Сандра Браун
День греха
– Дерзости и наглости вам не занимать! Пату приподнял стакан, словно чокаясь, выпил, налил еще. После этого спросил известнейшего в городе адвоката, который совершенно бесстыдно заявил, что убьет полицейского – бывшего полицейского – за похищение своей жены:
– Как миссис Дюваль познакомилась с этими так называемыми священниками?
Дюваль рассказал все, что знал об афере с «Домом Дженни», и признался, что его собственный детектив уже отыскал тот дом, где находился телефон с визитной карточки. Выслушав историю с кладбищем. Пату криво усмехнулся.
– Похоже на Бейзила. И объясняет его мотивы. – Грустно покачав головой, он пробормотал: – Господи, он с ума сошел.
– Нет, он не сошел с ума, – подхватил Дюваль. – Если бы он сошел с ума, я бы его пожалел и убил быстро. Но этот чертов ублюдок прекрасно понимает, что делает, поэтому я из него живого кишки выпущу.
– Не забывайтесь, Дюваль! Вспомните, где вы находитесь.
– Я знаю, где нахожусь, и мне на это наплевать. Что бы я тут ни сказал, дальше этого кабинета оно не выйдет. Вы не больше моего хотите, чтобы тупоумный шериф или фэбээровцы вникали в курс дела. Вы же хотите соблюсти честь мундира, для вас важна репутация НОБН и вашего дружка Бейзила.
– Он уволился. Он больше не имеет никакого отношения к отделу, и я не несу за него никакой ответственности.
– Официально – да. Но если он так быстро свихнулся после увольнения, начальство может начать интересоваться: неужели прежде не замечалось каких-либо признаков помешательства? Почему не была проведена психологическая экспертиза после убийства Стюарта? Почему глава отдела наркотиков не обращал внимания на психическое и моральное состояние своего подчиненного? Понимаете, к чему я веду, Пату? Если первой Бейзила отыщет полиция, а не я, то вы окажетесь в дерьме по самые уши.
– Вы мне, кажется, угрожаете, Дюваль? – Я просто говорю все как есть.
– Если Берк Бейзил нарушил закон, он понесет соответствующее наказание.
– Еще бы.
Дуг пожалел, что Берка сейчас здесь не было. Он бы с удовольствием посмотрел на доведенного до истерики Дюваля. Надо же, и Дювалю, значит, свойственно нечто человеческое. Дугу было крайне приятно наблюдать, как сходит с катушек всегда уверенный в себе адвокат. Мысленно Дуг Пату показал другу большой палец в знак восхищения.
– Убить Бейзила будет не так легко, как вам кажется, – сказал он. – Разве вы до сих пор не поняли, с кем имеете дело? Он – крепкий орешек. Такого не согнешь.
– Неужели? – презрительно фыркнул Дюваль. – Боюсь, и вы недостаточно хорошо его знаете.
– Может, и так, – согласился Пату. – Я никогда не думал, что Бейзил совершит нечто подобное. Но он это сделал, и вы оказались в весьма опасной ситуации. На соглашение Бейзил не пойдет. Жене вашей он вреда не причинит. Так что ее безопасность мне не внушает опасений. А вот ваша…
– Жалкий неудачник, изображающий святошу, меня не испугает.
– Напрасно. Бейзил очень умен. Намного умнее меня, и даже умнее вас, Дюваль, хотя вы, конечно, такой возможности не допускаете. И им движет чувство мести. Сильный стимул. С вашей стороны крайне наивно не бояться его.
Дюваль исподлобья взглянул на Пату, но возражать не стал.
– Кто второй?
– Второй священник? Понятия не имею.
– С чего мне начать поиски Бейзила?
– Понятия не имею. Но вряд ли он мог далеко уехать на микроавтобусе. Судя по описанию, это развалюха.
– Микроавтобус уже найден. Новость сразила Пату.
– Где? Кто его нашел?
– Мои люди. Микроавтобус нашли два часа назад. Его бросили полузатонувшим в болоте неподалеку от Хумы.
– А где машина сейчас?
– Вы этого никогда не узнаете.
– Дюваль, вы обязаны передать властям микроавтобус, являющийся серьезной уликой. Я настаиваю.
– Настаиваете? – передразнил адвокат. – Бросьте, Пату. Можете настаивать сколько угодно, все равно вы его не увидите.
Пату посмотрел на Дюваля и безнадежно покачал головой.
– Вы такой же чокнутый, как Бейзил. Но я не позволю… – Он потянулся к телефону, но Дюваль вырвал трубку у него из рук.
Пату вскочил на ноги и стал разъяренно наступать на Дюваля.
– Это переходит все границы допустимого, Дюваль, даже для вас. Я намерен известить обо всем ФБР.
– Пинки Дюваль не нуждается в ФБР.
– Не нуждается или боится? – Пату ткнул указательным пальцем Дювалю в грудь. – Вы не хотите вовлекать в это дело ФБР, потому что вам есть что скрывать. Если они начнут расследование, они могут позабыть о похищении вашей жены и заняться кое-чем покруче.
Поистине, Дюваль – чудовище без чести и совести, подумал Пату. Адвокат стоял и спокойно улыбался. Когда он заговорил, голос его звучал холодно, вкрадчиво и зловеще:
– Осторожно, Пату. Ведь вы не хотите меня рассердить, правда? – Он спокойно отвел от себя руку Пату. – Я знаю, как вы цените ваше нынешнее положение в НОБН. Мне также хорошо известно ваше горячее стремление стать заместителем суперинтенданта полиции. Поэтому, я полагаю, вы немедленно займетесь поисками Бейзила и не успокоитесь, пока его не найдете, иначе ваша карьера окажется под угрозой.
Смыслом жизни для Дуга Пату была карьера. Уже очень давно он решил, что его жизненные планы несовместимы с семьей, поэтому сознательно пожертвовал и женитьбой, и возможностью завести детей. Все его помыслы сосредоточились на работе, на служебном росте. Безо всяких сожалений он сделал службу главным делом своей жизни. Поэтому он ею очень и очень дорожил.
Зная связи Дюваля, можно было не сомневаться: эти угрозы не пустые слова. А еще Пату знал другое: каждая произнесенная угроза Дюваля подразумевала десяток непроизнесенных. И вот этих-то непроизнесенных угроз следовало опасаться больше всего.
– Если я его найду, – медленно проговорил Пату, – и если Бейзил согласится прекратить эту безумную вендетту, дайте мне слово, что не тронете его.
Дюваль подумал мгновение, потом через стол протянул Пату руку, словно скрепляя сделку, и сказал:
– Черта с два, Пату. Этот ублюдок забрал мою жену. Он умрет.
Глава 24
– Все готово, – сказал Берк, делая вид, что не замечает обращенных на него полных упрека взглядов.
Реми Дюваль сидела на ржавом металлическом стуле на веранде. Дредд удил рыбу, в углу его рта свисала сигарета. Дым смешивался с поднимавшимся от болота туманом.
– Только идиот может решиться на такое, – пробурчал он и насадил наживку на крючок.
– Ты мне это говорил уже сто раз.
Берк махнул Реми рукой, чтобы она поднималась на пирс. Там стояла маленькая лодка, в которую Берк загружал припасы из магазинчика Дредда.
– Неужели ты не видишь: она слаба, как котенок?
Дредд положил удочку, подошел к Реми и помог ей подняться. Они обошли стоявший посреди веранды унитаз, который в летнее время использовался как садок для рыбы, а все остальное время служил в качестве мусорного ведра для окурков, и взошли на причал.
Берк первым ступил в лодку и протянул Реми руку. От него не укрылось ее мгновенное колебание, но она все же оперлась на его руку и осторожно шагнула в утлую лодку. Сев на грубую доску, Реми вцепилась в деревянные борта и с ужасом посмотрела на мутную от клубящегося тумана воду.
– Через денек-другой я приеду за продуктами, – сказал Берк Дредду, разматывавшему конец с причальной тумбы.
– Ты уверен, что не заблудишься? – Уверен.
– Если ты все-таки…
– Я не заблужусь.
– Ладно, ладно. – Дредд посмотрел на Реми. – Он будет о тебе заботиться, милая. Если не будет, ему придется иметь дело со мной.
– Вы были так добры, Дредд. Спасибо. В ее голосе было столько нежности, что Берк почувствовал себя отъявленным негодяем.
– Если раны у нее откроются… – обратился к нему Дредд.
– Ты уже говорил мне, что надо делать, – нетерпеливо перебил Берк.
Ответа он не расслышал и решил, что так оно и лучше. Все он знал наизусть, от первого до последнего слова, проповеди Дредда у него уже в печенках сидели.
Собственно, Дредда можно было назвать настоящим отшельником. Никого из близких у него не было. Но к Реми Дюваль он прикипел всей душой. Поразительная вещь, и Берк от души бы порадовался, если бы его это так сильно не раздражало. Казалось, Реми производит впечатление на всех мужчин, с которыми ее сводит судьба. Впечатление разное, но эффект во всех случаях одинаково сильный.
Не желая оставлять Дредда в плохом настроении, Берк сказал:
– Спасибо за все, Дредд.
Тот сплюнул в воду в нескольких дюймах от Берка.
– Поосторожнее там. Для них еще рановато, но недели через две они проголодаются.
Берк знал, что Дредд говорит о двух старых крокодилах, которых слишком любил, чтобы убивать. Было ли это правдой или выдумкой, чтобы отпугивать чужаков, Берк не знал. Махнув на прощанье рукой, он отчалил.
Включил мотор, взялся обеими руками за руль и, прежде чем свернуть в протоку, оглянулся. Дредд сидел на краю пирса, опустив на грудь седую бороду, босые ноги утонули в тумане по самые лодыжки.
– Неужели ему не холодно? – спросила Реми Дюваль, тоже смотревшая на Дредда.
– У него шкура давно задубела. С тех пор, как он сюда перебрался, другой одежды я на нем не видел. Вам холодно?
– Нет.
– Скажите, если замерзнете. Я захватил одеяло.
Она была вся закутана в тряпье, которое нашлось у Дредда, поверх накинут пластиковый плащ, так что вряд ли она могла замерзнуть. Но что-то с ней было не так. Она сидела прямая как столб, вцепившись в края лодки так крепко, словно от этого зависела ее жизнь.
– Вы можете руки занозить.
– Что, простите?
– Если вы будете так крепко держаться за борта, вы занозите ладони. Расслабьтесь. Мы идем на хорошей скорости. По такой протоке большая лодка бы не прошла.
– Я не понимаю разницы. Я в первый раз так плаваю.
– Первый раз на болоте?
– Первый раз в лодке.
Он недоверчиво рассмеялся.
– Вы живете в городе, который практически стоит на воде, и ни разу не сидели в лодке?
– Нет, – резко ответила она. – Я никогда не сидела в лодке. Сколько раз надо повторить, чтобы вы это поняли?
Ее резкий голос вспугнул пеликана. Он взлетел над гнездом, шумно хлопая крыльями.
– Тише, – сказал Берк.
Огромная птица пролетела в ярде от них, но потом решила поохотиться еще где-нибудь. Поднявшись над туманом, словно сказочное чудовище, пеликан скрылся в верхушках деревьев.
Кому-то болото представляется убежищем, кому-то – кошмаром, как посмотреть. Берк знал о таящихся на болотах опасностях и все же любил бывать здесь. Учась в колледже, они с друзьями часто устраивали развеселые вылазки. Сейчас, оглядываясь назад, Берк удивлялся, как им, молодым дуракам, удалось избежать опасностей. Но ничего более серьезного, чем похмелье, солнечные ожоги и укусы насекомых, им испытать не довелось.
Тогда, много лет назад, он пообещал себе, что накопит денег и купит в здешних местах хижину. Получилось так, что они с братом скинулись и приобрели рыбачий домик. Джо с удовольствием приезжал сюда на выходные поудить рыбу, но он никогда не разделял почтительного, почти мистического отношения Берка к болоту и его обитателям.
Сегодня утром оно казалось особенно грозным, каким-то сюрреалистичным: серая вода, голые, обросшие мхом деревья с угловатыми ветками, похожими на умоляюще протянутые руки, устремленные в стального цвета небо.
Человеку, не способному оценить мрачной, величественной красоты болота, оно должно было казаться кошмаром. Особенно если находишься в одной лодке с тем, кого ненавидишь и боишься.
Берк взглянул на Реми и встревожился: она не отрываясь смотрела на него.
– Откуда вы узнали про моего ребенка?
Прошлой ночью ему удалось избежать ответа на этот вопрос. Слава Богу, быстро подействовало снотворное. Глаза ее закрылись, голова упала на подушку, и Реми провалилась в глубокий сои.
Вчера ему почему-то вдруг пришло в голову: не повредят ли ей снадобья Дредда сразу после выкидыша? Не спровоцируют ли они новое кровотечение? Что там происходит с организмом женщины после подобного потрясения? Долго ли ей надо приходить в себя, каковы последствия? Берк понятия не имел.
С тех пор, как в шестнадцать лет Берк впервые имел сексуальный контакт с женщиной, он старательно изучал терра инкогнита – женское тело. И весьма преуспел в этом деле. Разумеется, женитьба способствовала расширению кругозора. Методом проб и ошибок он узнал о кое-каких секретах, освоил терминологию. Он вполне сносно ориентировался в таких понятиях, как менструальные циклы, придатки, гормоны, задержки и прочее.
А о большем ему знать и не хотелось. Мужчине, если только он не профессиональный гинеколог, и не нужно досконально знать устройство женского тела. В женщине всегда заключена тайна, будоражащая мужчину со времен Творения. В ее теле заключены целые галактики, будоражащие воображение, внушающие то восторг, то удивление, то ужас.
Тут важен покров тайны. По крайней мере, Берк Бейзил был в этом убежден. И он не желал, чтобы его иллюзии разрушались. Он не хотел рассеивать магию женственности, так много значившую для него.
Тем не менее он должен был вчера спросить Реми Дюваль о ее выкидыше. Ради собственного спокойствия. Ему необходимо было увериться, что отвары Дредда не причинят ей вреда.
– Отвечайте, – потребовала она. – Откуда вы узнали о моем ребенке? Об этом не знал никто, кроме моего врача. Я не говорила ни одной живой душе.
– Говорили.
Он увидел, как недоумение на ее лице сменилось ужасом. Она тихо ахнула и посмотрела на него, как на Антихриста Глаза ее наполнились слезами, одна покатилась по щеке. Он сразу вспомнил, как текла кровь из ее губы. Вид этой одинокой слезы был душераздирающим.
– Вы слышали мою исповедь? Он отвернулся. Он был не в силах посмотреть ей в глаза.
– Как вам это удалось?
– Разве сейчас это имеет значение?
– Нет. Вы это сделали, и теперь не важно – как именно. – Помолчав, она добавила: – Вы – дьявол, мистер Бейзил.
На душе у него было погано. Но, чувствуя себя кругом виноватым, он зло огрызнулся:
– В чужом глазу соринку видим, не так ли, миссис Дюваль? Забавно слышать подобные обвинения от женщины, которая продала себя за богатство.
– Что вы можете об этом знать? Что вы вообще обо мне знаете? Ничего!
– Тихо! – шикнул на нее Берк.
– Я не знаю, что вы обо мне думаете. Мне наплевать…
– Заткнитесь! – рявкнул он. Выключил мотор и прислушался.
Ошибиться было невозможно слышался отчетливый гул вертолета. Берк снова включил мотор и на полной скорости двинулся к прибрежным зарослям. Лодка ткнулась носом в ствол дерева, росшего из воды, как сталагмит.
Берк положил руку на голову Реми и заставил ее пригнуться, чтобы не удариться о низкие ветки. Как только они оказались в зарослях, он выключил мотор и схватился за толстую ветку, чтобы лодку не отнесло дальше. К счастью, туман был довольно густой.
Реми завозилась и попыталась выпрямиться.
– Тихо.
Он продолжал смотреть на небо, не убирая руки с ее затылка. Вертолет кружился довольно низко. Слишком маленький, чтобы его можно было принять за вертолет, перевозящий нефтяников на буровые в море; а на полицейском вертолете были бы опознавательные знаки. На дорожно-патрульный тоже не похоже – здесь на несколько миль вокруг никаких машин нет. Учебный полет? Какой, к черту, учебный полет в такой туман.
Вероятнее всего, вертолет нанял Пинки Дюваль для розысков своей жены и ее похитителя.
Миссис Дюваль снова попыталась скинуть его руку.
– Он уже улетел. Отпустите. Она старалась говорить громко, хотя голос ее звучал глухо – лицом она упиралась в колени.
– Не двигайтесь.
Он прислушался, не возвращается ли вертолет.
– Я не могу дышать. – Она начала сопротивляться всерьез.
– Я сказал: не двигайтесь.
– Отпустите!
Чувствуя, что она запаниковала, Берк убрал руку. Реми резко выпрямилась, но тут же ударилась годовой о ветку. Лодка зловеще покачнулась, Реми испуганно вцепилась в край борта, что еще больше увеличило опасность. Берк схватил ее за плечи.
– Успокойтесь, черт вас побери. Иначе мы перевернемся. А вам это вряд ли понравится.
Он мотнул головой, и Реми оглянулась. В десяти ярдах от лодки, бесшумно рассекая воду, скользил аллигатор. Его злобные глазки-щелочки поблескивали над мутной поверхностью болота.
Она замерла и стала ловить ртом воздух.
– Я не могла дышать.
– Извините.
– Отпустите мои руки.
Настороженно поглядывая на нее, Берк потихоньку отодвинулся. Реми прижала руки к груди, стараясь умерить тяжелое дыхание.
– Делайте со мной что угодно, только не душите меня.
– Я не собирался вас душить. Я просто хотел, чтобы вы не ударились головой о ветки. Она презрительно покачала головой.
– Я не такая дура, мистер Бейзил. Вы просто не хотели, чтобы я подала знак тем, кто сидел в вертолете.
– Ладно, вы правы. Я не хотел, чтобы вы подали знак. Но больше так не дергайтесь. Вы чуть не перевернули лодку. В следующий раз нам может не повезти.
– Я не больше вашего хотела бы оказаться за бортом. Я не умею плавать.
Он с откровенным недоверием посмотрел на нее.
– Я не такой дурак, миссис Дюваль, чтобы верить вам.
* * *
– Это он! Точно! Отец Грегори. – Расплывшись в победной улыбке, Эррол тыкал пальцем в фотографию Грегори Джеймса. Он уже несколько часов просматривал нелегально добытые досье НОБН.
Пинки весьма скептически отнесся к этим возгласам. Он вполне допускал, что Эррол все выдумал, желая реабилитировать себя в глазах хозяина.
– Грегори Джеймс, – прочел Пинки надпись на папке. – Кличек нет. Аресты за непристойное поведение. Один срок – условный, один – отбыт. – Он обернулся к одному из своих подручных. – Узнай, где он сейчас.
– Он с Берком Бейзилом и миссис Дюваль, – убежденно заявил Эррол, когда служащий бросился выполнять приказ.
– Ты не узнал Бейзила, хотя видел его на процессе Бардо. Почему я должен верить, что ты узнал отца Грегори?
– Бейзила я видел только один раз, и то издалека. И с отцом Кевином у него нет ничего общего. А насчет этого я уверен. Он даже имя свое собственное использовал.
– Помотрим, – неопределенно сказал Пинки. С Эррола пот катился градом, пока они ждали. Наконец посланный вернулся.
– Все сходится, мистер Дюваль. Грегори Джеймс несколько месяцев назад отбывал срок в тюрьме. Выпущен досрочно.
– Вот, я же говорил!
– Ну что ж, я должен перед тобой извиниться, Эррол. Благодаря тебе мы установили личность таинственного отца Грегори.
Эррол просиял улыбкой. Пинки отпустил его, но попросил быть неподалеку на случай, если в нем возникнет нужда. Эррол вышел, чуть ли не поминутно кланяясь. Но дверь тут же отворилась, и вошел Бардо.
– Меня достал Дел Рей. Он здесь уже целый час. Говорит, что имеет важную информацию, но скажет ее только лично тебе. Примешь его? Пинки без особого энтузиазма кивнул. Дел Рей Джонс считался преступником разносторонним, но главной его специальностью было ростовщичество. Когда в Нью-Орлеане развился игорный бизнес, дела Дела Рея процветали, отчего его самомнение, и без того гигантское сверх всякой меры, невероятно раздулось.
Этот злой, подлый тип, похожий на хорька, великолепно владел ножом. Однажды он несколько увлекся, вышибая из одного из клиентов долг, и перерезал бедняге горло. Это было его первое и – к тому времени – единственное убийство. Напугавшись по полусмерти, Дел помчался к своему адвокату.
Пинки посоветовал ему скрыться на некоторое время, уверив, что исчезновение какого-то мелкого игрока вряд ли вызовет много шума. Адвокат оказался прав. Преступление осталось нераскрытым. Зато Пинки теперь знал, где похоронена тайна Дела Рея. В буквальном смысле слова.
Теперь, когда у Пинки Дюваля возникли проблемы, Дел горел желанием отплатить долг и продемонстрировать свою преданность и незаменимость. Бардо провел его в комнату. Пинки резко сказал:
– Советую тебе не терять зря время. Дел Рей облизнул губы, обнажив при этом ряд мелких острых зубов.
– Нет, сэр. Мистер Дюваль, вам это придется по вкусу.
Пинки скептически поджал губы. Чего ждать от такого никчемного типа, жалкого паразита? Да он родную мать продаст за доллар!
Но, к большому удивлению самого Пинки, интерес его все больше возрастал по мере того, как он слушал историю Дела Рея, излагаемую противным, визгливым голосом. Выслушав до конца, Пинки взглянул на Бардо. Тот буркнул:
– Занятно.
– Еще как, мистер Дюваль.
– Так займись этим.
– Да, сэр. – Улыбаясь своей крысиной улыбкой, Дел выкатился из комнаты. Бардо вышел следом.
Оставшись один, Пинки встал и потянулся. Рано утром он принял душ у себя в офисе. Ромен принес из дома смену одежды. Все это его немного освежило, но все равно Пинки чувствовал себя очень усталым. Глаза слипались после бессонной ночи.
Он налил себе выпить. Обжигая избалованное дорогими винами нёбо, он залпом выпил виски. Потом стал размеренно шагать из угла в угол.
Все ли он учел? Не упустил ли чего? Кого еще из должников можно было привлечь, чтобы отыскать Реми и убить того сукина сына, который ее похитил?
Пинки использовал все доступные ему средства. Он задействовал огромное количество людей. Действуя с точностью и тщательностью бойцов-коммандос, они прочесывали город и окрестности, задавали вопросы, слушали сплетни. Но пока ни одной зацепки так и не появилось. Другие занимались исключительно Берком Бейзилом: изучали его интересы, слабости, привычки. Над болотом кружил вертолет, но ему удалось обнаружить лишь брошенный микроавтобус.
На обшивке сиденья там обнаружили кровь.
Чью? Грегори Джеймса? Возможно. Согласно показаниям свидетелей деревенские обломы как следует ему накостыляли. Но у микроавтобуса было разбито заднее стекло. В обивке застряла дробь. Значит, Реми тоже могло ранить, и обнаруженная кровь могла принадлежать ей. Пинки не стал рисковать и проводить экспертизу. Поэтому микроавтобус пришлось уничтожить.
Если Реми жива, но ранена, и если ее держат на болоте, ей сейчас очень и очень плохо.
А если нет?
Эта мысль предательски мелькнула в сознании Пинки, и вначале он даже не принял ее во внимание. Так, ощутил некоторый дискомфорт, ощущение чего-то неприятного, легкое беспокойство и предчувствие, что сейчас это смутное ощущение перерастет в нечто конкретное. Но, по мере того как шли часы, а никакой информации о местонахождении Реми не появлялось, никаких звонков с требованием выкупа не поступало, та кошмарная мысль начала разъедать сознание Пинки, словно раковая опухоль.
А вдруг Реми не похитили? Что, если она сбежала вместе с Бейзилом?
Предположение было совершенно абсурдным. Пинки сам был потрясен, что его подсознание выдвинуло такую диковинную гипотезу. Было совершенно очевидно, что для подобных подозрений у него нет ни малейших оснований. У Реми не было причин покинуть его. Он носил ее на руках. Давал ей все, что она желала.
Нет, это не совсем так.
Она хотела, чтобы они обвенчались в церкви, а он отказался. Таинство брака очень много значило для религиозной Реми. Пинки же заявил, что это глупости, как и остальная церковная дребедень. Религия – прибежище для женщин и слабых мужчин. Поэтому они сочетались гражданским браком в мэрии, без всей это мишуры.
По мнению Реми, они жили в грехе.
А еще она хотела ребенка. Пинки бесила одна мысль о том, что она раздуется как пузырь. Девять кошмарных месяцев блевания по утрам, уродства, никакого секса, и ради чего? Ради ребенка. Чушь какая!
Еще эта младшая сестра. Их взаимная нежная привязанность постоянно служила источником его раздражения и причиняла массу неудобств. К семейным связям он относился так же, как к религии. Человек самодостаточный в них не нуждается.
Но в то же время любовь сестер друг к другу была ему на руку. Он пользовался ею как рычагом давления на Реми, когда она сбивалась с правильного, по его мнению, курса.
Вернувшись из Джефферсона, где его жену видели в последний раз, Дюваль немедленно позволил в монастырь Святого Сердца. Ни словом не упоминая о похищении Реми, он навел справки и с облегчением узнал, что Фларра по-прежнему пребывает за надежными монастырскими стенами.
Реми никуда бы не уехала без Фларры. Эта несомненная истина ставила крест на идиотском предположении, что она сбежала с Бейзилом. Да и вообще, где она могла с ним познакомиться? Где и когда Они смогли бы разработать столь хитроумный план? Пинки отрицательно покачал головой. Глупости. Она не убежала, ее увезли силой и против ее воли.
И сделал это Берк Бейзил. Именно этот сукин сын, который рассмеялся Пинки в лицо в ответ на выгодное предложение, похитил его жену. Это установлено. Но Дюваль не знал, что Бейзил намерен с ней сделать.
Хотя и мог предположить.
Распалившись от одной этой мысли, он швырнул стакан в стену, тот разбился на мелкие кусочки. В комнату на шум ворвался Эррол. – Пошел вон!
Телохранитель трусливо юркнул обратно, осторожно притворив за собой дверь.
Пинки метался по кабинету, не зная, на чем сорвать свою злость. С того дня, когда он сторговался с Анджелой, Реми принадлежала только ему. Он поместил ее в монастырскую школу, зная, что там она сохранит невинность. Образование, конечно, вещь необходимая, но, по мнению Пинки, едва ли не более важным делом было обучить Реми этикету и светским манерам с тем, чтобы в дальнейшем она придавала еще больше блеска своему мужу.
После женитьбы он научил ее всему, что должна уметь женщина, желающая доставить удовольствие мужчине. Пинки сам выбирал ей одежду, обувь, драгоценности. Он вылепил ее собственными руками, создал исключительно для личного пользования.
Жена Пинки Дюваля должна быть такой же совершенной, как его орхидеи, его вино, его карьера. Вот почему он так сердился. Прежней Реми больше не существует. Он никогда уже не сможет наслаждаться ею, как прежде.
Даже если Бейзил ее и пальцем не коснется…
Но он, конечно же, коснется.
Так вот, даже если он этого не сделает, все будут уверены в обратном. А этого уже достаточно.
Нет, он не вынесет, если все вокруг будут думать, что его заклятый враг трахнул его жену. Пинки Дюваль никогда не был и не будет посмешищем.
В тот самый момент, когда Реми похитили, она уже стала безнадежно запачканной и испорченной, а стало быть – ненужной.
Следовательно, как и Бейзил, она должна умереть.
