Брент Уикс
Слепящий нож
Глава 29
Кип с Теей закончили бегать круги – на этот раз наказана была Тея, за то, что ударила парня, пренебрежительно назвавшего ее малюткой, – и теперь у них не оставалось времени привести себя в порядок перед следующим занятием. Тея сказала, что это будет практика цветоизвлечения, – кажется, эта мысль приводила ее в ужас. Кип со своей стороны ждал предстоящего урока с нетерпением, даже несмотря на то, что был весь растрепан и вонял потом.
Как обычно, Тея показывала ему дорогу. Практикум проводился на другом уровне, на солнечной стороне Башни Призмы, не там, где у них обычно были лекции. Однако добравшись до нужной двери, Кип увидел, что перед ней его поджидает Гринвуди.
«О нет!»
– Кип, – произнес морщинистый служитель. – Ты опоздал. Красный люкслорд будет недоволен.
«А меня ведь так волнует его недовольство!»
– Чего ему еще от меня надо? – спросил Кип.
– Он вызывает тебя к себе.
– А если я не хочу идти?
Брови Гринвуди сложились домиком:
– Ты желаешь, чтобы я передал твой отказ Красному люкслорду?
На его лице было написано, что он считает Кипа жалким шутом. Служитель явно его недолюбливал и теперь, когда Кипа отлучили от семьи, не считал нужным это скрывать.
Кип упрямо набычился, готовый послать старого слугу ко всем чертям.
– Кип, – проговорила Тея. Она дождалась, пока Кип посмотрит на нее. – Не будь идиотом.
Он нахмурился.
– Ну хорошо. Пойдемте, – сказал он Гринвуди.
Вслед за стариком он дошел до покоев Андросса Гайла. Он пытался раздувать в себе гнев, но на самом деле все больше и больше нервничал. Гринвуди раскрыл перед ним дверь и жестом указал на тяжелый занавес, предохранявший помещение от света.
«Видит Орхолам, если старый ублюдок снова меня ударит, я ударю его в ответ!» На самом деле Кип был почти уверен, что не сделает ничего подобного, но от этой мысли ему стало немного лучше. Он шагнул внутрь.
Душные запахи: стариковское тело, благовония, пыль, пот, запах подмышек… а, нет, это уже от него самого.
– От тебя воняет, – проговорил в темноте голос, в котором сквозило отвращение.
– От вас тоже, – отозвался Кип на две секунды раньше, чем у него включился мозг.
Молчание. Затем:
– Сядь.
– Куда? На пол? – поинтересовался Кип.
– Ты что, обезьяна?
– Скорее просто чудовище. В конце концов, мы с вами родня.
Вновь молчание, на этот раз более долгое.
– Я и забыл, насколько безрассудными бывают молодые. Но, может быть, ты не безрассуден, а попросту глуп? Сядь. На стул.
Кип пошарил в темноте, нащупал стул, сел.
– Гринвуди! – рявкнул старик.
Раб вошел и повесил что-то на крюк над головой Кипа, после чего, не промолвив ни слова, вышел.
– Светильник, – сказал Андросс Гайл.
Светильник? Но он не горит! Или Кип должен его зажечь? Но разве это не аннулирует всю идею сидеть в затемненной комнате с плотными портьерами на всех окнах и дверях? К тому же у Кипа не было с собой даже кремня.
Или это испытание его способностей как извлекателя? Наверное, Андросс хочет проверить, может ли Кип…
«Идиот! Это сверхфиолетовый светильник!»
Кип сузил зрачки, и комната моментально обрела неземной, густо-фиолетовый, чрезвычайно мелкий рельеф. Помещение оказалось больше, чем он ожидал. На всех стенах висели портреты Гайлов прошлого – в сверхфиолетовом освещении они казались безжизненными, монохромными. Кип видел гребни и катышки на мазках кисти, но различать лица из-за этого было еще сложнее. За дверьми в соседнюю комнату едва угадывалась гигантская кровать с пологом, и разумеется, повсюду висели тяжелые бархатные занавеси. Каминная полка и клавесин были уставлены костяными и мраморными статуэтками. Кип не мог выделить в произведениях искусства единый стиль, но все они казались весьма, весьма изящными.
В комнате стояло некоторое количество мебели – стулья, диваны, столы, часы с вращающимися колесиками и качающимся маятником. До этого момента Кип о таких только слышал.
В последнюю очередь Кип поглядел на человека, сидевшего перед ним, ожидая увидеть нечто ужасное. Несмотря на темноту, Андросс Гайл носил огромные темные очки. Когда-то он обладал крупным телосложением – прежде, чем возраст иссушил его плоть. Его плечи по-прежнему были широкими, но костлявыми, волосы – обесцвеченные, безжизненно-фиолетовые в свете светильника – должно быть, были серебристо-седыми, почти полностью белыми. Его прическа была неопрятной, растрепанной, какая только и может быть у человека, живущего без единого зеркала. Его кожа тоже казалась выщелоченной, обвисшей; от природы она была более смуглой, чем у Гэвина, но побледнела от возраста. Его прямой нос окружали глубокие морщины, вдоль шеи от челюсти спускался старый шрам.
Некогда он был привлекательным мужчиной. Как и положено Гайлу.
– Ты играешь в «девять королей»? – спросил Андросс.
– У моей матери никогда не было денег на такие вещи, – ответил Кип.
Он знал только, что это карточная игра и что сами карты порой стоили не меньше своего веса золотом.
– Но ты знаешь правила?
– Я видел, как играют другие.
– Колода лежит перед тобой, – сказал Андросс. – Первый раз мы сыграем без ставок, чтобы никто не говорил, будто я играю нечестно.
– Никто этого не скажет, – заверил его Кип.
Он взял свою колоду. Это было еще одно напоминание о том, насколько отличался этот новый мир, в который он попал, от его прежней жизни. Игра в «девять королей» имела множество разновидностей, в зависимости от серьезности намерений игроков. Карт могло быть больше семи сотен, и каждый игрок собирал из них собственную колоду. В маленьких городках наподобие его родного Ректона у проходящих солдат могла оказаться колода, сработанная каким-нибудь местечковым художником. Главным требованием к таким колодам было отсутствие каких-либо помет на рубашке, чтобы игроки не жульничали, выбирая нужные им карты. Для высокопоставленных господ колоды рисовали настоящие художники и цветомаги, принадлежащие к одной из шести ветвей Карточной Гильдии. Такие карты были превосходно нарисованы и покрыты тонким прозрачным слоем синего люксина, гарантирующего их единообразие.
Эта колода была другой. Карты были сделаны из электрума – сплава золота и серебра. Их достоинство и свойства обозначались парийскими клинописными цифрами, каждая была выполнена с величайшим искусством, богато украшена и подписана. Поверхность некоторых усыпали крошечные драгоценные камни, и все они были запечатаны первоклассным кристаллическим желтым люксином. Набор дополняли кости, тоже инкрустированные драгоценными камнями, фишки из слоновой кости и песочные часы из цветного стекла.
Кип принялся неловко перемешивать колоду, стараясь не думать о том, какое сокровище находится в его руках.
– Как ты повредил себе руку? – спросил Андросс. Сам он тасовал карты с профессионализмом завзятого игрока.
Кип, удивленный, что тот задал подобный вопрос, ответил:
– Меня ограбили. Я стал драться, меня толкнули в костер, ну я и… – он поднял руку, показывая, но сообразил, что его собеседник слеп, – э-э, подставил руку. Угли были еще горячие…
– «Еще»?
– Ну да, огонь я оттуда извлек, пока дрался.
– Хм-м… – процедил Андросс.
Они начали играть, и Кип эффектно проиграл, с трудом припоминая правила. Он и парийские цифры-то был способен различить лишь потому, что совсем недавно видел их на груди гвардейцев-стажеров, выстроенных по порядку. Андросс со своей стороны играл вслепую. Его карты были помечены маленькими бугорками и гребешками, которые, видимо, составляли некий код, говоривший ему, что за карта у него в руках. Это нельзя было назвать жульничеством – метки не давали ему никакого преимущества, но они сообщили Кипу, что карты были сделаны специально по заказу Андросса Гайла.
Неудивительно, что Кип не смог нанести Андроссу большого урона. Этот человек относился к игре серьезно.
Лицо старика, впрочем, оставалось непроницаемым.
– Попробуем еще раз. На этот раз мы будем играть на ставки.
– Какие ставки? – спросил Кип.
– Высокие.
– Но у меня нет денег, – возразил Кип.
– Я знаю, что у тебя есть.
Кип сразу подумал о кинжале – и тут же постарался выбросить эту мысль из головы.
– Тогда на что же мы будем играть? – спросил он, показывая всем своим видом, что у него нет абсолютно ничего ценного.
– Узнаешь, когда мы закончим. Просто играй, чтобы выиграть.
Кип набрал в грудь воздуха и принялся за игру. На этот раз у него получилось лучше, но Андросс все равно разделал его под орех. Когда его последняя кость упала пустышкой, старик откинулся на спинку своего кресла и сложил руки на слегка выпуклом животе.
– Сегодня ты обедал вместе с небольшой группой молодых людей, которые называют себя отверженными. Среди них была девушка по имени Тицири. Было замечено, что с ней у тебя не возникло особенной связи.
Кип вспомнил ее: та некрасивая девушка, сидевшая за столом. С широкой улыбкой, немного полноватая, родимое пятно на пол-лица.
– Что вы собираетесь делать?
– Ее родители продали шесть голов скота из тех пятнадцати, что у них были, чтобы заплатить за ее проезд в Хромерию. Завтра она отправится домой. Из-за тебя.
– Что?! Погодите! Это же какая-то бессмыслица! Это несправедливо!
– Ты проиграл, – напомнил Андросс. – Мы с тобой еще сыграем. В следующий раз ставки будут выше.
Глава 30
– А ты, – Третий Глаз повернулась к Каррис. – Ты, жена. С тобой тоже что-то не так.
– Прошу прощения? – переспросила та.
Гэвин чувствовал себя так, словно его пнули ногой в живот, так что было неплохо видеть и Каррис не менее ошеломленной. Впрочем, недоумение хозяйки острова казалось искренним.
– Что привело тебя сюда, Призма?
– У меня на руках пятьдесят тысяч беженцев, которым нужен дом. Если я отправлю их в любое другое место, они либо окажутся в заложниках у политиков той или иной сатрапии, либо их перережут на месте по приказу Цветного Владыки.
– И ты собираешься поселить их тут?
– Ты Видящая, ты должна это видеть.
– Это разрушит сообщество, которое мы здесь построили, – проговорила она.
– Вы построили сообщество, чтобы служить Орхоламу, – так послужите ему, спасая его людей!
– Ты даже не знаешь, что разрушаешь.
– И не испытываю особенного интереса к этому предмету. Когда император посылает в Парию корабль, его не заботит, насколько комфортно живется крысам в трюме. Если вы желаете послужить Орхоламу, начинайте собирать съестные припасы. «Вера без действий подобна пыли», разве не так? Через три дня сюда прибудут пятьдесят тысяч голодающих людей.
Люди вокруг Гэвина и Каррис ощетинились. Ему не следовало говорить так резко, но солнце уже поднялось, а ему была необходима каждая минута дневного света, чтобы достроить гавань до прибытия флотилии. Скорее всего, сегодня у них закончится еда. Если он не успеет расчистить кораллы и подготовить надежный причал, корабли напорются на рифы, и множество людей погибнет, включая женщин и детей.
– Кто ты, Гэвин Гайл, – человек или бог? – спросила Третий Глаз.
– Прежде всего я тот, кто очень торопится. Помоги мне или по крайней мере не мешай, потому что я намерен выполнить то, что наметил, и, если ты встанешь на моем пути, мне придется прибегнуть к крайним средствам.
– Не сказала бы, что ты мне очень нравишься, Гэвин Гайл.
– В других условиях, может быть, и понравился бы. А сейчас прошу прощения, но мне нужно закончить гавань.
– Ужин, – проговорила Третий Глаз. – Разумеется, после захода солнца. Я приглашаю тебя на ужин. Ты дал мне много пищи для размышления, и я желала бы отплатить тебе тем же. Или ты считаешь ниже своего достоинства делить трапезу с крысой?
Она с вызовом подняла ровную бровь. Удар был чувствительным.
– Я… с радостью принимаю приглашение, – отозвался Гэвин.
Он двинулся по пляжу, вбирая в себя свет. Рубашку он скинул – было не настолько тепло, чтобы в этом была необходимость, но Гэвин хотел, чтобы Третий Глаз и ее люди видели волны цвета, заливающие его кожу, пока он уходит прочь. Сперва желтый, от которого его тело засияло, словно золотое. Гэвин взметнул фонтан желтого в воздух, и к моменту, когда люксин коснулся воды, он приобрел очертания глиссера.
Каррис шагнула на палубу рядом с ним.
– Ума не приложу, зачем ты постоянно ставишь себя в такое положение, когда тебе приходится поворачиваться спиной к вооруженным людям.
– Весь мир вооружен, – ответил Гэвин. – К одной его половине все равно приходится стоять спиной.
Она хмыкнула:
– А мне в результате постоянно приходится пятиться.
Гэвин взглянул на нее: на лице Каррис играла усмешка.
– Ты на меня не злишься?
Он-то считал, что обращался с ней не лучшим образом.
– Ты же Призма, – отозвалась Каррис с почтительным жестом, как бы показывая испускаемое этим словом сияние. – Разве можно злиться на Призму?
Гэвин рассмеялся. Он прожил всю жизнь среди женщин – и до сих пор их не понимал!
– Нет, в самом деле? – настаивал он.
Каррис присоединилась к нему на веслах.
– Я не знаю, чего ты в конечном счете добиваешься относительно этих тирейских беженцев. Уверена, что у тебя на уме какой-то далеко идущий план. Но меня это не заботит. Я вижу, что ты действительно делаешь это, чтобы спасти людей, у которых в настоящий момент нет ничего, чем они могли бы тебе отплатить. Людей, которые представляют собой ужасную обузу. Людей, которых ты вполне мог бы не принимать в расчет. Однако ты не стал делать вид, будто их нет. Это… это хороший поступок. Мне не следует отнимать это у тебя.
«То есть в глубине души тебе все же хочется это у меня отнять».
– Спасибо, – отозвался Гэвин. Он сказал это искренне, но сердце у него все равно болело.
«Один год… Может быть, и хорошо, что мне остался только год. Не думаю, что я смог бы прожить с этим еще пять».
Они принялись за работу, и понемногу его боль отступила. Гэвин чертил огромные опоры, которым предстояло поддерживать стенки волноломов. Нужно было еще немного повзрывать, чтобы расчистить морское дно и зарыться в него достаточно глубоко, обеспечивая опорам прочный фундамент, но в основном магия была достаточно незамысловатой. Слои желтого для прочности плюс зеленый для упругости. Он с большой радостью использовал бы синий, но, наверное, должно было хватить и этого.
К ночи с опорами было покончено. Завтра их ждали сами стены. Через день – завершающие штрихи и проверка работы, чтобы удостовериться, что все элементы выполняют назначенную для них функцию. После этого можно будет убираться отсюда.
Они подгребли к берегу, когда солнце уже село. Гэвин думал о том, что после сегодняшних трудов ему, вероятно, стоит вымыться перед ужином в компании Видящей.
– Ты собираешься с ней переспать? – спросила Каррис.
Гэвин поперхнулся.
– Что?!
– Это значит «да» или «да, если подвернется удобный случай»?
Гэвин залился краской, не найдя, что ответить. Впрочем, Каррис уже отвернулась. На ее скуле вздулся и опал желвак.
– Прошу прощения, лорд Призма. Вопрос был неуместным. Приношу свои извинения.
Что ж, значит, вопрос исчерпан.
«То есть я не могу спать с тобой, но помогай мне ад, если я вздумаю спать с кем-то еще, вот как? Просто великолепно!»
Третий Глаз ждала их на пляже. Она подошла к лодке – воплощение аристеи телесного изящества, чувственности, гибкости, соблазнительности, которая не казалась наигранной. Пока она стояла, ее фигура просто впечатляла. В движении она была женщиной, глядя на которую весь мир замирал от восторга, вознося хвалы Орхоламу за то, что он дал тела своим созданиям, создал свет, чтобы человек мог видеть красоту. Ее сочные красные губы приглашающе улыбались, большие глаза сияли. На ней была белая накидка, не скрывавшая безупречного телосложения, настолько тонкая, что сквозь нее виднелись темные круги сосков.
«Просто великолепно, черт подери!»
Глава 31
Кип вернулся в казарму в полном отчаянии. Он не знал, что делать. Если он расскажет Отверженным, что Тицири отсылают домой из-за него, они могут ополчиться на него, боясь, что будут следующими. И этот страх будет вполне оправдан.
Что еще могло означать, что «в следующий раз будут более крупные ставки»? Денег у Кипа не было. Это могло значить только, что Андросс отошлет домой кого-то более близкого к Кипу… или придумает что-нибудь еще похуже.
Казарма, впрочем, оказалась пустой – видимо, другие студенты еще не вернулись с практических занятий. Кип прошел к своей койке у задней стены, еще раз удостоверившись, что в помещении никого нет. Отсчитал четыре койки от своей собственной, раскрыл сундук в ногах одной из пустых кроватей и запустил руку под одеяла.
У него вырвался вздох облегчения: кинжал был на месте.
Кип сунул его обратно, аккуратно закрыл сундук, постаравшись придать ему точно такой же вид, какой был до инспекции, затем вернулся к своей постели, разделся и лег.
В кои-то веки ему ничего не приснилось.
Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что вокруг царит оживление: студенты переговаривались друг с другом, даже не пытаясь понизить голос ради тех, кто еще лежал в кровати. Впрочем, сев на постели, Кип понял, что он был единственным, кто еще не встал.
– Что происходит? – спросил он голосом, хриплым от долгого сна.
– Сегодня День спонсора, – отозвался мальчик через несколько коек от него. – Никаких лекций и практик. Мы все встречаемся со своими спонсорами.
Волоча ноги, Кип дотащился до общей умывальни, сполоснул лицо, прополоскал горло соленой водой и несколько раз провел гребешком по волосам, пока те не пришли в какое-то подобие порядка.
В одиночку он спустился по лестнице и вошел в столовую. Еду, к счастью, все же давали – причем гораздо лучше, чем обычно, как он заметил, – но едоков было совсем немного. Те из студентов, кто пришел сюда, сидели вместе со взрослыми. Кажется, некоторые из взрослых были их старшими братьями и сестрами, а то и родителями.
Чувствуя, словно у него в груди сердце сжали в кулак, Кип стоял со своим подносом, выискивая, где бы сесть. С другой стороны, какая разница? Где он ни сядет, везде будет один. Мать умерла. Дед от него отрекся. Отец пропал неизвестно куда, как пропадал на протяжении всей предыдущей Киповой жизни.
В одиночестве Кип уселся за стол. В одиночестве съел свой завтрак, принуждая себя не торопиться: какая-то его часть не то чтобы получала удовольствие от этой боли, но тем не менее в какой-то мере наслаждалась ею.
Вот это и есть удары, которые выковывают мужчину. Кип безропотно их принимал. Если так надо – пусть будет так.
Покончив с едой, он отправился в библиотеку. Библиотекарша оказалась неожиданно симпатичной, кажется, со слабой желтизной вокруг радужек.
– Боюсь, молодой человек, что все наши кабинеты для личных встреч уже заняты спонсорами, – сказала она ему.
– Мне не нужен кабинет. Мне нужны книги. О стратегии игры в «девять королей».
– А! – Ее лицо просияло. – В этом, думаю, я смогу тебе помочь.
Рея Сайлуц была четвертым заместителем директора Хромерийской библиотеки. Обычно она работала в поздние смены. Прежде чем Кипу было позволено хотя бы взглянуть на книги, ему пришлось подписать контракт, обязывавший его не проносить в библиотеку воспламеняющиеся вещества и не извлекать в ее стенах красный люксин. Покончив с этим, библиотекарша усадила его за стол на теневой стороне библиотеки – хотя, конечно же, здесь было предостаточно искусственного света от расставленных повсюду желтых светильников. Потом она принесла ему с полдюжины книг.
– Ты часто играешь? – спросила его Рея.
– Играл всего два раза. Оба раза проиграл, по-крупному.
Она тихо засмеялась. Ее темные волосы, скрученные в тугие кудряшки, образовывали вокруг головы большое аккуратное облако, оттеняя узкое лицо с полными губами.
– Большинство людей проигрывают первые двадцать игр, прежде чем начинают что-то понимать.
«Ой-ой…»
– Мне это не подходит, – решительно сказал Кип. – С чего надо начинать?
– Сперва прочти вот эти две, а потом хорошенько изучи еще эту. Здесь нарисованы все варианты игральных карт, так что ты можешь сверяться с рисунками, если будешь чего-то не понимать. Чем скорее ты их все запомнишь, тем лучше пойдет все остальное.
«Мама дорогая!»
Кип углубился в чтение. Он читал двенадцать часов кряду. Один раз, отлучившись в туалет, он по возвращении обнаружил рядом со своим столом какого-то человека, который записывал названия всех его книг, сложенных в несколько стопок. Увидев приближающегося Кипа, человек тотчас же скрылся. Сперва Кип хотел броситься за ним, но быстро понял, что совершенно не представляет, что ему делать, если погоня увенчается успехом.
«Просто отлично. То есть они следят за тем, что я читаю». Кип не знал, что это за «они», но, пожалуй, это и не имело большого значения.
Поднявшись с места, чтобы пойти поужинать, он подошел к столу Реи.
– Можно мне будет вернуться после того, как я поем?
– А ты что, еще не ел?
Отработав две смены, она выглядела уставшей.
– Нет. Но сейчас уже умираю с голоду.
– Что ж, прости, но библиотека через несколько минут закрывается.
Кип поглядел на других читателей: те не подавали никаких признаков того, что собираются куда-то уходить. Кип сделал беспомощный жест в их сторону.
– Это третьекурсники и четверокурсники, Кип. Старшие курсы, а также курсанты Черной гвардии могут учиться в любом месте и в любое время, когда им вздумается. У них так много других обязанностей, что некоторые до полуночи не успевают даже добраться досюда. Первокурсникам такого доверия нет – вы можете находиться здесь только в присутствии библиотекаря.
Ну что же, Кип поизучал книги еще несколько минут. Когда он наконец покинул библиотеку, намереваясь отправиться спать, в коридоре его остановил Гринвуди. Старый раб ухмыльнулся ему волчьей ухмылкой.
«Но я еще недостаточно прочитал! У меня нет никаких шансов выиграть!»
Покои Андросса Гайла были в точности такими же, как и прежде, и когда Кип сел, рядом оказался сверхфиолетовый светильник и колода карт. Кип просмотрел свою раздачу. От двенадцати часов, проведенных в библиотеке, кажется, не было никакого проку.
– На что играем? – спросил он.
– Ставки повышаются, я ведь уже сказал.
Не добавив ни слова, Андросс выложил первую карту, задавая сценарий игры.
Кип принялся играть. Он разыграл одну из своих лучших карт слишком рано – и осознал это только к концу игры, когда вновь оказался разгромлен. Конечно, он бы все равно проиграл, но это был первый раз, когда он увидел за собственной беспомощностью проблеск хоть какого-то смысла.
– И что вы собираетесь сделать со мной на этот раз? – спросил он.
– Жалкий нытик! В тебе нет ни капли крови настоящего Гайла. Ты вовсе не обязан проигрывать. Ты проигрываешь только потому, что сам выбираешь это.
– Ну да, конечно. Я же так люблю проигрывать, это так весело!
– Сарказм – прибежище глупцов. Завязывай с ним. На этот раз на кону стояли твои завтрашние трапезы, так что завтра ты постишься. Может быть, это поможет твоему уму сосредоточиться. А теперь – еще одна игра.
– На что будем играть? – упрямо спросил Кип.
Его уязвило то, какого низкого мнения о нем был Андросс, если считал, что лишение пищи станет для Кипа большей потерей, чем отправка домой девушки, которая из-за этого потеряет все, ради чего трудилась несколько лет.
– Ставки снова повышаются.
Андросс принялся тасовать свои карты.
– Нет, – сказал Кип. – Я вам не доверяю. Я думаю, вы выдумываете ваши ставки уже после окончания игры. Я не буду играть, пока вы не скажете, что стоит на кону.
Губы Андросса искривила тонкая усмешка.
– Практикумы, – проговорил он. – Если ты проиграешь на этот раз, ты потеряешь свои практикумы.
– Я и так их пропускаю каждый раз, когда вы заставляете меня сюда приходить, – возразил Кип.
– На этот раз, – сказал Андросс Гайл, – ты потеряешь их навсегда.
Потерять право посещать практические занятия значило потерять единственное место, где Кип мог получить хоть сколько-нибудь организованные знания о том, как извлекать цвета.
– Вы разве можете это сделать?
– Для меня очень мало невозможного.
«Если я не научусь как следует извлекать, у меня не будет будущего!»
– Это несправедливо, – проговорил Кип. Конечно же, он проиграет. Как иначе?
– Вопрос справедливости меня очень мало волнует. Гайлов интересует победа, а не спортивный дух.
– А если я откажусь играть?
– Я добьюсь твоего исключения.
«Ах ты сволочь!»
– А что я выиграю, если выиграю? – спросил Кип.
– Я отошлю из Хромерии этого задиру Элио.
– Я вовсе не хочу отсылать его из Хромерии.
– Возможно, напрасно, – сказал Андросс Гайл.
«Что это было? Предупреждение?»
– Я вас ненавижу, – сказал ему Кип.
– Ты разбиваешь мне сердце. Тяни карту.
Кип вытянул. Он сразу же понял, что ему достался потрясающий расклад. Такой расклад описывался в одной из книжек.
Однако не прошло и трех кругов игры, как он потерял все преимущества. Опьяненный открывшимися возможностями, он слишком долго думал и не успел сделать ход до того, как песок в его часах пересыпался. Даже такой великолепный расклад он не сумел использовать как надо! А у Андросса, судя по всему, расклад был ужасный – однако он пережил весь урон, который Кип сумел ему нанести в начале игры, после чего разбил Кипа в пух и прах.
Кип перевернул последнюю из своих фишек, признавая поражение.
– И чем я буду заниматься, пока все остальные будут на практических занятиях? – спросил он.
– Мне-то какое дело, – отозвался Андросс Гайл. – Придумай еще какой-нибудь способ доказать, что ты жалкий неудачник и пустое место. К тому времени, когда мой сын вернется, он будет готов отказаться от этой затеи.
Он сделал жест в сторону Кипа, словно смахивая со стола таракана.
– Вы уже старый, – заметил Кип. – Как вы думаете, сколько вам еще осталось жить?
Красный люкслорд оскалил зубы в хищной усмешке:
– Ага, то есть этот маленький ублюдок – все же маленький ублюдок! Это хорошо. А теперь убирайся!
