полная версия

Бауыржан Чердабаев
Золотая лодка

– Ну зачем ты так? – обиженно проговорил тот. – Я ведь искренне хочу помочь тебе. Ты все-таки не чужой для меня человек. Баварец!

Отто еле заметно ухмыльнулся:

– Тебе стоит успокоиться. Мы ничего не будем брать приступом. Нам надо будет освободить мага, но для этого есть другие методы. Вдвоем мы не справимся с этим делом. Нам нужны будут люди!

– А зачем он тебе понадобился? – настороженно спросил его Мартин. – Этот маг… он тебе что-то должен?

– Да, – сказал Отто. – Он, как раз-таки, должен вернуть мне мою золотую лодку.

– Так она твоя? – удивленно проговорил Мартин.

– Можно сказать, что да. – сказал Отто. – Учитывая то, сколько лет я её искал.

Отто сложил вилку с ножом на тарелке, на которой оставалось немного еды, и отодвинул её в сторону. Положив перед собой на столе руки, он посмотрел Мартину прямо в глаза и произнёс вкрадчивым голосом:

– Но мне не столько нужна лодка, сколько сам маг. Он мне нужен живым и невредимым, а за помощь я тебя не обижу. Отблагодарю щедро. За работу заплачу серебром!

Сказав об этом, он вдруг замолчал и глянул в сторону стойки.

Мартин обернулся. Из-за двери, ведшую в кухню, показался чайханщик, глянул на них и снова исчез за дверью. Наверное, он просто хотел проверить, все ли в порядке у его посетителей.

Мартин повернулся обратно к столу и, придвинувшись ближе к собеседнику, навис над масляной лампой:

– Ну, хорошо, господин штурмбанфюрер, я согласен. Говори, что надо будет делать.

Глава 16. Операция «Тохтамыш».

Весна 1944 года. Сарайшык. Гурьевская Область. Казахстан.

В ночь на 3 мая 1944 года воздушное пространство над Гурьевской областью на большой высоте пересек немецкий военно-транспортный «Хейнкель»⁷⁰ без опознавательных знаков и углубился в сторону села Сарайшык.

На безоблачном небе угадывался черный силуэт самолета, походивший на огромную хищную птицу. Слышался гул моторов.

На подлете к реке Яик самолет немного снизился. Вероятно, пилот люфтваффе, рискуя быть замеченным с земли, пытался определиться с нужным квадратом для высадки диверсантов.

Но вот самолет благополучно пролетел над рекой и, совершив над ночной степью крутой разворот, стал подлетать к селу с восточной стороны.

В темноте показались белые стены сельских домиков. Лунный свет блеснул в их в окнах.

Кабина экипажа распахнулась. Выглянул второй пилот и подал Отто сигнал рукой.

Штурмбанфюрер встал и, сквозь гул моторов, отдал приказ группе готовиться к прыжку.

Сидевшие уже некоторое время на изготовке диверсанты вскочили с мест. На их лицах появилась оживленность с одновременной взволнованностью. Подходя один за одним к десантному люку в полу самолета, они принялись выпрыгивать в темноту.

Отто подбадривал диверсантов. Эсэсовец хлопал каждого из них по плечу, выкрикивая им вслед на немецком.

Рядом с ним стоял Ахан. Он заметно оскалился, когда очередь дошла до Ельнара. Тот тоже глянул недобро на обер-лейтенанта, но, похоже, понимая, что задерживает остальных, тут же прыгнул.

За ним проследовал Камбар. Он подошел к люку и тут же ощутил сильный порыв воздуха. В этот миг его охватило сильное волнение. Неужели он скоро ступит на родную землю?

Камбар глянул вниз. Оттуда на него смотрела темная бездна. На секунду он замешкался.

Отто хлопнул его по плечу и крикнул:

– Come, soldat! Shneller, shneller!⁷¹

Камбар глянул на эсэсовца. Его взгляд казался отрешенным. Так обычно смотрят те, кто решился на серьезный поступок: броситься с гранатой под танк или закрыть телом пулеметный дзот. С таким настроем он шагнул в раскрытый люк.

За ним сразу же проследовало еще двое диверсантов. Затем прыгнул Ахан. Последним прыгнул Отто.

Как только Камбар отделился от самолета, он раскрыл парашют и стал опускаться. Но вначале ему показалось, что он не падает, а словно кто-то подвесил его в воздухе. Под ним виднелась все та же темная бездна. Но он понимал, что там внизу лежит его родная степь.

«Примет ли она меня снова в свои объятия? – подумал Камбар. – Однажды, она приняла меня, когда я родился на свет. А сейчас: простит ли она меня или, не пожалев, уничтожит, проглотит, сожрет, не подавившись, в своей темной огромной пасти?»

Камбар поднял голову. Он увидел опускавшихся вниз на парашютах диверсантов. Теперь он понял, что опускается.

Вскоре он очутился на земле. Совершив при падении кувырок, как его учили в диверсионной школе, Камбар вскочил на ноги и, отстегнув от себя парашют, отбросил стропы в сторону. Его не волновало заметят парашют или нет. Он уже сделал свой окончательный выбор. Он шел сдаваться.

Шел сдаваться и Ельнар. В темноте и незнакомой местности ему было сложно ориентироваться.

Но его заметил Камбар. Он негромко окликнул брата. И они вместе двинули в село. Они шли и не скрываемо радовались этому.

Неожиданно их путь перегородил Ахан. Он появился перед ними в ночи словно шайтан, выскочивший из преисподней.

Ахан держал в руках автомат. Наведя оружие на братьев, он проговорил:

– Скидывайте оружие! И без глупостей. Знаю я, что вы задумали!

Камбар опустил на землю рацию и, отбросив автомат в сторону, обратился к отчиму:

– Чего ты добиваешься? Стрелять все равно не станешь. Шум поднимешь!

В это время Ельнар медленно нагнулся. Опуская свой автомат на землю, он одновременно вынул штык-нож из ножен. Такими штык-ножами, висевшие на ремне сбоку, были снабжены все диверсанты перед вылетом на операцию.

Ахан собирался ответить что-то Камбару, но Ельнар прыгнул на него.

Камбар был прав – Ахан блефовал. И как только Ельнар подлетел к нему, он ударил его автоматом в лицо.

Ельнар упал без чувств на землю.

Воспользовавшись моментом, Камбар бросился на отчима. В его руке блеснуло лезвие.

Ахан откинул автомат и выхватил из ножен свое холодное оружие. Между ними завязался бой.

Очнулся Ельнар. Увидев дерущихся, он бросился на выручку брата.

В этот момент Ахан отбросил Камбара, но на его месте вновь появился Ельнар. Он ударил Ахана штык-ножом, но тому удалось увернуться от удара и вонзить в него свой штык-нож.

Ельнар издал тихий хрип и упал замертво.

Ахан злобно посмотрел на своего пасынка и проговорил:

– Думал, что я не догадался, что ты со своим братцем замышляли в последнее время? Я наблюдал за вами.

Камбар поднялся с земли. Держа в руках штык-нож, он смотрел на отчима.

Ахан вытер лезвие своего штык-ножа о рукав десантного комбинезона и продолжил:

– Вы подозрительно перешептывались и переглядывались между собой в лагере. Сперва я подумал, что вы хотите подговорить остальных и поднять восстание, но на это у вас кишка была тонка. Потом до меня дошло, что вы просто хотите сдаться по возвращении в Казахстан. Но я не докладывал об этом штурмбанфюреру, я не мог допустить, чтобы он отменил операцию, и мой шанс пропал.

Камбар приближался к Ахану. Его взгляд в этот момент был сконцентрирован на нем. Словно хищник, он готов был сразить свою жертву. И если бы Ахан сейчас мог разглядеть в темноте глаза пасынка, то он заметил бы в его глазах неописуемую ярость.

Ахан принялся ругать Камбара:

– Щенок, – процедил он сквозь зубы. – Ты сейчас отправишься следом за своим братцем.

Но Камбар не реагировал на слова отчима. Он не поддался на его провокации. Он был в ярости, но сконцентрирован словно хищная птица на жертве перед своим смертельным броском. Тренировки в диверсионной школе под руководством Отто даром не прошли.

Камбар был в отличной форме. Он ощущал себя спокойным и сильным, словно молодой барс. Он бросился на Ахана и вонзил отточенным движением нож ему в шею – как учили.

Ахан захрипел и повалился на землю.

Камбар подошел к Ельнару – тело брата остывало. Закрыв его глаза, он собрал оружие и, прихватив рацию, направился в село.

Сердце Камбара учащенно колотилось.

Едва лишь Камбар вошел в село, в степи раздалась стрельба. Послышались крики. Это были милиционеры. Они вышли на поимку диверсантов, не пожелавших сдаться в плен.

К вечеру того же дня из Москвы самолетом прибыли сотрудники главного управления контрразведки «СМЕРШ». После длительного допроса, Камбара привлекли в радиоигру с центром Туркестанского легиона.

Получая от него дезинформацию, немецкое руководство готовило новые отряды диверсантов к отправке в Казахстан. К концу войны их становилось особенно много. Они проходили подготовку в других диверсионных школах, под другим руководством и для других целей. В глубоком тылу они планировали уничтожать стратегические объекты, дестабилизировать обстановку среди гражданского населения, поднимать восстания.

Но по прибытию в Казахстан часть из них ликвидируют, других схватят в плен. Среди них будут те, кто сдастся сам, как только ступят на родную землю и вдохнут воздух родной степи.

Сидя за рацией, Камбар продолжал отправлять шифровки за линию фронта. Он пытался отыскать в радиоэфире Отто. Но тот бесследно исчез.

Глава 17. Призрак из прошлого.

Весна 1395 года. Сарайджук. Золотая Орда.

Старик Камбар раздвинул сухие ветки, наваленные на золотую лодку, и вылез наружу.

За ним показались ребята и Дикий.

Лил сильный дождь. В степи становилось зябко.

Вдали, в темноте, сквозь ливень проглядывались очертания городских стен.

Камбар глянул туда и, пытаясь разглядеть ещё хоть что-то кроме стен, проговорил:

– Вот так-так! Выходит, непростая эта лодка. Смотрите ребята, сдается мне, на раскопках этого города я и познакомился со своим отчимом. – Мальчишки смотрели на стены, разинув рты.

Камбар поцокал языком:

– Соваться в город в такую погоду, да к тому же и ночью, нет смысла. Непросто будет отыскать Отто сейчас. Наверняка он успел уже обосноваться где-то в городе.

– Так кто этот Отто? – раздраженно спросил его Мансур, стоя рядом с ним, и, поежившись от холода и морщась от капель дождя:

– Ты знаешь его? Может уже наконец скажешь нам, кто это был там в золотой лодке!

– Призрак, – проговорил Камбар и, глянув растерянно сперва на Мансура, а затем на Баубека, добавил:

– Призрак из прошлого. Зовут его Отто Майер. Хитрый, расчетливый и хладнокровный убийца-эсэсовец!

Мансур встревоженно притих.

Волнение друга передалось Баубеку. Тот тоже занервничал. Он протер ладонью своё промокшее лицо и, кажется, собирался произнести что-то, как вдруг рядом с золотой лодкой послышалась шумная возня, заставив мальчика встрепенуться.

Это был Дикий. Продираясь сквозь поваленные ветки, тобет забрался обратно в судно, чтобы спрятаться там от дождя.

Камбар заметил это и воскликнул:

– Ай да, Дикий! Ай да, молодец! Как же я не додумался до этого?

Старик метнулся к лодке и произнес на ходу:

– Давайте, ребята, хватаем её за борта и тащим отсюда подальше. Без неё Отто уж точно никуда от нас не денется!

Камбар с ребятами перетащили золотую лодку в другое место. Это место находилось с правой стороны от города, прямо на берегу реки, там, где среди высокого тальника стояла густая заросль сухого камышового тростника. Перенеся золотую лодку туда, Камбар с ребятами перевернули её днищем кверху и, закидав для пущей маскировки сверху ветками, забились под ней. Дикий примостился рядом с ними.

– Здесь нас до утра никто не побеспокоит, – проговорил Камбар. – Надо поспать. Завтра предстоит тяжелый день.

Мансур с Баубеком молча кивнули и, спустя минуту, заснули крепким сном. Чуть погодя заснул и Камбар.

Ранним утром из города донеслось чье-то громкое пение и разбудило их.

– Что это? – произнес, сквозь сон, Баубек.

– Поёт, вроде, кто-то, – сказал, не открывая глаз, Мансур и зевнул.

– Муэдзин⁷², – ответил Камбар и, с легкостью приподняв борт золотой лодки, добавил:

– Зазывает правоверных на утреннюю молитву.

Он посмотрел на ребят и, улыбнувшись, проговорил:

– Просыпайтесь, сони, нужно идти. Скоро будет светать.

Старик Камбар с ребятами выбрались из-под лодки. Немного размявшись, они привели себя в порядок и принялись выбираться из зарослей камыша, чтобы идти в город. Рядом с ними шел Дикий. Тобет на этот раз был в ошейнике, предусмотрительно надетом хозяином. Мало ли что может взбрести псу в голову: набросится ещё на кого-нибудь, потом попробуй отвертеться в незнакомом для них мире.

После дождя сильно пахло травами. Далеко за горизонтом, по ту сторону реки, показался рассвет. Зарево постепенно разрасталось, и лучи только что выглянувшего солнца окрасили стены и башни Сарайджука в розовые и золотые цвета.

Впереди гулко отворились ворота, – второстепенные, находившиеся в юго-восточной части города, – из проема показались двое стражников. Кажется, они о чём-то живо спорили.

Но вдруг голоса стражников стихли, словно они отвлеклись на что-то. И тут же слева от Камбара и ребят раздались чьи-то окрики.

Они обернулись и увидели вдалеке приближавшийся караван верблюдов.

Животные были навьючены поклажей. На некоторых из них восседали наездники. Несколько фигурок пеших людей виднелось рядом с ними.

Снова раздался окрик погонщика. И тут же в ответ послышался строптивый рев одного из верблюдов.

– Торопятся в город, – произнес Камбар. – Выходит, сегодня базарный день. Это хорошо, при случае можно будет затеряться в толпе.

– А откуда они идут? – спросил Мансур и, не дожидаясь ответа, сказал:

– С юга, наверное, раз на верблюдах.

– Из Багдада, – неуверенно проговорил Баубек и, слегка смутившись, спросил:

– Возможно такое?

Он глянул на Мансура и, как бы в оправдание сказанного, добавил:

– Помнишь, наша училка по истории говорила, что эмиру Тимуру не нравилась кыпчакская степь⁷³, что он всегда старался выбирать путь в Золотую Орду в обход через Кавказ?

– Да, помню, – ответил Мансур. – Похоже, что эти купцы с погонщиками из тех же краев.

Он посмотрел на друга и добавил:

– Но в таком случае не из Багдада, а из Самарканда. Эмир Тимур был оттуда!

Почесав затылок, Баубек воскликнул:

– Ну ничего себе «в обход»! Если бы меня гнали оттуда, то я бы тоже заревел, как этот бедный верблюд.

Ребята переглянулись и засмеялись.

– Довольно вам! – осадил их Камбар. – Что на вас нашло? Не понимаете, что мы находимся в средневековье? Смертельная опасность кроится здесь на каждом шагу. Разбираться не станут: казнят на месте и имени даже не спросят!

Ребята притихли и виновато опустили головы.

Стоявший рядом Дикий бросил беглый взгляд на рассерженного хозяина и негромко гавкнул, словно возвращая того в реальность.

Старик взял себя в руки и замолчал. Он понял, что погорячился. Не время сейчас читать нотации! Хотя, откуда этим юнцам знать, что такое смертельная опасность, покуда они не встретятся с нею с глазу на глаз? Но, с другой стороны, он осознавал на какой рисковый шаг они сейчас идут, переместившись в прошлое. За этих мальчиков ответственность полностью лежала только на нем.

Тем временем караван приближался к городу, и Камбар предположил:

– По всей видимости, к другим воротам направляются.

– Идёмте! – позвал он ребят.

И они направились к главным воротам. Подойдя, остановились в ожидании, когда к ним приблизиться караван.

Камбар предостерег вполголоса:

– Нам нужно быть предельно осторожными, следить за каждым своим словом и поведением. Лишние движения могут привлечь ненужное внимание!

Старик взялся за край плаща и добавил:

– Одежда наша выдаёт в нас чужаков, поэтому нам вдвойне нужно вести себя незаметно.

Ребята посмотрели на свою одежду и, соглашаясь со стариком, молча закивали головами.

Старик немного помолчал. Глядя на ребят, он четко, по-военному, произнес:

– Значит, план такой: нужно будет раздобыть одежду, провизию, ну и место для ночлежки. Неизвестно, сколько нам придется тут пробыть.

Чуть подумав, он добавил:

– Друг друга не теряем из виду. И в случае опасности…

Камбар не договорил, замолчал, не зная, что сказать ребятам по такому случаю. Он переживал за них.

Глянув краем глаза на идущий в их сторону караван, Камбар сдвинул войлочный колпак на лоб и, почесав затылок, сказал:

– Будьте всегда рядом со мной. Не отходите от меня ни на шаг! Вам ясно?

Ребята снова утвердительно закивали головами и отошли с дороги, уступая путь каравану.

С огромными тюками на горбах верблюды казались ещё более гигантскими. Они шли, размеренно перебирая длинными ногами. От них несло неприятным запахом.

Будучи жителями сельской местности, привыкших к запахам навоза, коров и овец, Мансур с Баубеком всё же не выдержали и скривили физиономии, хихикая, зажали носы.

Камбар глянул на них с укором, переживая, что наездники прогонят их от каравана. Ребята опомнились, притихли, и, с трудом сдерживая смех, поспешили за тобетом, пристроившись позади идущего каравана.

Погонщики с купцами, – вторые отличались от первых богатым одеянием, – не обращали на них внимания. Похоже, Камбар напрасно переживал. Видимо они и в самом деле торопились попасть в город, да и мало ли кто мог ходить вблизи от города. В весенней степи теплело, – обычное дело увидеть пеших путников.

Следуя за верблюдами, старик Камбар и ребята входили в город. В этот момент Мансур увидел в небе орла. Вчера на рыбалке он видел точно такого же. Неужели это снова был он!

Пройдя сквозь ворота, верблюды с наездниками и поклажами устремились вглубь города.

Камбар с ребятами с нескрываемым любопытством озирались по сторонам и старались не отставать от них.

Сарайджук просыпался ото сна. Улица, по которой они шли, была центральной улицей города, она вела через пригородные районы рабада и прямиком к передним воротам шахристана. С раннего утра она заполнялась разномастным и разноликим людом, говоривших на разных языках. В обе стороны от центральной улицы, через каждый квартал, отходили узкие переулки, соединявшиеся с другими основными улицами города. Переулки пролегали вдоль одно-двухэтажных жилых домов с пристроенными к ним гончарными фабриками, ремесленными мастерскими, кузнечными цехами и оружейными лавками, образуя по роду ремесла отдельные кварталы.

За плоскими крышами этих построек виднелись минареты мечетей, башни караван-сараев и купола общественных бань.

Старик Камбар ненадолго остановился и глянул на один из переулков. На каждом шагу там разворачивалась торговля разным товаром. Начиналась толчея.

Намотав покрепче на руку поводок, он приблизил к себе Дикого и поспешил за караваном.

Ребята последовали за ним. Пройдя еще несколько кварталов по оживленному предместью, они вскоре вошли в шахристан и очутились перед площадью, вытянутой у подножия крепостной стены ханской цитадели.

Мансур остановился и принялся озираться по сторонам. Это место ему показалось знакомым. Площадь, здания рядом с ней, арыки с раскидистыми вязами поблизости – раньше всё это он уже где-то видел! Возможно, во сне? Но, так и есть! Мансур тут же вспомнил о своём недавнем странном сне, он вспомнил, как видел свою одноклассницу. Она была в золотой лодке, которая плыла по воздуху – вот над этой самой площадью!

Площадь была заставлена торговыми палатками, стоявшими в несколько рядов и достаточно плотно друг другу, оставляя только лишь узкие проходы для покупателей. На её левом краю находилась главная городская мечеть, выстроенная из известняка, с центральным куполом и четырьмя минаретами по углам. На правом краю площади возвышалось внушительных размеров здание, напоминавшее административное, с выступавшим портиком на высоких резных деревянных колоннах. Здание было изготовлено из такого же известняка, что и мечеть, но с дополненным декором из красного кирпича.

Как и все основные улицы Сарайджука, площадь была вымощена камнем. Откуда здесь взялся камень, неизвестно. В степи такого материала не найдёшь и в помине. Явно, что завезли откуда-то издалека для строительства города, так как в основном в городе строили дома и здания из глиняных кирпичей.

Перед самым портиком административного здания располагался фонтан с прямоугольным прудом. И сам фонтан, и пруд были также выложены из камня. Огромная тень падала на пруд от портика, что делало его, наверное, одним из самых излюбленных мест горожан в жаркие летние дни.

Сарайджук с обеих сторон огибали ещё две основные улицы. Местами они соединялись с центральной улицей и между собой поперечными второстепенными улицами и узкими переулками. Одна из двух улиц брала своё начало от внешних ворот, расположенных в северо-западной части города, и, проходя через рабад, а затем через шахристан, скрывалась за главной мечетью, где вливалась в западные ворота ханской крепости. Напротив, вторая улица начиналась от внешних ворот, расположенных в юго-восточной части города, и, также, проходя через пригородные районы рабада, а затем через шахристан, скрывалась уже за административным зданием, где вливалась в южные ворота ханской крепости.

За обеими боковыми улицами, простираясь в обе стороны от крепостной стены и уходя дальше по обрывистому берегу реки, раскинулись богато украшенные дома. Очевидно, в них жила городская знать.

Вскоре из мечети показались люди. Утренний намаз завершился, и они выходили на площадь, разбредаясь по торговым рядам.

Многие из них выглядели взволнованными, перешёптывались. Ходили слухи, что эмир Тимур собирается напасть на город. Поговаривали, что в городе поубавились миссионеры и иностранные дипломаты, а чужеземные купцы стали выбирать менее безопасные караванные пути, стараясь обойти степь. Но были и те, кто надеялся, что всё обойдётся, и как в прошлый раз⁷⁴ эмир Тимур не станет трогать золотоордынские города и покинет степь.

Но вопреки разным слухам, на площади всё же становилось людно. Постепенно поднимался шумный гомон. Начиналась бойкая торговля.

Базар оживал. Временами в нём становилось чересчур шумно. Торговцы перекрикивались между собой через ряды. Они таким образом обменивались информацией о ценах на товары и торопили нерасторопных носильщиков, приносивших огромные тюки к прилавкам из складов близлежащих караван-сараев.

Вдруг Мансур заметил на ближайшем от них прилавке с деревянной утварью тонкие берестяные стаканчики.

– Погодите! – воскликнул он и, тронув дедушку за рукав, сказал:

– Дед, ты только не волнуйся. Я сейчас!

– Ты что задумал? – попытался остановить его Камбар. – Мансур!

Но Мансур уже успел подскочить к торговцу и, схватив с прилавка два стаканчика, крикнул тому на казахском языке:

– Өтінемін, уайымдамаңыз! Мен қазір!⁷⁵

То ли опешив от такой наглости юнца, то ли изумившись его странным наречием, торговец не стал звать на помощь базарную стражу, а принялся с интересом наблюдать за мальчиком.

Приложив ладонь к груди и быстро поклонившись торговцу, Мансур поспешил к соседней лавке, где лежали разные ткани. Там он у такого же изумленного торговца, схватил с прилавка моток бечевки и тонкий острый нож, которым тот отмерял сукно.

Наступила тишина. И тут же вокруг Мансура стала собираться толпа зрителей, принявшаяся с любопытством разглядывать, что он делает.

Мансур не обращал на них внимание и, продырявив ножом донышки стаканчиков, принялся пропускать сквозь отверстия длинную бечевку. Продев оба конца в стаканчики, он завязал их в тугие узелки, проделывая все это неспеша и выверенно, словно занимался этим делом всю свою жизнь.

Беспокоясь за внука, старик Камбар поспешил к толпе. За ним подошел Баубек и, ввиду своего невысокого роста, принялся прыгать на месте, пытаясь рассмотреть своего друга из-за спин зевак.

Тем временем Дикий рвался пролезть между ног этих зевак, но ошейник, намотанный на руку хозяина, мешал ему. Старик пожалел тобета и снял с него ошейник. Пёс прошмыгнул сквозь толпу к Мансуру. Виляя хвостом, он подошел к нему и, высунув язык, присел рядом.

Устав прыгать, Баубек присел на четвереньки и, протиснувшись между ног стоявших людей, наконец-то смог подойти к Мансуру и увидеть, что он делает.

– Телефон? – удивленно произнёс он, как тотчас стоявшие поблизости люди подхватили новое для них слово, и оно понеслось восторженными голосами в толпе.

«Телепон, телепон, телепон, – разносилось в стороны, произносимое со звуком «п», так как звук «ф» отсутствовал в кыпчакском языке».

Баубек оглядел стоявших вокруг людей и, вернув взгляд на Мансура, громко спросил его:

– Но зачем?

– Сейчас поймешь, – ответил тот, протягивая ему второй стаканчик с приделанной к донышку бечёвкой, и, указав на дальнюю лавку в торговом ряду, проговорил:

– Отходи туда. Нужно проверить, как работает.

Старик Камбар заулыбался, поняв замысел внука, и, не теряя бдительности, продолжал осматривать толпу.

Баубек принялся отходить, как ему велел его друг, разматывая заодно бечевку, а Мансур, махнув рукой, подозвал к себе торговца, у которого одолжил берестяные стаканчики.

Торговец поправил на голове чалму и, сияя белозубой улыбкой, поспешил к нему.

Суконщик засуетился и, похоже, решив, что упускает какую-то выгоду для себя, рванул к Баубеку. Пролепетав на ходу что-то очень быстро на кыпчакском, он подбежал к нему и, продолжая говорить, принялся тыкать в стакан.

Пытаясь успокоить ретивого торговца, Баубек вытянул руку с раскрытой ладонью и произнёс твёрдым голосом:

– Күте тұрыңыз, ағасы, күте тұрыңыз. Қазір, қазір.⁷⁶

И у него получилось. Торговец, явно не ожидавший такого отпора от мальчика, затоптался на месте и, засмущавшись, словно подросток, послушно принялся ждать.

Ребята проверили связь на обоих концах и, улыбаясь, протянули одновременно стаканчики своим подопечным.

Услышав голоса в стаканчиках, торговцы пришли в неописуемый восторг. Они радостно заголосили. Рядом с ними засобирались другие торговцы. Желающих проверить невиданное ранее изобретение становилось много. Натягивая бечевку, как их научили ребята, они поочередно разговаривали между собой, слушали друг друга, громко смеялись и махали руками издалека, насколько позволяла им натянутая бечевка.

Прошло немного времени. Толпа постепенно стала редеть. Зеваки разбредались по торговым рядам. Кто-то из них уже даже принялся собирать для себя похожие переговорные устройства.

Оба торговца с довольными лицами собрали бечевку и, намотав её на стаканчики, подошли к ребятам. Один из них вынул кожаный мешочек и отсыпал в ладони Мансура несколько монет.

Ребята нескрываемо обрадовались. Это были настоящие медные пулы с вычеканенными на них надписями арабской вязью и рисунками в виде диковинных животных, птиц и даже воинов.

Как только торговцы отошли от них, Мансур ссыпал монеты в одну руку и указательным пальцем второй руки принялся двигать их на ладони, чтобы получше рассмотреть.

– Смотри! – вдруг воскликнул он, обращаясь к Баубеку. – Одна серебряная монета попалась.

– Ух ты! – произнес Баубек и, глянув косо на отходивших от них торговцев, добавил:

– Наверное, случайно затесалась среди мелочевки. Но мы им не скажем же? А то на одежду у нас ещё не хватит!

Ребята переглянулись, весело засмеялись и поспешили к старику Камбару. Дикий крутился рядом с ними.

Торговая лавка, куда они вошли, располагалась на первом этаже вытянутой вверх двухэтажной постройки, стоявшей у самой площади. Лавка отличалась своим неказистым видом. Очевидно, в ней продавалась недорогая и, возможно, даже поношенная одежда.

Крохотное помещение с низким потолком еле вместило в себя троих покупателей. Ступив пару шагов, они сразу же очутились у широкого деревянного прилавка, на котором лежала разная одежда, сваленная в кучу. Там же на прилавке стоял огромный баул, набитый, по всей видимости, такими же вещами. Свет с улицы пробивался через небольшие округлые слюдяные оконца и мягко рассеивался по помещению, хорошо освещая её внутреннее убранство.

Сквозь затхлый воздух пахло жжёным адраспаном⁷⁷. Наверное, её недавно жгли здесь на удачу, а может отгоняли нечистую силу.

Вдруг позади прилавка одернулась занавеска. Обнажился дверной проём и оттуда появился сухощавый и невысокого роста старичок. Он выглядел намного старше Камбара, был смурным и явно не в духе.

– Простите за беспорядок, – выдавил из себя старый лавочник и, сбросив баул на пол, отодвинул в сторону сваленные там же на прилавке вещи. – Сворачиваю торговлю.

– Что так? – произнёс Камбар. – День ведь только начался.

– Вы, наверное, недавно в городе? – сухо поинтересовался тот. – Не слышали, что хан Тохтамыш проиграл сражение эмиру Тимуру?

Камбар посмотрел на лавочника и спросил:

– А где они сражались? Не у Терека ли случайно?

– Так и есть – у реки Терек, – ответил лавочник.

– Это что ж получается, – проговорил Камбар, как бы спрашивая самого себя, – мы в апрель тысяча триста девяносто пятого года попали?

Он молча переглянулся с ребятами. Наступила короткая пауза.

Лавочник насупил брови, продолжая глядеть на них, и нетерпеливо застучал костлявыми пальцами по прилавку. Похоже, он понял, что те были не в курсе насчет недавнего сражения у реки Терек, и не желая более терять времени, спросил:

– Вы что-то хотели купить? Говорите, а то я тороплюсь.

– Нам бы халаты, – сказал Камбар, повернувшись к нему. – И ребятам на голову, ну и на ноги что-нибудь надеть.

Лавочник хитро прищурил глаза и, остановив свой взгляд на потертых кедах Мансура, промолвил:

– Гляжу, и вправду, какое-то странное на вас одеяние. Видно, не из этих вы мест.

Он бегло оглядел посетителей с ног до головы, засуетился и ненадолго исчез под прилавком, принявшись шарить по баулам, один из которых недавно спустил к своим ногам. Затем он поднялся, похоже, ничего не найдя там подходящего, и юркнул за занавеску, но чуть погодя появился обратно, но ни с чем, и, вновь придвинув к себе кучу вещей, лежавших на прилавке, принялся выбирать оттуда нужную одежду.

– Где сейчас Тохтамыш? – спросил его Камбар, словно он появился в Сарайджуке с миссией разыскать хана. – В городе?

– Недавно вернулся, – ответил тот, приподняв брови, и, наконец-то подобрав подходящий халат для Камбара, протянул ему и добавил:

– Люди видели его на крепостной стене.

Камбар принял халат из рук лавочника и, отступив в сторону, чтобы Мансур с Баубеком могли подойти ближе к прилавку, надел его поверх плаща.

Вскоре лавочник нашёл одежду и для ребят. Протянув им халаты, он продолжил:

– Говорят, появляется на ней второй день, ходит взад и вперед, будто загнанный зверь. Переживает!

Камбар, не глядя, слушал. Проведя пару раз рукой по стеганой ткани халата, он запахнул полы и подпоясался широким кушаком. По его лицу было заметно, что он остался доволен выбором хозяина лавки. Обновка сидела на нём добротно, подходила под его войлочный колпак, так как была неброского цвета, в отличии от тех, что надели на себя Мансур с Баубеком.

Им достались пёстрые одеяния и стоптанные, но все же удобные кожаные сапоги на толстой подошве с подобием каблука – обувь аристократов, привыкших к верховой езде и охоте. Во всем этом мальчишки выглядели эдакими щеголями, хоть и потрепанными.

Друзья переглянулись. Нахлобучив на головы тюбетейки, они взялись за руки и радостно запрыгали. Под строгим взглядом Камбара они, остановившись, уперли руки в бока и, корча смешные рожицы, стали ходить по небольшому кругу, восхищаясь своими новыми нарядами.