Бренда Джойс
Маскарад
Лизи закусила губу.
– Вот и все. Улыбайся, Анна, как будто все в порядке, как будто мы приехали осмотреть город и просто навестить любимую тетю.
Анна озвучила мысли Лизи, когда спросила с отчаянием:
– Но что, если она даже не позволит нам войти?
– Ей придется, – отрывисто произнесла Лизи, – поскольку я отказываюсь принимать отрицательный ответ.
– Ты стала такой храброй, – сказала Анна, готовая заплакать.
Лизи взяла Анну за руку, надеясь, что сможет таким образом ободрить ее, хотя сама боялась точно так же.
– Ты выглядишь такой же испуганной, как француз, идущий на гильотину, – проговорила она. – Так не пойдет.
Анна кивнула; выглядела она жалкой.
Оставив чемоданы на улице, сестры поднялись по высоким центральным ступеням, по краям которых стояла пара внушительных статуй львов в натуральную величину, и через галерею к центральной двери, где стоял одетый в ливрею портье. Он кивнул им и открыл резную дубовую дверь. Лизи поняла, что все еще держит Анну за руку, – это было знаком ее собственного беспокойства, что она поняла, когда они вошли в круглое фойе с черно-белыми мраморными полами и огромной золотисто-кристальной люстрой. Перед ними была извилистая лестница. Пришел слуга, и Лизи протянула ему визитную карточку.
– Добрый день, Леклерк, – сказала Лизи с легкой улыбкой. – Пожалуйста, скажи нашей тете, что мы здесь. – И даже когда она говорила, она могла слышать высокий, достаточно резкий голос ее тетушки и мягкий смех джентльмена, доносившиеся из гостиной.
– Конечно, мадемуазель, – ответил дворецкий, поклонившись, когда уходил.
– У тети Элеонор посетители, – нервно прошептала Анна.
– Тогда ей придется соблюдать манеры, – ответила Лизи, зная, что Элеонор никогда не следила за манерами. Она была такой богатой, что могла говорить и делать все, что ей заблагорассудится. И тот факт, что она не назвала наследника, мало ее беспокоил. Такой странный выбор невероятно веселил общество.
Голос Элеонор зазвучал громче в резком протесте, нарушив их молчание:
– Я же говорю… Что? Мои племянницы здесь? Мои племянницы здесь? Какие племянницы, Леклерк? Какие еще племянницы!
Лизи и Анна обменялись обеспокоенными взглядами.
– Я не приглашала никаких родственников! – воскликнула Элеонор. – Выгоните их! Выгоните их немедленно!
Лизи ахнула, не веря своим ушам. Она даже не увидит их? Но через несколько минут она услышала стук тетушкиных каблуков. Элеонор вошла через арку в холл, на ее лице отражались недоверие и гнев. Сердце Лизи ушло в пятки, но она быстро изменила выражение лица, надеясь, что получилось мило. Затем она заметила рядом с тетей высокого блондина.
Элеонор вошла в фойе со светловолосым джентльменом.
– Что это значит? – спросила она.
Лизи храбро выступила вперед и сделала реверанс, понимая, что дрожит.
– Добрый день, тетя Элеонор. Мы приехали в город на весенний тур, и мама попросила навестить вас. Надеемся, с вами все в порядке?
– Что? Весенний тур? Что за ерунда? – сердито проговорила Элеонор. Теперь она вспыхнула от гнева, но было видно, что сбита с толку. Она была очень маленькой, стройной женщиной с седыми кудряшками и ярко-голубыми глазами, одета в изысканное черное бархатное платье и такое же изысканное бриллиантовое ожерелье. Элеонор все еще скорбела по своему мужу, лорду де Берри, хотя он умер лет десять назад.
Прежде чем Лизи смогла ответить, джентльмен выступил вперед, твердо взяв руку Элеонор в свою. Ему было слегка за двадцать, он был очень красив, с живым блеском в глазах, и Лизи сначала подумала, что он мошенник, но он носил приличную одежду: темно-синий пиджак и желтовато-коричневые брюки.
– Моя дорогая Элеонор, – произнес он; по голосу чувствовалось, что ему весело, – разве так приветствуют родственников, которые осмелились навестить вас?
Элеонор гневно посмотрела на него:
– Я не спрашивала твое мнение, Рори, хотя я знаю, что ты все равно его выскажешь.
Рори улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.
– Может быть, леди проделали дальний путь? – Он взглянул на сестер, его взгляд задержался на Анне, которая была готова упасть в обморок или разрыдаться. Затем он внимательно посмотрел на Лизи; его взгляд был странно острый, но тон остался легким. – Я знаю, у вас щедрая душа, тетушка, – мягко добавил он.
Лизи понятия не имела, кто это такой.
Но Элеонор вздохнула:
– Да, они и правда проехали некоторое расстояние. Мои племянницы родом из Лимерика. – Она произнесла это слово так, словно оно было оскорбительным. Затем посмотрела на них: – Охотитесь за наследством? Я вас не приглашала!
– С нами все в порядке, большое спасибо, тетя Элеонор, – твердо сказала Лизи, – хотя, как вы видите, Анна немного устала из-за поездки.
Элеонор хмыкнула.
Рори быстро взглянул на Лизи, затем снова на Анну – было невозможно прочесть его взгляд, – затем снова повернулся к тете:
– И не познакомите ли вы меня с этой белокурой красавицей?
Элеонор пренебрежительно фыркнула, затем посмотрела на Анну:
– «Белокурая красавица»? Что ж, она была красавицей, но сейчас о ней вряд ли можно сказать такое. Рори, это сестры Фиццжеральд, Элизабет и Анабель, дочери моего брата Джеральда. – Она повернулась к Лизи и ее сестре: – Этот негодяй – мой племянник, его покойная мать была сестрой лорда де Берри.
Рори, смеясь, отвесил поклон.
– Рори Макбейн, к вашим услугам, – с невероятной обходительностью произнес он.
– Не обращайте на него внимания, он неисправимый распутник, – резко сказала Элеонор. Но Лизи уже поняла, что, несмотря на приличную манеру одеваться, он и в самом деле дамский угодник.
Анна внезапно издала тихий звук и схватила Лизи за руку. В тот момент она начала падать, ее колени подкашивались. Рори Макбейн метнулся вперед и, когда Анна почти рухнула на пол в обмороке, подхватил ее на руки. Больше не улыбаясь, он быстро произнес:
– Перестаньте, Элеонор, ваша племянница больна.
И он пошел с Анной на руках по дому; было видно, что он хорошо знал его устройство.
Лизи в страхе побежала за ним, Элеонор шла за ними по пятам.
– У нее слабое телосложение, – сказала она ему в спину. Ей было страшно, что Анна больна. Она знала, что напряжение от обмана, который они затеяли, так влияет на сестру. – Путешествие было трудным для такого слабого человека, как она.
Рори провел их в шикарную гостиную среднего размера, уложив Анну на диван.
– Леклерк, – приказал он, – принеси мне соль!
Лизи опустилась на колени рядом с ним, взяв Анну за руку. Рори посмотрел на нее:
– Она часто падает в обморок?
Лизи помедлила, встретившись с ним взглядом; его глаза были зеленые, как весенний ирландский день.
– Иногда, – ответила она, добавив еще одну ложь.
Лизи внимательно посмотрела на него и поняла, что он что-то заподозрил. Она чувствовала, что мужчина умен и проницателен, и боялась, что он разоблачит их.
– Она уже несколько дней не падала в обморок, – быстро сказала Лизи, убеждая себя, что он не может подозревать истинную причину обморока. Анна сейчас была полной, так как у нее шел пятый месяц беременности, но юбки носила с высокой талией. Вся одежда была расшита, и они продолжали скрывать ее слегка выросший живот. Конечно, через месяц или чуть больше будет видно, что она беременна. Лизи продолжала сжимать руку Анны, надеясь, что та очнется.
Рори испытующе посмотрел на нее, затем сказал:
– Элеонор, вы должны вызвать своего врача.
– Нет! – воскликнула Лизи и быстро улыбнулась ему. – Это легкая простуда, только и всего, – сказала она ему. – Анна будет в порядке.
Рори смотрел скептически, и Лизи с ужасом ждала. В этот момент вошел Леклерк, протянув Рори соль.
– Спасибо, – сказал Рори, поднеся ее прямо к носу Анны.
Она тут же закашляла, заморгав.
Он еще раз помахал солью. Анна снова закашляла и полностью очнулась, Рори медленно поднялся. Лизи быстро заняла его место, сев рядом с Анной. Все еще сжимая руку сестры, она встретилась с ней взглядом.
– Ты просто упала в обморок, – мягко сказала она.
– Извините, – удалось выдавить Анне.
– Все в порядке. – Лизи погладила ее лоб. Наконец она вспомнила о тете.
Элеонор стояла рядом с Рори, ее лицо выражало недовольство.
– Итак? – сказала она. – Кризис закончился?
Анна попыталась сесть.
– Извините, тетя Элеонор, – выдохнула она. – Простите меня. – Краски снова возвращались к ее щекам.
– Это не твоя вина, – мягко сказала Лизи. Она почувствовала взгляд Рори и увидела, что он слишком пристально смотрит на Анну. Лизи надеялась, что он просто восхищается ее красотой, а не пытается разгадать их секреты.
Лизи медленно поднялась и посмотрела на свою тетю.
– Мне жаль, что мы приехали таким образом, – с достоинством произнесла она. Трудно было быть храброй, но другого выбора не оставалось. – Мама настояла, чтобы мы приехали. Мы знали, что вам это не понравится, но не могли ослушаться свою мать. Теперь, как вы видите, Анне нехорошо. Пожалуйста, позвольте нам остаться, лишь на некоторое время.
Глаза Элеонор потемнели.
– Я так и думала! Не было никакого весеннего тура по Дублину! Никто больше не путешествует по этому городу! Это была лишь часть лживого плана вашей матери! Я знала это.
Рори твердо взял ее за руку, как делал это раньше:
– Тетушка, вашей племяннице нужен отдых. Видно же, что ей нехорошо, и вы не выгоните ее.
– Лидия Фицджеральд посмела навязать мне двух из трех своих дочерей! – воскликнула в ярости Элеонор.
– И неужели это так ужасно? – мягко спросил ее Рори. Он очаровательно улыбнулся ей. – Разве не приятно иметь такую красавицу в доме?
– Может быть, для тебя, – хмыкнула Элеонор. – Тебе кто-то из них понравился? Элизабет нужен муж, – сказала она.
Лизи вздрогнула, чувствуя, как заливается краской. Внезапно заговорила Анна, пытаясь встать. Рори подбежал к ней помочь.
– Тетя Элеонор?
– Не вставайте! – воскликнул Рори.
– Я в порядке, – сказала Анна, улыбнувшись ему. Затем она обратила обеспокоенный взгляд на Элеонор, и взгляд стал умоляющим. – Возможно, мы как-то сможем помочь вам. Я играю на пианино и пою, Лизи любит читать вслух и отлично готовит. Никто не печет пироги лучше. Мы не будем обузой, правда, мы будем только помогать. Может быть, вам понравится наша компания. О, пожалуйста, позвольте нам остаться!
– Я действительно пеку замечательные пироги, – сказала Лизи, быстро улыбнувшись. – Нам очень хотелось бы быть вашими собеседниками, если вы позволите нам.
– У меня есть этот бездельник для компании, – едко ответила Элеонор. – Он никогда не оставляет меня одну!
– Вам пойдет на пользу женская компания, – мягко сказал Рори. – Мне уже давно пора уезжать, так что я не смогу навещать вас так часто, как мне хотелось бы. Вы же знаете, я еду в Уиклоу через несколько дней.
Лизи была уверена, что он имеет в виду графство Уиклоу, а не особняк графа Адара в Пейле.
Элеонор посмотрела на него:
– Ты единственный, кто думает получить пользу от этого, я же вижу, красивый негодяй. И эти интрижки доведут тебя до тюрьмы!
Рори в притворном раздражении поднял брови.
– Не беспокойтесь обо мне, тетушка, – сказал он. – Можно мне напомнить вам, что я должен скоро поехать в Лондон? Я не вернусь до середины лета. И что вы тогда будете делать? Я не хочу, чтобы вы были одиноки, тетушка, – льстиво сказал он. Затем ухмыльнулся. – И признаюсь, я не буду против такой приятной компании, когда приеду. – Он перевел свой взгляд с тети. Лизи удивилась, когда он подмигнул ей.
– Ты только и делаешь, что уезжаешь, – проворчала Элеонор. – Я поступлю так, как поступаю всегда, – уеду в Глен-Берри в Уиклоу. – Но было видно, что она поддается его очарованию.
Рори отошел от Анны и взял тетушку за обе руки.
– Позвольте им остаться, – прошептал он.
Лизи никогда не видела, чтобы убеждали так мягко и открыто.
Выражение лица Элеонор смягчилось.
– Посмотрим. – Она взглянула на Лизи и Анну. – Вы можете остаться на ночь. – Она развернулась на каблуках и быстро вышла из комнаты.
Рори сложил руки на широкой груди и повернулся к сестрам. В его глазах не было веселья. Лизи боялась, не зная, о чем он думает.
– Спасибо, сэр, – натянуто произнесла она.
Его ресницы опустились, пряча те размышления, которые у него были, и он кивнул:
– Надеюсь, вашей сестре скоро станет легче. – Не глядя на них, он покинул комнату.
Колени Лизи подкосились. Она опустилась на диван рядом с Анной, которая вытирала слезы, дав себе волю.
– О боже, – прошептала Анна. – Она ведьма, ужасная ведьма! Это было даже хуже, чем я себе представляла!
Лизи взяла Анну за руку:
– Нам повезло, что ты упала в обморок. – Она помедлила и добавила: – Боюсь, что мы обязаны мистеру Макбейну.
– Да, кажется, так и есть, – вздохнула Анна.
Глава 5
Ужасное открытие
На следующий день Лизи сидела с Анной в семейной гостиной, на ее коленях лежала неоткрытая книга. Анна держала в руках вышивку, но пока не сделала ни единого стежка, а Лизи не прочитала ни единого слова. Вчера они мудро решили пойти в свои комнаты – каждой предоставили отдельную спальню – и Элеонор не пригласила их на ужин. Они знали, что она не выходит из комнаты до одиннадцати, поэтому провели утро в спокойном приготовлении к следующей судьбоносной встрече.
Голова Лизи болела. Она потерла виски, заметив, что на улице замечательный весенний день, и пожелав, чтобы у нее была возможность насладиться им. Из окна гостиной она могла видеть, что небо голубое, словно василек, и могла слышать пение птиц в парке. Но как она могла чем-то наслаждаться, когда не знала, выгонят ли ее и ее сестру из дома или нет? Пульсирование в висках усилилось.
Внезапно зазвучал стук каблуков Элеонор. Она быстро приближалась. Лизи и сестра обменялись встревоженными взглядами. Анна немедленно принялась усиленно вышивать, а Лизи притворилась, что полностью поглощена чтением.
Невероятно напряженная, Лизи украдкой взглянула на дверь. Ее открыл элегантный француз, Леклерк, и ее тетя появилась за его спиной. Как обычно, Элеонор была одета в черное платье из плотного блестящего атласа с черными кружевными манжетами и рукавами; сегодня на ней было другое ожерелье – с огромным выступающим рубином. Хотя Элеонор и была маленькой и стройной, она имела осанку королевы.
Лизи вскочила на ноги, споткнувшись от поспешности, и сделала реверанс. Анна тоже встала, делая реверанс:
– Доброе утро, тетя.
– Доброе? Не знаю, я не ждала гостей, – сказала Элеонор, входя в комнату. Она подошла прямо к Анне. – Ты все еще больна?
Анна снова сделала реверанс.
– У меня кашель, – солгала она и покашляла, прикрываясь рукой. – Но мне лучше, и я не знаю, как отблагодарить вас за вчерашнюю доброту. – И ослепительно улыбнулась тете.
Лизи затаила дыхание.
Элеонор холодно посмотрела на нее:
– Ты хочешь сказать, доброту Рори, не так ли? Тебе он нравится? – спросила она.
Анна широко раскрыла глаза:
– О нет, конечно же нет! Я хочу сказать, он выглядит отличным джентльменом…
Элеонор прервала ее:
– Он слишком очарователен и легко кружит головы женщинам, не забывай это. Ты все еще красавица, несмотря на то что становишься полной. Может быть, Рори и предпочитает политику романтике, но все-таки он находит время побегать за красотками. Я не потерплю никаких интриг в моем доме, слышишь меня? Не потерплю.
Анна сделала реверанс, в почтении опустив взгляд:
– Тетя Элеонор, я помолвлена. Мама ведь написала вам?
– Разумеется, написала, но ты еще не замужем. – Она повернулась к Лизи: – И тебя это тоже касается.
Прежде чем Лизи могла заговорить, Элеонор снова повернулась к Анне:
– Почему ты такая толстая? Что случилось с твоей стройной фигурой?
Анна помедлила.
– Я очень увлеклась шоколадом.
– Какой стыд, – резко проговорила Элеонор. – Если ты станешь слишком толстой, то потеряешь свою необычную внешность.
Лизи осмелилась приблизиться:
– Тетя Элеонор, сегодня прекрасный день. Вы не хотели бы прогуляться со мной по саду?
Элеонор повернулась:
– Не нужно ублажать меня, девочка. Сколько тебе уже лет?
Лизи удалось улыбнуться, несмотря на страх.
– Мне шестнадцать, тетушка, и этим летом будет семнадцать. Я бы никогда не стала ублажать вас. Но мне бы хотелось прогуляться самой, и я подумала, что вы, возможно, захотите присоединиться. Но если вы предпочитаете сидеть дома в такой чудесный день, – пожала плечами Лизи, – тогда я прогуляюсь сама.
– Я думала, ты собираешься испечь пирог, – заметила Элеонор.
Сердце Лизи забилось быстрее.
– Я приготовила яблочный пирог сегодня утром. Если у вас нет планов на вечер, можно съесть его за ужином.
Элеонор запнулась, но быстро пришла в себя.
– Итак, ты намереваешься оправдать свое пребывание? Я помню те восхитительные пироги в Рейвен-Холле. Это ты их пекла?
Лизи чуть дышала, не зная, означает ли замечание Элеонор, что им позволят остаться.
– Да. Я думала испечь пирог с лимонной начинкой завтра, – ответила она. – Я видела ящик испанских лимонов в кладовке. Если вы не против, я использую их.
Глаза Элеонор заблестели, и она почти улыбнулась – пока не поняла, что делает. И тут же нахмурилась.
– Я конечно же предпочитаю пирог с начинкой обычному пирогу. Но тебе придется спросить повара, нужны ли ему лимоны.
– Я уже спросила его, – улыбнулась Лизи, и на этот раз улыбка была неподдельная. – Он попросил меня поделиться с ним моими секретами выпечки. Я помню из ваших визитов, что вы предпочитаете пирог с начинкой обычному пирогу.
Элеонор хмыкнула и повернулась к Анне:
– А ты? Ты слишком больна, чтобы почитать мне?
– Конечно же нет, – сказала Анна, хотя ее взгляд оставался невероятно обеспокоенным. – Что мне почитать? Или вы предпочитаете сначала прогуляться?
– Сначала я прогуляюсь, – решительно сказала Элеонор. – Но ты можешь почитать мне, когда я вернусь. Я хочу знать о приездах и отъездах в дублинском замке. Рори пишет эти колонки для правительственных дел, он также рисует. Его карикатуры забавляют.
– Он журналист? – с удивлением спросила Лизи.
– Он радикальный реформатор, – с усмешкой ответила Элеонор, – из-за этого умрет, по крайней мере социально! Но да, он зарабатывает себе на жизнь, как мещанин, публикуя репортажи о делах правительства в «Тайме». Еще ему платят небольшую сумму за его умные карикатуры.
Было ясно, что Элеонор не простила племяннику такую работу, поскольку настоящий джентльмен не пачкает руки или репутацию зарабатыванием на жизнь.
– Мне он не показался слишком радикальным, – заметила Лизи, больше про себя, чем обращаясь к кому-либо еще. – Но я заметила, что он похож на дамского угодника.
Элеонор с интересом посмотрела на нее:
– Его политические взгляды чрезмерно радикальны. Многие двери в приличные общества были бы закрыты для него из-за его экстремальных взглядов, если бы не родство со мной.
Тогда Рори Макбейну очень повезло, подумала Лизи, но даже не улыбнулась.
– Радикальный или нет, он мой любимый родственник! – воскликнула Элеонор. Затем посмотрела на них с предупреждением. Можно было понять, о чем она хочет сказать: если кто и унаследует ее состояние, то это ее любимый Рори.
– Думаешь, ей понравится? – встревоженно спросила Анна, когда они стояли у входа в столовую. Длинный стол из вишневого дерева был сервирован на четырех человек хрустальным, серебряным и позолоченным канделябром и украшен тремя цветками. Это и в самом деле был прекрасный стол.
Анна не пошла с ними днем по магазинам на Кейпел-стрит, поскольку они не хотели, чтобы она показывалась на людях, пока не родится ребенок. И все же ей удалось украдкой сбегать на ближайший рынок и вернуться с букетом цветов. Лизи помогла ей украсить стол. Более чудесного стола просто не могло быть.
– Надеюсь, – мягко ответила Лизи. Но казалось, что ничто не может понравиться их тете. Она была в очень плохом настроении сегодня. И все-таки Лизи начала удивляться, что было хуже: ее лай или ее укусы. – Может быть, несмотря на ворчанье, ей понравилась прогулка с нами сегодня. В конце концов, мы посетили дюжину магазинов и все, что купили, – это лишь две коробки шоколадных конфет.
Лизи решила купить их после того, как Анна недавно призналась в слабости к шоколаду.
Не успела Анна ответить, как у них за спиной раздался голос Элеонор:
– Вот как? Значит, я ворчу?
Лизи повернулась, красная как рак. Она увидела, что Элеонор стоит у двери, на ее лице неодобрение, а затем поняла, что Рори Макбейн стоит позади нее, с искорками смеха в глазах. Их взгляды встретились, когда Лизи воскликнула:
– Я не это хотела сказать!
– О, как раз это, – нахмурилась Элеонор.
Рори провел свою тетю в гостиную.
– Никогда не видел более красивого стола! – воскликнул он, подмигнув Лизи. – Тетушка, разве вы не согласны?
Она фыркнула, но посмотрела на стол, прищурив глаза.
– И вы правда постоянно ворчите, но это то, что делает ваш характер уникальным, – добавил Рори. Он очаровательно улыбнулся Анне: – Вам сегодня лучше?
Она улыбнулась в ответ:
– Да, спасибо. – Затем спросила нетерпеливо: – Тетя Элеонор, вам нравятся цветы? Я решила выйти на улицу и подумала, что они вам понравятся.
Элеонор не ответила.
Лизи продолжила сжимать руки.
– Тетя Элеонор, извините меня, я не это имела в виду. Я хотела сказать, что…
– Ты имела в виду именно это. С каких пор ты стала высказывать свои мысли? – очень резко спросила ее Элеонор. – Твоя сестра Джорджина была наглой, с ядовитым языком, – сказала она. – Ты была застенчивой, и вот, пожалуйста, ты называешь меня ворчуньей. Кроме того, ты без умолку болтала весь день.
Лизи вспыхнула. Она пыталась завести легкий, невинный разговор, чтобы понравиться своей тете. Очень осторожно она произнесла:
– Я знаю, вы не специально, но, когда так резко разговариваете с нами, это может оскорбить наши чувства, – вот и все, что я имела в виду, говоря, что вы слишком много ругаетесь.
Возможно, она перегнула палку, поскольку никто из критиковавших тетю Элеонор не оставался живым.
Элеонор раскрыла рот от удивления.
Рори улыбнулся с видимым одобрением.
– Разве я не советовал вам следить за манерами? – поддразнил он тетю. – Очевидно, мисс Фицджеральд согласна со мной.
Элеонор посмотрела на него:
– Это ты без манер. Прийти сюда, чтобы флиртовать с моими племянницами! И не говори мне, что зашел навестить меня, я знаю тебя слишком хорошо, Рори. Я точно знаю, почему ты здесь.
Рори засмеялся.
– Я глубоко расстроен тем, что вы видите меня насквозь! – воскликнул он. – Но я признаюсь, и правда пришел навестить ваших чудесных племянниц. На самом деле я пришел сюда убедиться, что у них есть крыша над головой, пока они в Дублине.
Элеонор нахмурилась.
– Это очень мило с вашей стороны, – сказала Анна, дотронувшись до его рукава.
– Не знаю, как благодарить вас за то, что убедили тетю Элеонор позволить нам остаться. Я чувствую себя в долгу перед вами, сэр.
– Мы кузены, – ответил он, вежливо поклонившись. – А значит, вы ничего мне не должны.
Элеонор наблюдала за парой так же внимательно, как и Лизи.
– Анабель выходит замуж в сентябре, Рори.
Казалось, его это ничуть не расстроило. Он улыбнулся Анне:
– Тогда позвольте мне передать вам самые искренние поздравления?
– Спасибо, – просияла Анна.
Лизи была в замешательстве. Неужели Рори Макбейна не заинтересовала его красивая сестра?
– Томас родом из Дербишира. Он из семьи Морли. Вы знаете семью Морли из Дербишира, мистер Макбейн? – с легким нетерпением спросила Анна.
Улыбка Рори исчезла.
– Нет, боюсь, что нет. Так он англичанин?
Анна с гордостью кивнула:
– Да, и он военный.
Рори с минуту смотрел на нее.
– Так, значит, вы выйдете за «красный мундир».
– Он замечательный джентльмен, – быстро сказала Анна.
– Да, и он англичанин, что делает его гораздо лучшим животным по сравнению с нами, простыми ирландцами.
– О, умерь свою ярость, – резко сказала Элеонор. – Хорошо, что одна из сестер выйдет замуж, не важно, за англичанина или нет, потому что мой бедный брат Джеральд едва сводит концы с концами! – Она с одобрением посмотрела на Анну. – Не обращай внимания на Рори, моя дорогая, поскольку все английское раздражает его. Я очень рада за тебя.
– Спасибо, – ответила Анна, недовольная словами Рори.
– А я – хам, – сказал Рори, поклонившись. – Прошу прощения, мисс Фиццжеральд, за то, что имел смелость высказать такие непопулярные взгляды. – Он резко посмотрел на Лизи: – А вы? Вы тоже будете искать руки англичанина?
Лизи отступила:
– Сомневаюсь, что вообще выйду замуж, мистер Макбейн.
Он в полном изумлении поднял брови.
– Рори останется на ужин, – объявила Элеонор. Внезапно она улыбнулась Анне, которая от слабости присела. – Мне нравятся цветы, – добавила она. – И теперь, когда у меня появилось время привыкнуть к этой идее, ты и твоя сестра можете остаться на неделю или две, – проговорила она.
Лизи была занята в кухне, доделывая пирог из ревеня. Повар стоял позади нее, высокий седоволосый шотландец с выпирающим животом. Девушка только что объяснила ему, что в качестве секретного ингредиента для приготовления пирога из ревеня она использует немного фруктового ликера. Он посмотрел на нее со знанием дела.
– Неудивительно, что леди так нравятся ваши пироги. Вы добавляете водку в пирог с лимонной начинкой, ром – в яблочный и бурбон – в шоколадный, который мы подавали прошлым вечером!
Лизи хотела улыбнуться, но не смогла. Прошло почти две недели с того судьбоносного дня, когда Элеонор решила, что они могут на некоторое время остаться на Мэрион-сквер. Анна и Лизи занимались рутинными делами: утром они проводили время в Жемчужной комнате, спокойно читая, а днем Лизи сопровождала тетю в ее социальных визитах, при походе за покупками или на прогулке. У Анны продолжался легкий грипп, который требовал, чтобы она отдыхала и не выходила на улицу. Такое притворство конечно же не могло продолжаться бесконечно. Тем временем из дома пришло два письма – от мамы, и Лизи их перехватила, так чтобы Элеонор не узнала об их обмане. И все же они не были уверены о своем будущем на Мэрион-сквер.
Прошлой ночью Лизи и Анна решили, что нужно немедленно рассказать Элеонор правду, поскольку больше не могли терпеть груз постоянной тревоги и бесконечного страха. И, кроме того, Анна полнела, и через некоторое время будет ясно, что она беременна.
Теперь Лизи была полна страха. Она остановилась, положив руки на деревянный стол, посыпанный мукой, молясь, чтобы Элеонор уже не заподозрила правду. Ее тетя стала странно смотреть на Анну, и она больше не заставляла ее ходить с ними на прогулку в парк или по магазинам.
– Лизи? Ты готова?
Лизи повернулась и увидела, что Анна стоит в дверях кухни, бледная и готовая упасть в обморок. Охваченная еще более невыносимым напряжением, она быстро улыбнулась повару, снимая фартук, и поспешила к сестре.
– У нас есть выбор? – прошептала она в ответ, когда они вышли из кухни.
Анна положила руки на живот, ее платье плотно обтянуло выпирающую его часть. Было так сильно заметно, что она беременна, что Лизи вскрикнула, всплеснув руками. Они в унынии посмотрели друг на друга.
Анна покачала головой, повернувшись в профиль:
– Больше невозможно скрывать мое положение, Лизи. О, я так боюсь! Что, если она сразу же нас выгонит?
Лизи закусила губу.
– Она не выгонит нас, я это чувствую, – ответила она, надеясь успокоить сестру.
Держась за руки, Лизи и Анна медленно пошли через холл к главному крылу дома. Лизи почувствовала, как дрожит Анна, когда они вошли в гостиную. Она хотела сказать что-то, чтобы снова ее подбодрить, но услышала, как приближается Элеонор, ее каблуки стучали по мраморному полу холла.
Элеонор вошла в гостиную, помахав перед ними письмом:
– Я требую объяснений!
Лизи и Анна встревоженно переглянулись.
– Что-то случилось?! – осторожно спросила Лизи.
– Что-то случилось? – вспыхнула Элеонор. – Я думаю, вы должны мне сказать. Я точно уверена, что-то не так – совсем не так! – в том, что вы появились без приглашения в моем доме. Анна больна день и ночь, ваша мать присылает мне письмо с благодарностью за приглашение, которое я не присылала, и спрашивает меня о здоровье, словно я больна!
Конечно, она разозлится, подумала Лизи, но на самом деле Элеонор казалась больше озабоченной, чем разгневанной.
– Пожалуйста, присядьте, тетя Элеонор. Мы должны обсудить с вами одно дело, – спокойно произнесла она.
Элеонор, побледнев, послушалась и села, сложив руки на коленях.
Анна встала перед ней, заломив руки.
– Простите, тетя Элеонор, – сказала она, опустив большие голубые глаза. – Это полностью моя вина. – Из глаз ее потекли слезы.
– Нам нужна ваша помощь, – хрипло проговорила Лизи. – Мы отчаянно нуждаемся в вашей помощи.
Элеонор посмотрела на нее, ни один мускул на ее лице не дрогнул, ее выражение казалось мрачным.
– Вы так добры, – осторожно начала Лизи, пока Анна плакала.
Элеонор прервала ее, вставая:
– Я не добрая женщина. Анна, прекрати истерику. Сейчас не время.
Анна послушалась, подняв глаза. Ее лицо было заплаканным, а взгляд – полным страдания.
– Ты беременна, не так ли? – спросила Элеонор. – Поэтому ты такая толстая. Поэтому ты не выходишь из дому.
Анна кивнула, закусив губу, готовая снова разрыдаться.
– Я никогда не хотела, чтобы это случилось!
Лизи сжала руку сестры, ее сердце отчаянно билось.
– Анна также обручена с замечательным британским военным! – поспешно воскликнула она. – Они должны пожениться в сентябре, но знаете что? Ребенок родится в июле. Тетя Элеонор, пожалуйста, разрешите нам остаться до рождения, чтобы Анна смогла вернуться домой и выйти за лейтенанта Морли.
Элеонор даже не посмотрела на Анну. Ее голос звучал спокойно:
– И он не отец?
– Нет, – заплакала Анна.
– И, как я понимаю, ваши родители понятия не имеют о твоем положении?
– Нет, не имеют, – ответила Лизи за сестру. – Это была моя глупая идея – приехать сюда, чтобы Анна могла родить ребенка в уединении у вас дома.
– И вы думаете, что я буду участвовать в этом отвратительном плане? – резко спросила Элеонор.
– Вы наша единственная надежда! – воскликнула Лизи. – Вы единственная надежда Анны. Вы не можете выгнать нас из дома теперь, когда мы отчаянно нуждаемся. Никто не может быть таким бессердечным.
Элеонор встретилась с ней взглядом:
– Я не говорила, что выгоню вас. Посмотри на меня, дитя, – сказала она Анне.
Анна подняла взгляд.
– Отец знает?
Анна без слов покачала головой.
Элеонор посмотрела на Лизи:
– Кто отец будущего ребенка?
Лизи напряглась:
– Тетя Элеонор, это не имеет значения! Анна любит Томаса. Мы найдем ребенку хороший дом.
– Вынуждена не согласиться с тобой, при условии конечно же, что отец благородный человек. – Элеонор склонилась к подбородку Анны: – Или ты спала с фермером?
Она покачала головой, из глаз ручьем полились слезы.
– Анна любит Томаса! – в тревоге воскликнула Лизи. – Отцу не нужно знать! Чем меньше людей знают об этом, тем лучше. Должна быть абсолютная секретность…
