Carinetta
Rhodophiala
Не желая остаться свидетельницей извержения, Кавелье повернулась в сторону выхода к ещё тёплому следу Кларк.
Бросив бокал на рояле с отвращением и без всякой надежды, Кавелье метнулась было прочь, да тут же врезалась прямо в накрахмаленный воротник графа Родофиалы.
– Я пришёл тебя забрать, мой ласковый зверь, – прошептал до безумия нежный голос.
Холостяцкий дворец Родофиалы
Едва Розали и Крис ворвались в дом из дождливого Лашвилля, их встретил пледами дворецкий Эдгар.
– Ты сегодня рановато, Крис!
– Ах, господи, мой граф! Ужин, чёрт возьми, не готов! – донёсся голос кухарки.
– Не страшно, мадам Маноду! Ребята! Рассыпьте нам в гостиной спелые гранаты и пролейте крепкого чаю!
Розали всю ночь лежала на диване в окружении ягод граната и сотен страниц дневника графа.
Кристиан к ней не притронулся. Он укрыл её своим чёрным плащом и не уставал подливать ей чай в бокал для вина. Его неприкосновенный чёрный плащ…
«Ласковый, чуткий мой дружочек», – осторожно, еле слышно думал граф.
Дворец Родофиалы
Неделю спустя в этой же гостиной граф и Кавелье дурачились голые в перепачканных масляными красками мантиях из шёлковых простынь. Изрисованные тела догоняли друг друга с полными капающими кистями, лавируя между невозмутимых шагов Эдгара, ловко и вовремя подносящего подносы с чаем.
Поскользнувшись и вдоволь высмеяв своё падение, граф прилёг поудобнее, после чего начал:
– Твоя спина – как целый холст, Роз. Полжизни от кисти удирать будешь!
Роз отодвинула горячий поднос, рухнув рядом.
– Предпочитаешь скрипку моей ребристой арфе?
– Терпеть не могу груши, Роз! Вялые плечики, полные румяные бёдра. Мягкая, рыхлая сладость, водянистая нежность. Терпеть не могу груши… Ты, Роз, не груша. Ты – гранат! Знойный, вяжущий. С кислинкой вишнёвого джема. Гранёный рубиновый гранат. На первый взгляд холодный и каменный. И таящий осколки послевкусия тому, кто осмелиться вонзить в него зуб.
Вечер в доме Родофиалы
Покер за столом Родофиалы. Граф в чёрном плаще. Домиан – в цилиндре. Эдгар затягивается сигарой. Маноду затягивается сигарой. Кучер Бенар угрюмо затягивается сигарой.
– Готье пригласила оперу. Ты на этот раз явишься с Роз?
– Повышаю. И нет.
– Да-да, пойди дурить кого другого! И подавись, повышаю!
– Бенар, вы сегодня мрачнее тучи и молчите с особым старанием!
Маноду уронила пепел в декольте, заглядевшись на свой карточный веер.
– Пас.
– Пас.
– Пас.
– Через неделю мы с тобой едем в экспедицию в пещеру – добыть кварц для моей лаборатории!
– Не могу поверить, что ты решился высунуть нос из Лашвилля.
– Путь будет ограждён. Я всё устроил. Ты ведь знаешь, Родофиала никогда не пасует! Повышаю, чёрт возьми!
Взгляд Домиана застыл на Родофиале.
– Пас.
– Ах вы дьяволы, так вы меня никогда не разорите! Не стать мне вашим лакеем, плуты!
Граф довольно тащил к себе выигрыш из брелоков, чайных ложечек, пустых флакончиков от духов и горстей монпансье.
– Я пойду в оперу один. Вот тут я пас, Дом.
Пустой дом
Розали приехала в дом Родофиалы в вечер премьеры оперы. Нарядный граф второпях встретил её. Поцеловал её вспыхнувшую грудь, взял двумя пальцами её пальчики и возразил её янтарным глазам:
– Прости меня, мой ласковый друг, я испаряюсь! – и двумя пальчиками усадил Розали за свой круглый, избитый картами стол, устланный теперь опавшими страницами дневников.
– Ты доверяешь меня своим сырым от пота рукописям? Снова ты даришь меня своим дневникам!
Розали рассаживалась удобнее на стуле, тоже заваленном листами. Каблучки медленно, один за другим вонзились и в листы на полу. Роз взяла в руки пепельницу, точно рюмку.
– Я не собираюсь их читать. – В глазах зазвенел влажный блеск презрения. – Презираю их, слышишь?!
Розали видела в окне, как её граф садился в карету, неся на руках свою новую спутницу. Граф отправился в оперу со своей сиамской кошкой Граппой.
Над Лашвиллем прогремел гром. Не громче звона смахиваемых со стола бокалов. За ставнями застучали капли, точно просыпавшийся жемчуг. На исписанные листы посыпался солёный жемчуг Розали…
