Айлин Вульф
Лорд и леди Шервуда. Том 2
– И в самом деле, мы что, с ума сошли? – хлопнул себя по лбу Хьюберт и решительно сел обратно за стол. – Ни Дик, ни я – мы не имеем ни малейшего желания держать ответ перед Робином. Улаживай свои дела без нас, Саксонка, а я со спокойной совестью доем рагу.
– Действительно, на меня словно морок нашел, – поддержал друга Дикон. – Тебя все равно не пустят дальше первого же дозора.
Оставшись без всякой поддержки, Марианна посмотрела на Вилла. Тот всем своим обликом выражал непреклонность и решимость любой ценой не дать ей ступить даже за порог трапезной. Проглотив тугой комок в горле, Марианна смирила гордость. Подсев к Виллу, она положила ладонь на его руку и умоляюще заглянула ему в глаза. В янтарных глазах Вилла не отразилось ничего.
– Вилл, пожалуйста! – попросила Марианна. – Я тебя очень прошу!
– Перестань мурлыкать со мной, как шкодливая кошка! – с возмущением сказал Вилл и сбросил ладонь Марианны со своей руки. – Жди возвращения Робина. Если он сочтет возможным съездить с тобой в собор, тогда и поедешь.
– Гонец ведь не станет ждать! – с отчаянием сказала Марианна.
Вилл в ответ равнодушно пожал плечами:
– Тогда перечитаешь еще раз письмо брата и утешишься тем, что он написал.
Кэтрин, не выдержав, села рядом с Виллом с другой стороны и тоже взяла его за руку:
– Вилл, голубчик, Робин не станет сердиться, когда узнает, почему ей пришлось ненадолго оставить лагерь. Да ведь она успеет вернуться раньше него, и мы ему ни о чем не скажем.
– Вилл, Марианна так давно не получала известий от брата! – вступила вторым голосом Клэренс и даже обняла нелюбимого брата и прижалась щекой к его щеке. – Ну, Вилл, не будь таким строгим!
Вилл с грохотом поставил кубок на стол, снял с себя руки Клэренс и посмотрел на добровольных просительниц глазами, полными гнева.
– И вы туда же?! – воскликнул он со злым удивлением. – Вы действительно считаете, что я просто боюсь гнева Робина? Да мне нет до него дела! Объясните, почему вы решили, что его приказы основаны на сиюминутных капризах? Собор далеко, за всеми дозорами. В лагере никого нет, кроме нас и тех, кто в охране. Как обстоят дела в других отрядах, я не знаю. Если послать к кому угодно и ждать приезда стрелков, это займет ровно столько времени, сколько хватит Робину и нашим стрелкам, чтобы вернуться домой. Все, довольно!
После его слов в трапезной воцарилось молчание. Вилл снова забыл о Марианне и продолжал потягивать молоко. Хьюберт и Дикон завтракали, боясь сказать хотя бы слово, и только сочувственно поглядывали в сторону Марианны. Мартина, не выдержав, подошла к Виллу и села напротив.
– Вилл! – ласково начала она, коснувшись его руки, но он с раздражением отвел ее руку и посоветовал:
– Марти, закрой рот прежде, чем скажешь хотя бы еще одно слово.
Марианна глубоко вздохнула и поднялась.
– Действительно, хватит вам уговаривать его, – сказала она, глядя поверх головы Вилла, – нет так нет. Буду надеяться на то, что Робин окажется снисходительнее своего грозного брата. Гонец, конечно, не дождется, ну и ладно.
Она стремительно покинула трапезную. Придя к себе, Марианна еще раз перечитала письмо брата, бережно свернула его и, поцеловав печать, положила на стол. Взяв в руки шитье, она посмотрела на него, но, не выдержав, бросила обратно и заходила по комнате. Ей стало нестерпимо душно, и она распахнула ворот куртки, потом растянула шнуровку платья. Ребенок снова заворочался так, что она едва смогла сделать вдох. Даже подвеска с аквамарином показалась ей неимоверной тяжелой, и она резким движением сняла с себя цепочку и положила подвеску рядом с письмом. Слезы невольно побежали по ее щекам, и Марианна, не выдержав напряжения и разочарования, упала на стул, закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
– Пожалуйста, перестань плакать! Тебе нельзя так огорчаться, – услышала она.
Сильные, бережные пальцы осторожно отняли ладони от ее лица и промокнули куском раскроенной для шитья ткани слезы на щеках. Марианна вскинула слипшиеся от слез ресницы и увидела Вилла. Он стоял перед ней, опустившись на одно колено, и сейчас его глаза были мягкими и теплыми, взгляд выражал сочувствие и понимание. Он улыбнулся, и Марианна, оттолкнув его руки, вскочила со стула, охваченная негодованием от одного вида Вилла.
– Зачем ты пришел? Кто тебя звал? – громко спросила она охрипшим от слез голосом и посмотрела на Вилла с лютым холодом. – Как ты посмел бесцеремонно ворваться, даже не постучав?! Ты выполнил свой долг перед Робином? А теперь убирайся! Я не желаю тебя видеть! Я тебя ненавижу. Кроме преданности Робину ты больше не способен ничего чувствовать!
– Хорошо, хорошо! Ненавидь, только не реви! – рассмеялся Вилл, которого не задело ни одно из слов Марианны, и это уязвило ее еще сильнее.
– Ты никогда не любил меня, всегда считал просто собственностью своего брата, – задыхаясь от ярости, крикнула она ему в лицо и зло рассмеялась. – Так будь доволен! Ты заслуживаешь самой высокой похвалы за усердие, с которым сторожишь имущество Робина.
Эти слова внезапно достигли цели, пробив брешь в его веселом спокойствии. Вилл перестал улыбаться, его лицо потемнело, губы сжались. В глазах загорелся косящий волчий огонек, словно Вилл собирался броситься на Марианну. Но он только крепко сжал кулаки и вышел из комнаты, оглушительно хлопнув дверью. Через несколько минут он вернулся – одетый как для выезда из лагеря, в полном вооружении и с плащом Марианны в руках.
– Одевайся! – плащ полетел ей в лицо. – Я жду тебя у коновязи.
С трудом сдерживая клокотавшую в груди ярость, Вилл вышел в трапезную, где все примолкли при его появлении. Он молча повел взглядом в сторону Дикона с Хьюбертом, и они одновременно встали из-за стола. Оценив их одинаково усталый вид после ночи, проведенной в дозоре, Вилл сказал:
– Кто-нибудь один. Кто – решайте сами. Оба падаете с ног, что от двоих, что от одного – толку будет немного.
Дикон и Хьюберт растерянно переглянулись. Заметив их растерянность, Вилл усмехнулся:
– Смелее! Кто из вас не боится вместе со мной держать ответ перед Робином, если он вернется раньше нас?
Его последние слова обнаружили, что Виллу все-таки есть дело до гнева брата. Он ждал решения Дикона и Хьюберта, глядя вдаль такими яростными глазами, что все женщины притихли, стараясь не напомнить ему о себе даже шорохом. Только Дэнис, вбежав в трапезную и увидев, что отец собирается куда-то ехать, подскочил к Виллу с радостным воплем.
– Можно и мне с тобой?! – запыхавшись, спросил он и для пущей убедительности подергал Вилла за рукав.
– Чтобы тебя через секунду не было здесь, – не глядя на мальчика, ответил Вилл, и Дэниса словно ветром сдуло.
Хьюберт посмотрел на Дикона, глубоко вздохнул и поднял с пола сухую веточку лапника. Разломив ее на две неравные части, он спрятал их в кулаке так, чтобы снаружи остались торчать ровные кончики, и протянул руку к Дикону:
– Кто вытащит короткую, тот и едет.
Дикон выдернул один из обломков веточки и вопросительно посмотрел на друга. Хьюберт разжал кулак и показал ладонь Дикону. Его часть веточки была короче той, что вертел в пальцах Дикон.
– Удачливый ты, Дик! – невесело усмехнулся Хьюберт. – И выспишься, и от Робина не услышишь много нелестных слов! И что нам стоило оглушить боязливого посыльного ее брата и привезти с собой, словно мешок с товаром?
– Да, было бы меньше хлопот, – согласился Дикон, пожимая Хьюберту руку. – Удачи, и не сердись, что так получилось.
– Да что там! – отозвался Хьюберт, подхватывая с пола оружие. – Жребий есть жребий!
Закутавшись в плащ, Марианна вышла к коновязи. Хьюберт был уже в седле, Вилл заканчивал седлать своего коня.
– Какую из лошадей для тебя оседлать? – спросил он, не оборачиваясь к Марианне.
– Вилл! – в смущении сказала Марианна и, когда он соизволил повернуть к ней голову и посмотрел на нее хмурым вопросительным взглядом, шепнула, покраснев и виновато склонив голову: – Я не смогу сама – меня укачает.
Вилл понял и зло рассмеялся.
– И она еще куда-то хочет ехать! – воскликнул он, вскочил в седло, одним движением руки подхватил Марианну и усадил перед собой. – Надеюсь, что ты хотя бы из благодарности постараешься не испачкать мою одежду и коня!
Удерживая Марианну, он пришпорил коня и, сопровождаемый Хьюбертом, помчался по тропинке, которая выводила к дороге. Вцепившись в руку Вилла, Марианна зажмурила глаза, чтобы не видеть мелькающих по сторонам стволов деревьев. Стараясь справиться с головокружением, она невольно прижалась щекой к плечу Вилла, и он неожиданно ласково и ободряюще потрепал ее по руке.
****
За милю до переправы через Трент Робин внезапно стал забирать в сторону, уводя за собой стрелков.
– Куда ты направился? – обеспокоился Джон и махнул рукой в противоположном направлении: – Переправа там.
– К месту встречи с Эдгаром, а оно поодаль от переправы, – ответил Робин.
– Я не понимаю тебя сегодня, – в сердцах признался Джон. – Ты совсем сбил меня с толку! Мы вроде бы едем туда, а вроде бы в другую сторону. Ты собираешься атаковать ратников, но при этом берешь с собой людей вдвое меньше, чем нужно!
– Терпение – добродетель! – рассмеялся Робин.
– А скрытность?
– Это не скрытность, а только сомнения. Вот и Эдгар!
Робин, Джон и Статли обменялись рукопожатиями со светловолосым Эдгаром – командиром одного из шервудских отрядов. Скупой на слова, всегда спокойный, Эдгар сильно походил на Джона. Только он был не такого могучего сложения, как Джон, но кровь предков-норвежцев в нем ощущалась не менее явственно, чем в Джоне.
– Они будут на переправе через час, – сказал Эдгар и вопросительно посмотрел на Робина.
– Вполне достаточно, чтобы успеть перехватить их, если все в порядке, – ответил Робин.
– А что не в порядке? – спросил Эдгар. – Мы здесь уже не меньше двух часов и ничего подозрительного не заметили. Все спокойно, Робин.
Робин подозвал к себе Мача.
– Кто у тебя такой же проворный и легкий, Эдгар?
Эдгар обернулся к своим стрелкам и поманил одного из них, сверстника Мача.
– Гунар тебе подойдет?
– Ты что, подбираешь отряд только из своих соплеменников? – усмехнулся Робин и посмотрел на юношей, застывших в ожидании его приказаний. – Мальчики, видите высокие деревья? Оставьте коней здесь, очень осторожно доберитесь до тех деревьев. Залезьте как можно выше, только чтобы ни один сучок под вами не хрустнул. Внимательно осмотритесь и мигом обратно!
Мач и Гунар бросились наперегонки к деревьям, на которые им указал лорд Шервуда. Они вернулись через полчаса, взволнованные и запыхавшиеся.
– Рассказывайте, что заметили, – сказал Робин.
Юноши переглянулись, и Гунар кивнул, уступая Мачу право говорить за них обоих.
– Повозки уже показались на дороге, Робин. Они двигаются к переправе. Но недалеко от дороги – по обеим ее сторонам – среди деревьев много ратников. Очень много, Робин, заросли просто кишат ими. А еще там лучники, и они уже построились в ряды и готовы к стрельбе.
Робин выслушал Мача и, улыбнувшись, покивал головой. Оберег на груди стал заметно холоднее, и Робин сказал, словно отвечая предупреждению защитной руны:
– Да, да. Я как-то так и представлял себе. С возвращением, Гай!
– Засада, – утвердительно сказал Джон.
– И еще какая! – усмехнулся Робин. – Никто бы из нас не ушел!
– Почему же мы ничего не заметили? – встревожился Эдгар. – Прибыв сюда, я сразу же выслал разведчиков – дорога была абсолютно безлюдной!
– Одно из двух: либо ратники пропустили тех, кого ты послал на разведку, не обнаружив себя, либо подтянулись к дороге позднее, пока ты ждал меня здесь и не мог наблюдать за дорогой, – пожал плечами Робин и повернул коня. – Отходим, и как можно тише!
Его приказ передавался от стрелка к стрелку, и они, стараясь не шуметь, стали быстро отступать вглубь леса.
– Ты знал о засаде? – недоверчиво спросил Джон, когда они отъехали уже достаточно далеко и могли, не опасаясь, говорить в полный голос.
– Предполагал, – ответил Робин. – Не верю в такие совпадения: доставка денег в Ноттингем и возвращение Гая туда же из Лондона. Значит, шериф отложил сбор доходов от аквитанских и нормандских земель не из своих соображений, а по совету или просьбе Гая, пока тот был в Лондоне. И в первый же день после возвращения! Торопится Гай, значит, боится.
– Если ты ожидал засаду, тогда зачем мы поехали? – спросил Статли.
– Я ведь мог и ошибиться, – пожал плечами Робин. – И тогда было бы обидно упустить то, что мне принадлежит. Поэтому я хотел убедиться на месте, прав я в своих сомнениях или нет.
– Значит, Гисборн сделал свой ход, – подытожил Джон и посмотрел на Робина: – Чем мы ему ответим?
– Вернемся домой и решим, – сказал Робин.
****
Не доезжая до самого собора, Вилл осадил коня и сделал знак Хьюберту. Спешившись и ведя коней в поводу, они подошли ближе, остановились и внимательно осмотрелись по сторонам.
– Никого, – еле слышно сказал Хьюберт.
Вилл, прислушавшись, согласно кивнул и посмотрел на коня, одиноко привязанного к металлической скобе рядом с соборной дверью.
– Идите, я побуду снаружи, – сказал Вилл, забирая повод у Хьюберта, и, бросив на Марианну быстрый взгляд, кратко напутствовал ее: – Полчаса, не дольше!
Марианна благодарно сжала его руку и, не удержавшись, поцеловала Вилла в щеку. Он устало усмехнулся и подтолкнул ее в сторону собора. Слыша за спиной шаги Хьюберта, она ускорила и без того стремительный шаг.
– За тобой не угнаться, госпожа моя! – сердито проворчал запыхавшийся Хьюберт, помогая Марианне справиться с тяжелой дверью, которую она нетерпеливо потянула на себя.
Внутри пустого собора на передней скамье спиной к дверям сидел человек в черном плаще и, уронив голову на сомкнутые руки, был настолько погружен в молитву, что не услышал ни звука открываемой двери, ни гулких шагов. Марианна поспешила к нему по узкому проходу между скамьями. Но по мере того как сокращалось расстояние между ней и ним, ее шаг невольно замедлился. В очерке широких плеч гонца, в очертаниях всей его фигуры ей почудилось что-то до боли знакомое.
– Милорд! Леди Марианна! – раздался позади нее громкий голос Хьюберта.
Человек осенил себя крестным знамением, поднялся со скамьи и вышел в проход. Заступив Марианне дорогу, он остановился в шаге от нее и сбросил с головы капюшон. Встретившись с ним глазами, Марианна отпрянула. Перед ней стоял Гай Гисборн.
