Гордей вдруг разразился смехом. Жители Надежды недоумевающе перешептывались друг с другом не понимая, как реагировать на слова и поведения странного чужака. Вооруженные бойцы же напротив – молча сидели, никак не реагируя на поведение своего командира, к которому, по всей видимости, уже привыкли.
Вдруг Гордей поднял руки к верху, и закричал.
– Воистину, Господь, все как ты и показывал мне в моем сне!
Виктор счел его сумасшедшим. Но разве пойдут все эти люди, стоящие позади него, за сумасшедшим? Тут что-то не так…
– Я повторюсь – что вам нужно?
– А что нужно было Моисею, когда он скитался сорок лет вместе с народом еврейским после исхода египетского? Что он хотел для своего народа, когда кончился хлеб у них?
Гордей подал знак одному из своих людей, сидящих за рулем грузовика. Водитель развернул грузовик кузовом к Гордею. Все молча наблюдали за происходящим, не произнося и звука.
Гордей дернул щеколду вверх и открыл дверцы.
– Узрите, дети мои манну небесную!
Все то что было внутри грузовика, заставило жителей Надежды ахнуть от восторга. Внутри было мясо, ОЧЕНЬ много мяса и сырой форели в перемешку с овощами. Настоящий рог изобилия.
– Все остальные грузовики забиты под завязку так же, как и этот, и они ваши, потому что на то Воля Божья. Господь дал мне знак, – Гордей вытянул палец вверх еще раз, – привел меня к вам и дал эти дары. Я – Его посланник, я – мессия, и я хочу от вас лишь одного – примите меня как близкого к Богу, как равного Сыну Божьему и ваши животы всегда будут сыты, кров всегда будет над головой, и вы не будете знать нужды ни в чем!
Громогласные одобрительные отклики жителей Надежды разнеслись по деревне подобно ветру, и те, кто еще пару минут назад про себя насмехался над нелепым поведением чужака, теперь ему скандировали: «Да!», «Да!». Кричал почти все, кроме Алексея, с подозрением рассматривающего чужака. Он понимал, что-то здесь не чисто. Это же понимал и Виктор.
– Стойте! – крикнул Виктор. – Подождите же! Не делайте поспешных выводов!
Все лица обернулись к нему, в том числе и сам Гордей. Виктор оглядел всех жителей, прежде чем взглянуть на чужака, предлагающего щедрые дары.
– Я так понимаю, ты здесь главный, – сказал Гордея направился в сторону Виктора. – И зовут тебя…?
– Виктор…
– Виктор, – не думая с ответом, начал Гордей, – Тебя что-то смущает?
– Да, смущает, к сожалению меня одного.
Виктор обратился ко всем жителем Надежды.
– Вы что, забыли, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке? Это все не просто так, очнитесь же! Этот человек явно что-то задумал!
– Я всего лишь выполняю свой христианский долг, – сказал Гордей, и вновь перешел на более высокий голос, – кормлю детей своих, голодных и изнемождённых! Господь выбрал меня мессией!
– Гордон, иди к чертовой матери! – крикнул Михаил Калягин. – Дай нам сделать выбор!
– Да, проваливай! Надоело! – раздался поддерживающий Михаила гвалт.
У Виктора опустились руки. Он чувствовал себя беспомощным, но продолжил настаивать на своем:
– Все это представление напоминает мне одни слова, четко прописанные в Библии, – Виктор повернулся к Гордею, чье лицо расплылось в довольной ухмылке. – «Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собой, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою.»
Лицо Гордея покраснело. Он стиснул зубы от подступающей злобы.
– Кем ты себя возомнил!? Знаешь ли ты, кому говоришь подобное? Посмотри на меня и на себя! Что имеют мои люди, и что имеют все твои? Господь дал мне все это, и Он наставляет меня!
– Он прав! – раздался до боли знакомый голос.
К грузовикам поспешила Лиза Гончарова, и остановилась возле Гордея. Она слегка ему поклонилась, а затем указала пальцем на Виктора.
– Он вор, грязный вор и мошенник! Он прячет у себя в погребе почти тонну мяса, и лишь малую часть отдает народу, пока другую пожирают его приспешники. Мы здесь голодаем, мой сын голодает, наши сыновья и дочери голодают, а вы все еще сомневаетесь в выборе между этими двумя людьми?
Пётр Васильевич, должно быть уже всеми фибрами своей души ненавидевший этот голос, инстинктивно сжал кулаки. Саше оставалось только гадать, какие мысли сейчас у близкого друга Виктора в голове.
– Вот как, – почти мелодично произнес Гордей. – Неужели настолько хороша твоя забота о всех этих людях, что они стоя за твоей спиной обвиняют тебя в таком преступлении?
– Она все лжет, эта тварь давно…
– Петь… – Взмахнул Виктор рукой. – Я просил тебя…
– Мы ведь вчера так и не посмотрели, что у него в подвале, а? – вдруг раздался голос Михаил, презренно смотрящего на Виктора. – Решили доверится, ага. Хватит! Я прямо сейчас хочу знать, именно сейчас и не минутой позже, что лежит в твоем подвале, Гордон!
Михаила поддержали одобрительные выкрики, и тут Саша почувствовала, что надвигается, что-то ужасное и неотвратимое. Она крепче сжала руку отца, но тот, должно быть, даже этого и не почувствовал, полностью поглотивший в уличный разговор.
Гордей вознес руки к небу и закрыл глаза, в движениях его чувствовалась какая-то театральность, словно бы он играл роль в спектакле. Люди, увидевшие его движения замолкли и затихли.
– Тихо, тихо, – еле слышно проговорил Гордей. – Не нужно этого шума, этой… возни. – Последнее слово Гордей сказал с особым отвращением на лице. Он открыл глаза, опустил руки и посмотрел на Виктора сверху вниз.
– Если ты и впрямь говоришь, что не обманываешь свой народ – докажи, – начал Гордей. Покажи им остатки запасов, попробуй переубедить их в обратном. Я не думаю, что сделать это составит больших трудов.
Виктор оглядел вокруг стоящих жителей, потом взглянул на Петра Васильевича, который еле заметно кивнул.
– Хорошо, – сказал он, а затем повторил, но в разы громче, – Если вы так хотите увидеть все это – я покажу.
Виктор пошел в сторону своего дома, где на крыльце его ждали сын и жена. Юлия явно волновалась, прикусывая нижнюю губу, но в глазах читалось и спокойствие. Она знала, что ее муж – святой и набожный человек ни за что не обманет людей, ради которых он был готов умереть. Адам смотрел на отца с видом защитника, чья правая рука уже нащупала рукоятку ножа в кармане. Виктору хватило момента, чтобы понять о содержимом кармане сына.
– Это не понадобится, – сказал он сыну. Виктор был спокоен и уверен.
Адам кивнул, и вытащил руку из кармана. Без какого-либо приглашения, жители поочередно входили в хижину, словно не обращая внимание на ее хозяина, стоявшего прямо у них перед носом.
– Оставайся здесь с мамой, – сказал Виктор и протиснулся в собственный дом сам, где уже скопилось почти две дюжины человек во главе с Лизой Гончаровой, стоявшей в центре комнаты. Петр Васильевич с Виктором зашли последними.
– Ну и, – издевательски произнесла Лиза. – Открывай погреб.
Виктор посмотрел на нее, лицо его было спокойным, а голос мягким.
– За что ты так со мной, Лиз? – произнес он.
На секунду на лице Лизы Гончаровой словно бы появилось некое сожаление вперемешку с отчаянием, но это было такое мимолетное мгновение, заметить который смог не каждый, однако Виктор смог.
– Сейчас не время, Витя, – сказал Михаил. – Открывай погреб, и покончим с этим.
– Так сойди с него, и я его открою.
Михаил сошел со шкуры оленя, служившего в доме ковром. Все расступились, и Виктор нагнулся, чтобы сдвинуть шкуру.
Черные прорези дверцы подвала сразу бросились в глаза, очерчивая небольшой квадрат. Небольшие дырки для захвата дверцы заменили ручку. Виктор засунул указательный и безымянный пальцы в дырки деревянной дверцы, словно в шар для боулинга и потянул их вверх. Дверь подвала со скрипом отворилась, обдав окружающих прохладой. Виктор начал спускаться вниз, а за ним Лиза, Михаил и остальные несколько десятков человек.
– Не советую сюда спускаться всей толпой, места тут очень мало, к тому же очень темно, – сказал Виктор.
Преодолев последнюю лестницу он принялся нащупывать спички и свечи, стоявшие на подвесной полке. Лиза выругалась, протирая свои рваные джинсы от грязи.
– Ну что там, как зажечь свет?
Послышалось чирканье спичек, и на пару мгновений темнота подвала освещалась слабым светом, недостаточным для того, чтобы разглядеть хоть что-то. Наконец, спустя две спички Виктору удалось зажечь несколько свечей и одну из них взять в руки.
– Как я вам говорил ранее, тут лежит около двухсот килограмм высушенного мяса, добытого нами за последние два месяца. Вот здесь…
Виктор поднес свечу к месту, где еще вчера лежало несколько сотен тонких полосок нарезанного мяса, несколько банок консервированного мяса и фруктов. Но сейчас ему предстала совершенно иная картина.
Если бы не желтоватое свечение от огня, его лицо можно было бы спокойно принять за лицо покойника – белое и бледное. На месте тех жалких кусочков, оставленных им на зиму, горкой лежало вяленое и сушеного мясо, покрытого огромным брезентом.
Не прошло и пары секунд, как Виктор почувствовал удар по затылку. Голова закружилась, свеча упала из рук, и он рухнул прямо на впереди лежащее мясо.
Он не успел даже ощутить боль, прежде чем его взор окутала тьма.
12. Виктор Гордон
Виктор почувствовал невыносимую, пульсирующую боль в затылке, когда очнулся. Перед ним маячили расплывчатые, разноцветные фигуры. Невыносимое гудение в ушах постепенно утихало и превращалось в хаотичные слова, перемешавшиеся в его голове.
Он попытался встать. Бросилась в глаза испачканная в грязи ладонь, на безымянном пальце которого сверкнуло, золотое обручальное кольцо. Он так к этому привык, что не замечал в повседневной жизни, но сейчас в голове словно бы открылся портал в прошлое, в момент. когда они впервые с Юлей обменялись кольцами.
Мысли прервал внезапный поток боли в рёбрах, заставивший его перевернуться на бок и сжаться в позе эмбриона. Правая сторона лица была испачкана в грязи, во рту ощущался привкус меди и слюны.
– Тварь! – смог наконец Виктор расслышать слово, и вновь ощутил резкую боль, но на этот раз в правой ноге.Жители деревни сомкнули старосту Надежды в кольцо, выкрикивая проклятия и ругательства. Некоторые предпочитали бить беспомощное тело ногами, без жалости вкладывая в удар ноги или руки большую силу.
– Обманщик! Вор!
– Мы доверяли тебе!
– Будь ты проклят, скотина! Сволочь такая!
Порции ударов учащались, вопли начали напоминать рычание животных. Избиение кончилось только тогда, когда раздался грохот.
Выстрел заставил Сашу дернуться, и на мгновение зажмурить глаза.
– Папа!Алексей застыл на месте, держа в руках револьвер. Саше подумала, что отец выстрелил из окна, чтобы разогнать толпу, но отсутствие струйки дыма, говорило об обратном. Ее папу кто-то опередил…
– Кто стрелял? – Саша инстинктивно прижалась к стене.
Алексей ничего не ответил, и открыл дверь, держа пистолет наготове. Саша схватила его за рукав, и хотела сказать «стой», но этого не понадобилось. Алексей встал возле входа и наблюдал как толпа расступается перед Петром Васильевичем, держащим на весу пистолет в правой руке, из дула которого, как раз, и шла струйка дыма. Прямо за ним с красным от слез глаз шла Юлия, и Адам.
– Отошли от него, быстро! – сказал Пётр. – Перестреляю мразей, богом клянусь!Саша заметила Гордея, молча сидевшего на крыше грузовика словно на троне и молча наблюдавшим за происходящим, как зритель спектакля. Люди Гордея были наготове: ружья и автоматы были нацелены в сторону толпы.Адам подошел к отцу, у мальчика навернулись слезы от увиденного: борода Виктора испачкана в грязи, слюне и крови; правый глаз не открывался полностью, изрта шли вязкие сгустки крови.
– Адам… – тихо произнес Виктор.
Рядом с Адамом появилась Юлия, чье лицо уже было все красным от слез. Она держала пластиковую бутылку воды и тряпку.
– Я не утаивал… ничего не врал – так же тихо произнес Виктор.
– Грязный обманщик! – вскрикнула Лиза, стоявшая прямо напротив Петра Васильевича, который по-прежнему держал револьвер наготове, – Он обманул нас всех, он вор!
Петр Васильевич нацелился на нее и нажал на спусковой крючок. Раздался еще один выстрел, заставивший все шарахнуться, а Лизу Гончарову вскрикнуть от боли и схватиться за свою правую ногу, из которой начала хлестать кровь. Пуля угодила прямо в коленную чашечку, заставив многих окружающих зажмуриться, но только не Петра Васильевича.
– Закрой свою пасть, поганая сука, – сказал Петр. – Если бы не твой маленький сын, клянусь я бы выстрелил тебе прямо в башку.
Лиза кричала от боли, покачиваясь из стороны в сторону и рыдая. Все на что ей хватило сил так это крикнуть «ты за это ответишь, ответишь!». Несколько людей взяли ее под руки и уволокли в ее хижину Давида, который стоял все это время у двери и наблюдал за всем хаосом, что происходил. Болезненные крики Лизы постепенно смолкли.
Послышались одиночные, ленивые аплодисменты. Гордей слез с крыши грузовика, отряхнул свой кожаный плащ и улыбнулся. Петр смотрел на него с ненавистью в глазах, но не смел подниматься револьвера в его сторону, зная, что за этим может последовать.
Раздался кашель Виктора. Он выплюнул сгустки крови изо рта на влажную землю, а затем попытался опереться на одно колено. Адам без слов понял, что его отец собирается встать, и помог ему это сделать, придерживая за правое плечо. Виктор стиснул зубы, зашипел, но смог перетерпеть боль и встать в полный рост. Он взялся за ладонь сына, аккуратно отпрянул его от себя, давая знать, что сам справится. Юлия стояла позади и продолжала тихо плакать, поглядывая на затылок мужа, где кровь смешалась с черными волосами.
– Вор, – сказал кто-то из толпы.
Виктор осмотрел людей, которые сомкнули его в кольцо. Тех самых людей, которых он знал каждого по имени, тех самых людей, которых он спас, предлагая им начать все с начала.
– Я не вор, – тихо произнес он, потому что иначе не мог, – и вы все это прекрасно знаете. Вы знаете меня уже слишком долго, слишком долго…
Люди в толпе вдруг словно призадумались. Это заметил Гордей.
– Тогда как же объяснить все то мясо, что лежит у тебя сейчас в подвале? – сказал он. – Каждый спустился в подвал и каждый убедился в твоей лжи. Как ты объяснишь свое предательство по отношению к своим же людям?
– Мне не известно, откуда это мясо. Я понятие не имею, как оно там оказалось. Все что было у нас это…
– Довольно! – крикнул Гордей.
– Но это правда! – крикнул Адам, и вступил вперед. – Мой отец никогда бы не сделал такого подлого поступка. – Адам обернулся и начал осматривать всех жителей, глаза его дрожали и готовы были вот-вот наполниться ручьем слез. – Каждый вечер он только и говорил о всех вас, обсуждал как улучшить вашу жизнь. Я ненавидел его за эти разговоры, потому что они были постоянно, и постоянно! А вы…
– А мы лишь признаем факты, – сказал Гордей. – Мясо там есть, а это значит, что он обманул всех.
Гордей вытащил пистолет из-за пазухи, и никто даже не успел ничего понять, когда раздался выстрел и Петр Васильевич, даже не успевший поднять револьвер, рухнул на землю с кровавым следом на боку.
– Нет! НЕТ! – крикнул Виктор и попытался было побежать в сторону тела старого друга, который еще дышал, но Гордей его остановил.
– Стоять!
Виктор так и сделал, как и Адам, который бросился вслед за отцом.
Как только Петр упал на землю, Алексей дернулся вперед, но Саша его остановила, всеми силами держа за куртку.
– Папа, не надо! – сказала она. – Они убьют тебя, слышишь? Убьют!
– Саша я должен…
– Папа, прошу, не надо. Ради меня. Я не хочу тебя потерять!
Алексей кивнул дочери и обнял ее. Действительно, лезть сейчас туда это равносильно самоубийству, особенно после того как тот тип на грузовике пристрелил Петра Васильевича.
– Все равно, надо что-то делать.
Виктор не отрывал взгляда от Петра Васильевича, держащегося за рану в пояснице.
– Помогите же ему! – крикнул Виктор, обращаясь к жителям деревни. Но никто не сдвинулся с места.
– В Библии сказано, – начал Гордей, размахивая пистолетом как дирижерской палочкой, – что каждый вор имеет право на покаяние. И поэтому я, от лица всех твоих людей, спрашиваю тебя, Виктор Гордон. Готов ли ты покаяться перед этими людьми, и служить им до конца своей жизни, чтобы искупить свой тяжкий грех? Готов ли ты, называющий себя истинным служителем Бога и исполнить волю посланника Господа нашего?
Виктор стоял, не отрывая взгляда от Петра. Он повернул голову в сторону Гордея, стоявшего в чистой, кожаной куртке. Его черная борода с белой полоской седины покачивалась от ветра.
– Ну? Что ты ответишь?
Виктор посмотрел на жену, затем на сына и на всех жителей, продолжавших с презрением смотреть на него. Юлия бросилась вперед, крепко вцепившись в куртку мужа.
– Витенька, скажи что он хочет, слышишь? Они убьют тебя!
По щекам Юлии начали литься слезы. Он прикоснулся ладонью к щеке жены, нежно провел пальцем по ее скулам.
– Подумай о нас с Адамом.
Виктор посмотрел на сына, который стоял с заплаканным лицом возле еле дышащего тела Петра Васильевича.
Он повернулся к Гордею, и сказал:
– Да, я готов… – язык словно онемел, произносить это было невыносимым, – что я должен делать?
На лице Гордея образовалась довольная ухмылка.
– Такова твоя воля, – сказал Гордей, после чего вновь залез на крышу грузовика и начал обращаться к жителям.
– Как господь дал плоть народу своему, так и ты ее отдашь. Возомнил себя Богом, Виктор Гордон? Тогда испытай на себе его боль…
Гордей повернулся в сторону жителей Надежды.
– Хотите получить всю эту пищу? Хотите, чтобы вы и ваши дети были сытыми? Тогда докажите мне свою преданность – убейте его! Я посчитаю это за клятву в служении мне.
Никто не сдвинулся с места, и на мгновение зависла тишина. Адам загородил отца своим телом, Юлия крепко мужа за руку.
– Не смейте подходить к нему, – сказала Юлия толпе.
Федор, плотник деревни, вышел вперед.
– Вы что, с ума сошли? – сказал он и подошел к Виктору чуть ближе. – Забыли о чем вчера говорил Лёша Леонов?Федор оглядел толпу пытаясь найти хоть один симпатизирующий взгляд, но таковых не нашлось.
– Очнитесь наконец! Вы и знать не знаете кто этот тип! – Федор указал на Гордея, – а уже готовы ему в ноги кланяться за подачку! Где ваша гордость? Где самоуважение? Вы возьмете и просто так убьете человека за жратву? Очнитесь!
Федор развел руками и осмотрел окружающую его толпу. Гордей наблюдал за происходящим с наслаждением. Тишина в толпе была до тех пор, пока вперед не вышел Михаил Королев. Он подошел к Федору и похлопал его по спине.
– Посмотрите, ребят. Вот он человек, который не побоялся сказать нам правду в лицо. Он не трус, в отличии от нас, но знаешь что Федь…
Нож из-за пояса Михаил выхватил так же быстро, как и вонзил его в живот Федору, который даже не успел понять, что произошло. Гордей ухмыльнулся.
–… лучше я буду сытым и живым трусом, чем голодным но с правдой.Михаил рывком вытащил нож из живота Федора и тот упал на сырую землю. Кровь плотника Надежды смешалась с грязью и лужами, пока хватался за последние минуты жизни.
Виктор опустил взгляд, его последняя надежда на спасение окончательно испарилась.Вся толпа смотрела на Михаила. Без сожаления он вытирал кровь с лезвия о свою штанину, а потом посмотрел на окружающих.
– Чего вы стоите? – сказал он. – Хотите сдохнуть с голода этой зимой? Хватайте Гордона! И любого того, кто не согласен со словами этого святого человека. – Михаил указал лезвием ножа в сторону Гордея и слегка поклонился. Гордей улыбнулся в ответ.
– Вообщем то да, господа, – начал Гордей. – Те, кто попытаются защищать этого человека еще раз, ждет участь того вот, кто корчится сейчас в грязи как свинья. Поэтому, у вас нет выбора!
Толпа посмотрела на Гордея, а затем начала медленно смыкать кольцо.
– Нет! – крикнули Юля и Адам разом, но их словно и не слышали. Ее схватили за плечо, и силой отбросили от мужа. Она упала на землю, встала и вновь пыталась пробраться к Виктору, но толпа не давала ей пройти. Руки Адама схватили двое мужчин, и принялись волочь его, словно заключенного, в сторону матери.
– Остановитесь! – кричала Юлия, – Что вы творите, остановитесь же!Ее лицо покрылось слезами, оно стало красным от истерики. Юля колотила по спинам, словно в двери, но все было без толку. Адама, наблюдавшего за отчаянными попытками матери, озарило. Он залез в карман, чтобы достать револьвер отца, который тот ему дал, но вспомнил как Пётр Васильевич пять минут назад взял его у него. Теперь Пётр, вместе с этим самым револьвером лежал под ногами жителей, словно мешок с мусором. Он не подавал никаких признаков жизни.
– Остановитесь! – услышал Виктор голос жены, который звучал, казалось, далеко-далеко отсюда. В груди все сжалось, органы словно бы сомкнулись в один ком. Он попытался сопротивляться, отталкивая от себя руки с ножами, но сил не было, к тому же их было так много, почти сотня пар рук, каждая с намерением вонзить лезвие в тело.Виктор почувствовал острую боль в правом плече, и увидел, как лезвие ножа по рукоять вошло в его плоть.Гордей принялся громко цитировать Библию.
– Вот шесть, что ненавидит Господь, даже семь, что мерзость душе Его…Виктор увидел Родиона Самсонова, вонзающего нож из раза в раз в его живот. Еще молодой, каких-то только двадцать пять лет. Виктор помнил, как разведчики притащили его исхудалого, находящегося на волосок от гибели. Он лично приютил его у себя, пока плотник строил ему маленькую хижину.
–…глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную, сердце, кующее злые замыслы…А вот и Дима Суворов, который вытаскивает лезвие из его плеча, а потом, с ненавистью в глазах смотрит на тело Виктора. И Диму он помнит, которого приютили около пяти лет назад, когда тот был ранен от укусов местных волков. Денис тогда быстро поставил его на ноги.
–…ноги, быстро бегущие к злодейству, лжесвидетель, наговаривающий ложь и сеющий раздор между братьями!Он помнил их всех, каждого. Помнил и знал, их имена и как они впервые оказались здесь, как впервые он пожал руку каждого из них.
Мысли затуманились, в глазах начало темнеть и дышать становилось все тяжелее и тяжелее. На его теле не было живого места, темная куртка была измазана и запачкана кровью, из десяток ран сочилась кровь, как из дуршлага. Среди лиц всех этих людей он разглядел кусочек неба, синего, совсем безоблачного.
Глаза Виктора Гордона оставались открытыми, когда он издал последний вздох в своей жизни.
