Бусинка Кошковская
Тлеющие осколки разбитых надежд
– Вы только не переживайте, папенька обязательно поправится, – Николушка слез с сундука, подошёл к Дарье и обнял её. – Я мало знаю вас, но думаю, что вы очень хорошая, ведь тётушка о вас хорошо думает и папенька тоже. Вы ведь с нами будете жить?
– Я не знаю, Николенька… Но пока князь Андрей не выздоровеет – да, – она обняла его в ответ.
Послышался стук в дверь, в комнату вошла Варя.
– Что-то случилось?
– Марья Николаевна приехала, она хочет сообщить вам что-то очень важное.
– Я сейчас приду, – княжна встала и вышла из комнаты. Всяческие нехорошие мысли посетили её сознание.
– Что ты хотела мне сказать? – она подошла к Марье.
– Я в больницу ездила. Андрей пришёл в себя после операции.
– Господи, благодарю тебя… – Дарья, глотая навернувшиеся слёзы, глубоко вздохнула. – Когда к нему можно будет?
– Пока нельзя, но и потом, сказали, что пустят только меня… – княжна Марья подошла к ней и обняла. – Главное не отчаивайся, его ведь выпишут через пару месяцев.
– Значит, мы можем ехать в Бологое.
На следующий день они выехали в Бологое, где пробыли до конца войны (до декабря), после княжна Дарья отправила крестьян в Богучарово, приводить в порядок деревню. Князя Андрея восстанавливаться отправили за границу на полгода, с ним поехала Марья, а Дарья с Николенькой остались в Богучарово. Но уже через два месяца Болконские вернулись в Россию.
Часть II. Глава X.
***
Дело было в самом начале весны, когда княжна Дарья получила от князя Михаила письмо:
«Bonjour, ma Sœur, princesse Darie, je suis désolé si je distrait de quelque chose, mais il y a une affaire très urgente pour vous. Il y a quelques jours, j'ai reçu une lettre de notre frère, le prince Nikolas, déclarant que notre autre frère, le prince Alexandre, alors qu'il se trouvait dans la province de Novgorod, avait commis des actes illégaux et avait été arrêté, c'est pourquoi j'ai été forcé d'agir encore plus illégalement – pour donner un pot-de-vin, mais ce n'est pas si mal. Ch. l'essentiel de cela est que cette personne a demandé plus d'argent, sinon il le remettra pour les précédents, ainsi que pour les actuels. Alexandre n'avait plus d'argent, il a écrit à Nikolas, et il m'a écrit, en fait, je t'écris, Darie, parce que sans vous, le problème ne peut être résolu. Je comprends que tout dans votre vie est très difficile maintenant, mais s'il vous plaît, ayez pitié de votre frère, vous êtes très gentil. Je vous attends dans quelques jours à Bologom.
Votre frère, Michel Kibakov»[22]
Она, разумеется, не хотела никуда ехать, ибо она не могла оставить Андрея, который ещё не до конца оправился после тяжёлого ранения и нуждался в её заботе и поддержке. Князь Андрей случайно нашёл на столе это самое письмо и попросил княжну поехать, ибо всё ж таки её просит брат, а с ним самим ничего страшного не случится, ведь рядом княжна Марья. Дарья нехотя, но всё же согласилась и пятнадцатого марта выехала из Богучарово в Новгородскую губернию, куда прибыла поздним вечером восемнадцатого числа, а уже только на следующий день встретилась с братом Михаилом.
При встрече княжна не расщедрилась на тёплые приветствия с обниманиями и не заваливала князя вопросами о Николае, а сразу же, отстранившись в ответ на его приём и сложив руки на груди, с укором в тоне, задала лишь один вопрос:
– Знаешь, я всегда хотела спросить, почему все вы всегда обращаетесь ко мне со своими проблемами?
– А к кому же ещё? Ты ведь старшая.
– А сами? Почему слабая женщина должна решать ваши вопросы? Ты до свадьбы имел дело с женщиной и пришёл ко мне, когда она оказалась беременна. Сейчас проблемы у Александра, а я вновь должна решать… Говорила мне матушка, что я слишком добра.
– Не начинай. Лучше идём, Николай ждёт.
Встреча с братом Николаем была весьма интересной, ибо старшая сестра и младший брат встретились впервые за восемнадцать лет, отчего Михаил первым подошёл к брату и пожал его руку.
– Здравствуй, Николай. Как давно мы не виделись, года два, наверное.
Двадцатиоднолетний князь Николай Алексеевич Кибаков был весьма красивым молодым человеком среднего роста, ниже князя Михаила, но гораздо выше княжны Дарьи; черты лица его были мягкие, волосы тёмно-русого, почти чёрного, цвета, а глаза серые, с зеленоватым оттенком, – живые и горящие любовью к жизни, не омрачённые разочарованием и печалью.
– Здравствуй, Михаил. Да, жаль, что сейчас встретились при таких обстоятельствах…
– Ммм… Да, бывают неприятные моменты.
– Здравствуйте… А вы… – Николай обратился к княжне и неуверенно поцеловал её руку в зелёной бархатной перчатке. Он, естественно, не узнал темноволосую даму небольшого роста, которая была его старшей сестрой.
– Княжна Дарья.
– Ах, Дарья Алексеевна, это вы, сестра… Простите, я не узнал вас, – он пришёл в лёгкое замешательство.
– Ничего страшного, Nicolas, – уверенно произнесла княжна, – мы ведь последний раз виделись восемнадцать лет назад.
– Что ж, ладно, пойдёмте к Александру, может быть у вас получится поговорить с ним, меня он не воспринимает всерьёз, – князь указал на дверь рядом и пропустил брата с сестрой вперёд.
Они втроём вошли в какое-то небольшое помещение, освещённое свечами, окна там были задёрнуты плотными бордовыми шторами. По среди комнаты стоял круглый стол и два кресла возле него, в одном из них, развалившись и с пустым бокалом в руках, сидел двадцатипятилетний светловолосый мужчина, весьма симпатичный, но видно, что очень наглый и грубый. Это был Александр Алексеевич Кибаков.
– Михаил! Сто лет тебя не видел, frère[23]! – радостно, то ли искренне, то ли нет, воскликнул он, поставив бокал на стол.
– Здравствуй, – сухо, даже немного с раздражением, отозвался тот.
– Ба! Какие люди! Sœur[24] пожаловала! – ещё громче, с уже явно поддельным восторгом, вскричал Александр и, чуть покачнувшись, вскочил с места. – Вот уж не думал, что я, простой смертный, достоин внимания Императрицы всего мира!
Дарья, хоть и с трудом, сдержала себя и промолчала.
– Что ты вытворил? – Михаил подошёл к брату ближе и взглянул ему прямо в глаза.
– Я вытворил? – с иронией, ответил он и сразу отвел глаза. – Эта сволочь – Авдейка, все ж деньги с меня вытрепал, ещё и сдать за что-то обещал.
– Да сдать бы вот тебя, дабы высекли плетьми-то, может быть в ум войдёшь наконец, – укоризненно проговорила княжна.
В ответ на это Александр только сморщился и попытался выразить безразличие, якобы он этого не слышал.
– Кто он таков?
– Да купец местный, тот ещё бандит.
– На чём же тебя поймал этот самый, как ты говоришь, «бандит»?
– Оклеветал меня он! Оклеветал, мерзавец, – резко и ещё больше мешкаясь, запротестовал тот, глаза его забегали.
– А может не оклеветал? – вновь вмешалась княжна Дарья.
– Не влезай, когда не спрашивают! – злостно вскричал Александр, сжав кулаки от злости.
– Слушай, имей уважение, дама всё ж таки и сестра твоя старшая, – в голосе старшего брата начала сильнее чувствоваться неприязнь. Даже он на дух не переносил его.
Князь Александр зло усмехнулся и саркастично проговорил:
– Сестра? На кой она мне эта твоя сестра, какая польза от неё.
– А от тебя много пользы? – княжна вмешалась в третий раз и вскочила с места. Ежели до этого она говорила спокойно и, как обычно, снисходительно, то это проговорила с нескрываемой ненавистью.
– Так, так, тихо, оба! – воскликнул князь Михаил и, встав между ними, перекрыл обоим дорогу друг к другу. – Не переходим на личности, мы все люди культурные, дворяне всё ж таки, да и мы сюда приехали дабы вопрос решать, а не ругаться. – он вновь повернулся к брату. – Где этого купца найти?
– А я почём знаю? Он сам меня находит, – Александр некрасиво поддельно улыбнулся. – Спросите у знающих, мол, где купец Авдей Михайлович.
– А ты проспись! – Михаил хлопнул по его плечу и отвернулся.
– Он не пьян, а просто нагло издевается над нами, – Дарья встала с места и вышла оттуда.
На следующий день князь Михаил отправился искать того купца, ему дали адрес, куда они вместе с сестрой поехали двадцать первого марта.
Разговаривать князь пошёл сам, а сестру оставил за дверью, точнее она сама осталась там.
– Здравствуйте, Авдей Михайлович, – вежливо произнёс он, войдя в помещение.
– Здравствуйте. Кто вы будете? Чем обязан? – быстро, грубым голосом, проговорил Авдей Михайлович. Купец этот был человек лет сорока, сравнительно небольшого роста, чуть полноватый, лицо его было каким-то смешным – с кривой улыбкой и бегающими серыми глазами. Видно, что его грозный голос совершенно не сочетался с его нелепой внешностью.
– Я князь Михаил Алексеевич Кибаков.
– Кибаков? – бегающие глаза купца сразу загорелись интересом. Он подбежал к князю и стал, с любопытством, его разглядывать. – Уж не родственник ли Сашки Кибакова?
– Да, Александр мой младший брат, – ответил Михаил. Ему стало немного не по себе оттого, что его так пристально рассматривали.
– Просить небось приехали, сударь? Нет, нет, и не думайте!
– Сколько вы хотите?
– Двадцать тысяч рублей. Торг на этом окончен, – отрезал он и отвернулся.
– Чего же он такого натворил, что вы просите такие деньги за его «укрывательство»?
– Вы даже не в курсе, каков ваш брат?! Да ежели б вы знали только! – во весь голос, вскричал Авдей Михайлович и резко повернулся; его смешное лицо приняло злой вид. – Он, между прочим, чуть не убил человека, сильно покалечил его, что тот до сих оправиться не может. А как он над крестьянами издевается! Ещё и одному графу, такому же, проиграл в карты десять тысяч. Известный гуляка под Новгородом ваш брат, знайте это! А ежели мне не верите, спросите у кого угодно, все знают это!
– Хорошо… До свидания, – проговорил князь Михаил и вышел. Сейчас ему было очень стыдно, за Николая и за то, что он его брат. – Ммм… Тут такое дело… – начал он оправдываться перед княжной, когда увидел её.
– Я всё слышала, – с разочарованием, ответила она. – И это мой брат… – княжна Дарья дёрнулась от его руки, которую брат положил на её плечо, и, резко развернувшись, быстро, словно молния, рванула оттуда. Михаилу ничего не оставалось, как только бежать за ней. До дома Александра было недалеко, Дарья стремительно направлялась именно туда. По дороге княжна где-то прихватила кнут и, вбежав в дом, а следом в комнату Александра, со всей силы и с ненавистью, ударила его кнутом.
– Мерзавец!
– Эй! Ты чего! – тот, с ужасом, увернулся от второго удара.
– Darie, ты что творишь? – воскликнул Михаил, который только догнал сестру.
– Не лезь, – грубо ответила ему княжна Дарья и уже обратилась к Александру: – Высечь бы тебя плетьми, да прилюдно! Знаю я про твои делишки! Человека изувечил! Над крестьянами издеваешься! Ещё и в карты проиграл такие деньги! Гуляка! Позорник! Позоришь великую княжескую фамилию Кибаковых! Отцу было бы очень стыдно за тебя! А мать, разве она таким тебя растила? Она считала тебя достойным человеком.
– Да ты на себя посмотри. Хватит меня бить! – он перехватил кнут из её рук и отбросил в сторону. – Ты же просто надменная и жестокая эгоистка. Ещё все удивляются, что ты до сих пор не замужем, а чего удивляться, ведь кто ж такую тварь-то потерпит? А годы-то идут, сестричка, чай не молодеешь, так и останешься в старости одна, хотя ты уже одна и не нужна никому. Так тебе и надо!
С каждым его словом в сердце Дарьи будто втыкали по иголке, ибо Александр задел её за самое больное. Она, отвернувшись и не сказав ни слова, выбежала оттуда в свою комнату. Княжна упала на колени и закрыла лицо руками, ей хотелось не просто плакать, а громко кричать и бежать куда-то или просто сгинуть в небытие, дабы её никто не нашёл, но она даже не плакала, а от злости царапала ногтями свои бледные щёки.
«Он прав… Прав! Кто меня потерпит?» – думала она. «Князь Андрей…» – княжна Дарья резко вскочила и поглядела на себя в зеркало. Щёки её побелели, на них были видны свежие красные царапины; глаза её отчего-то покраснели, хотя она не плакала. «Ах, как я хочу его видеть! А у меня ведь день рождения сегодня, тридцать лет мне уже. Не молодею ведь…» – княжна отвернулась от зеркала и опустилась на диван. По её щеке побежала одна слеза, а за ней ещё.
В комнату тихо вошла Катерина, она присела рядом со своей госпожой и, чуть приобняв её, мягко молвила:
– Дарья Алексеевна, милая госпожа моя, Александр Алексеевич ведь не прав, уж я-то точно знаю, какая вы добрая. Ведь, ежели бы не вы тогда, десять лет назад, уж и не знаю, что и было бы со мною. А Андрей Николаевич? Он только благодаря вам выздоровел. Князь ведь так любит вас, и я уверена, что он очень тоскует по вам сейчас.
– Ты что-то хотела? – недовольно отозвалась княжна Дарья.
– Да вот, Ваше сиятельство, Николай Алексеевич там пришёл к вам. Я ему сказала, что вы не можете принять, но он настаивал.
– Пущай войдёт, – ответила Дарья. Она встала, стёрла слёзы, поправила сбившиеся волосы и повернулась к двери.
Катя весьма скоро вышла, а князь Николай вошёл. Он сразу подошёл к ней и, осторожно поцеловав её руку, произнёс:
– Darie, извините, ежели потревожил, но Александр не прав, посему не расстраивайтесь сильно – не принимайте его слова близко к сердцу.
– Нет, в чём-то он прав… Я не держу зла на него, ибо на правду не обижаются, – княжна выдернула свою маленькую руку из рук брата и отвернулась. – И не нужно жалеть меня, ни в коем случае.
– Каким бы ни был человек, он достоин любви, и даже такой, как Александр, а как вы тем более.
– Ты прав, каждый достоин любви, – она, тяжело вздохнув, повернулась к Николаю. – Я хотела спросить, а отчего ты всегда ко мне на «вы» обращаешься?
– Извините, но мне неловко обращаться к вам на «ты», княжна, мы с вами мало знакомы, а я весьма уважаю вас, вы ведь намного старше меня.
– К сожалению да… Я не видела тебя с того самого момента, как наши родители перестали жить вместе, мне тогда было двенадцать, а сейчас уже тридцать, – Дарья пристально взглянула на младшего брата и, с каким-то разочарованием, но в то же время с гордостью, добавила: – Как же ты на отца нашего похож, Nicolas…
– Я почти не помню его, мать не говорила о нём, но когда я жил у брата Михаила, он много рассказывал мне про отца.
– Майор значит ты… – княжна Дарья натянуто улыбнулась и взглянула на погоны, на его плечах. – Небось в войне участвовал?
– Да, в этой войне, что была в прошлом году, вот и дослужился до майора.
– Молодец какой… А ты знаешь полковника князя Болконского?
– Андрея Николаевича? Как же не знать! Командир наш, я ведь в его полку служил. Этакий командир, да прирождённый! Все в полку его весьма уважали. Я всегда восхищался им – прекрасный командир и такой человек, герой ведь! Только вот под Бородино его очень тяжело ранило, сказали, что безнадёжно… Правда меня перевели в другой полк, посему я и не знаю, выжил тогда наш князь али нет. Жаль, конечно, ежели нет, хороший человек ведь…
– Выжил. Только не спрашивай ничего, пожалуйста, – с горечью, проговорила Дарья.
– Правда? Это очень хорошо, что он жив, такие люди, как он, должны жить. Увидеть бы его, только я и не знаю, где он.
– Знаешь, Николай, у меня есть для тебя кое-что, – Дарья подошла к столу и достала из шкатулки серебряный ножик, с выграверенной на нём надписью – «Кибаковъ». Она, не глядя на Николая, с явным разочарованием, заговорила: – Мне от отца из наследства почти ничего не досталось, но я забрала его личные вещи, в том числе боевые награды. Но тебе, я знаю, не досталось совсем ничего. Я долго думала, кто из моих братьев самый достойный, ибо отец никому не передал этот фамильный нож, он сказал мне, что, когда его не станет, я должна буду решить, кому из вас троих это будет принадлежать. Я много лет думала и всё не могла решить, но сейчас я знаю, чей он будет, – княжна вновь повернулась к брату и протянула ему нож со словами: – Коля, милый, возьми, пожалуйста, ты, как никто, достоин этого. Отец был бы очень доволен тобою, он бы точно тобою гордился.
– Спасибо вам, сестра, – князь аккуратно взял ножик и вновь поцеловал руку сестры. – И вы поверьте мне, вы достойны счастья и обязательно будете счастливы.
– Для меня большое счастье иметь такого брата, как ты. «Chère petite Kolenka»[25] – так ведь говорила наша мать…
***
Мы всё о Дарье, да о Дарье, а что же с князем Андреем, который восстанавливался после тяжёлого ранения?
Прошёл почти месяц с момента отъезда княжны Дарьи. В Богучарово за это время мало что изменилось, за исключением душевного состояния его хозяев. Николеньке очень не хватало её, и, почти с самого дня отъезда Кибаковой, он каждый день спрашивал про неё у Марьи. Самой княжне Марье также не хватало её рядом. Тяжелее всего было князю Андрею, всяческие мысли терзали его сердце. Первую неделю всё было хорошо, вторую тоже более-менее, за исключением того, что Андрей стал скучать по Дарье, а вот в третью и четвёртую уже появились всяческие нехорошие мысли.
В один из (уже апрельских) холодных и тёмных вечеров, князь Андрей, при тусклом сиянии свечей, сидел один в своей комнате и, глядя в одну точку, размышлял: «Отчего мне так одиноко? Я ведь не один, со мною сын и сестра, но нет её… Когда Дарья уже вернётся? Отчего её так долго нет? Видно, у её брата какие-то серьёзные проблемы… А вдруг что-то случилось, а я и не знаю? А ежели она меня бросила? Нет! Нет, она не могла, а коли в самом деле что-то случилось?..»
– André, можно к тебе? – мягко произнесла княжна Марья, выглядывая из-за двери, которую она чуть приоткрыла.
– Заходи, Marie, – ответил князь, устало вздохнув. Он вырвался из своих горьких мыслей и приготовился разговаривать с сестрой, несмотря на полное отсутствие желания вообще вести диалог с кем-либо.
В комнату вошла Марья, вместе с семилетним Николенькой.
– Извини, ежели мы тебя побеспокоили, но он очень хотел тебя видеть.
– Ничего страшного, – князь Андрей одобрительно кивнул, – иди сюда, сынок.
Николай подошёл к дивану, сел рядом с отцом и уткнулся головой в его правый бок, что доставило князю Андрею небольшую боль в животе, о которой он, разумеется, не сказал, а только чуть приобнял Николеньку. Княжна же присела рядом с ними.
– Он по Дарье скучает, каждый день спрашивает о ней, – очень тихо произнесла она, положив голову на другое плечо брата.
– Как никто, понимаю его, Маша, – князь Андрей слабо улыбнулся и ласково погладил сына по голове.
Николушка приподнял голову, взглянул отцу в глаза и прошептал:
– Она скоро вернётся. Я знаю, что вернётся, – мальчик вновь опустил голову.
Хорошо было сейчас, все родные были рядом, не хватало лишь самого важного для князя Андрея человека – Дарьи.
***
Дела уладились только больше, чем через две недели. Княжна Дарья выделила деньги, дабы человека, избитого князем Александром, вылечили и лично выплатила ему ещё за вред. Князь Михаил же оплатил карточные долги брата и договорился с купцом за тридцать тысяч рублей, дабы тот оставил его в покое. Дарья всё же настояла на том, дабы Александра наказали. Далее она не стала разбираться, а уже седьмого апреля выехала и добралась до Богучарово только поздно вечером одиннадцатого числа.
Уже окончательно стемнело и деревню полностью окутал мрак. Днём было довольно тепло, но, когда солнце опустилось за горизонт, стало весьма холодно.
Кибакова попросила слуг остановить повозку прямо у входа в имение. Княжна Дарья вышла и, можно сказать, вбежала в дом. Она сразу же направилась в гостиную, где, печально глядя в окно, сидела Марья.
– Милая Марьюшка, здравствуй. Как же я рада тебя видеть! – Дарья подбежала к сестре Андрея и крепко обняла её.
– Ах! Darie! Ma cheré[26], наконец-то ты вернулась, – Марья обняла её в ответ. – Как там дела с твоим братом?
– …мы всё решили, – с небольшой досадой, ответила она, опустив взгляд. – Лучше скажи, как там князь Андрей? Ему лучше за это время?
Княжна Марья отрицательно покачала головой и тихо произнесла:
– Изменений с твоего отъезда не было. Мой брат очень тосковал по тебе…
– Где же он? Я очень хочу видеть его! – с нетерпением, воскликнула Кибакова. Сердце её трепетало от волнения, ей ужасно хотелось видеть князя Андрея.
– Почивать[27] лёг Андрей. Он сегодня нехорошо себя чувствовал.
– Что-то серьёзное?
– Не волнуйся только, ma cheré Дарьюшка. Его просто ранение вновь забеспокоило… – Болконская тяжело вздохнула. – Я дала ему отвар, который снимает боль, после чего он уснул.
– Дарья Алексеевна, вы приехали наконец! Я так ждал вас! – кричал на весь дом Николушка и бежал к ней.
– Ах, Коля, милый… Как я соскучилась по тебе! – она нагнулась к мальчику и, с любовью, крепко заключила его в свои объятия.
– Я тоже скучал по вам, – он, своими маленькими ручонками, обнял княжну, – И мой батюшка по вам скучал очень. Ежели бы он только знал, что вы сегодня приедете, то ни за что на свете не пошёл бы спать!
– Ничего страшного, ведь Андрею Николаевичу нужно больше отдыхать, а завтра мы с ним увидимся, – говорила княжна и целовала Николая в лоб.
– Николенька, тебе тоже уже пора спать, – вмешалась Марья.
– Только ежели Дарья Алексеевна посидит со мною.
– Конечно, милый, только коли ты болтать не станешь со мною.
– Не стану! – громко сказал Николенька, а потом прошептал: – Я только один вопрос вам задам, весьма важный.
– Хорошо, пойдём, Nicolas, – она ласково улыбнулась, взяла мальчика за руку и повела его в комнату.
Наконец Дарья была «дома», а завтра, спустя почти месяц разлуки, она увидит князя Андрея, который больше всех ждал её.
Часть II. Глава XI.
***
Князь Андрей в то утро проснулся рано. Как ни странно, его разбудило солнце, светившее ему прямо в глаза. Вчера вечером, торопясь отойти ко сну, князь выгнал из комнаты всех слуг, видимо, не успевших закрыть шторы, а сам он об этом как-то забыл.
Князь Андрей от окна перевернулся на левый бок и закрыл глаза. Заснуть у него так и не вышло, и он решил, что пора вставать.
Одевшись и умывшись, он спустился в гостиную, где были княжна Марья и Николай. Поцеловав сына и пожелав доброго утра сестре, князь Андрей присел за стол, на то место, где он сидел обычно.
«И это утро такое же. Всё то же…» – подумал Андрей, краем глаза наблюдая за тем, как хорошенькая крестьянка расставляет чашки и разливает чай. Отчего-то вся её напускная любезность раздражала его. Он хотел предъявить ей, что она недолила ему чаю, однако совсем неожиданно его ударила одна мысль.
«Это ведь, кажется, Катя?.. В самом деле она – служанка Дарьи. Что она тут делает? А для кого же, интересно, четвёртая чашка? Марья не говорила о гостях. Неужто?..» – не успел князь подумать и осознать, как Она вошла в гостиную.
Дарья остановилась посреди комнаты и замерла, глядя на князя Андрея, то ли радуясь тому, что наконец увидела его, то ли расстраиваясь тому, как дурно он выглядел. Кибакова не смела двинуться, она была очень взволнованна и не пыталась скрыть этого. Андрей тоже обратил на неё свой взор. Он боялся, что это сон. Спустя время Дарья всё же подошла к нему и вновь остановилась, глядя прямо в его глаза, в которых было столько боли и тоски ожидания.
– Здравствуй, Андрей, – тихо произнесла она, нервно переминая пальцы.
Князь Андрей встал со своего места и нежно обнял её. Как же долго он ждал и желал этого – того покоя, который обрёл с Дарьей. Княжна Дарья тоже обняла его, прямо вцепляясь пальцами в одежду у него спине. Она положила голову ему на плечо и закрыла глаза, полностью отдаваясь его объятиям.
«Я просто обязан на ней жениться», – подумал князь Андрей.
– Когда ты приехала? – спросил он.
– Вчера вечером.
– Давай прогуляемся, я хочу побыть с тобой наедине, – тихо сказал он, наклонив голову к ней.
Дарья кивнула, отпустив его.
Скоро они вышли в сад.
Позднее утро, ближе к обеду. Погода была весьма тёплая, также солнечная. Деревья в богучаровском саду слегка покачивались от небольшого ветерка, нежные лепестки цветущей растительности были разбросаны природой повсюду, весь сад был заполнен цветами – они были и над головой, и под ногами.
Болконский и Кибакова вместе гуляли по цветущему саду – княжна Дарья поддерживала под руку ослабевшего князя Андрея, который после ранения немного прихрамывал на правую ногу.
«Наконец-то мы снова можем побыть наедине и погулять вместе», – восторженно произнесла княжна ещё в начале прогулки, в ответ на что Андрей, чуть улыбаясь, кивнул.
Сегодня утром князь был счастлив, когда после разлуки, которая казалась вечной, увидел её и узнал, что она приехала ещё вчера вечером, когда он уже спал.
Андрей и Дарья, после его возвращения из-за границы и до её отъезда на целый месяц, часто гуляли вместе и обычно о чём-то беседовали, но сейчас между ними повисло какое-то неловкое молчание, никто из них не мог подобрать слов, дабы сказать друг другу. Они просто молча шли, княжна глядела вперёд и иногда поглядывала на князя Андрея, которого она, можно сказать, вела, крепко и осторожно, придерживая его за руку. Сам князь не поднимал своего взгляда с земли, он, с какой-то тоскою, глядел на перемешавшиеся между собой весенние цветы и осенние листья, что были под ногами его самого и его спутницы.
Кое-что со стороны князя Андрея до сих пор оставалось недосказанным и так продолжаться больше не могло. Хотя со стороны княжны тоже было что-то недосказано, что-то важное, но то, что она боялась сказать.
Весь сад был полностью окутан тишиной и покоем, который сейчас был так нужен гуляющей паре, – даже птицы не пели, лишь было слышно, как ветки деревьев чуть шевелятся от ветра и прошлогодняя листва шелестит под ногами. Через какое-то время князь Андрей наконец нарушил эту тишину.
– Даша, давай присядем, – тихо произнёс он, указывая на старую деревянную скамью, что была между двумя берёзками.
– Вновь больно? Ежели так, мы можем идти в дом, – с беспокойством, произнесла княжна и, крепче сжав его руку, повела к скамейке.
– Всё хорошо, милая, я просто немного устал.
Вышли они не так уж и давно, но сейчас у князя совсем не было сил идти дальше, да и не очень-то и хотел он идти вообще, просто ему так хотелось побыть с Дарьей наедине, ибо он весьма соскучился, и наконец сказать ей то, что хотелось сказать ещё прошлым летом, когда князь осознал, что действительно любит княжну.
Присев на скамейку, рядом с княжной, князь Андрей осторожно провёл рукой по её мягким волосам и взглянул в её прекрасные, но пустые, глаза, которые были поглощены тёмной бездной и, казалось, безвозвратно затягивали в себя всё, словно беспощадная космическая чёрная дыра.
– Расскажи мне что-нибудь, сегодня ведь твоя очередь, – князь Андрей положил тёплую руку на плечо Дарье. Видеть, слышать, касаться и чувствовать её любовь – лишь то, что нужно было сейчас его душе, такой же искалеченной и измученной, как и у княжны.
– А, я и не знаю, что рассказать, mon cheré[28], – Дарья печально взглянула на него, отчего-то именно сейчас она действительно не знала, что сказать, ведь какая-то тоска овладела ею. Нет, Кибакова не волновалась и не боялась быть с Андреем наедине, а даже наоборот, получала от этого удовольствие, но сейчас она будто чувствовала, что какая-то мысль терзает его сердце, что что-то он хочет ей сказать. А ещё больше Дарью беспокоило то, что вчера перед сном ей сказал Николенька, ей хотелось рассказать это князю Андрею, но отчего-то она не решалась.
– Тебя что-то тревожит? – с беспокойством и пристально глядя на неё, спросил князь.
– Нет, всё хорошо, – чуть с надрывом, ответила княжна и смахнула слезу, но за ней покатились ещё несколько. При князе Андрее ей было труднее всего сдерживаться, как, собственно, и ему самому было труднее скрывать свои чувства от неё. Когда они были наедине, их души, как утренние цветы, раскрывались друг перед другом и будто сливались в одно целое.
– Не нужно плакать, я ведь рядом, – князь Андрей костяшками пальцев аккуратно стёр слёзы с её бледного лица. – Улыбнись, от твоей улыбки мне становится лучше.
– Ради тебя я готова улыбаться хоть вечность, – Дарья, сквозь слёзы и пересиливая себя, улыбнулась. От улыбки, даже и такой натянутой, её лицо стало гораздо красивее.
– Даша, милая моя, – тихо произнёс князь, – я так люблю тебя, и как я счастлив сейчас рядом с тобою, – князь Андрей приблизился к ней. Он слышал биение её сердца и своего, которое так громко билось, что от волнения готово было выскочить из груди; внутри у него была прямо-таки буря эмоций и множество сомнений по поводу своего решения, – всё это рвало душу на части, но внешне князь Андрей вёл себя достаточно сдержанно и спокойно.
– Знаешь, я так скучала по тебе в этот месяц, очень часто вспоминала тебя, Андрюша, – такая форма имени, произнесённая ею, вызвала у князя слабую, какую-то болезненную, улыбку, ведь так его называла лишь покойная матушка, когда была жива, он был тогда совсем маленьким; а также иногда его так называла сестра Марья.
– Я тоже очень скучал, – произнёс князь Андрей, заведя руку за спину Дарьи и слегка придвинув её ближе к себе, затем он нагнулся к её уху и прошептал: – Но больше никто не помешает нам быть вместе.
Княжна Дарья хотела что-то ответить, но Андрей осторожно коснулся её тонких губ своими пересохшими губами, перекрыв все её слова поцелуем, таким каким-то лёгким и невинным, но в тоже время чуть опаляющим, в нём не было никакой горячей страсти, а была лишь нежная, но очень искренняя и тёплая, а самое главное крепкая любовь. До этого князь Андрей никогда не целовался с нею, оттого не думал, что её тонкие губы окажутся такими мягкими, нежными и чуть сладковатыми. Останавливаться совсем не хотелось. Болконский потянул руку, дабы расстегнуть воротник платья княжны, но сдержал себя, ведь неожиданно опомнился, что даже резко прервал этот завораживающий поцелуй.
– Я хочу, дабы обо мне заботилась не княжна Кибакова, а моя законная жена – княгиня Дарья Болконская, – это были те самые судьбоносные слова, который князь Андрей хотел сказать ей ещё очень давно и по поводу которых он терзался всю прогулку.
– Я согласна, Андрей, – княжна Дарья слегка приобняла его. – Ты прав, всё будет хорошо, никто не помешает нам быть счастливыми.
Князь Андрей пребывал сейчас в каком-то весьма странном состоянии – разум его напрочь отказывался размышлять и анализировать, душа была переполнена счастьем, а в теле была лёгкая слабость. Он прислонился головой к плечу княжны и закрыл глаза.
– Только жить мы будем не здесь, а в Лысых горах – родовом имении рода Болконских, я жил там с рождения и до первого ранения, – тихо произнёс он.
– Хорошо, так даже лучше. Знаешь, я должна сказать тебе одну вещь… – княжна Дарья тоже решила сообщить, теперь уже своему жениху, кое-что важное, что также вызывало волнение и беспокойство в её душе. – Вчера вечером, когда я приехала, Николенька попросил меня побыть с ним и когда засыпал спросил у меня, может ли он называть меня матушкой.