Бусинка Кошковская
Тлеющие осколки разбитых надежд
Для начала хочу выразить Вамъ искреннія соболѣзнованія, я слышала, что Вашъ Отецъ покинулъ этотъ міръ, извините, что напоминаю Вамъ объ этомъ, но мнѣ правда жаль, и я, как никто, понимаю Васъ…
Я часто вспоминаю Васъ, Андрей, а именно нашу первую и послѣднюю встрѣчи. Сегодня ночью мнѣ приснился сонъ, Вы сказали мнѣ, что мы обязательно встрѣтимся вновь, надѣюсь, что это правда. Не знаю, какъ и описать словами, но встрѣча съ Вами полностью измѣнила мою жизнь, кажется, я первый разъ въ своей жизни полюбила по-настоящему, я почувствовала себя женщиной, а не увядающимъ цвѣткомъ.
Я очень жду Вашего возвращенія и надѣюсь, что мы дѣйствительно встрѣтимся вновь. Знайте, Андрей, моё сердце принадлежитъ только Вамъ, Вы стали смысломъ моей никчёмной жизни.
Искренне ваша Дарья Кибакова»
Часть II. Глава VIII.
***
Больше недели прошло с момента, как княжна Дарья отправила князю Андрею письмо, а ответа всё не было. Уже миновало сражение под Бородино, а Москва пылала ярким пламенем.
Дело было к вечеру, небо всё было затянуто тучами, дождя не было, но периодически гремел гром. Кибакова стояла на балконе и глядела на тот ужасный пожар, во власти которого была Москва.
– Дарья Алексеевна, вам письмо от Марьи Николаевны Болконской, – её покой вновь нарушила Катерина.
– От Марьи? Очень странно… Ну-ка давай сюда, – Дарья взяла конверт из рук Кати и принялась разворачивать его.
«Здравствуйте, Darie Алексѣевна, пишетъ Вамъ Марья Николаевна Болконская, сестра Андрея Болконского, думаю, Вы знаете такого, посему разъяснять мнѣ, думаю, не стоитъ. Мы съ Вами лично никогда не пересѣкались, но, думаю, Вы слышали обо мнѣ. Мой братъ – князь Андрей подъ Бородино получилъ тяжёлое осколочное раненіе въ животъ, maintenant il est en train de mourir[21]. Ежели у Васъ ѣсть доля состраданія, то прошу Васъ прибыть въ Мытищи какъ можно быстрѣе.
Княжна Marie Болконская»
– Ах! – княжна Дарья выронила письмо, ей показалось, будто её сердце пропустило один удар.
– Что-то случилось, княжна? – спросила Катерина, подбирая письмо.
– Случилось. Андрей тяжело ранен… – слёзы подступали к горлу, отчего она проговорила это очень тихо и с большим надрывом. – Мы сегодня же отправляемся в Мытищи.
– Но ведь уже дело к вечеру, сударыня, может быть завтра с утра?..
– Я что сказала тебе? – Дарья, даже не заметив, чуть повысила тон. – Управляющего ко мне. Быстро!
– Слушаюсь, Дарья Алексеевна, – Катя поклонилась и вышла.
«Господи, храни князя Андрея, ежели он жив ещё…» – сглотнув собравшиеся в комок слёзы, прошептала Дарья и задрала голову вверх, на небо. Вдалеке послышался раскат грома.
– Звали-с меня, матушка? – кто-то сказал сзади.
– Звала, Василий Иванович, дело есть, – княжна Дарья развернулась к крестьянину лицом.
– Какое-с, Ваше сиятельство?
– Я сегодня вынуждена отбыть в Мытищи… – она не договорила дальше, ведь будто что-то мешало ей сделать это.
– Помилуйте-с, Ваше сиятельство! Это же совсем рядом с Москвой, куда ж вы это-с в самую кашу-то? – он только всплеснул руками от ужаса.
– Так велят обстоятельства, – Дарья нервно сглотнула. – Сделай милость, Василий Иванович, коли придут французы сюда, дабы все мои крестьяне ушли отсюда к моему брату в Бологое.
– Как пожелает-с наша барышня, но они не пойдут-с.
– Значит, придётся заставить! Катерина остаётся здесь, ежели что, поможет.
– Слушаюсь-с, Дарья Алексеевна. Я могу идти-с?
– Да, не задерживаю.
Василий Иванович поклонился и вышел.
В тот же день, поздним вечером, Кибакова прибыла в Мытищи, где находились Болконские. Княжна Дарья, не зная, в каком доме был раненый князь Андрей, ещё сколько-то времени ходила по этой деревушке. Во время поисков она заметила группу военных, подошла к ним (уж они-то точно знают) и обратилась к самому старшему из них, который, видимо, являлся генералом или кем-то ещё вышестоящим:
– Добрый человек, не знаете ли, в каком доме сейчас находится раненый князь Болконский? Насколько я знаю, он командир полка.
– А вот в этом самом, – он указал на ближайший дом.
– Великодушно благодарю вас.
– Дарья Алексеевна, кем вам приходится князь Алексей Кибаков?
– Отцом, но он погиб под Аустерлицем ещё семь лет назад… А отчего вы спрашиваете, и, собственно, кто вы вообще?
– Да ты что! Это же наш генерал-фельдмаршал Кутузов, – послышалось откуда-то из толпы солдат.
– А… – она осеклась, – …извините, пожалуйста, Михайло Илларионович, я вас не узнала, – княжна пришла в ужасную растерянность, без того на душе у неё было тяжело, а тут ещё и это.
– Ничего, ничего, ваш отец был очень достойным человеком и гордился бы вами, что вы прибыли сюда сейчас ради другого человека, – успокоил её Кутузов, заметив её замешательство.
– Вы не знаете случайно, как там Андрей Николаевич?
– Сами увидите сейчас и поймёте всё, но раз вы здесь, стало быть, сильно любите его, а, ежели любите, значит, только вы и поможете ему.
Княжна Дарья вошла в дом, встретила её княжна Марья, даже не произнеся ни слова, а, с какой-то скорбью, оглядывая её.
– Я не опоздала, он ведь жив ещё? – тихо произнесла Дарья, в ответ на что, Марья сказала:
– Да, он совсем недавно заснул.
«Господи, благодарю тебя, что сохранил его», – подумала Дарья.
Княжна прошла к Андрею, он спал на кровати, укрытый своей шинелью, слышалось его слабое тяжёлое дыхание. Дарья присела рядом, с тоскою, взглянув на князя. После она сняла с себя браслеты, что были на её запястьях, все заколки с волос и кольца с пальцев, кроме того, что подарил князь Андрей.
– Андрей подарил?.. – тихо спросила Марья.
– Да, при последней встрече.
После этого она уставилась в одну точку и долго сидела так.
Что было с Болконским в этот момент? Он действительно ненадолго заснул, заснул минут так за десять до приезда Кибаковой. Снилось ему что-то страшное, даже и не разобрать что, к слову, очередной кошмар. Проснулся князь Андрей от острой, разрывающей что-то, боли внутри живота. Он, даже сам того не осознавая, еле слышно жалобно застонал. Когда же сознание после сна вернулось к нему окончательно, князь перестал стонать, разомкнул веки и, оглядев помещение, увидел, что княжна Дарья сидела рядом с ним.
– Дарья, это в-вы или мне вновь мерещится? Сколько раз вы приходили мне во сне и говорили, что мы встретимся. Неужели мы встретились или это вновь обман… Скажите, что это не сон! – князь Андрей уставил на неё свои ясные, полные не только страдания, но и надежды, серо-голубые глаза. Князь не верил, что Дарья – та самая Дарья, которую он любил всем сердцем и желал видеть, сидела рядом с ним.
Ничего не смогла произнести Дарья, её охватило отчаяние, ведь она увидела его тяжёлое состояние (как он похудел, говорил с трудом, тяжело дышал, окидывал её каким-то безжизненным взглядом, но всё-таки, несмотря на всё это, сохранял здравый рассудок и человеческое достоинство), всё говорило о том, насколько вымотало его это ранение, что означало его безнадёжность – от таких мыслей сердце княжны Дарьи обливалось кровью.
– Нет… Это не сон, Андрей Николаевич, – с трудом, выговорила Дарья, слёзы давили её изнутри, отчего ей было тяжело говорить и в принципе дышать.
– Я получил ваше письмо, за день до того как меня ранили, я положил его к сердцу и отправился на сражение. Я очень боялся, что больше не увижу вас, оттого благодарю Бога за то, что он позволил мне увидеть вас ещё раз. Я очень скучал по вам! – князь Андрей, тяжело вздохнув, взял её прохладную, как ему показалось, руку, что была наконец без перчатки, и слегка сжал, насколько хватило сил. Это действие князя ещё больше привело Дарью в ужас, ведь это были уже не те руки, которые крепко держали её во время танца и во время прогулок, сейчас это были ослабевшие руки, едва касавшиеся её.
– Вам нужно отдохнуть сейчас, – Дарья говорила ещё более напряжённо, но сохраняя самообладание, – поспите, – добавила она, очень осторожно погладив его по плечу, дабы только не сделать ему больно.
– Не уходите от меня только, я хочу, дабы вы были рядом. Я люблю вас, —
Андрей поднёс руку княжны к губам и, с любовью, аккуратно поцеловал, – Даша, – он, с особой нежностью, произнёс её имя, – слишком люблю вас. Вы моя душа, смысл всей моей жизни! Только ради вас я всё ещё жив.
– Я не думала, что после стольких лет полюблю кого-то… Но моё сердце принадлежит только вам, Андрей, – княжна аккуратно выдернула руку. – И я буду рядом с вами, – сделав паузу, она тихо добавила: – всегда, – княжна вскинула голову, дабы слёзы не выбежали из глаз.
– Как же я счастлив сейчас! Вы рядом… Со мною… – князь Андрей слабо улыбнулся и вновь взял её руку.
Увидев его болезненную улыбку, Дарья еле сдержала слёзы, которые так и хотели выкатиться из её глаз, отчего всё это время взгляд её был каким-то стеклянным.
– Даша, как вы думаете… Буду ли я жить? – чуть с надрывом, произнёс он, ибо говорить ему всё-таки было довольно тяжело и даже немного больно.
– Непременно будете, Андрей, я уверена, верьте и вы.
Князь Андрей закрыл глаза. Сейчас он даже не чувствовал той сильной непрекращающейся боли, ведь был счастлив, что наконец увидел княжну Дарью, и, пока не заснул, держал её за руку. Правда недолго он спал, разбудило его чьё-то вскрикивание, хотя скорее даже и не вскрикивание, а громко произнесённый вопрос в строгой форме грубоватым женским голосом: «Да как же вы допустили?!»
Болконский приоткрыл глаза, дабы увидеть, что происходило. Он увидел, что этот возглас встревожил не только его, но и княжну Марью, которая вскочила со своего места.
– Спокойно, – произнесла Дарья Кибакова, подойдя ещё ближе к доктору. – Как?.. Я спрашиваю… Как вы допустили до такого? – уже гораздо тише и с большей долей презрения, но всё с тем же надрывом, произнесла Дарья. – Вы! Это вы довели его до такого состояния.
Ничего не понимал князь Андрей и не смог понять, ведь после этого он больше ничего не видел и не слышал, оттого что потерял сознание из-за мучительной боли. Спустя какое время он очнулся – неизвестно (но это точно было около полуночи), что происходило вокруг, Болконский не понимал, но зато ясно чувствовал, что ужасно хочет пить. Боль так и не отпускала. А все эти вскрикивания может и вовсе привиделись ему? Было неясно, но сейчас он отчётливо слышал разговор Дарьи и его сестры.
– Значит, завтра, в пол пятого?
– Да, – в этом «да» отчего-то было столько грусти и скорби, будто в назначенное время будет что-то этакое или же наоборот этого могло не произойти по каким-то неизвестным причинам, хотя может и известным, просто неизвестно было то, что может не произойти.
Княжна Марья вышла из избы, а Дарья заметила, что князь Андрей не спит, и подошла к нему.
– Извините, Андрей, это я, наверное, разбудила вас?.. – тихо произнесла она.
– Нет, не беспокойтесь.
Княжна Дарья, устало вздохнув, присела рядом. Князь Андрей видел, что она чем-то была глубоко озабочена и даже разочарована, но не стал спрашивать, что произошло, хотя и догадывался, что это, возможно, связанно с его состоянием. Княжна чуть нагнулась к князю и осторожно прикоснулась к его горячему лбу, проверяя, есть ли жар. Жар у Андрея был сильный и даже переходил в какое-то лихорадочное состояние.
– Вам нужно чего-нибудь?
– Нет, только вот пить очень хочется, хотя бы один глоток сделать… – князь Андрей, тяжело вздохнув, умоляюще взглянул на неё.
– Я принесу вам немного воды, – хрипло проговорила она, разочарованно отводя взгляд. На самом деле Дарья растерялась, ведь знала такое, что с ранениями в живот пить нельзя, но во взгляде Болконского было столько страдания и боли, что, глядя на него, она просто не могла ему отказать.
– Чаю. Можно чаю? – тихо прошептал князь Андрей, осторожно касаясь её тёплой руки, которая казалась ему холодной.
– Хорошо, Андрей, я сейчас принесу, – голос её ужасно дрожал. – Только вот, как я оставлю вас одного…
– Дарья Алексеевна, княгинюшка, не беспокойтесь, я ведь здесь остаюсь, – в один момент раненый майор Тимохин, который тоже находился там, соскочил со своей лавки и, хромая, подошёл к кровати. Сначала Кибакова и вовсе не заметила, что всё это время он был там.
– Я всё ещё княжна… Но я на вас надеюсь, – Дарья встала и, осторожно приоткрыв дверь, тихо вышла из комнаты.
– Андрей Николаевич, ежели вам чего понадобится, скажите мне.
– Мне ничего не нужно.
– Тогда не буду мешать вам, отдыхайте, господин полковник, – Тимохин вернулся на свою скамейку.
Князь Андрей сомкнул веки, которые, казалось, стали такими тяжёлыми. Ему было хуже, чем вечером, к тому же очень хотелось спать, но, во-первых, Андрей ждал, когда княжна принесёт ему пить, во-вторых, неизвестно почему, его до сих пор мучила ноющая боль где-то внутри живота, прямо в месте ранения. Находясь в полузабытье, он услышал, как кто-то вошёл, и открыл глаза. Кибакова, держа что-то в руках, шла к нему.
– Возьмите, Андрей, – княжна Дарья присела рядом и протянула ему кружку, до половины наполненную чуть тёплым сладковатым чаем. Он, взяв чашку дрожащими руками, поднёс её край к своим пересохшим растрескавшимся губам и сделал небольшой глоток. Вкус показался весьма приятным, и князь жадно, делая уже большие глотки, выпил весь чай, после чего ему стало немного легче, хотя бы пить не хотелось.
– Спасибо вам большое, – князь Андрей отдал кружку Дарье и, вглядываясь в её прекрасные тёмно-карие глаза, рукой дотронулся до её щеки. – Даша, вы возвращаете меня к жизни. Вы моя Луна, что освещает тёмную ночь.
– А вы моё Солнце, которое не должно гаснуть, иначе день никогда не настанет, – чуть ли не давясь собственными слезами, коим она не давала свободу, проговорила Дарья, взяла его маленькую бледную руку и приложила к своей груди, прямо к сердцу.
– Как часто бьётся… – удивился князь Андрей, чувствуя рукой как её сердце мерно отбивает удары, да так, будто хочет вырваться из груди, что отчаянно бьётся об его ладонь.
– Простите, – княжна убрала его руку и опустила глаза.
– Извините, может быть я слишком много прошу, но вы не могли бы подложить мне подушку? Мне очень больно и неудобно так лежать, – произнёс князь Андрей.
– Что же вы сразу не сказали, что вам больно?
– Я не знал, отчего это.
– Сейчас, – княжна Дарья думала над тем, как это сделать ей одной, но тут в голову пришла мысль. – Как зовут вашего подчинённого? – спросила она.
– Тимохин, майор по званию.
– Майор Тимохин, подите-ка сюда, – княжна махнула рукой в его сторону. Тимохин сразу же, чуть прихрамывая, подошёл к ним.
– Звали, Ваше сиятельство?
– Звала, звала, нужно Андрею Николаевичу подушку подложить, поможете мне?
– Всё сделаю, Дарья Алексеевна, – он сначала обратился к ней, а потом к князю: – Ваше превосходительство, ежели будет больно, вы скажите.
– Стерплю, – ответил князь и, стиснув зубы, крепко, насколько хватило сил, взялся за руку майора, который помог ему чуть привстать. Невыносимо больно это было для князя Андрея, казалось, будто прямо в место ранения насквозь вонзили несколько штыков. Чтобы не закричать от боли, он прикусил губу и зажмурился. Дарья же аккуратно и быстро подложила ему подушку.
– Благодарю вас, так гораздо лучше, – выдохнув с облегчением, произнёс Болконский, когда вновь опустился на кровать. Боль чуть поутихла.
– Обращайтесь.
– Вы уж извините, но у меня ещё просьба к вам… Не найдётся ли ткань какая-нибудь?
– А вам на что, Ваше сиятельство?
– Намочить бы в холодном, на голову Андрею Николаевичу положить, у него весьма сильный жар, – ответила княжна.
– Даже и не знаю, сударыня; всё, что было, ушло на перевязку, – Тимохин только раздосадовано развёл руками.
Дарья задумалась, но неожиданно её озарила мысль. Она достала из кармана белый ситцевый платок, который князь Андрей узнал сразу, ведь по краям этот платок был обшит фиолетовой нитью.
Княжна встала с места и вышла, но очень быстро вернулась. Она присела рядом и осторожно положила холодный мокрый платок на горячий лоб Андрея. И так хорошо ему стало, когда что-то такое холодное и приятное коснулось его разгорячённой головы. Правда весьма скоро ткань стала тёплой, посему княжна Дарья убрала платок со лба князя и положила на подоконник.
Через какое-то время князь Андрей, путаясь в своих мыслях, с чувством великого счастья в сердце, крепко заснул. Княжна не спала, не могла она спать, пока её любимый человек находится на грани жизни и смерти. Дарья устало протёрла глаза, пальцами погасила свечу, что горела на столе, встав с места, немного походила по комнате и забрала платок с подоконника, а после вновь присела рядом с Болконским и тихонько взяла его ослабевшую руку. Он отчего-то улыбнулся во сне.
«Как же красива его улыбка… И даже в таком болезненном состоянии он прекрасен!» – подумала княжна, с восхищением, но в то же время с грустью, глядя на спящего князя. «Что же он во мне нашёл всё-таки?..»
Дарья лишь на рассвете ненадолго задремала, князь Андрей ещё спал, а до пол пятого оставалось около получаса.
Часть II. Глава IX.
***
Князь Андрей проснулся утром, с чувством блаженства и счастья в душе. Боль внутри живота была меньше, чем вчера вечером. Сколько было времени – он не знал, но видел через окно, что солнце уже начало выходить из-за горизонта, а Мытищи были окутаны густым туманом. Княжна Дарья сидела рядом с ним, чуть облокотившись и подставив ладонь под голову, её прекрасные бездонные глаза были прикрыты чуть припухшими веками. Она заснула.
«Интересно, который сейчас час? Ежели уже пол пятого, а Дарья спит?.. Может быть разбудить её? Нет, не стоит. Она, наверняка, очень устала, ведь не спала всю ночь и заснула совсем недавно», – думал князь Андрей и внимательно глядел на Дарью. Она сейчас показалась князю очень красивой, гораздо красивее, чем до этого, даже с закрытыми глазами. Он разглядел над её верхней губой родинку, которую раньше не замечал, также длинные чёрные ресницы, а ещё заметил, что у неё очень тонкие губы, но, как ему казалось, они не портили её красоту. Князь Андрей знал её четыре месяца, но до сегодняшего дня (вчера ему было не до этого) никогда не видел, дабы её руки были открыты и на них не было перчаток. Долго он глядел на утончённые маленькие руки княжны, её тонкие короткие пальцы, а также вены на запястьях, что были весьма отчётливо видны.
«Вот он – идеал женской красоты, даже недостатки в её внешности прекрасны, ведь ничто неидеально, но для меня она красавица», – подумал Болконский. «Она вчера приехала сюда поздним вечером, чай мне принесла, подушку подложила, да и платок этот, я ведь даже не просил её – значит, она и правда любит меня… Но что она нашла во мне?..»
Тут Дарья открыла свои прекрасные очи, отчего её лицо стало ещё более красивым, ведь именно в глазах была вся её привлекательность. Она увидела, что князь Андрей не спит.
– Доброе утро, Андрей. Как вы себя чувствуете? – произнесла княжна, пытаясь не зевнуть. Она рукой аккуратно потрогала его лоб и подметила, что сегодня жар был чуть меньше.
– Доброе, Дарья. Немного лучше, чем вчера.
– Это очень хорошо, – Дарья, устало вздохнув и зажмурившись, приложила пальцы к своему левому виску, который в один момент пронзила дикая боль, и слегка потёрла его.
– У вас голова болит? – тихо спросил князь Андрей.
– Немного… Но ничего страшного, скоро пройдёт, не волнуйтесь только.
– Сколько сейчас времени?
– Четыре утра, кажется.
– А что будет пол пятого? – этот самый вопрос Андрей хотел задать ещё вчера.
– Мы едем с вами в Петербург, там вас поставят на ноги.
– Вы точно уверены в этом?
– Да, Андрей, – княжна Дарья закрыла глаза, но открыла их вновь, – я сделаю всё для этого, ибо я потеряла всех, не могу потерять и вас, – она взглянула на него. – Неужели вы не хотите жить?
– Я люблю жизнь и люблю вас, Даша, а ваша любовь придаёт мне сил, даёт моей жизни смысл, я знаю зачем мне стоит жить дальше – жить ради вас, – он слегка улыбнулся.
– Тогда давайте, я позову доктора, он сменит повязку на вашей ране, и мы отправимся, княжна Марья нас, наверное, уже ждёт.
Князь Андрей кивнул. Дарья вышла из комнаты, но скоро вернулась, а за ней и доктор.
– Дарья Алексеевна, выйдете пока, дабы избежать всяческих неприятных ситуаций, – произнёс доктор.
– Нет, я останусь здесь.
– Сначала «останусь», а потом падаете в обмороки.
– Я не боюсь вида крови. Я останусь здесь, – твёрдо произнесла Кибакова и вскинула голову.
– Ваша воля, – ответил доктор, разматывая бинты на животе князя Андрея.
Княжна Дарья позднее пожалела о том, что осталась там – ей стало дурно, она отвернулась и, подойдя к окну, расстегнула у платья воротник, закрывавший её тонкую бледную шею. Не от вида крови стало нехорошо ей, а дело всё в том, что Дарья своими глазами увидела, какая большая и страшная рана была на его теле, и какую боль он чувствует каждую секунду, она ощутила эту боль душевно, так горько стало ей и так жаль князя Андрея. Княжна хотела выйти, но не стала делать этого, ибо не хотела показывать свою слабость. Она дождалась, пока доктор перевяжет рану и уйдёт, и подошла к князю.
– Невыносимо… – устало произнёс князь Андрей, глядя на Дарью. – Вам, наверное, стоило выйти, – сказал он, заметив, что она сильно побледнела.
– Ничего страшного, – она, с шумом, сглотнула. – Вы готовы ехать?
– Вы же едете со мной?
– Конечно, я вас не оставлю, Андрей.
– Тогда я готов.
Княжна Дарья вышла из избы и сказала военным, дабы они перенесли Болконского в коляску, далее подошла к повозке, в которой должна была ехать сама вместе с княжной Марьей и сыном князя Андрея, который уже сидел там.
– Всё готово? – спросила она у слуг.
– Да, Ваше сиятельство, дождёмся Марию Николаевну и можем ехать.
Дарья села в повозку рядом с мальчиком.
– Кто вы? Где тётушка Marie? – по-детски пронзительно произнёс Николенька Болконский.
– Я Дарья Алексеевна, а княжна Марья сейчас придёт. Иди ко мне пока,
Николай, я не причиню тебе зла, – она легонько обняла мальчика. Он взглянул Дарье прямо в глаза, в которые глядел минуты так две, потом придвинулся к ней и уткнулся ей в бок своей головой.
Подошла княжна Марья и села рядом с Николушкой с другой стороны.
– Ну всё, Дарья Алексеевна, можем ехать.
– Можно просто Дарья, без отчества.
– Тогда и я просто Марья, – она чуть привстала и крикнула: – Тихон, трогай!
Так началась их нелёгкая дорога в Петербург, они редко останавливались и не ночевали совсем, а через два дня уже прибыли в столицу. Князя Андрея отвезли в городской госпиталь, местные лекари вылечить не пообещали, но сказали, что сделают всё возможное.
***
Марья и Дарья на несколько дней сняли в Петербурге квартиру.
Уже был вечер, на улице пасмурно и прохладно, дождя не было, начинало темнеть. Княжны и Николай поднялись в комнату, пока слуги разбирались с вещами.
– Николенька, ты будешь ужинать? – спросила княжна Марья, садясь в кресло.
– Я не хочу, – ответил он, прижался к Дарье, которая стояла рядом, задрал голову к ней и прошептал: – А с папенькой всё будет хорошо?
Кибакова взяла его за руку, присела рядом с Марьей и ласково произнесла:
– Да, Nicolas, с ним всё будет хорошо, – она с любовью обняла его и поцеловала в макушку.
– Тогда тебе уже пора спать, ежели не будешь есть, – княжна Марья погладила племянника по плечу. После его забрала служанка и увела в его комнату.
– Darie, а вы ужинать будете?
– Пожалуй, откажусь, я не голодна, а вот чаю с удовольствием выпила бы, – произнесла она, легонько потирая пальцами висок, который мучительно болел вот уже который день.
– Тогда я скажу слугам, пущай принесут чай, – Марья встала и вышла из комнаты.
Княжна Дарья тоже встала, но подошла к окну. Она прислонилась щекой к холодному стеклу и устремила взгляд на улицу, где лил дождь. Слеза медленно побежала по её щеке. Дарья закрыла глаза и костяшками пальцев стёрла эту предательскую слезу.
«Природа – даже она плачет… А ты не должна плакать, Дарья, ты не можешь сдаться, ведь Андрей живёт только ради тебя, а ежели ты не будешь верить в его выздоровление, то остальные (в том числе он сам) и подавно. А война ведь даже не закончилась ещё… А князь Андрей будет жить и я в это верю. Хотя кажется, что я уже ни во что не верю, но я должна верить, ибо некому больше. Испытание это, видно. Для него испытание… Хотя нет, больше всё-таки для меня. Да, для меня, но мы всё пройдём обязательно», – думала княжна Дарья.
«Дарья!» – слышала она где-то далеко, будто кто-то звал её. Княжна вспомнила, что она в комнате и почувствовала, как кто-то тряс её за плечо. Дарья открыла глаза и обернулась, перед ней была Марья Болконская, которая с изумлением глядела на неё.
– Всё хорошо? – с беспокойством произнесла она.
– Да, я просто задумалась, – Кибакова чуть пошатнулась, отчего схватилась за штору, дабы не упасть.
– Там чай принесли, идёмте, – княжна Марья взяла её под руку и довела до кресла, а сама присела напротив.
– Знаете, Дарья, я подумала, что нам с вами стоит друг к другу обращаться на «ты», нам ведь очень долго вместе придётся быть, – произнесла Марья, взяв чашку с чаем.
– Я тоже думала об этом, Marie, мы ведь сейчас молимся за жизнь одного человека, тебе он брат, а мне… Неважно, – она осторожно отхлебнула чаю.
– Здесь мы на два дня, а где мы жить будем потом… Богучарово далеко отсюда, да и его сожгли французы, но после войны мы займёмся восстановлением. А Лысые горы тоже далеко.
– У моего брата – князя Михаила, в Бологом, от Петербурга это не так далеко.
– А он примет нас?
– У него нет иного выхода, ибо я могу припомнить ему некоторые вещи… – Дарья вновь сделала глоток чаю, на этот раз большой и обжигающий горло. – А по поводу Богучарово, я могу помочь и отправить своих крестьян. Всё равно я имение продаю…
– Наши крестьяне так и остались там все… Со мною только две служанки, да Тихон, который ещё отцу служил.
– Я напишу Василию Ивановичу, он у меня в деревне над крестьянами главный, он всех ваших соберёт и временно отведёт в Бологое, ответственный очень человек.
– Было бы очень хорошо.
– Варенька, бумагу и чернила неси!
Крестьянка быстро принесла всё, а княжна Дарья принялась писать письмо вместе с княжной Марьей.
«Василій Ивановичъ, здравствуй. Ѣсть очень отвѣтственное дѣло, поручаю его Тебѣ. Для начала, скажи Катерине, дабы она собрала всѣ мои вещи, имѣніе должно остаться пустымъ, далѣе дабы отвела всѣхъ моихъ крестьянъ (одна тысяча душъ) въ Бологое къ князю Михаилу. Самъ же бери кого-нибудь изъ деревни въ помощь и поѣзжай въ Богучарово, да собери всѣхъ въ одно крестьянъ Болконскихъ (также одна тысяча душъ) и отведи ихъ въ Бологое. Важно, сообщи имъ, что они остаются въ собственности Болконскихъ, кто не пойдетъ – не принуждай, таковъ наказъ Марьи Николаевны Болконской. Князь Михаилъ обо всёмъ будетъ извѣщенъ. На письмѣ печать моя и княжны Марьи, ежели нужно будетъ, покажи сіе письмо имъ – богучаровскимъ крестьянамъ, въ качествѣ удостовѣренія. Таковъ мой приказъ, исполни въ кратчайшія сроки.
Княжна Дарья Алексѣевна Кибакова»
И ещё одно письмо, уже князю Михаилу:
«Здравствуй, братъ мой, Михаилъ. Извѣщаю Тебя, что черезъ пару дней къ
Тебѣ должна пріѣхать Катерина съ моими крестьянами, размѣсти ихъ всѣхъ въ Бологомъ. Я продаю свое имѣніе, ибо денегъ у меня болѣе не осталось. Позже прибудетъ Василій Ивановичъ съ богучаровскими крестьянами, ихъ тоже размѣсти въ деревнѣ. Черезъ три дня пріѣду я сама вмѣстѣ съ Марьей
Николаевной Болконской и сыномъ ея брата Андрея Николаевича Болконского. Прошу временно принять насъ въ своемъ домѣ, пока не закончится война.
Твоя сестра, княжна Дарья»
Письма княжна отдала Варваре, дабы та отнесла гонцам. После чего княжны разошлись по своим комнатам. Марья уснула быстро, Дарья же вновь не спала, а всю ночь молилась у красного уголка за здоровье князя Андрея. Вот уже третью ночь княжна Дарья не смыкала глаз и утром была совсем никакая, после стольких бессонных ночей она даже не была похожа на себя: её и без того тонкие губы казались ещё тоньше, бледные щёки были ещё более бледны, глаза покраснели, веки опухли, а руки тряслись. Каким-то чудом она при всём своём состоянии сохраняла здравый рассудок и сдерживала все свои чувства.
Утром княжна Марья направилась к Кибаковой, дабы уточнить что-то по крестьянскому вопросу. Та стояла у окна и даже не заметила, как Марья вошла. – Доброе утро, Дарья. Я хотела спросить кое-что по поводу крестьян, – произнесла она. На это княжна Дарья не ответила ничего, она не слышала её и не видела. Княжна Марья подошла ближе и молвила: – Дарьюшка, что с тобой?
Дарья каким-то затуманенным взглядом взглянула на неё, тут же голова её закружилась, в глазах потемнело, а ноги подкосились – силы окончательно покинули её тело, и она потеряла сознание, упав на руки Марьи.
Через какое-то время княжна Дарья очнулась на кровати. Она чувствовала сильную слабость во всём теле, а ещё то, что у неё очень болит голова. Около неё была Варя, которая, заметив, что её госпожа пришла в себя, сразу спросила: – Дарья Алексеевна, чего-нибудь изволите?
– Принеси мне чаю, по-горячее.
– Как прикажете, сударыня, – крестьянка поклонилась и ушла.
Дарья села на кровати, она глубоко вздохнула и, всхлипнув, закрыла лицо руками. Кибакова, сама даже не осознавая, наконец дала волю слезам, которые долго сдерживала. Княжна Дарья больше не всхлипывала, а просто тихо плакала, отчего плакала – сама не знала, но было это от бессилья, ведь для князя Андрея она сделала всё, что могла, а дальше нужно было лишь надеяться на помощь Бога. В одним момент княжна опомнилась, что же она вообще делает – зачем плачет? Она вскочила с кровати, взяла платок и стёрла все слёзы. Конечно, ей стало легче от этого, тем не менее, в душе её всё равно было какое-то чувство опустошённости и покинутости.
Вошла Варя. Поставив чай на стол, она вновь вышла. Дарья подошла к столу, взяла чай и опустилась на кресло, она обхватила кружку обеими руками и, глядя в пустоту, начала пить маленькими глотками горячий чай. После княжна подошла к окну, распахнула его створку и вдохнула сырой осенний воздух. Отчего-то ей резко и невыносимо захотелось спать. Княжна Дарья закрыла окно и задёрнула его плотными шторами, после чего присела на кровать, прислонила голову к прохладной стене так, что почти не чувствовала боли, и закрыла глаза. Так она и заснула.
Проснулась Дарья на другое утро, уже лёжа на кровати. Она оглядела комнату, напротив неё на большом деревянном сундуке сидел Николенька, он с улыбкой глядел на неё.
– Nicolas?.. – она, удивлённо глядя на него, чуть приподнялась на кровати. – А где княжна Марья?
– Тётушка уехала по делам, – Николай вновь улыбнулся.
– Улыбаешься прямо как князь Андрей. До чего же ты похож на него… – произнесла Дарья, с тоскою, взглянув на мальчика. Он и правда был весьма похож на своего отца – улыбался также, да и глаза его были такие же ясные, серо-голубые.