Энид Блайтон
Тайна старинной башни
ОПЯТЬ БАШНЯ БАНШИ
Когда полицейский удалился, Эрн выполз из кустов и вернулся в сарай, широко улыбаясь.
– Спасибо, Фатти! – сказал он. – Ты верный друг! Но ты честно говоришь, что я тебе не помешаю, если завтра отправлюсь с тобой в Башню Банши?
– Буду очень рад твоему обществу, Эрн, – сказал Фатти от чистого сердца. – Кроме того, ты можешь оказаться полезен. Я, знаешь ли, хотел бы там порыскать кругом, а если там будет народ, ты бы мог чем-нибудь отвлечь их внимание… ну, – чтобы никто не вздумал следить за мной.
– Но как я могу отвлечь внимание? – встревоженно спросил Эрн. – Ты же знаешь, Фатти, я не умею разыгрывать роль.
– А ты можешь что-нибудь сплясать, иди спеть песенку, или изобразить обморок, – сказал Фатти. – Когда мне понадобится, чтобы ты отвлек внимание на себя, я подам тебе знак, вот такой! – И Фатти три раза пригладил себе волосы назад. – Понял? Да ты не смотри так испуганно. Никто тебя не засадит в тюрьму и не надает оплеух. Они только остолбенеют от изумления и позабудут обо мне и о том, что я делаю.
– Хорошо, Фатти, – сказал Эрн удрученно и, взяв с полки книгу, сел читать. – Ух, сколько у тебя книг, Фатти! Наверно, больше тысячи. Эта книга потрясающая!
Вскоре он забыл обо всем, увлекшись историей морских приключений, которую нашел в большом книжном шкафу Фатти. Бинго, блаженствуя, лежал у его ног, а Бастер сидел, прижавшись к Фатти. Вот Эрн дошел до конца главы и поднял сияющие радостью глаза. Он был совершенно счастлив. У него был друг, была собака, была интересная книжка и досуг, чтобы спокойно почитать. Блаженно вздохнув, Эрн снова принялся за книгу, думая о том, как ему повезло, что умница Фатти – его друг.
На следующее утро Эрн проснулся все еще в радостном настроении. Он сел на раскладушке и попробовал сообразить, по какой причине у него хорошее настроение. «Ах да, мы с Фатти опять поедем на Холм Банши – и я увижу эти прекрасные картины», – подумал он с восторгом.
– Бинго, слышишь? Тсс, не лай так громко. Никто не должен знать, что мы здесь. Я ведь тебя уже предупреждал.
Свернувшись клубочком, Бинго всю ночь проспал в ногах у Эрна. Теперь он сел и, зевая, принялся ждать, когда появится его друг Бастер. Бинго был послушным учеником Бастера – подражал ему во всем, даже стал чесать себе нос левой лапой вместо правой. Забравшись к Эрну на колени, он нежно лизнул мальчику нос. Потом повалился на спину, чтобы ему почесали животик.
– Знаешь, что я тебе скажу, Бинго? – торжественно произнес Эрн. – Мне теперь очень, очень жаль всех мальчиков и девочек, у которых нет собственной собаки. Они сами не знают, как много им недостает в жизни. Ну ладно, хватит лизать меня! Иди принеси мне вон то полотенце, чтобы я мог вытереть лицо. Правильно, вот умница! Ты ведь все понимаешь, что я говорю, правда? Теперь отнеси, пожалуйста, полотенце обратно! Молодец, Бинго!
Фатти принес Эрну завтрак, но быстро ушел – надо было помочь матери по хозяйству.
– Вернусь в десять, и мы поедем, – сказал он. – Ленч возьмем с собой. Придется кое-что купить по пути, а то кухарка наша что-то заподозрила – с чего это вдруг у меня появился такой невероятный аппетит! Сказала нынче утром, что я прошу у нее еды на двоих – и она была права!
Вскоре после десяти они отправились, по дороге Фатти остановился купить немного сандвичей, свежих булочек с изюмом и апельсинов. В велосипедную сумку он еще дома положил бутылки с лимонадом и чашку. Когда они снова выехали на улицу, Эрн вдруг с тревогой воскликнул:
– Фатти, вон там дядя!
И впрямь, на перекрестке стоял мистер Гун, с суровой миной регулируя уличное движение. Заметив Эрна и Фатти на велосипедах, он не поверил своим глазам.
– Стой! – гаркнул он. – Эрн, ты слышишь меня? СТОЙ!
Но увы, Эрн не подчинился Закону, он крутил педали все быстрей и быстрей. Мистер Гун не на шутку обозлился.
– Гав! – послышался громкий лай, когда они промчались мимо мистера Гуна. Это Бастер вдруг высунул голову из деревянного ящика, который Фатти привязал к заднему багажнику. Бинго сидел в таком же ящике, прикрепленном к велосипеду Эрна, но он так боялся мистера Гуна, что не посмел даже тявкнуть, когда они проезжали мимо. Он вовсе не хотел, чтобы крикливый мистер Гун отнял его у обожаемого хозяина!
– А здорово ты придумал – взять собак в ящиках! – сказал Эрн. – Конечно, им тяжело одолеть такой дальний путь туда и обратно. А кататься им, видно, нравится. Правда, Фатти? И мне тоже нравится, ух, красота!
Когда они выехали из Питерсвуда на простор, Фатти вдруг запел:
– На великах вдвоем
Мы едем и поем,
Педали крутим, Эрн и я!
Дзынь, дзынь! – грозим машинам.
По склонам и долинам
Вперед мы мчимся, старые друзья!
Блестят, мелькают спицы,
Прохожий сторонится,
А ну-ка, ветер, догони меня!
По городам и селам
Звеним звонком веселым,
Педали крутим, Эрн и я!
От восхищенья Эрн чуть не свалился с велосипеда.
– Ух, Фатти, неужели ты сочинил это прямо теперь, в эту минуту?
– А эта песенка вдруг пришла мне в голову, – скромно сказал Фатти. – Под нее хорошо крутить педали, правда? – И они во весь голос запели вдвоем Велосипедную Песню, как Эрн ее назвал, нажимая на педали в такт ритму стихов. Бастеру пение не понравилось, он начал лаять. Фатти, обернувшись, сказал ему:
– Не так, Бастер, ты неправильно выучил слова – и мелодия не та.
Это очень насмешило Эрна. Оба весело работали ногами и вскоре подъехали к подножию крутого склона, вверх по которому пришлось тащиться еле-еле. Башня Банши мрачно высилась на верхушке холма, и вид у нее был отнюдь не приветливый. Добравшись до нее, мальчики поставили велосипеды в отсеки под навесом и неторопливым шагом направились к турникету. Бастер и Бинго бежали за ними по пятам.
– О, это опять вы! – раздраженно сказал служитель. – Да еще с собаками! Разве я не говорил, что собакам вход воспрещен? Кстати, мне бы очень хотелось узнать, как эти собаки попади в Башню Банши вчера!
– Понятия не имею, – сказал Фатти. – Появились вдруг. То их не было, то вдруг откуда-то выскочили. Мы сами не понимаем, откуда их принесло.
– Можете оставить их там, под навесом, – сказал служитель. – Но в музей их вести нельзя. Понятно?
– Вполне – ответил Фатти, выкладывая два фунта. – Я только попрошу объяснить – эта древняя банши действительно воет в определенный день недели? И если так, то почему?
– Легенда гласит, что несчастье постигло хозяина Башни Банши в четверг. Поэтому банши и воет по Четвергам.
– О, значит, четверг – это для банши всегда особый день? – сказал Фатти. – Очень интересно. А знаете, где обитает ваша банши?
– Прекрати задавать дурацкие вопросы! – взорвался служитель. – Проходите и не надоедайте мне.
– Еще только один вопрос, – сказал Фатти. – Скажите, пожалуйста, когда банши начала выть в новые времена? В каталоге написано, что она выла сто лет назад – с тех пор, мол, и пошла легенда, – но после того ее воя не слышали. Я посмотрел, каталог напечатан шесть лет тому назад. Что же заставило банши начать выть снова – неужели она обрела голос как раз к тому времени, когда напечатали каталог и открыли этот музей для публики?
– Ты что, хочешь сказать, что банши не настоящая, что здесь мошенничество? – сердито сказал служитель. – Ладно, спроси у высокого темноволосого господина, которого сегодня вы можете увидеть в Оружейном зале – уж он-то быстро вам все разъяснит. Он владелец этого замка – и он должен все знать про банши.
– А, вот это ценная информация, – сказал Фатти с довольным видом. – Я охотно поболтаю с человеком, которому принадлежит замок, а заодно и банши. Большущее спасибо! Как его зовут?
– Он австриец, – ответил служитель все еще ворчливым тоном. – Фамилия Энглер. И я надеюсь, он поставит тебя на место, ты, толстый зануда!
– Потише, потише! – сказал Фатти, укоризненно грозясь пальцем, словно нянюшка ребенку. – Потише, потише! Нехорошо грубить! Нехорошо сердиться! Вы же не хотите, чтобы я поставил вас в угол!
С этими словами Фатти удалился – пошел отвести собак под навес, – служитель провожал его сверкающим от гнева взором, а Эрн сопровождал изрядно напуганный, но еще более того восхищенный.
– Просто не понимаю, Фатти, как ты можешь так с ним разговаривать! Я бы не смог, точно. Посмотри, а вон француз, которого мы видели вчера. Интересно, много ли он успел, как там его копия?
– Bonjour[2]! – вежливо обратился Фатти к французу, который торопливо выходил из зала, неся свернутый в трубку холст. – Закончили копию?
– А, bonjour, mon ami[3]! – сказал француз. – Вы опять здесь, так скоро?
– Понимаете, моему другу очень нравятся морские пейзажи, – сказал Фатти. – Он собирается идти служить во флот, и ему интересно все, что связано с морем, даже если это только картины. Не покажете ли нам копию, которую вы сделали с этой большой картины? Это ее вы несете?
– О да, охотно, но сейчас я спешу, не то я показал бы ее вам, – ответил француз с легким вежливым поклоном. – Меня ждут там, во дворе. Au revoir[4]! Если будете приходить сюда почаще, мы еще встретимся. Я всегда здесь сижу.
И он стремительно вышел. Фатти задумчиво поглядел ему вслед. Забавный человечек! Так где же этот владелец замка, этот австриец, фамилия которого – как бишь его? – да, Энглер! Наверно, это он там, этот господин в Оружейном зале. Высокий. Темноволосый. Иностранец с виду. Похоже, человек серьезный. С ним надо держать ухо востро!
– Иди полюбуйся на свой замечательный морской пейзаж. Эрн, – сказал Фатти. – А я схожу побеседую с этим австрийцем. Расспрошу его про банши.
– Ладно, – сказал Эрн и, очень довольный, пошел по большому залу, разглядывая то одну, то другую картину, и наконец приблизился к своей любимой.
Он остановился перед ней, любуясь высоким серым утесом. Бурлящими волнами, темными камнями. Он смотрел на чаек подгоняемых шквальным ветром, воображал, что он плывет в шлюпке по этому грозному морю, что его колышут пенящиеся волны и ветер завывает вокруг него. Ох, если б он только мог нарисовать такую картину! Это было бы еще приятней, чем поступить во флот! Но нет – поразмыслив, он решил, что стать моряком все же лучше.
Эрн стоял возле картины довольно долго. И вдруг на лице его изобразилось недоумение. Он подошел к картине вплотную и стал рассматривать море, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. Потом почесал затылок. Отступил на шаг. Потом стал справа от картины, потом слева, щурил глаза, словно пытаясь что-то там разглядеть. Потом, нахмурясь, покачал головой.
«Я должен найти Фатти, – подумал он наконец. – Это же сущая загадка. Ничего не пойму. Где он, этот Фатти? А, вон он, разговаривает с тем господином».
Фатти! ФАТТИ! Иди сюда, я должен что-то у тебя спросить!
ЭРН ДЕЛАЕТ ОТКРЫТИЕ
Прежде чем заговорить с австрийцем, Фатти пытливо оглядел хозяина Башни Банши и решил, что он не похож на тех людей, которые обычно покупают старинные замки ради их красоты. «О, он заядлый бизнесмен, если я только в них что-нибудь понимаю, – подумал Фатти. – Удивляюсь, почему он приобрел этот захолустный замок. На посетителях здесь много не заработаешь, они бывают всего в один-два летних месяца. Интересно, картины тоже принадлежат ему?»
Австриец сидел на большом диване, позади которого накануне прятались дети. Он листал что-то похожее на каталог и хмурился. Это был грузный, рослый мужчина с густыми бровями и большим носом.
– Извините за беспокойство, сэр, – обратился к нему Фатти самым вежливым тоном, – но вы, кажется, владелец этого великолепного старинного замка?
– Что? О – э – господи, как ты напугал меня! – сказал австриец; голос у него был очень низкий, и говорил он с явным иностранным акцентом. – Да, да, мальчик, я его владелец. Но, к сожалению, покупка была не слишком удачная. Так мало народу приходит сюда.
– Я думаю, они приходят в надежде услышать Воющую Банши, – сказал Фатти. – Мы вчера ее слышали, отличное исполнение, сэр. Ну просто отличное. Лучшего воя я в жизни не слышал! Как это делается, сэр?
– Делается? О, мой мальчик, разве можно что-то знать, когда речь вдет о бедных, несчастных банши? – сказал австриец. – Кто их знает, как и почему они воют?
– Ну, я думаю, сэр, в наши-то дни они, наверно, воют тогда, когда включается их механизм. – Неожиданно предположил Фатти. – То есть, я хочу сказать, все современные банши – это же обман. Не так ли?
– Конечно, нет, – сердито сказал австриец. – Ты думаешь, что я мошенник? Ты думаешь, что моей банши на самом деле нет? Поверь, у меня тут живет преотличная банши – бедная, несчастная, как она воет! Прямо сердце разрывается!
– Постойте, постойте, банши как будто воют только тогда, когда хотят предупредить хозяина, что с ним может случиться что-то ужасное. Кажется, так? – сказал Фатти с самым невинным видом. – И знаете, сэр, вчера я слышал, как она выла, и я подумал, что кто-нибудь должен вас предупредить о том, что вас может постичь горе или несчастье. Но, конечно, если это не была настоящая банши, а просто какой-то механизм, ничего подобного не случится. И вы, сэр, уверены, что это не так?
– Мой мальчик, разрешаю вам обойти все залы Башни Банши и проверить все углы, и дыры, и щели, есть ли хоть где-нибудь такой механизм, – торжественно произнес мистер Энглер.
– О, благодарю вас, сэр, вы очень любезны, но я верю вашему слову, верю, что ни в одном из залов не спрятан такой механизм, – сказал Фатти. – Но хватит об этом говорить, сэр. А какие изумительные у вас морские пейзажи! Из какой коллекции они, сэр? Мне тут ни один не знаком.
– О, да ты, кажется, образованный мальчик! – сказал австриец, явно изумленный красноречием Фатти. – Поэтому я тебе скажу. Это картины из знаменитой картинной галереи в замке графа Людвига в Австрии. Он мой кузен, и он одолжил мне картины, чтобы привлечь посетителей в Башню Банши. Коллекция поистине прекрасная, но, к сожалению, очень немногие интересуются картинами, в основном несколько художников, которые делают копии, а посетители – что ж, один-другой, вроде вас, обратит на них внимание, вот и все.
– Они же, я думаю, стоят кучу денег, – сказал Фатти.
– О да, конечно, тысячи фунтов! – сказал мистер Энглер.
– Удивляюсь, как вы не боитесь, – ведь сюда может забраться вор и похитить их, – сказал Фатти.
– Полно, мой мальчик, подумай сам, – сказал мистер Энглер. – Не так-то легко вынуть большие картины из рам и незаметно вынести! Вот ты, например, смог бы?
Как раз в эту минуту Эрн решил позвать Фатти. Мистер Энглер вздрогнул от неожиданности при звуке голоса Эрна, звавшего из соседнего зала.
– Фатти! Фатти, иди сюда! Я должен у тебя что-то спросить!
– Извините, сэр, – это мой друг. Схожу узнаю, что ему надо, – сказал Фатти, удивившись, с чего это Эрн так раз волновался. – Благодарю за подробное объяснение. Это очень любезно с вашей стороны.
– Что случилось, Эрн? – спросил Фатти, подойдя к нему. – Только ради бота, потише, не ори так громко. Пойдем в холл, там спокойно расскажешь мне все.
– Понимаешь, Фатти, ты же знаешь картину, которая мне понравилась, я вчера ее тебе показывал, ну, где высокие скалы и бурлящее море вокруг них? – Конечно, очень хорошо ее помню. Вон там она, – сказал Фатти, махнув рукой в ту сторону.
– Да, она, только сегодня с ней что-то странное творится, – с волнением сказал Эрн. – Пойдем, посмотришь.
– Что значит – странное? – с удивлением спросил Фатти, когда они подошли к картине совсем близко.
– Кое-что в ней исчезло, – сказал Эрн. – Кое-что такое, что я вчера приметил. Сегодня этого здесь нет, ей-богу, нет!
– О чем ты говоришь? – недоумевая, спросил Фатти. – По-моему, картина совершенно такая же, какая была!
– Фатти, клянусь, я говорю правду! – сказал Эрн. – Клянусь тебе! Вот посмотри, видишь эту скалу, видишь, море клубится вокруг нее, а вот волна поднялась, лижет скалу. Видишь? Так вот, Фатти, вчера здесь, на этой волне, была маленькая красная шлюпка с двумя фигурками моряков. Я особенно приметил их, я еще подумал – вот, художник нарочно нарисовал здесь эту шлюпку для того, чтобы зрители, глядя на картину, почувствовали, какие огромные эти утесы, какое огромное море, которое клубится вокруг скал. Понял? Если бы художник не поместил здесь шлюпку, я бы и не заметил, какие эти утесы высокие и обрывистые, я бы… я бы…
– То есть ты хочешь сказать, что картина что-то утратила бы, была бы менее величественной, – сказал Фатти, явно заинтересованный. – Да, Эрн, ты прав, это очень странно. В самом деле, очень странно. Почему кто-то уничтожил шлюпку? Конечно, скорее всего, это сделал тот француз.
– Может, ему не нравятся шлюпки. – Сказал Эрн. – Может, у него от них начинается морская болезнь. Но посмотри, Фатти, тут даже следа не видно, где он эту шлюпку стер или замазал зеленой или синей краской! Вот что меня поражает!
– Без сомнения, очень странно, – сказал Фатти, крайне удивленный. – Ты совершенно уверен, Эрн, что вчера шлюпка была здесь?
– Ну, знаешь, со мной рядом стояла Бетси, и мы оба внимательно разглядывали картину. Я думаю, она тоже хорошо запомнила шлюпку. Спросим у нее.
– Эрн, слушай, никому об этом ни слова, ни-ко-му! – сказал Фатти. – Я пока еще не могу сообразить, зачем кому-то понадобилось убрать – или стереть – шлюпку с этого пейзажа, но, прежде чем мы об этом кому-нибудь скажем, я бы хотел подумать. Понял?
Ладно, – сказал Эрн. – Теперь схожу посмотрю на другие картины. Может быть, с них тоже убрали шлюпки!
Но нет, на картинах, где были шлюпки, они остались – все шлюпки, все облака и все волны. Эрн не мог обнаружить ничего такого, что бы там исчезло. И Фатти тоже не мог… Смотри, вон тот француз, который вчера копировал этот пейзаж – внезапно сказал Эрн. – Теперь он делает копию с другой, небольшой картины. Пойдем спросим у него, не он ли убрал шлюпку.
Но сделать это они не успели, их опередил мистер Энглер – подойдя к французу, он вступил с ним в беседу. Потом оба направились в Оружейный зал и скрылись в маленькой комнате позади него.
– Сегодня банши не воют, – с улыбкой сказал Эрн, когда он и Фатти шли по залу, рассматривая картины.
– День неподходящий! – сказал Фатти и вдруг так глубоко задумался, что перестал слушать, что ему говорит Эрн. «День неподходящий»? Почему лишь какой-то один день ни неделе – «подходящий»? Фатти не верил в существование банши, хотя даже он изрядно испугался, когда она завыла накануне.
– Знаешь, Эрн, у меня такое чувство, что надо бы пойти взглянуть еще раз на ту крышку люка, – вдруг сказал Фатти. – А ты стой на страже и, если увидишь, что кто-то идет, свистни. Художники все ушли, кроме этого француза, и, насколько могу судить, у него е мистером Энглером идет долгий, задушевный разговор – о чем, один Бог знает. А я бы тоже хотел знать!
Вместе с Эрном они пошли в Оружейный зал, Эрн стал посреди зала, чтобы видеть все двери и слышать, если кто-то будет приближаться к ним с любой стороны. Фатти не спеша подошел к камину. Ему удалось сдвинуть котел, и он увидел, что крышка люка на том же месте, что вчера.
– Все в порядке? – спросил он, повернувшись к Эрну, и Эрн кивнул. Никаких шагов, никаких голосов не было слышно, царила полная тишина.
Фатти поднял крышку и заглянул в люк. Да, там действительно были ступеньки, ведущие вниз. Куда? К банши – и, возможно, к ее механизму? Но где же был нижний вход в туннель, проделанный в холме? Должно быть, его-то и нашли собаки и пробрались по нему в Башню Банши и вскарабкались наверх по ступенькам. Туннель, скорее всего, надежно замаскирован где-то на пустынном склоне холма!
Фатти подумал, что хорошо бы отважиться да спуститься вниз по ступенькам и выяснить, что там такое. Но это могло занять уйму времени, а он не хотел оставлять Эрна одного. И взять Эрна с собой тоже не решался, фонарика у них нет и как знать, что там, под землей!
Вдруг он услышал, что Эрн тихонько свистит, и быстро распрямился. Надо было поскорей уложить крышку на прежнее место и сдвинуть обратно большущий железный котел, чтобы крышка люка не была видна!
Как раз вовремя! В комнате позади зала послышались шаги и голоса. Мистер Энглер и художник возвращались! Фатти махнул Эрну рукой, и оба, выбежав в холл, прошли через турникет. Служителя не было на месте, и Фатти с изумлением увидел, что он вместе с мистером Энглером и художником выходит из зала в холл!
«Похоже, что все трое – друзья-приятели, – подумал Фатти. – Что сие означает, я не знаю, но непременно что-то означает! Надо эту загадку разгадать. Она, несомненно, связана с какой-то тайной – но я, черт побери, ума не приложу, что тут скрывают и зачем и как».
Он и Эрн пошли за собаками, а тем уже надоело сидеть под навесом – они скулили и скреблись в ворота. Когда мальчики подошли к навесу, оба пса, ошалев от счастья, громко залаяли. Их засунули в ящики на багажниках, и вскоре Фатти и Эрн на большой скорости, невзирая на крутизну дороги, спускались с Холма Банши.
– Завтра я, пожалуй, устрою Сбор, – сказал Фатти Эрну. – Там на холме творится что-то неладное, а что – никак не могу понять. Если все соберутся и послушают, что мы им расскажем, и мы это обсудим все вместе, тогда, возможно, что-то прояснится. Хорошо, что мы с тобой побывали там, Эрн, иначе ты бы не заметил, что с картины исчезла шлюпка. Уверен, в этом ключ к тайне, но, честное слово, этот ключ сам по себе такая загадка, какой мы еще не встречали! Мы не знаем даже, какая тут тайна, и связан ли с нею на самом деле этот ключ. Ну и ну!
