Борис Александрович Алмазов
В тени Российской истории (часть первая)
Audiatur et altera pars
это латинское выражение, которое используется как юридическая формула пререводится как "Следует выслушать и другую сторону", и принципиально важно особенно в разговоре о сложных эпохах и таких противоречивых исторических персонажах как Анна Иоанновна и её царствование. И доказательства или вернее аргументы – обяснения как сформировалась её личность существуют и не являются секретом. Вглядимся в эту "страшную императрицу" пристальней и обнаружим факты, которые свидетельствуют, что отчасти, говоря языком того времени " судьба ея не была безоблачна и неплачевна."
Анна была нелюбимой дочерью строгой и властной царицы (поскольку была женой коронованного царя Иоанна V) Прасковьи Федоровны и, как свидетельствуют современники сильно её побаивалась и даже "трепетала" до самой смерти матери в . Любимой дочерью царицы была старшая сестра Анны Иоанновны – Екатерина. Обеих сестер, естественно, без их согласия выдали замуж, что было веянием нового времени. Как уже упоминалось до Петра I царевны оставались незамужними и оканчивали дли свои в монастырях. Следуя политическим интересам Петр I выдал своих племяниц (дочерей сводного брата – царя Иоанна V) Екатерину за князя Леопольда Мекленбург-Шверинского ( в этом браке родится Анна Леопольдовна о её судьбе речь впереди). Анну же за герцога Курляндии и Семигалии Фридриха III. Брак продлился два с половиной месяца и семнадцатилетняя герцогиня Анна Иоанновна овдовела. Она вернулась в Петербург, но не надолго. Не затем её выдавал император замуж, чтобы потерять Курляндию. Потому пришлось Анне Иоанновне в 1712 г. ехать в Митаву, где герцогский замок был разорен настолько, что поначалу ей пришлось жить в заброшенном мещанском доме т.с. на квартире, пока её резиденцию приводили в порядок. Для присмотра не столько за герцогиней, сколько за герцогством с Анной отправился П.М. Бестужев – Рюмин и фактически вдовствующая герцогиня оказалась в полной его власти. Анна была воспитана строгой матерью в старых традициях Московского царства Современники отмечали , что двор немощного разумом царя Иоанна V , во всем следовал московским обычаям царя Алексея Михайловича, многочисленные столькини, и прочие дворяне, старозаветное духовенство, терема и сады, пруды с осетрами, соколиные охоты и др. царские забавы и вдруг круговерть Петровского царствования, немыслимый Санкт-Питербурх являвший в ту пору соединение казармы, верфи, стройки… Грозный император, суровая матушка, которые к мягкосердечию расположены не были и московская царевна, которой пришлось стремительно перестраиваться на новый лад во всём… Вероятно растерявшаяся от всех перемен в окружавшей е ё действительности и совственной судьбе Анна, оставшись а чужой стране, в чуждом ей быте совершенно одинока, нуждалась в защите и поддержке. Наверняка, ей хотелось, говоря народным языком к кому то "притулиться". Народ то это понимал, сочиняя и распевая жалостные песни о злосчастной девице, имея в виду, конечно, Анну. Воспитанная в строгости внезыблимом триединстве "Владыка мира Бог, владыка державы – царь, владыка семьи – муж", не представляла своей будущей роли, скажем, "правительницы и самодержцы" потомуи возникла "срамная связь с Бестужевым, который, как говориться, был "изрядный ходок и ни одной фрейлины не п ропускал" . Слухи о непотребстве в Митаве дошли до царицы Правсковьи, в Митаву поехал брат царицы Василий Салтыков, который сразу вступив распрю с Бестужевым и дололжил всё о Бестужеве и племяннице царице Прасковье.Та потребовала от Петра отозвать Бестужева, а ещё вернее самой съездить в Митаву и строго с дочерью разобраться.Напрасно Анна умоляля её прости и Бестужева не забирать… Никто не собирался к её стенаниям прислушиваться и её страдания понимать. Кроме, Екатерины I – жены Императора. Она сама, как говориться, "хватившая горячего до слез" и знавшая "почем фунт лиха" Анну понимала и жалела, потому между императрицей и герцогиней сложились близкие отношения. Екатерина защищала Анну перед матерью, слала ей утешительные подарки. Письма Анны искренни в них звучать ноты совсем не подабающие придворному этикету. " Благодарствую, матушка моя, за милость Вашу, что пожаловала изволила вспомнить меня. Не знаю, матушка моя, как мне благодарить за высокую Вашу милость, как я обрадовалась, Бог Вас, свет мой, самое так не порадует… ей-ей, у меня, краме Тебя, свет мой, нет никакой надежды. И вручаю я себя в миласть Тваю материнскую…».
Однако, Бестужева забрали… Потому и появился Бирон, который конечно, никогда не был конюхом Анны Иоанновны.Вероятно, она любила этого семейного женатого курляндского дворянина,именем которого впоследствии назовут один из самых мрачных периодов русской имперской истории. Всем воспитанием, все русской традицией Анна была настроена на семейную жизнь, чтобы как опять таки говрится в русском присловье "Я за мужа завалюсь – ничего я не боюсь"…
Как непохожа это одинокая, загнанная волей императора и судьбой в Курлянскую провинцию женщина на чугунную самодуршу государыню. Есть и ещё одна очень многозначительная деталь её биографии. Ходили слухи , что один из сыновей Бирона на самом деле сын его от Анны Иоанновны. Не случайно, когда она уехала из Курляндии в Петербур, то забрала этого мальчика с собой и до десятилетнего возраста он спал в своей кроватке, стоявшей в спальне государыни… Вот и ещё одна тайна, таящаяся в тени Российской истории, тайна последней чистокровной русской императрицы…
Кстати, не был "зрак её страшен"… Даже если, отбросить привычную для официоза, чуть ли не ритуальную лесть царствующим, описания современников не соотвествуют описаниям историков. А с чего бы собственно, современникам врать?
Леди Джейн Рондо, супруга английского посланника при российском дворе, так описала Анну Иоанновну в 1733 году
"Она почти моего росту, но несколько толще, со стройным станом, смуглым, весёлым и приятным лицом, чёрными волосами и голубыми глазами. В телодвижениях показывает какую-то торжественность, которая вас поразит при первом взгляде, но когда она говорит, на устах играет улыбка, которая чрезвычайно приятна. Она говорит много со всеми и с такою ласковостью, что кажется, будто вы говорите с кем-то равным. Впрочем, она ни на одну минуту не теряет достоинства монархини; кажется, что она очень милостива, и думаю, что её бы назвали приятною и тонкою женщиною, если б она была частным лицом"
После резко отрицательных оценок царствования Анны Иоанновны, особенно после пресловутой "бироновщины", когда казалось бы в России полностью господствовал всесильный временщик, как то оказываются в тени заслуги и достоинства её царствования. А они были.
Анна Иоанновна, фактически, возродила русский флоти подняла его боеспособность, который сгнивал и вообще находился в полном запустении. Она восстановила Архангельскую судоверфь, закрытую при её предшественниках. Она восстановила Правительсвующий Сенат. В её царствование одержан ряд военных побед в войнах с Турцией. Возвращен Азов. Наконец, было разгромлено Крымскуое ханство и присоединен Крым. Это убеждает, что история не состоит всего из двух красок – черной и белой. Мир много сложнее особенно, если высветить те события, те личности и те факты, что таятся в тени Российской истории.
Тот самый Мюнхаузен
Он нам знаком с детства, благодаря замечательно пересказанной Корнеем Чуковским книги Распе «Приключения барона Мюнхаузена».35)
Впервые 16 коротких рассказов барона появились в 1781 году на страницах журнала «Путеводитель для весёлых людей», издаваемого в Берлине. Фамилия рассказчика скрывалась под аббревиатурой «М-Х-Г-Н».. В 1785 Рудольф Распе анонимно издал в Лондоне на английском языке «Рассказы барона Мюнхгаузена о его изумительных путешествиях и кампаниях в России».
Книга имела громадный успех в Европе. А после того как Гюстав Доре нарисовал к ней иллюстрации, Мюнхаузен вымышленный совершенно затмил барона Мюнхгаузена подлинного, который действительно существовал, причем страшно возмущался, тем что в книге выведен под собственным своим именем. Худенький шустрый старичок в треуголке, с косичкой и бородкой пошел гулять по книгам, мультфильмам и даже памятникам. В Бендерах, где как доказывают его поклонники, Мюнхаузен летал на ядре. Кованый сапог барона Мюнхгаузена и его шпага украсили набережную этнографического комплекса «Рыбная деревня» в Калининграде. Памятник установлен в августе 2011 года, неподалёку от этого места «Внучата Мюнхгаузена» (калининградский клуб почитателей барона) вытащили со дна реки Преголи старинный сапог и утверждали, что он принадлежал барону. Отныне этот ботфорт увековечен в металле, и с его помощью вступить в клуб почитателей Мюнхгаузена может каждый желающий – для этого достаточно обуть легендарную обувь и, взявшись за эфес баронской шпаги, поклясться никогда не врать, как и поступал её славный хозяин.
28 августа 2004 года, в Москве, возле станции метро «Молодёжная», была установлена скульптура, посвящённая эпизоду, в котором барон вытягивает себя за волосы из болота вместе с лошадью. В открытии монумента принимал участие Олег Янковский, сыгравший роль барона в фильме «Тот самый Мюнхгаузен».
Автор сценария Григорий Горин возможно впервые за двести с лишним лет, задал сам себе и зрителям вопрос: а что если барон не был вруном? А что если мы просто не умеем его понять и не пытаемся расшифровать, что он спрятал за ширмой вранья? А каков он был подлинный исторический Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхга́узен (нем. Karl Friedrich Hieronymus Freiherr von Münchhausen) – немецкий фрайхерр (барон), потомок древнего нижнесаксонского рода Мюнхгаузенов, ротмистр тяжелой кавалерии, кирасир на русской службе в полку, который с 1813 года станет лейб- гвардейским, 36), а сам барон побывает в таком болоте заговоров и дворцовых переворотов, что выскочить из всех фантастических передряг удалось не иначе, как вытянув себя за волосы!
Карл Фридрих Иероним был пятым из восьми детей в семье полковника Отто фон Мюнхгаузена. Отец умер, когда мальчику было 4 года, и воспитывала его мать. 1735 году (по другим данным – в 1733 году) 15-летний Мюнхгаузен поступил пажом на службу к владетельному герцогу Брауншвейг-Вольфенбюттельскому Фердинанду Альбрехту II.
И вот с этого места начнем поподробнее. Когда императрица Анна Иоанновна искала жениха для племянницы своей, принцессы Анны Леопольдовны Мекленбург-Шверинской, то под влиянием Австрийского двора она остановила свой выбор на принце Антоне-Ульрихе Брауншвейгском – Бевернский го Он прибыл в Россию в начале июня 1733 г. Бездетной императрице Анне Иоанновне мечталось, что между молодыми людьми установится прочная привязанность. Надежды эти не оправдались. Анна Леопольдовна с первого же взгляда невзлюбила своего суженого – юношу невысокого роста, женоподобного, заику, очень ограниченного, но скромного, с характером мягким и податливым.
В 1737 году уехал в Россию в качестве пажа к молодому герцогу Антону Ульриху Мюнхгаузен. Он поступает корнетом в Бевернский кирасирский полк. Шеф полка – принц Антон-Ульрих Брауншвейг – Бевернский го. Вместе они участвуют в турецкой компании, где Мюнхгаузен воюет достойно.
Рослый молодой барон Карл Фридрих Иероним Мюнхгаузен и отдаленно не имел сходства со своим литературным образом. Единственный портрет работы Г. Брукнера (1752), изображающий его в форме кирасира дают представление о подлинном Карле Мюнхгаузене. Все Мюнхгаузены славились физическая силой: племянник Мюнхгаузена Филипп мог засунуть три пальца в дула трёх ружей и поднять их. Мать Екатерины II Герцогиня Ангальт-Цербстской – Иоганна – Елисавета, особо отмечает в своём дневнике «красоту» командира почётного караула на свадьбе Антона Ульриха и Анны Леопольдовны.
Мать Екатерины II добросовестно служила интересам прусского короля Фридриха. Во времена тогдашних дворцовых переворотов, заговоров и временщиков – фаворитов, иметь надежного офицера в привилегированном полку было весьма кстати. Неизвестно на какую роль прочили Мюнхгаузена, но ясно, что в Россию он приехал не случайно.
Брак принца Антона Ульриха и Анны Леопольдовны состоялся 14 июля 1739 года; 23 августа 1740 года родился у них первенец Иоанн.
Вскоре царствующая императрица Анна Иоанновна смертельно заболела и в завещании объявила младенца Ивана Антоновича наследником престола, а Бирона – регентом. Принц Антон Ульрих по этому завещанию остался не у дел. Императрица умерла 7 октября 1740 года, и ее фаворит Бирон, фактически, стал властителем России.
В это время, без всякого участия принца, шло брожение в гвардии, направленное против Бирона. Этот заговор был раскрыт, главари движения наказаны кнутобитием, а принцу Антону Ульриху строго внушено, что при малейшей попытке его к ниспровержению установленного строя с ним будет поступлено, как со всяким другим подданным императора (то есть его годовалого сына).
В 1741 году Анна Леопольдовна отважилась на отчаянный шаг. Она обратилась за помощью к фельдмаршалу Миниху, и 8 ноября гвардия штыками сбросила временщика Бирона. Все это, по-видимому, происходило помимо всякого участия и даже без ведома принца. Регентство перешло к Анне Леопольдовне.
11 ноября Антон Ульрих провозглашен генералиссимусом российских войск, а Мюнхгаузен получил чин поручика и командование лейб-кампанией (первой, элитной ротой полка). Казалось, будущее прекрасно!
Но правление Анны Леопольдовны продолжалось меньше месяца. Дворцовый переворот, в ночь с 5 на 6 декабря 1741 г., возвел на престол Елисавету Петровну. Вся семья принца Антона арестована, выслана из столицы и, наконец, 9 ноября 1744 г. заточена в Холмогорах Архангельской губ. Кроме первенца несчастного узника Ивана Антоновича, убитого в 1764 г. в Шлиссельбургской крепости, у Анны было еще четверо детей: две дочери – Екатерина и Елизавета и два сына – Петр и Алексей, кои родились уже в Холмогорах. Рождение последнего из них стоило Анне жизни в 1746 г.
Ну, а что же Мюнхгаузен? Какую роль играл он во всех дворцовых перипетиях? Наверняка, не мог оказаться в стороне от происходившего. Как на турецком ядре пронесло барона над дворцовыми переворотами. Его открыто не притесняли, но чины придерживали, стало быть, не особенно доверяли, памятуя близость опальному Антону Ульриху. Несмотря на репутацию образцового офицера, Мюнхгаузен получил очередной чин (ротмистра) только в 1750 году, после многочисленных прошений.
Получив чин ротмистра, Мюнхгаузен взял годовой отпуск «для исправления крайних и необходимых нужд» (конкретно – для раздела с братьями семейных владений) и уехал в Боденвердер, который достался ему при разделе (1752). Он дважды продлевал отпуск и, наконец, подал в Военную Коллегию прошение об отставке, с присвоением за беспорочную службу чина подполковника; но получил ответ, что прошение следует подать на месте, но в Россию так и не поехал, в результате чего в 1754 году был отчислен как самовольно оставивший службу.
Я думаю, в Россию Мюнхгаузен ехать опасался! Он знал о печальной судьбе Антона Ульриха. Жизнь герцога и всей семьи в Холмогорах была полна лишений; нередко они нуждались в самом необходимом. Всякое сообщение с посторонними им строго запрещалось; один лишь архангельский губернатор имел повеление навещать их по временам, чтобы осведомляться об их состоянии. Дети принца не знали другого языка, кроме русского.
Взойдя на престол Екатерина II предложила Антону Ульриху удалиться из России, оставив детей в Холмогорах; но он неволю с детьми предпочел одинокой свободе. Потеряв зрение, он умер 4 мая 1774 г. Место погребения его неизвестно.
Наконец, в 1780 г. по ходатайству датской королевы, Екатерина II решилась облегчить участь детей Антона Ульриха, выслав их в датские владения в городок Горсенз в Ютландии. Екатерина II назначила каждому из них пожизненную пенсию. Эта сумма выдавалась от русского двора полностью по 1807 г., т. е. до кончины принцессы Екатерины – последней из этого злосчастного семейства. Она дожила до 55 лет и даже тосковала о Холмогорах.
Мюнхгаузен некоторое время не оставлял надежды добиться выгодной отставки (дававшей, кроме престижного чина, право на пенсию), чему свидетельством ходатайство в Военную Коллегию его двоюродного брата – канцлера Ганноверского княжества барона Герлаха Адольфа Мюнхгаузена; однако результатов это не имело, и до конца жизни он подписывался как ротмистр русской службы. Это звание оказалось ему полезным во время Семилетней войны, когда Боденвердер был занят французами: положение офицера союзной Франции армии избавило Мюнхгаузена от постоя и прочих тягот, сопряженных с оккупацией.
С 1752 года до самой смерти Мюнхгаузен жил в Боденвердере, общаясь по преимуществу с соседями, которым рассказывал поразительные истории о своих охотничьих похождениях и приключениях в России. Один из слушателей Мюнхгаузена так описывал его рассказы: "Обычно он начинал рассказывать после ужина, закурив свою огромную пенковую трубку с коротким мундштуком и поставив перед собой дымящийся стакан пунша… Он жестикулировал все выразительнее, крутил на голове свой маленький щегольской паричок, лицо его всё более оживлялось и краснело, и он, обычно очень правдивый человек, в эти минуты замечательно разыгрывал свои фантазии".
Что их породило, они таили и таят? Олень с деревом во лбу – не герб ли города? Кто скрывается в образе взбесившейся шубы, которую бьют палками слуги? Кто этот волк на коем Мюнхгаузен приехал в Россию? Можно предположить, что его рассказы – сатира, понятная современникам барона. 37) Не зря он взъярился, из-за того, что герой книги Распе носил его имя. Барон подал в суд, но получил отказ, мол, книга – перевод английского анонимного издания. Вдобавок она сразу приобрела такую популярность, что в Боденвердер стали стекаться зеваки – поглядеть на «барона-лжеца», и Мюнхгаузену пришлось ставить вокруг дома слуг, чтобы отгонять любопытных.
Последние годы Мюнхгаузена были омрачены семейными неурядицами. В 1790 году умерла его жена Якобина, на которой он женился в 1744 году. Спустя 4 года Мюнхгаузен женился вторично на 17-летней Бернардине фон Брун. Она вела расточительный и легкомысленный образ жизни и вскоре родила дочь, которую 75-летний Мюнхгаузен не признал. Мюнхгаузен затеял скандальный и дорогостоящий бракоразводный процесс, в результате которого он разорился, а жена сбежала за границу. Это подорвало силы Мюнхгаузена, и вскоре после этого он умер. Перед смертью, на вопрос ухаживавшей за ним единственной служанки, как он лишился двух пальцев на ноге (отмороженных в России), Мюнхгаузен ответил: «Их откусил на охоте белый медведь».А по векам и странам путешествует литературный Мюнхгаузен. Художник Г. Доре понял сатирический характер своего героя, потому и подарил ему бородку Наполеона III, какую во времена Карла Иеронима не носили, и трех пчел в гербе – аналог французских королевских лилий, которых, разумеется у настоящего Мюнхгаузена не было.
Сиятельное потомство казака Розума.
«Ночной император»
Сын реестрового днепровского казака Якова Розума, Григорий Розум, живший в хуторе Лемешки, Черниговской губернии, ничем особенным от других малороссийских казаков не отличался, и даже завидовал своему брату Ивану. Тот выслужил шляхетство, то-есть, в отличие от него, Григория, личное шляхетство службой не подтвердившего, стал дворянином. Поговаривали, правда, что и отец Григория Розума – Яков, тоже – дворянского рода, но казаки дворянство не ценили, и старый Яков Розум на свое шляхетство наплевал и про него забыл, и простым своим званием оставался вполне доволен.
Огорчался же Григорий Яковлевич более тем, что сын его, Алешка, решительно, ни на что не годен, як козаки кажуть -, «ни украсть, ни посторожить». И даже такое пустяшное дело – общественное стадо свиней пасти – не желает. К службе в полку готовиться не хочет, а повадился бегать к дьячку соседнего села Чемер учиться грамоте. Оный же дьячок служил в церкви регентом, и Алешка, за обучение грамоте, в хоре пел. Отец, видя «таке неподобство», ленивого сына поколачивал и, даже, дабы пресечь его непочтительность, гонялся за ним с топором, но тот оказался увертлив, батька метнув топор, в Алешку – промахнулся, только ворота топором попортил. А сладить с ним стало сложно, хлопец вырос вполне крепкий, а в 1731 году шел ему уже 22 год.
В те поры через село проезжал весьма высокопоставленный господин Вишневский. Он, услышав Алешкино пение, пришел в полный восторг и забрал его в Петербург. Что родителя даже и не рассердило, даже и вздохнул он с облегчением – поскольку, по всему стало видно, что из Алешки – боевой казак, как из дерьма – пуля.
Обер-гофмейстер двора императрицы Анны Иоанновны Левенвольд принял Алешку в придворный хор, где его и увидела цесаревна Елизавета Петровна, и в Алешку влюбилась.Смею утверждать, что в отличие от, распространенного при всех императорских дворах, где на престолах восседали женщины, обычая, Алексей не стал «бой-френдом», «мужчиной для утешения», и рядовым фаворитом. Любовь возникла настоящая и не шуточная! Во всяком случае, со стороны Елизаветы Петровны. Казаку же не пристало «нюхать бабские подолы, и чеплять язык об зубы разговорами про любовь, и про все, к тому принадлежащее, как это есть, по всему, равномерно, полный стыд. Ибо брак – таинство. А кто же про таинство рассуждает? Любовь же, без брака церковного – блуд». Потому Алексей Григорьевич вел себя, как то казаку прилично, но царицу – жалел.
После дворцового переворота и восшествия на престол 25 ноября 1741 года императрицы Елизаветы, в 1742 году, она вступает в тайный, однако, церковный, венчанный, то есть совершенно законный, брак с Алексеем Григорьевичем Разумовским. (Такую дворянскую фамилию он получил, взамен «козацкого призвища»). А с фамилией получил должность придворного бандуриста, затем, потеряв голос, стал управляющим двором цесаревны, в чине, полученным еще в правление Анны Иоанновны, камер-юнкера. Ну, а затем уж стал графом Разумовским и камергером, и генерал-поручиком, а в 1756 году, не воевавши ни одного часа, фельдмаршалом.
Как утверждают исследователи, Алексей Григорьевич в дела государственные не лез. Но я вот сильно сомневаюсь, что от важных дел он самоустранился. Царствование Елизаветы Петровны прошло довольно счастливо для России, и, опять-таки по слухам, она во всем советовалась с мужем Алексеем Григорьевичем. Решения, какие, безусловно, провел Разумовский, касались, конечно, малороссийского казачества. Прежде всего, восстановление гетманства и многие послабления казачьих тягот.
Алексей Григорьевич торопился, потому что знал, его падение, если не смерть, – неизбежны, как только государыня оставит престол. Но был он человеком неглупым, простым и мечтами высоко не заносился, точно зная свое место при дворе. Ему и в голову не приходило, претендовать на русский престол, после смерти жены царицы Елизаветы., а ведь мог! Стала же государыней Екатерина II, будучи женой законного императора Петра III, и Разумовский был венчанным мужем Императрицы!…Чем хуже? Она, умирая, взяла с наследника слово: «не делать вреда Алексею Григорьевичу». Умная узурпаторша Екатерина II отправила к нему своего верного человека – графа Воронцова, с требованием показать документы, подтверждающие брак с царицей. Разумовский понимал, что в этих бумагах его смерть. Потому дал их Воронцову прочитать и бросил их, при Воронцове, в камин, со словами: «Я был только верным рабом государыни. Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов»
Екатерина II сказала, после доклада Воронцова: «Мы друг друга понимаем. Тайного брака не существовало. Шепот о нем был для меня всегда неприятен. Почтенный старик предупредил меня», и даровала Разумовскому титул Высочества, (как мужу Императрицы, хотя об этом никто и не говорил более.)
Казаки, хотя и посмеиваясь, над тем , как это человек достиг такой власти, непотребным для казака способом, и что «был, дескать, у нас казачий император, только все у нас, у казаков, не путем»,… Но, уважали Алексея Григорьевича за достойное поведение в его весьма щекотливом положении. И поминали в молитвах, за те милости, что, по возможности, выпрашивал для них казак Алешка Розум. Однако, не смог он предотвратить истребление Запорожской Сечи и малороссийского казачества, Екатериной II. Казаки были обречены на военное рабство. Никакие их воинские подвиги тут в заслугу не шли. Царствование Елизаветы стало для них только краткой отсрочкой.
Молва утверждает, что рождались в тайном царственном браке дети, в частности, княжна Тараканова, скончавшаяся в Московском монастыре, под именем монахини Досифеи. Иные же историки утверждают, что легенда получила хождение, потому что Алексей Григорьевич сильно помогал своим родственникам, своим племянникам – Дараганам, а еще Закревским и Стрешенным, кого содержал и обучал в Швейцарии. Но более всех помогал, своему младшему брату Кириллу Григорьевичу, коего был старше на девятнадцать лет. Кирилла же, перво-наперво, отправили учиться за границу, в 1744 году дали титул графа, в 1745 г.– чин камергера, а с 1746 по 1765 год стал он Президентом Академии наук и сильно помогал Ломоносову. Был крупнейшим в России землевладельцем, с 1750 года – последним Гетманом Украины. Это уже времена Екатерины II.
( Продолжение следует)
