Борис Бабкин
Наемник
Глава 33
Боярин внимательно и даже настороженно смотрел на сидевшего перед ним бледного, худощавого человека в прекрасном бежевом костюме. Странно улыбаясь, что-то говоря на незнакомом Ивану языке, худощавый взял бутылку бренди, быстро наполнил три фужера. Молодая светловолосая женщина, весело рассмеявшись, подвинула один фужер Боярину. Длинными пальцами приподняв свой, она, бросив на него насмешливый взгляд, с едва уловимым акцентом сказала:
– Я вижу, вы чем-то расстроены?
«Как по-русски шпарит, стерва», – подумал Иван и, не выдержав пристального взгляда ярко-голубых глаз, опустил голову и большими глотками опорожнил фужер. Худощавый с той же непонятной улыбкой на тонких губах снова что-то быстро сказал.
– Слушай, ты! – закатал желваками Иван. – Говори понятней!
– Действительно, Смит, – неожиданно упрекнула худощавого женщина. – Наш друг должен понимать, о чем мы говорим.
– Ради Бога, простите, – поспешно и, к немалому удивлению Боярина, чисто по-русски извинился тот.
«А Фаина стерва, – наполнив свой фужер и неторопливо потягивая прохладное бренди, думал Иван. – И не заикнулась ни разу, что на товар покупатель есть. В натуре Змея! Хорошо, я догадался у нее в комнате пошарить, – похвалил он себя. – Как же ты визитку с телефонным номером забыла? – мысленно поддел он Касымову. – То-то она мне чесала: не ищи покупателя, а то могут быть неприятности. А какие тут на хрен неприятности, – Боярин окинул насмешливым взглядом сидящую перед ним пару. – Я по телефону звякнул, мол, от Фаины, по ее поручению, вот и встретился с этими. Капиталисты, – ухмыльнулся он. – В кабаках дела решают».
– Я надеюсь, вы простили Смиту его неуважение к русскому языку? – вполне серьезно спросила его женщина. Удивленный этими словами, Иван кивнул и перевел взгляд с женщины на мужчину.
– Вы удовлетворены нашим внешним видом? – тонко улыбнулся Смит. – Если да, то перейдем к делу, – уже серьезно проговорил он.
– Можно и к делу, – буркнул Иван. Он не знал, как и с чего начать разговор, ради которого позвонил, а затем и встретился с этой парочкой.
– Если я вас правильно поняла, вы уверены, что товар, который нам нужен, через какое-то время будет у вас. И купить мы сможем его с вашей помощью, – неожиданно помогла ему женщина.
«Заумно говорит, стерва», – поморщился Боярин, и согласно кивнул.
– Вы можете назвать дату точно или приблизительно? – негромко спросил худощавый.
– Точно только баба знает, когда рожать будет, – грубовато пошутил Иван.
По красивым, чувственным губам женщины скользнула едкая улыбка. Не спуская глаз с Боярина, она что-то тихо сказала своему спутнику. «Опять не по-нашему шпарит!» – разозлился Иван. Уперев в стол огромные кулаки, он подался вперед.
– Вот что! – прорычал Боярин. – Не хрен мне мозги пудрить! Покупатель и без вас найдется! Пока! – Взмахом руки подозвав официанта, Иван бросил ему несколько смятых купюр.
– Не надо злиться, – обратилась к нему женщина. – Постарайтесь понять. – Она дотронулась до нервно сжатого большого кулака длинными пальцами. – Вы не первый, кто заверяет нас в скором получении товара. Но пока все это только слова. Мы теряем время, а следовательно, и деньги. Именно поэтому мы хотели бы знать точную дату получения товара.
«Как по-русски шпарит», – снова удивился Иван. Он снова сел, громыхнув стулом.
– Когда, когда, – проворчал он. – Хрен его знает, когда. Но то, что товар будет у меня, точно!
– Это мы слышали уже не раз, – окинув взглядом мощную фигуру Ивана, процедил худощавый. Он хотел сказать еще что-то, но, уловив предупреждающе строгий взгляд женщины, закашлялся.
– Какой ты, право, неловкий, Смит, – с явным осуждением заметила женщина и поднялась из-за стола.
«Вот это телка!» – невольно восхитился Иван ее высокой, отлично сложенной фигурой. Прижав ко рту стерильно белый платок, Смит тоже поспешно встал.
«Хлюпик», – пренебрежительно взглянул на него Боярин.
– Мы ждем десять дней, – негромко, но довольно твердо заявила женщина. – Если будут какие-нибудь новости, сообщите. Номер телефона вы знаете. Звонить можете в любое время. Вас обязательно выслушают. И еще, – она скользнула неожиданно надменным взглядом по лицу жадно смотревшего на нее здоровяка. – Я бы хотела говорить о деле с одним человеком, будь это вы или Фаина.
Не прощаясь, покачивая крутыми сильными бедрами, женщина неторопливо двинулась к выходу.
– Примите мой совет, – с явно прозвучавшим акцентом быстро сказал Смит. – В ваших интересах сделать так, чтобы товар быстрее попал к Элис.
– К кому? – недоумевающе поднял голову Боярин.
– Ее имя Элис, – отходя от стола, кивнул вслед женщине худощавый.
Глава 34
Узкоглазый верзила, запахнув на голом теле длинный халат, зевая покосился на Зубкова.
– Сам не спишь и другим не даешь, – проворчал он. Усевшись на стул, Андрей подмигнув, весело ответил:
– Дела, они и ночью дела. И не только с бабами в постели. Я уезжаю, – уже серьезно добавил он.
– Неужели Петрович так напугал, что из любимой столицы мотаешь? – насмешливо поинтересовался узкоглазый.
– Тебе хорошо скалиться! – вспылил Лорд. – голобозов полная дача!
– Может, ты хочешь, чтобы я из-за тебя с Любимовым войну начал? – зло спросил верзила.
– Ничего я не хочу, – огрызнулся Зубков. – Товар достану – я этого старикана сам с потрохами съем! Я в Магадан ехать решил.
– Вот это правильно, – успокоился узкоглазый. – Надо было сразу с ней ехать. Баба, она и есть баба, – пренебрежительно добавил он. – Мало ли что с ней случиться может. Тем более Лапу в Москве угрохали. Маркиза, наверное, рвет и мечет.
– Надьке ее гнев не грозит, – отмахнулся Андрей, – Машка ей обязана кое-чем. Как пацан-то? – вдруг спросил он.
– Пищит часто, но здоров, – безразлично отозвался верзила.
– Береги его. Хан. Надька нам еще не раз пригодится.
– Не волнуйся, – улыбнулся узкоглазый. – С ним все в порядке будет. Ты сам поосторожней. Один едешь или с кем-то? – неожиданно спросил он.
– Один, конечно, – насторожился Лорд. – А почему ты спросил?
– Может, возьмешь пару-тройку ребят?
– Сейчас нет, – немного подумав, решил Андрей. – Но пусть будут готовы. Вдруг понадобятся.
– Когда понадобятся, может быть поздно, – рассудительно заметил Хан.
– Ты чего меня раньше времени хоронишь?! – вскочил Зубков.
– Просто беспокоюсь, – поправил его верзила.
– Ладно, – подошел к двери Лорд. – Пошел я.
– Зачем приходил-то? – остановил его Хан.
– Сказать, что уезжаю, и что, возможно, понадобится помощь, – засмеялся Зубков.
– Если чего, высылай телеграмму. Любую, – уточнил Хан. – Сразу пошлю боевиков туда, откуда она придет. С 12 по 15 часов каждый день они будут ждать тебя у главпочтамта.
– Пойдет, – довольно согласился Андрей и тут же спросил: – Как я их узнаю?
– Старшим я пошлю Басмача. Помнишь, ты с ним в Брянск насчет вагона с картошкой ездил? – улыбнулся Хан.
– Отлично, – согласился Лорд и шагнул к двери. – Иди досыпай.
– Удачи тебе, – честно пожелал ему вслед верзила.
* * *
Петрович возбужденно ходил по большой устланной коврами комнате. «Кто же Стрелка убил? Ведь это он Лапу пристрелил! Пуля в черепе из его пистолета. Он на Боярина одно время работал. А вот на оружии никаких отпечатков. Трое в милицейской форме тоже из этого, как его, „магнума“ убиты. Чертовщина какая-то!» – Старик рассердился. Наткнувшись на подвешенный к потолку большой кожаный мешок, раздраженно буркнув, он размахнулся и с силой ткнул его кулаком. И тут же буквально взвыл от боли. Прижимая к груди левой рукой моментально опухший кулак правой, старик тяжело затоптался на месте. Двое плечистых парней, стоявших у двери, рванулись было к нему. Но, поняв в чем дело, растерянно замерли. В распахнутую с силой дверь с пистолетом в руке ворвался Страшила.
– Понавешал кирпичей! – подвывая от боли, злобно закричал Любимов.
– Вы же сами велели, – засовывая оружие в боковой карман кожаного пиджака, начал оправдываться телохранитель. – Чтобы спортзал был.
– Васильева сюда, – простонал старик.
– Врача! Быстро! – повернувшись к парням, рявкнул Страшила. Те мгновенно выскочили из комнаты.
– Как твоя башка? – с гримасой боли, баюкая опухший кулак, еле слышно спросил Петрович.
– В порядке, – виновато отозвался парень. – Врачи говорят – ссадина. А сознание потерял от боли. Пуля по какому-то нерву чиркнула.
– Не будешь подставляться, дубина! – сердито прикрикнул на него Любимов и, забывшись, поучительно взмахнул правой рукой. Пронзительно завизжав от боли, вновь прижал опухший кулак к груди. В приоткрывшуюся дверь заглянула молодая смазливая девушка в мини-юбке.
– Аркадий Петрович, – томно позвала она.
– Исчезни! – рявкнул на нее Страшила.
– Аркадия Петровича срочно просили приехать в «Метрополь», – обиженно надувшись, проворковала она и, одарив парня сердитым взглядом, исчезла. Страшила нерешительно посмотрел на охающего старика.
– Тут звонили…
– Не глухой, – простонал Любимов и, продолжая скулить, направился к двери.
– Что с вами? – подскочил к нему человек в белом халате с аптечкой в руках.
– Поедешь со мной, – сказал Петрович. – В машине все сделаешь.
Глава 35
Серов неторопливо вышел из здания аэропорта. Увидев разговаривающую с водителем такси Нурию, быстро подошел к машине.
– В Магадан? – весело спросил он. Утвердительно кивнув, таксист сел за руль.
– Возьмете? – обратился Сергей к женщине.
– Ты где был? – вдруг зло спросила она.
– Аппарат получал, – спокойно ответил Серов, показывая ей небольшой, перетянутый изолентой бумажный сверток. Насмешливо фыркнув, Нурия уселась на заднее сиденье.
– Я еду одна, – заявила она шоферу, и сердито бросила удивленному Ковбою: – Завтра в полдень жди меня здесь. Без аппарата.
– Попал в немилость к прекрасной ханум, – засмеялся Сергей вслед тронувшемуся такси. «Завтра в полдень, – усмехнулся он. А сейчас куда? Гостиница не годится. Черт его знает, как все повернется. Правда, в билете все равно фамилия есть. Но билет, он и есть билет. А гостиница – это сведения о постояльцах от служащих. Лады!» Ковбой посмотрел по сторонам. Более или менее удобный ночлег просто необходим. Судя по всему, дела предстоят серьезные, и нужно быть в форме. Надеюсь, перестройка коснулась и этих мест. И здесь, как и везде, есть добренькие старушки, готовые всего за «тыщу» дать доброму человеку место для ночлега в комфортабельной кладовке.
– Чего приуныли? – услышал Сергей насмешливый женский голос. – Неужели из-за расставания с вашей попутчицей? Как же она вас оставила, выбранная вами мисс самолет?
– Я ошибся, – небрежно бросил Серов, поворачиваясь к Фаине, – о чем и сказал ей.
– Даже так? – красивые глаза блондинки широко раскрылись в веселом изумлении. – Решительный вы человек, – она одобрительно улыбнулась.
«Классная дама, – сфотографировал красивое лицо и стройную фигуру блондинки Ковбой. – Все при ней. Теперь понятно, почему они с ханум на ножах. А на их схватку, особенно в купальниках, ей-богу, стоило бы посмотреть. Куда там американкам с их борьбой в грязи». – Увидев позади Фаины негромко разговаривающих парней. Ковбой поставил себе пять баллов. Правильно я их срисовал. Эти трое – ее свита".
– О чем задумались? – услышал он голос женщины.
– О ночлеге, – вздохнув, честно признался Сергей и, опережая вполне уместный вопрос, широко улыбнулся и весело объяснил: – Я в этих краях впервые. Решил убить время вдали от цивилизации в краю оленьих рогов и лисьих воротников.
«Ясно, – по-своему поняла его слова Змея. – Новоявленный коммерсант. Решил на пантокрине и мехах себе капитал сделать». А вслух, довольно искусно разыграв изумление, спросила:
– И ради этого в такую даль? Скучно же.
– А вы посмотрите, почувствуйте! – вздохнул полной грудью Сергей. – Здесь и воздух, и земля, и растения, даже камни, здесь все другое! По-северному чисты и суровы и по-своему прекрасны! Вы посмотрите, – он указал рукой на изумрудно-зеленые вершины сопок. – Видите темно-серые пятна среди зелени, вверху? Там кое-где еще лежит снег, потемневший от таяния и ветров. А на расстоянии он кажется сединой многих лет, прожитых этими большими и всегда прекрасными холмами. Красиво! Ведь правда? – в восторженном голосе мужчины не было фальши. Он не играл, а говорил то, что чувствовал. И женщина поняла это.
– Вы романтик, – улыбнулась она.
– Нет, – выдохнул Серов. – Я просто чертовски устал от вечно теплого и грязного асфальта. От выхлопов машин, и куда-то постоянно спешащих, всегда озабоченных людей. Устал от городов с их железобетонной стремительностью. А вы? – оставаясь верным себе, неожиданно спросил Ковбой.
– Что я? – заметно растерялась блондинка.
«Вопрос не по теме всегда неприятен», – похвалил себя Серов.
– Вы, конечно, правы, – согласилась женщина. «Не Ковбой ли это? – пыталась понять она. – Может, это ты себе лицо бинтовал? Впрочем, нет! Петрович Ковбоя за Руслана уже в порошок стер. Но кто же ты такой? Спекулянт? Или действительно романтик? Ладно, – решила Змея. – Это для меня неважно. Поиграю немного». С сожалением вздохнув, женщина невесело улыбнулась:
– Увы. Я здесь на работе, и поэтому могу только завидовать вам. Вы совершенно правильно сказали о городе. А вы москвич? – внезапно поинтересовалась Фаина.
«Моим же салом, меня же по сусалам», – отдал должное ее вопросу Сергей.
– Почти, – снова весело улыбнулся он. Заметив удивление в темных женских глазах, попытался объяснить: – Прописан в столице. Но бываю там крайне редко, проездом.
"Коммерсант, – утвердилась в первом впечатлении блондинка. – Привез, отвез. Купил, продал.
«А мужчина интересный». Одарив Сергея многообещающим взглядом, она стала прощаться:
– К сожалению, мне пора. Вы интересный собеседник, и я бы с удовольствием поболтала с вами еще, но, – огорченно вздохнув, Фаина посмотрела на часы, – делу время, а потехе час.
Вспомнив свой разговор с Боярином и его твердое правило, она неожиданно рассмеялась:
– Извините, – женщина посмотрела на Сергея веселыми глазами. – Просто вспомнила кое-что и не могла удержаться.
– Если красивая женщина весело смеется, значит, в мире все прекрасно, – процитировал Серов чью-то мудрость.
– Вы к тому же философ, – заметила блондинка и протянула крепкую красивую руку. – Давайте прощаться.
– С надеждой на скорую встречу, – мягко держа ее пальцы, улыбнулся Сергей, и тут же с явным огорчением воскликнул: – Надо же! Я забыл, и вы тоже!
– Что я забыла? – не поняла Змея.
– Представиться, – засмеялся Ковбой.
– Вы правы, – невольно поддаваясь его веселью, улыбнулась Касымова и назвала свое имя:
– Фаина.
– Сергей, – ответил Серов, легко пожимая ее руку. На какое-то мгновение их руки замерли.
– Мне действительно пора, – тихо проговорила женщина. Серов с явной неохотой выпустил ее руку.
– До свидания, – негромко попрощался он. В его тоне слышалась какая-то недоговоренность, намек. Фаина услышала это и, поняв чисто по-женски, еще раз тепло попрощалась с Сергеем и, игнорируя частные такси, пошла к подъехавшему государственному. Чуть приотстав, за ней шли парни.
– Мы обязательно встретимся, – криво улыбнулся Серов, провожая взглядом стройную фигуру блондинки. Проследив, как она со своими спутниками села в машину, Сергей быстро пошел к зданию аэропорта.
Глава 36
Нурия поднялась на третий этаж и остановилась перед дверью с номером сорок один. Внимательно прислушалась. Затем большим пальцем правой руки нажала на кнопку звонка.
– Кто там? – почти сразу отозвался приятный женский голос.
– Мне необходимо поговорить с Марией. Она дома? Услышав щелчок отпираемого замка, женщина сделала шаг назад. Дверь открылась. Невысокая, совершенно седая женщина с внимательными и немного испуганными глазами, посмотрев на Нурию, тихо ответила:
– Маши нет. Если вы желаете что-то сообщить ей, напишите. Я обязательно передам.
– Я просто хотела поболтать, – смущенно улыбнулась брюнетка. – Извините меня. Понимаете, в Магадане я буду несколько дней и хотела бы увидеть Машу, – Нурия неожиданно весело улыбнулась: – Валентина Николаевна, вы не узнали меня?
Седая женщина, достав из кармана очки, внимательно посмотрела на стоявшую перед ней женщину.
– Нурия! – изумленно проговорила она. – Алферова.
– Да, – смеясь, подтвердила брюнетка.
– Заходи скорее, – пригласила седая. – И прости меня. Совсем знакомых узнавать перестала.
Серов внимательно изучал номера подъезжавших такси.
Нужно было узнать, куда ездила Нурия. Разговаривать с шоферской братией Ковбой умел.
«Сейчас к Валентине Николаевне. Узнать, где Машка. В Магадане ее, конечно, нет. А впрочем, стоит ли искать Маркизу? – размышляла Фаина. – Скорее всего нет. Вдруг у Шакала все получилось. Но все равно! Узнать, где Машка, не помешает. Подожди, – опомнилась Змея. – Про эту шлюху-то я и забыла! Куда она поехала? – попыталась угадать она. – Прилетела Нурия одна. Этот романтик, конечно же, не с ней, в этом я убедилась. В аэропорту ее никто не встречал. Но без сопровождения Петрович ее не отправит, это ясно. Значит, ее кто-то ждет в Магадане. А может, она тоже решила навестить Машкину мать? Ведь они знакомы. Еще когда Нелли была жива, она несколько раз посылала Нурию к Машке за мехами. Какая же я дура! – укорила себя Фаина. – Номер такси, на котором уехала эта стерва, я не запомнила! Нужно найти таксиста и узнать, куда он ее отвез».
– Остановите машину! – громко попросила женщина, дотронувшись до плеча шофера.
– Зачем? – шофер испуганно посмотрел на нее в зеркальце.
– Останови тачку! – требовательно бросил сидевший рядом с водителем рослый парень.
– Заткнись, – строго осадила его Фаина и примиряюще посмотрела в зеркальце. – Ради Бога, извините, но нам нужно выйти именно здесь. Вот возьмите, – она протянула водителю деньги.
– Тут много, – остановив машину, тот повернулся к женщине.
– Сейчас все дорого, – вздохнула Змея и со смехом добавила: – И поэтому чем больше денег, тем лучше.
* * *
– Ты мне в прошлый раз рассказывала, что ушла с пятого курса института. – Наливая в чашки чай, Валентина Николаевна посмотрела на Нурию. – Я все хотела спросить: почему?
Чтобы оттянуть время и придумать ответ, Алферова поднесла чашку с чаем ко рту. Еще на третьем курсе она начала зарабатывать деньги своим красивым телом. Этому ее научила мать, проститутка с большим стажем. Она и поставляла дочери клиентов. Но Нурия училась в медицинском. Именно поэтому немногие мужчины могли похвастаться, что овладели ею, как женщиной. Для «гостя-клиента» у нее всегда находилась бутылка шампанского или другого хорошего вина. Достаточно было выпить рюмку предложенного девушкой напитка, и клиент почти мгновенно засыпал крепким сном. После чего Нурия, поменяв бутылки, раздевала мужчину, раздевалась сама и ложилась рядом с храпящим кавалером. Утром, просыпаясь по звонку будильника, чтобы не опоздать на занятия, она с великим трудом будила клиента. Когда тот просыпался и начинал понимать, где он и что с ним, девушка, нахваливая его, мужские достоинства, благодарила за прекрасный и дорогой подарок. С больной головой и изрядно похудевшим кошельком «половой гигант» торопливо уходил от назойливой и страстной Нурии, которая снова начинала «соблазнять» его. И не было случая, чтобы кто-то из этих командированных, как правило, должностных лиц снова приходил в ее небольшую, уютную комнату. Мать знала, каких клиентов поставлять.
Нурия была плодом «работы» своей матери и ничего, знала о своем отце. Собственно, ее это и не интересовало. Она часто спрашивала мать о своем странном, по ее мнению, имени. Но ясный ответ получила сама, будучи первокурсницей медицинского института, куда ее легко устроила мать, благодаря своим обширным связям. Алферова нашла у матери старый альбом с фотографиями, из которого и поняла, что она названа в честь своей бабушки, татарки по национальности. Ей уже нравилось ее редкое и, по мнению сокурсников, красивое имя.
После занятий девушка покупала бутылку и шла домой. Заперев дверь, тонкой иглой шприца аккуратно проколов пробку, она вводила в вино препарат, совершенно безвредный в определенной дозе, мгновенно вызывающий крепкий сон. Лишы дважды приведенные матерью мужчины отказывались от вина, и доставали коньяк. Так продолжалось почти год. Перед зим ней сессией мать привела красномордого, здоровенного мужика. Он вызвал у Нурии физическое отвращение, и, чтобы не оплошать, она увеличила дозу. Мужчина оказался крепким только внешне. Сделав всего один глоток, он захрипел и, выпучив глаза, грохнулся на пол. Девушка позвонила матери и вкратце сообщила о случившемся. Та приехала быстро вместе с грузным, седоватым мужчиной. Красномордый умер. А Нурия стала зависеть от добродушного на вид, но жестокого по своей натуре Петровича, который именно в этот день оказался в Ленинграде. Выяснилось, что мать давно работала на него.
Любимов и Нурию заставил работать на себя телом. Вот тут-то и началась ее война с Фаиной, с которой они и так недолюбливали друг друга. Обе учились в одном институте, на одном курсе одного факультета. И так случилось, что с первого дня они были постоянными соперницами во всем. В спорте (обе занимались плаванием), на танцах, где каждая считала себя единственной. Только позже Нурия поняла истинную причину их взаимной неприязни. У обеих были редкие имена, чем каждая втайне гордилась. А потом… Петрович в то время был подручным настоящего крестного отца подпольного бизнеса Москвы. И по его поручению сводил красивых девушек на потеху сильным мира сего в борьбе до победы. На них делали ставки, заключались пари. Девушки знали и понимали это и все-таки боролись. А врагами на всю жизнь их сделала последняя борьба. Тогда никто из них не захотел уступить, впрочем, как и всегда, и по просьбе какого-то высокого гостя они сошлись в борьбе совершенно голыми.
Алферова скрипнула зубами. Она убьет Фаину! И отомстит…
Всего этого рассказать матери Маркизы она, разумеется, не могла, поэтому и говорила что-то о своей любви к женатому мужчине. О скандале, который якобы устроила его жена, из-за чего, чтобы не быть опозоренной перед друзьями, она и ушла из института.
Скандал был, и действительно из-за мужчины. Нурия уже работала на Петровича и чем могла вредила своей матери, которая, как она считала, была виновата во всем. Их споры часто переходили в ссоры, которые обычно заканчивались безобразными драками. У матери появился альфонс, которого она по-своему даже любила. Именно для того чтобы досадить матери, Нурия довольно легко затащила к себе в постель ее «увлечение». И невольно увлеклась им как мужчиной. Их «любовь» продолжалась недолго. Мать, неожиданно вернувшись раньше времени, застала свою дочь и «милого» в постели. Альфонс поступил благоразумно и быстро ушел. А они, сорокалетняя мать и двадцатидвухлетняя дочь, вцепившись в волосы, царапаясь и кусаясь, падая и вставая, ожесточенно Дрались в спальне. Уставшие, окровавленные, со взлохмаченными волосами, они тяжестью сцепившихся тел свалили трюмо. Зеркало разлетелось на множество мелких осколков. Это на какое-то мгновение остановило их. Тяжело дыша, они в один голос выкрикнули:
– Убью тебя!
И каждая, приняв слова другой за действительную угрозу, поспешно вооружились. Женщина схватила консервный нож, дочь вилку. Нурия до сих пор помнит, как захрипела мать, когда зубцы вилки пробили ее горло. И опять вмешался Любимов. Он как раз приехал в Ленинград и зашел к матери. Все получилось на удивление просто. Мамино увлечение, не желая отвечать перед законом за убийство своей «сожительницы», оставил покаянное письмо и бросился под поезд. Именно после этого Нурия ушла из института. Она никогда не вспоминала и не винила себя в смерти матери. Ведь именно мать сделала ее такой.
Заметив, что она отвечает невпопад на вопросы Валентины Николаевны, Нурия смущенно улыбнулась:
– Извините ради Бога. Я плохо переношу самолет, и видимо, поэтому разболелась голова. Я пойду…
– Куда же ты пойдешь?! – всплеснула руками мать Маркизы. – Ложись, отдохни. Я тебе сейчас постелю.
– Скажите, Валентина Николаевна, к Маше в последнее время никто не приезжал?
– Три дня назад была какая-то женщина. Маша ее Жанной называла. Они почти сразу вместе уехали. А вечером того же дня еще одна пришла. От Маши как раз продукты привезли, так она с той машиной и уехала.
– А имя второй женщины вы не помните? Я со своей подругой у Маши встретиться договорилась.
– Первую звали Жанна, а вторую, – задумалась Валентина Николаевна. – Кажется, Тамара.
– А куда Маша с Жанной поехали, не знаете?
– Куда-то в Ягодненский район, – седая женщина неожиданно заплакала.
– Что с вами? – встревоженно спросила Нурия.
– В Москве Машин муж пропал, – всхлипывая сказала Валентина Николаевна.
– Маша замужем? – зная ответ, «обрадовалась» Алферова и попыталась утешить плачущую женщину. – Найдется ваш зять! Не волнуйтесь!
– Он не муж Маше, а сожитель, – громче заплакала мать Маркизы. – Мне не жалко его. Преступник он! Бандит! Но он и Машу втянул. Любит она его.
