Энид Блайтон
Тайна старинной башни
СТРАШНЫЙ УДАР
Фатти и Эрн благополучно добрались до дому, к великому удовольствию Бастера, Часть дороги была ужасно ухабистая, бедный пес даже пожалел, что у него собачьи тупые когти, а не острые кошачьи, которыми он бы мог уцепиться за ящик! Он твердо решил, что больше никогда не поедет с Фатти на велосипеде. Велосипед и собака – никудышнее сочетание!
Бастер и Бинго, ликуя, выскочили из ящиков, привязанных к багажникам, и Бастер поспешил взглянуть, не положили ли ему чего-нибудь вкусненького в его эмалированную мисочку. Ах, милая, добрая кухарка! Мисочка была полна кусочков чудесного мяса. Бинго тоже подбежал, и, хотя Бастер был крайне голоден, он не забыл о своем хорошем воспитании и позволил Бинго разделить с ним трапезу.
– Молодец, Бастер, я тобой доволен, – сказал Фатти. – Мы купим Бинго хороший кусок мяса, и я уверен, что он поделится с тобой. А теперь вы оба погуляйте-ка по саду.
Фатти открыл дверь сарая. Никого!
– Где же все? – спросил он, озираясь. – Черт! Надеюсь, с ними все в порядке. Что тут могло случиться? Мы же никак не могли разминуться!
– А вдруг у кого-то из них был прокол, – сказал Эрн. И, как вскоре выяснилось, он оказался прав! У Ларри внезапно спустило переднее колесо, и он с друзьями должен был остановиться на опушке соседней рощи, чтобы заклеить дырку.
Эрн и Фатти действительно промчались мимо, даже не заметив их и не услышав их окриков!
– Вы прямо-таки просвистели как пуля, – упрекнул их Ларри, когда наконец он и остальные вошли в сарай. – Мы-то звали, кричали, а вы ноль внимания – фюить, и скрылись! Жали, небось, на третьей скорости – а собачки только подпрыгивали, как яблоки в корзине!
– Фатти, у тебя все нормально? Что с вами было, после того как мы расстались? – спросила Бетси. – Я так боялась, что эти типы могут вас обидеть!
– О, с нами было все нормально, – сказал Фатти, торопливо оттягивая вниз рукава своей куртки, чтобы прикрыть воспаленные красные полосы на запястьях. – Мы обнаружили уйму интересного, Бетси. Необходимо сейчас же устроить Сбор!
Но прежде чем все они успели начать настоящий Сбор, кто-то постучал в дверь сарая и, открыв ее, заглянул внутрь.
– Фредерик, ты здесь? Тебя просят к телефону.
– Ох, мама, не можешь ли ты сказать, что я занят или что-нибудь еще? – с раздражением сказал Фатти. – Мы как раз приступаем к важнейшему Сбору. Действительно важнейшему.
– Хорошо, сынок. Пойду домой и отвечу главному инспектору Дженксу, как ты просишь, – сказала мать и закрыла дверь.
– МАМА! – вскочив с места, закричал Фатти. – Подожди! Ты же не сказала, что звонит инспектор Дженкс! Сейчас иду!
Когда Фатти выбежал за дверь вместе с Бастером, мчавшимся вслед, Эрн обвел глазами оставшихся друзей.
– Спорим, что инспектор узнал о наших открытиях в Башне Банши, – с довольным видом сказал он. – Наверное, он задаст Фатти кучу вопросов. Удивительно, как это нашему Фатти всегда удается первому напасть на след! Уж теперь вам придется подождать, пока Фатти вернется и расскажет, что мы обнаружили в это утро.
Фатти единым духом пробежал всю дорогу до дому, ломая голову над тем, по какому поводу мог звонить главный инспектор.
«Вероятно, до него дошло, какие дела творятся в Башне Банши – воющие банши, например, – и, возможно, он в чем-то заподозрил мистера Энглера. Ну что ж, я смогу дать ему самую свеженькую информацию», – с удовольствием думал Фатти.
Подбежав к телефону, он взял трубку.
– Главный инспектор Дженкс? Фредерик Троттевилл слушает вас, сэр. Извините, что заставил вас ждать.
– Слушай, Фредерик, я сразу приступлю к делу, – сказал инспектор. – К сожалению, должен сообщить, что на тебя поступила серьезная жалоба. Я полагаю, что у тебя есть достаточное оправдание, да, да, я искренне надеюсь, что оно у тебя найдется.
– В чем дело, сэр? – спросил Фатти, не на шутку встревоженный.
– Собственно, тут целых две жалобы! – сказал инспектор. – Одна, не слишком серьезная, от мистера Гуна, она касается Эрна, которого, по его словам, мать Эрна поручила ему, а Эрн сбежал и прячется в твоем сарае, ты его укрываешь!
– Все это так, сэр, – сказал Фатти. – И я уверен, что вы не станете осуждать меня, сэр. Гун приходил за беднягой Эрном, и он…
– Боюсь, что Эрну придется возвратиться к Гуну, – сказал инспектор. – Таково желание его матери – а у родителей, знаешь ли, есть кое-какие права.
– Хорошо, сэр. Я об этом позабочусь, – сказал Фатти, опечалившись за Эрна.
– Вторая жалоба, Фредерик, – четко произнес голос в телефонной трубке, – вторая жалоба более серьезная. Она представлена неким мистером Энглером, владельцем Башни Банши. Он обвиняет тебя в том, что ты вместе с другим мальчиком, чье имя ему неизвестно, пробрались в замок. В жалобе также говорится о двух собаках. Видимо, собакам туда вход воспрещен, и вам об этом было сказано, и все же вы оказались внутри с двумя собаками! Кому принадлежит вторая собака?
– Эрну, – слабеющим голосом проговорил Фатти. Сердце у него падало все ниже, ниже и ниже.
– ЭРНУ? Я даже не знал, что у него есть собака, – сказал инспектор.
– Да, сэр, есть. Зовут ее Бинго, – сказал Фатти.
– Что же, черт побери, делали вы с Эрном и две собаки там, в Башне Банши? – спросил инспектор. – Видимо, в тот день музей был закрыт и все двери заперты на замок. Надеюсь, Фредерик, вы не совершили взлома?
– Взлома в точном смысле слова не было, если вы имеете в виду сбитые замки иди разбитые окна или еще что-нибудь, – ответил бедняга Фатти. – Да, мы проникли внутрь, мы…
– Ты очень, очень глупый парень, Фредерик! – с глубоким вздохом сказал инспектор. – Ты сыграл на руку этому типу, этому Энглеру. Он хитрый, злобный, ловкий мошенник. Мы долго пытались как-нибудь его подловить, а теперь ты все нам спутал тем, что сам полез к нему в западню, Фредерик, Просто не знаю, как теперь вызволить тебя из этого затруднительного положения.
– Я знаю, что он мошенник, сэр, – сказал Фатти тихим голосом. – Мы пробовали вывести его на чистую воду, сэр, – например, с озвучиванием воя банши и еще…
– Ты знал, что он мошенник? – сказал инспектор, очень удивившись. – Каким же образом? Но, знаешь, Фредерик, лучше мне с тобой встретиться. Я просто не предполагал, на что ты способен. Чем скорее ты вырастешь и поступишь служить в полицию, чтобы я мог по-настоящему следить за тобой, тем будет лучше. Сиди дома и жди меня. Это приказ. Понял?
Дженкс резко положил трубку, Фатти последовал его примеру, с удивлением заметив, что у него дрожит рука. Черт возьми, дело-то отнюдь не шуточное. Что на это скажет его отец?
«Наверно, я уже стал слишком взрослый, не по своим годам, – сказал себе Фатти. – Честное слово, я никогда не слышал, чтобы инспектор так разгорячился! Мучает ли меня совесть? Да, бесспорно. Мне сейчас хочется одного – спрятаться в темной, глубокой норе!»
– Мама! – позвал Фатти. – Очень скоро сюда придет инспектор. Скажи ему, пожалуйста, что мы там, в моем сарае.
И он ушел, надеясь, что мать не станет его останавливать и задавать неуместные вопросы. Открыв дверь сарая, он вошел внутрь.
– Чего ты такой мрачный, Фатти? Что случилось? – сразу же спросила Бетси.
Фатти театрально опустился в кресло, вздохнул и разгладил руками лоб.
– Да, думаю, что мне придется идти в тюрьму или в колонию для несовершеннолетних или еще куда, – сказал он. – Миляга Энглер подал на меня жалобу – обвиняет меня во взломе и в проникновении в Башню Банши. И мистер Гун тоже подал жалобу – мол, когда Эрн сбежал, он поселился у меня и я его укрываю.
– Вовсе ты меня не укрываешь! – сказал Эрн, который знать не знал, что тут означает слово «укрывать». – Я сам себя укрывал вот этим пледом! Ты только дал мне кров и пищу. Фатти, позволь мне остаться в твоем сарае.
– Укрывать – это и означает дать кров, – сказал Фатти.
– Тогда я вернусь к дяде, – сказал Эрн, вскочив с места. – Не хочу, Фатти, чтобы тебя наказали за то, что ты мне помог. Это было бы нечестно.
– Сиди спокойно, Эрн, – сказал Фатти. – Пока мы ничего не можем сделать. Сюда скоро явится главный инспектор Дженкс. Я должен его подождать, и я хотел бы, чтобы все вы были здесь.
– А дядя мой тоже придет? – испуганно спросил Эрн.
– Не думаю, – сказал Фатти. – И я тоже мог бы подать жалобу на твоего дядю, Эрн. По правде сказать, было несколько случаев, когда я мог бы пожаловаться.
– Это что! Вот у меня-то сколько было таких случаев! – с мрачным видом сказал Эрн. – Сколько раз он на меня орал, чуть я не оглох. Драл за уши. Давал тычки. Хватал…
– Тсс! Кто-то идет, – сказал Фатти, прислушиваясь, и собаки тоже насторожили уши. – Я слышу, к воротам подъехала машина. Точно.
– Ты не можешь этого слышать! – сказал Ларри. – Это же далеко, за садом, и…
Но тут обе собаки подняли такой громкий лай, что уже ни слова нельзя было расслышать.
– ТИХО! – крикнул Фатти, махнул рукой Бастеру. – Ты что, хочешь, чтобы меня привлекли к суду за злостное нарушение тишины? Эрн, держи Бинго. Они оба словно рехнулись.
В дверь сарая громко постучали, и обе собаки оглушительно залаяли. Тут дверь отворилась, и на пороге стал главный инспектор Дженкс – рослый, дородный, с проницательным взглядом, – но теперь, не в пример прежним временам, он не улыбался.
Инспектор обвел глазами небольшую компанию.
– О, я вижу, все Тайноискатели в сборе? – спросил он и улыбнулся. При виде этой улыбки у Фатти полегчало на сердце. Быть может, инспектор не будет уж слишком суров с ним?
– И ты здесь, малышка? – сказал инспектор и погладил Бетси по голове. Бетси поспешно поймала его руку.
– Мистер Дженкс, вы же не посадите Фатти в тюрьму, правда ведь? – спросила она сдавленным от волнения голосом. – Он так старался, столько потрудился, чтобы раскрыть тайну! И мы все тоже.
– Не бойся, Бетси, я бы не смог посадить его, даже если бы захотел! – сказал инспектор. – Он же еще не взрослый. Мальчишка, понимаете ли, хотя временами не по летам умен. Ну что ж, как вы все поживаете? А это что? Здесь новая собака? Ваше имя, сэр?
– Бинго, – сказал Эрн, и в голосе его звучала такая гордость, что все заулыбались. – Это моя собака, сэр. Моя собственная. Вы бы посмотрели, как они с Бастером тут играют – уж такая пара дружная!
– Славная собачка, Эрн, – сказал инспектор и погладил Бинго, который немедленно повалился на спину от наслаждения. – Догадываюсь, что твой дядя недолюбливает ее. Только не понимаю, почему.
– И я не понимаю, сэр, – сказал Эрн. – Сэр, вы не позволите дяде забрать у меня собаку или еще как-то меня обидеть?
– О тебе и о Бинго мы потолкуем позже, – сказал инспектор, – и посмотрим, что тут можно сделать. Прежде всего я беспокоюсь за Фредерика. Этот тип, этот Энглер, подал на тебя, Фредерик, основательную жалобу. Что ты о нем знаешь?
– Я многое знаю, – сказал Фатти. – И весьма удивительные вещи, сэр. Мои друзья еще не знают всего того, что знаю я – они тоже будут удивлены. Я полагаю, сэр, что вам придется обратить внимание на мистера Энглера – и еще на двух-трех молодцов, – но для этого вам надо выслушать мой рассказ.
Инспектор Дженкс был чрезвычайно удивлен. Он достал трубку и, попыхивая дымом, стал разжигать ее. Затем уселся поудобнее в кресле.
– Что ж, рассказывай, Фатти, – сказал он куда более дружелюбным тоном. – Я готов слушать. Но, конечно, никаких прикрас, одни факты, причем такие факты, в которых ты абсолютно уверен.
Бастер, сидя, вытянул шею, Бинго сделал то же. Они приготовились слушать с не меньшим интересом, чем все остальные.
– Хорошо, сэр, – очень серьезно сказал Фатти. – Все началось с пропажи маленькой шлюпки на картине.
ФАТТИ РАЗГАДЫВАЕТ ТАЙНУ!
В сарае воцарилась мертвая тишина, и Фатти приступил к рассказу о Тайне Банши.
– Все началось с пропажи маленькой шлюпки на картине, которая висит в картинной галерее Башни Банши.
– Шлюпки на картине? – с удивлением спросил инспектор.
– Да, сэр. Мы, знаете ли, надумали в эти каникулы совершить несколько экскурсий, и одна из них была экскурсия в Башню Банши, чтобы посмотреть на тамошние замечательные морские пейзажи, – продолжал Фатти.
– Больше всех хотели там побывать Эрн и я, – сказала Бетси.
– Итак, все мы приехали туда на велосипедах и уплатили по фунту за вход, Прошли, посмотрели – картины там были великолепные, – сказал Фатти, – и Эрн загляделся на одну, очень большую, прямо прирос к полу…
– Потрясающая картина! – сказал Эрн, желая тоже участвовать в рассказе. – И на ней была маленькая красная шлюпка, нарисованная на волне в самом низу картины.
– Ну и что с ней случилось? – спросил инспектор.
– Так вот, сэр, на следующий день мы туда приехали опять, и я опять пошел посмотреть на ту картину – а шлюпки уже не было! – сказал Эрн. – Причем она не то чтобы была закрашена или как-то смыта – ее просто не было.
– Странно, – сказал Дженкс. – Наверно, вы ошиблись. Может быть, смотрели на другую картину.
– Нет, сэр, вот и Бетси может подтвердить, – сказал Эрн, и Бетси кивнула головой.
– Это было началом Тайны, – продолжал Фатти. – С этого момента я почуял там что-то подозрительное. Служитель у турникета мне не понравился, и, конечно, не понравился владелец картин, этот самый мистер Энглер. И еще не понравился один из тамошних художников, француз.
– О, значит, там были художники? – сказал инспектор. – Они делали копии с картин?
– Да, сэр, но, на мой взгляд, не так уж искусно, – сказал Фатти. – Кроме француза, сэр, – по чести сказать, этот работал изумительно. Правда, он был не слишком любезен – мазнул Эрна краской по лицу, прямо-таки полоснул своей кистью. Но он настоящий художник, сэр, а остальные были учащиеся из какой-то художественной школы. В каталоге сказано, сэр, что эти картины принадлежат графу Людвигу в Австрии, который дал их взаймы мистеру Энглеру для показа в его галерее. Мистер Энглер, насколько я знаю, тоже австриец. Художники же копировали картины для практики или для того, чтобы потом продавать их. Большинство копий были ужасные, я не дал бы и десяти пенсов ни за одну из них!
– Фредерик, можешь мне поверить, что у нас есть основания считать мистера Энглера мошенником, – сказал инспектор. – Пожалуйста, скажи прямо, есть ли у тебя такие основания, а если есть, то какие. Это важно и для тебя и для меня.
– Хорошо, сэр. Я могу привести вам кучу оснований, – с живостью сказал Фатти, – Я вполне уверен, что он занимается тем, что заказывает художнику-французу копии с картин, которые ему предоставляют на время различные художественные галереи. Затем он вынимает оригинал из рамы, скручивает холст и на его место вставляет копию – и я должен признаться, что копии француз этот делает великолепные!
– А оригиналы он, где-то продает и, разумеется, за хорошие деньги, – сказал инспектор Дженкс. – Именно это мы и подозревали, но не могли доказать.
– Ну что ж, теперь вы можете это доказать, сэр, – сказал Фатти. – Художник-француз совершил, большую оплошность, когда копировал прекрасный морской пейзаж, который понравился. Эрну и Бетси. – Он забыл изобразить на своей копии маленькую шлюпку. Это единственное отличие копии от оригинала, которое Эрн и Бетси смогли заметить.
– Совсем маленькое, ничтожное упущеньице! – сказал инспектор Дженкс. – Могли пройти годы, и его бы не заметили – да что там годы, его могли никогда не обнаружить. Думаю, что никто, кроме зорких, приметливых детей не заметил бы и не запомнил так четко крохотную шлюпку. Эрн, я тебя поздравляю. Возможно, благодаря тебе удастся поймать весьма выдающегося плута!
Эрн покраснел как рак, попытался что-то сказать, но не мог слова вымолвить.
– Вы, конечно, понимаете, – продолжал инспектор, – что нам надо узнать еще много других обстоятельств, прежде чем мы сможем обвинить этого негодяя в воровстве. Возможно, ты, Фредерик, сообщишь мне еще кое-что.
– Не знаю, сэр, – сказал Фатти. – Но, пожалуй, я могу вам кое-что сообщить. Например, настоящее имя француза и его адрес. Я нашел их в книжке, когда я – эээ – проник в его спальню.
Все удивленно уставились на Фатти.
– Как его зовут – говори побыстрей, – сказал инспектор, открывая свой блокнот.
– Его зовут Франсуа Анри Ортало, его адрес улица Карна, 91. Париж, – сказал Фатти. – Он знает все о знаменитых картинах европейского континента. Я обнаружил его имя в книжке на эту тему.
– Вот так так! – присвистнул инспектор. – Выходит Франсуа. Ортало вынырнул здесь? Мне не хотелось бы говорить о том, сколько государств разыскивает его за похищение картин. Ты славно поработал, Фатти! Можешь сказать что-нибудь еще?
– Да, я знаю, какие художественные галереи в Америке покупают оригиналы, – сказал Фатти и подал инспектору Дженксу список, который составил утром в офисе Башни Банши.
– Боже праведный! – воскликнул инспектор, не веря своим ушам. – Не снится ли это мне? Мы-то с ног сбились в поисках этих сведений. Как ты это узнал, Фатти?
– Да я просто случайно увидел это на столе в офисе мистера Энглера, – сказал Фатти, – и кое-что взял на заметку, сэр.
– Я только надеюсь, Фредерик Троттевилл, что, когда ты подрастешь, ты поступишь на службу в полицию, а не запишешься во взломщики! – сказал инспектор. – Полагаю, ты сознавал, что не имеешь права рыться в письменном столе этого типа, хоть он и мерзавец!
– Я как-то не был в этом уверен, сэр, – сказал Фатти, и глаза его сверкнули. – Но вот Эрн был возмущен. Правда, Эрн?
– Конечно, правда, – сказал Эрн. – Но тогда я не знал, что Фатти раздобывает информацию для вас, сэр.
– А что, действительно существует некий граф Людвиг, который одалживает картины мистеру Энглеру? – спросил Фатти.
– О да, – сказал инспектор. – И, видимо, он плоховато разбирается в живописи: хотя Энглер никогда не отсылает ему обратно его ценные оригиналы, а только подделки, копии, он, видимо, ни разу не заметил различия!
– Значит, он, когда получит копию, не заметит и того, что маленькая шлюпка исчезла? – спросила Бетси, пораженная.
– Конечно, не заметит, – сказал инспектор. – Ты, маленькая Бетси, куда более тонкий ценитель, чем он. И Эрн тоже.
– Можете вы теперь обвинить мистера Энглера и художника, и, вероятно, служителя – в воровстве и мошенничестве? – спросил Фатти.
– Это трудновато, – сказал инспектор. – Я бы чувствовал себя уверенней, если бы узнал, каким образом ему удается незаметно выносить оригиналы картин из художественных галерей, в которых он их демонстрирует, к примеру в Башне Банши. Ведь не так-то просто вынести из помещения большие картины – или, напротив, занести внутрь. Вот что по-настоящему ставит нас в тупик. За этим типом мы следили, долго следили – не только здесь, но и в других местах – и ни разу нам не удалось поймать его на горячем – с картиной, которую выносят или вносят.
– О, это совсем просто, сэр, – сказал Фатти. – Я это сразу понял, сэр.
– Фатти! Ты же нам ничего не говорил! И как же они выносят картины? – с изумлением спросил Ларри.
– А ты помнишь, сколько там во дворе валялось труб большого диаметра – как бы для ремонта? – сказал Фатти. – Вот я и подошел к одной, заглянул внутрь – и увидел там что-то туго свернутое в трубку. Я, конечно, тогда не мог вообразить, что это такое, но теперь я абсолютно уверен, что это был свернутый в трубку холст, картина, снятая со стены. А пропажи никто бы и не заметил, потому что на ее место немедленно вставлялась копия.
– Ох, Фатти! Вспомни стремянку – как мы нынче утром, когда нас заперли, услышали ее скрежет по полу, а потом шлепанье кистью, – вскакивая со стула, воскликнул Эрн. – Вот что они тогда делали! Они влезли на стремянку, чтобы вырезать картину, потом разбрызгали по заднему щиту какой-то клей и наложили на щит копию – она, конечно, сразу же приклеилась.
– Да, помню, – сказал Фатти. – Ты совершенно прав, Эрн. Ты очень хорошо все объяснил.
– Почему же ты, Фатти, не рассказал нам это? – спросила Бетси.
– Ну, я не был полностью уверен, сходится ли все, – сказал Фатти. – Знаете, это было вроде составной картины-головоломки. Я не мог увидеть всю картину в целом, не мог понять, что она означает, пока не найду каждый кусочек картины. Так было до нынешнего утра, только тогда я нашел последний кусочек – трубы под навесом! Тогда наконец я понял, как они умудряются выносить картины, не вызывая подозрений.
– Ты прекрасно поработал, Фатти! Но я очень опасаюсь, что эти молодчики почуяли опасность и сбежали, – сказал инспектор, закрывая блокнот. – Возможно, кто-то предупредил их, что за ними следят. Они, кажется, уехали в синем автофургоне и легковой машине? Человек, которому поручили за ними наблюдать, к сожалению, не успел записать номера. Так что нам вряд ли удастся поставить заслоны на дорогах или оповестить все полицейские посты. Нам непременно надо узнать регистрационные номера машин.
– Ах да, чуть не забыл, – сказал Фатти. – Я утром эти номера приметил. Минутку, как там, да, один номер был «Пара Отвратительных Негодяев» и…
– «Пара Отвратительных Негодяев» – разве ж это номер машины? – удивился Ларри.
– А другой – «Дрянная Гнусная Шайка», – сказал Фатти, – вот именно – «ПОН 202» и «ДГШ ЗЗЗ», сэр. ПОН – это «Пара Отвратительных Негодяев» и ДГШ – это «Дрянная Гнусная Шайка». Удобный способ запомнить номера этих машин, сэр: буквы соответствуют определению тех, кто в них сидит.
– Ну, знаешь, я даже не хочу говорить, какой ты молодчина, не то у тебя вскружится голова, – торопливо записывая номера, сказал инспектор. – А не довелось ли тебе, Фатти, запомнить номер моей машины по твоему способу?
– Да, сэр. Номер вашей машины «ОСП 888», – быстро ответил Фатти. – То есть – ОСП означает «Очень Славный Парень», сэр.
– Ну что ж, очень рад это слышать, – сказал инспектор, вставая. – Спасибо, Фатти, спасибо, Эрн. Теперь мы сможем прижать этих трех негодяев и засадить их туда, где – уж в этом я уверен – им не придется любоваться прекрасными картинами.
– А что будет с жалобой мистера Энглера на меня? – спросил Фатти. – Я имею в виду взлом и проникновение в Башню Банши. На самом-то деле мы же не совершили взлома. Сэр, мы забрались в Башню по подземному проходу.
– Гм… ладно, принимая во внимания, что ты, Фредерик, так основательно помог мне в этом деле, я вычеркну запись об этой жалобе в моих книгах, – сказал инспектор Дженкс, широко улыбаясь. – И насчет мистера Гуна не беспокойся. Сейчас я иду прямо в полицейский участок и расскажу о неожиданной – и удивительной! – помощи, которую вы мне оказали сегодня утром. Да, должен признать, что Пять Тайноискателей – выдающиеся детективы!
– А что будет с Эрном? – тревожно спросила Бетси. – Он может вернуться к мистеру Гуну? Ему ничего не грозит?
– Ничего, это уж точно, – сказал инспектор. – Я скажу Гуну, что его племянник Эрн сумел обнаружить единственную существующую улику, которая, вероятно, послужит основанием для ареста такого ловкого негодяя, как мистер Энглер. Славная работа, Эрн!
И с этими словами инспектор вышел. По пути к машине он еще бормотал:
– Ну-ка, любопытно: номер моей машины «ОСП 888» – Фатти говорит, что это означает «Очень Славный Парень». Гм, интересно бы знать, какие другие слова Фатти придумает для этих букв, когда будет на меня зол. Да, за ним нужен глаз да глаз, за этим юным Фредериком Троттевиллом.
