Айлин Вульф
Лорд и леди Шервуда. Том 2
– Что я тебе говорил, Робин? – усмехнулся Вилл. – А ты уверял меня, что наш строгий наставник обрадуется встрече со мной.
– Я и вправду рад тебя видеть, лорд Уильям, – поспешил сказать Эдрик наполовину искренно, наполовину ради того, чтобы не огорчать Робина, когда заметил, как тот нахмурился.
– Да будет тебе лгать! Что я, нежная девица, чтобы рыдать из-за твоей нелюбви? – небрежным тоном отозвался Вилл и неуловимым движением уклонился от объятий Эдрика.
Тот с досадой махнул рукой в его сторону и сделал приглашающий жест:
– Входите в дом, погрейтесь с дороги, а я велю Тиль подать нам горячего вина.
– Очень кстати! – ответил Робин, подышав на озябшие руки: день выдался сухим и морозным.
В сопровождении Эдрика Робин и Вилл прошли в дом, снимая на ходу меховые плащи. На голос отца немедленно появилась Тиль и, увидев гостей, радостно ахнула. Она чинно подставила лоб для поцелуя Робину и уже совсем с иным чувством – Виллу, затаив дыхание, когда его губы мимолетно прикоснулись к ее виску.
– Не застывай! Принеси графу Робину и лорду Уильяму вина, только согрей его вначале, – буркнул Эдрик и обернулся к Робину. – Вы пообедаете?
Робин переглянулся с Виллом. Тот пожал плечами в знак того, что ему все равно, и Робин согласно кивнул. Через несколько минут Тиль принесла поднос с тремя кубками, доверху наполненными горячим вином, поочередно обнесла ими Робина, отца и напоследок подошла к Виллу.
– Как здоровье ее светлости графини Марианны? – осведомился Эдрик.
Робин поднес к губам кубок, сделал глоток и, обжегшись, поморщился.
– Графиня Марианна чувствует себя великолепно, – ответил он и рассмеялся: – Она только переживает, что ее светлость разносит не по дням, а по часам.
– Милорд! – покраснел смущенный его словами Эдрик и поспешил поднять кубок: – За здоровье твоей супруги и будущего наследника рода Рочестеров!
– Пока, скорее, за будущего принца или принцессу Шервудского королевского дома! – с усмешкой отозвался Вилл, который устроился на скамье возле стены – поодаль от Робина и Эдрика, стоявших рядом с жарко растопленным камином.
Эдрик обернулся на его возглас и неодобрительно покачал головой:
– Хотел бы я знать, лорд Уильям, в тебе когда-нибудь проснется уважение к титулу твоего отца?
– Ты так в меня вбил в детстве и в юности почтение к графскому титулу отца, а потом брата, что теперь можешь быть уверен: я до самой смерти останусь насквозь им пропитанным! – ухмыльнулся Вилл, невозмутимо встретив взгляд Эдрика.
– Ох, Вилл! – только и сказал Эдрик.
Он окинул взглядом широкоплечую, статную фигуру Вилла, который сидел, привольно откинувшись на стену и положив левую ладонь на эфес тяжелого меча. В глазах Эдрика против воли выразилось одобрение, и он с тайным довольством проворчал:
– Все же мне удалось сделать из тебя воина, несмотря на все твое упрямство!
– Еще бы, ты так старался! – с небрежной усмешкой ответил Вилл.
– А почему левая рука на эфесе? Ты забыл мои уроки и снова орудуешь левой рукой? – накинулся на него Эдрик.
– Оставь его в покое, – заступился за брата Робин, – ты достаточно измучил Вилла в детстве, борясь с его леворукостью. Даже привязывал ему левую руку за спину перед тренировками, чтобы он, забывшись, не перекинул в нее меч из правой руки!
– И что в этом было плохого? – спокойно спросил Эдрик. – Зато он стал опаснее после моей выучки. Его противники не ожидают, что меч в его левой руке оказывается сокрушительнее, чем когда Вилл держит оружие правой рукой. А все ведь стремятся поразить правую руку! – Еще раз посмотрев на Вилла, он обернулся к Робину, окинул его взглядом и сказал: – Граф Альрик сейчас гордился бы вами обоими!
Эдрик тяжело вздохнул и, поторопившись отогнать печальные воспоминания, велел дочери накрывать стол к обеду, а сам обернулся к Робину и стал ласково и подробно расспрашивать его о Марианне.
Робин терпеливо и так же подробно отвечал на вопросы, поглядывая в сторону Вилла и пряча под ресницами улыбку, заискрившуюся в темно-синих глазах. Вилл, потягивая вино, пристально изучал Тиль, которая накрывала на стол, краснея под взглядом Вилла и отвечая ему быстрыми влюбленными взглядами. Когда стол был накрыт, она обернулась к отцу и Робину, чтобы позвать их обедать, как вдруг заметила, что Вилл приглашающе похлопал ладонью себя по колену. Стрельнув опасливым взглядом на отца, Тиль тем не менее мгновенно устроилась на колене Вилла и робко обвила руками его шею.
– Ты удивительно хорошеешь! На свадьбе Робина я тебя даже не сразу узнал – такая разительная перемена с девочкой-подростком, которой я тебя видел в конце августа! Прошел месяц, а ты еще больше расцвела, – задумчиво сказал Вилл, разглядывая нежное лицо Тиль, заалевшее румянцем от его похвалы. – Еще немного, и станешь такой красавицей, что не будешь знать отбоя от женихов.
– Вилл, – прошептала Тиль, застенчиво опуская глаза, – а ты не хотел бы поговорить с моим отцом?
– Чтобы окончательно поругаться с ним? – усмехнулся Вилл, бросил взгляд в сторону Эдрика, стоявшего к ним спиной, и встретился глазами с Робином, взгляд которого выразил веселое предупреждение.
Став серьезным, Вилл поставил кубок на стол и ласково обнял Тиль. Та немедленно прильнула к его груди и склонила светловолосую голову ему на плечо.
– Девочка, я ведь уже говорил тебе: я старше тебя почти вдвое, – сказал Вилл с грустной усмешкой. – Мой сын младше тебя всего на семь лет!
– И вовсе не вдвое! – прошептала Тиль, поглаживая ладонью мех его куртки. – Тебе двадцать семь, а мне в марте будет пятнадцать. Где же вдвое?
– Считать ты умеешь! – улыбнулся Вилл обворожительной улыбкой, схожей с улыбкой брата и не менее опасной для девичьих сердец. Бережно приподняв ладонью подбородок Тиль, он заглянул в ее доверчивые глаза. – Только твой отец не станет говорить со мной. Я объявлен вне закона, за мою голову обещана награда, так не лучше ли тебе подумать о ком-нибудь другом?
– Не лучше! Мне все равно! – торопливо ответила Тиль. – Его светлость тоже вне закона, и за его голову назначена еще большая награда. Но графиню Марианну не остановило это соображение!
– Графиню Марианну ничто не остановило бы. Но ведь ты не она, – и, подавив вздох, Вилл прикоснулся губами к нежным губам Тиль, которая замерла, отвечая на его поцелуй.
Эдрик, которого насторожила тишина, наступившая за его спиной после шелеста скатерти и звона посуды, обернулся. Увидев дочь в объятиях Вилла, он чуть не подпрыгнул от возмущения.
– Слезь с его колен и немедленно отойди прочь! – прогрохотал негодующий бас, и Тиль поспешно отпрянула от Вилла. – Тебе так не терпится лишиться невинности в его постели?!
Тиль от вопроса отца залилась багровым румянцем и, поймав взгляд Робина, который посмеивался над разыгравшейся семейной сценой, поторопилась спрятаться за его спиной от отцовского гнева. Эдрик, едва она скрылась за Робином, позабыл о дочери и обрушил весь гнев на Вилла, который невозмутимо взял со стола свой кубок и стал допивать вино.
– Я сколько раз говорил, чтобы ты не смотрел в ее сторону?!
– Должно быть, много! – подумав, с серьезным видом ответил Вилл. – Я даже не помню, сколько в точности.
– Сейчас ты от меня получишь, несмотря на то что стал взрослым, и сразу вспомнишь! – пообещал Эдрик. – Не морочь девчонке голову! Она и так от тебя без ума, сколько я вас обоих помню. Достаточно одного твоего такого взгляда, чтобы она окончательно спятила и вышла из моего повиновения! Ты же сам отец, Вилл!
– Перестань! – смеясь, сказал Робин и положил руку на плечо Эдрика, урезонивая наставника. – Разве ты не видишь, что он дразнит тебя?
Эдрик, тут же забыв о Вилле, обернулся к Робину и смерил его очень неодобрительным взглядом:
– А ты, милорд граф, напрасно сейчас забавляешься проделками брата! Тебе стоит позаботиться о сестре. Я видел, как она на твоей свадьбе прямо за столом позволяла всякие вольности твоему приятелю, этому Статли!
– Не верю своим ушам! Наша строгая сестричка Клэр, и прямо за столом? – недоверчиво переспросил Вилл и, не выдержав, расхохотался: – И в чем же заключались эти вольности?
– Леди Клэр позволила пожимать ему свою руку! А еще она смеялась каждому его слову! – возмущенно ответил Эдрик.
– Действительно, ужасно! – покачал головой Робин, изо всех сил стараясь удержать смех.
Но от Эдрика не ускользнуло, как губы Робина задрожали в улыбке.
– Ты зря смеешься! Все начинается вот с таких мелочей, – сурово сказал он. – Не тебе и не Виллу делать сейчас невинные лица. Я прекрасно помню ваши похождения и в Веардруне, и в Локсли!
– Насчет Веардруна готов согласиться, но в отношении Локсли твой упрек отметаю! – подал голос Вилл. – Я был женат, и не обвиняй меня в супружеской неверности понапрасну!
– О своей женитьбе, лорд Уильям, лучше помолчи! – рявкнул на него Эдрик. – Я уже тогда все высказал тебе по поводу твоего решения и не намерен вновь вступать с тобой в пререкания!
– Что меня всегда удивляло, так это твоя нескрываемая любовь к моему сыну, который родился в результате этого брака, свершившегося без твоего благословения! – усмехнулся Вилл.
– Лорд Дэнис! – и по губам Эдрика пробежала невольная нежная улыбка. – Должен признать, что, несмотря на столь неравный брак, мальчик удался! В нем чувствуется кровь Рочестеров. Но тебя это не оправдывает ни в коей мере!
– Разумеется! – покрутил головой Вилл. – В твоих глазах само мое существование оправдано исключительно моим собственным сыном!
– Я исполнил свой долг, обратив ваше внимание на поведение леди Клэр, которое я считаю недостойным! – с прежним упрямством сказал Эдрик. – И теперь вы, ее старшие братья, и особенно ты, Робин, как глава Рочестеров, обязаны исполнить свой долг. Извольте напомнить вашей сестре, что в ее жилах течет кровь, которую не разбавляют первой попавшейся!
– Тиль! – воззвал Робин и вытащил девушку из-за своей спины, где она, довольная тем, что отец позабыл о ней, прыскала смехом в ладони. – Исполни и ты свой долг! Пригласи нас за стол, пока обед не остыл, а твой отец не уморил Вилла и меня упреками вместо похлебки и жаркого!
Эдрик, вспомнив об обязанностях хозяина дома, неразборчиво пробормотал извинения и усадил гостей за давно ожидавший их стол. Отодвинув стул Робину, он подождал, пока тот сядет, и наполнил его кубок вином.
– Сделай милость, сядь за стол! – устало попросил Робин. – Я вижу, ты весь обед готов простоять за моей спиной.
Эдрик послушался его и занял место за столом, но не удержался от очередного выговора:
– Давно хотел сказать тебе, что мне не по душе вольности, которые ты установил в своем Шервуде. Что за девиз ты выбрал? Шервуд уравнивает всех! С кем уравнивает? С тобой?! Кого уравнивает?
Робин невольно стиснул пальцы правой руки в кулак и метнул на Эдрика такой гневный взгляд, что тот поспешил сдаться.
– Ну, уравнивает, так уравнивает – твой девиз, твое и дело! – примирительно сказал он.
Посмотрев на брата и наставника, Вилл снова расхохотался, и Робин, махнув рукой, вместе с ним.
– В самое ближайшее время – не позднее, чем сегодня во второй половине дня, – ожидай визита графа Пембрука, – предупредил Робин.
– Так ты встретился с ним? – оживился Эдрик и, глядя на Робина взглядом, полным гордости, торжественно сказал: – Вы сделали доброе дело! Помочь возвращению законного государя на королевский трон – что может быть достойнее сыновей графа Альрика!
– Лучше законный король, чем беззаконный принц, – хмыкнул Вилл. – Короля Ричарда тоже не за что хвалить. Бросил королевство, едва вступив на престол, разорил всех поборами на крестовый поход и увел весь цвет рыцарства на восток! А то, что в его отсутствие страну раздирают псы, вроде Роджера Лончема и Гая Гисборна, ему и дела нет!
– Лорд Уильям! – ужаснулся Эдрик. – Имей же уважение хотя бы к королю!
– Вилл прав, – заметил Робин, – королю следует больше времени уделять делам своей страны, а не скитаться в дальних землях в поисках славы великого рыцаря. Надеюсь, что, вернувшись, Ричард станет более рассудительным и не бросится собирать новое войско для завоевания Святой земли, а хотя бы попробует избавить Англию от хаоса, в котором она сейчас пребывает.
– Твой вольный Шервуд, кстати, тоже часть этого хаоса! – желчно заметил Эдрик, отчаявшись привести братьев к порядку.
– Возможно, – улыбнулся Робин, не став вступать в новый спор с наставником.
Они закончили обед, и Тиль подала им вино, сдобренное медом и пряностями.
– Робин, я получил вести из твоих аквитанских и нормандских владений, – сказал Эдрик. – Помнишь, на твоей свадьбе я говорил тебе, что шериф отложил сбор доходов от них и пересылку денег в Англию?
– Помню, – ответил Робин и, отняв кубок от губ, внимательно посмотрел на Эдрика. – Какие вести?
– Эти деньги вчера прибыли в порт и в самое ближайшее время их повезут в Ноттингем.
Робин долго раздумывал, потом пожал плечами:
– Все это кажется мне странным! Зачем шерифу откладывать срок получения денег? Ему их и так не хватает.
– Не хватает нашими заботами, – заметил Вилл, не упустив ни слова из того, что сказал Эдрик. – Если бы он послал за ними в обычное время, мы бы перехватили и эти доходы. Может быть, он пошел на хитрость, чтобы уберечь от нас хотя бы деньги из Аквитании и Нормандии?
– Глупая какая-то хитрость! – отозвался Робин. – Для меня-то нет разницы, когда их перехватывать – осенью или зимой. А он рисковал и кораблем, и деньгами: в зимние месяцы море неспокойное.
– Так ведь это шериф! – рассмеялся Вилл. – Какой же изобретательности ты от него ожидал? Ему нужны деньги, но ведь и нам они нужны. Ты же почти всю казну Шервуда отдаешь графу Пембруку.
– Почти, но не всю. Один годовой доход от наших владений я оставил, – ответил Робин и задумчиво покачал головой. – Все равно, Вилли, эта история с аквитанскими и нормандскими доходами мне не нравится.
Громкий стук в ворота прервал разговор. Робин и Вилл переглянулись и потянулись к мечам. Эдрик сделал им знак, чтобы они оставались на месте, и прислушался. Стук на минуту стих, чтобы возобновиться с новой силой.
– Пойду посмотрю, кого там принесло, – проворчал Эдрик.
Он вышел во двор, повозился у ворот и вскоре вернулся в дом в сопровождении Джона.
– Ага, вот и вы! – сказал Джон, оглядев братьев, и удовлетворенно вздохнул так, что часть свечей, стоявших в подсвечниках на столе, погасла.
По знаку Эдрика Тиль поторопилась достать еще один кубок, наполнила его вином и подала Джону.
– Ты все сделал, как я сказал? – спросил Робин.
Джон утвердительно кивнул и с удовольствием отпил густого пряного вина.
– Да, одна группа стрелков ждет за Маласэтом, остальные уже рассредоточиваются вдоль дороги к порту. Они будут передавать графа Пембрука и его свиту из рук в руки так, что он этого и не заметит. Алан в порту проследит за тем, чтобы граф беспрепятственно взошел на корабль, и пробудет там, пока корабль не выйдет в море.
– Хорошо, – кратко ответил Робин.
– К чему такая секретность от самого графа? – спросил Эдрик. – Разве твоя охрана не для его же безопасности?
– Да, но он отказался от моей охраны, – пожал плечами Робин.
– А ты не опасаешься, что среди стрелков, посланных охранять графа Пембрука, окажется тот самый лазутчик Гисборна, о котором ты рассказывал? – настороженно нахмурился Эдрик.
– Не опасаюсь. Вполне вероятно, что он и окажется: в сопровождении Пембрука участвует много стрелков. Но никто из них не посвящен, с какой целью я дал графу такую мощную охрану на протяжении всего пути, да еще с приказом не выдавать себя. Поэтому, даже если он попытается передать сведения шерифу, граф к тому времени будет в море. Но он не станет ни о чем оповещать шерифа. Я уверен, что до возвращения Гая его шпион занят исключительно одним: не выдать себя. Нам пора собираться, Эдрик!
Робин встал из-за стола, Вилл – следом за ним. Распрощавшись с Тиль в доме и с Эдриком у ворот, Робин, Джон и Вилл поспешили в сторону леса. Свернув с дороги, Робин увидел вдалеке отряд из двух десятков стрелков и обернулся к Джону:
– А эти что здесь делают?
– Это тоже охрана, – ответил Джон. – Твоя. И с этого дня без такой охраны ты никуда не уйдешь из дома, как за пределы Шервуда, так и внутри него, – и, глядя в удивленные глаза Робина, сказал: – Сегодня в Ноттингем вернулся Гай Гисборн. Я получил сведения о его возвращении, перед тем как отправился к вам в Маласэт.
Робин и Вилл переглянулись, Вилл многозначительно присвистнул:
– Спокойная жизнь закончилась, начинаются военные действия.
Подумав мгновение, Робин решительно развернул Воина:
– Я сам встречу графа Пембрука у Эдрика, провожу его в порт и прослежу за отправкой корабля.
– Я с тобой, – тут же отозвался Вилл, разворачивая своего коня в сторону Маласэта, и, повстречавшись взглядом с Робином, непреклонно повторил: – Я поеду с тобой.
– Хорошо, – не стал спорить Робин и обернулся к Джону: – Малютка, вместе со Статли проверьте посты и предупредите дозорных об усилении внимания и бдительности.
Джон кивнул и уже хотел пришпорить коня, как Робин остановил его, крепко стиснув его руку:
– Передай Марианне мой приказ: ни шага за порог трапезной. Ни шага!
Глава шестнадцатая
Гай Гисборн, Роджер Лончем, епископ Гесберт, Брайан де Бэллон и сэр Рейнолд ужинали в узком кругу в небольшой зале Ноттингемского замка. За ужином ни хозяин, ни гости почти не вели беседу, предпочитая в присутствии слуг обмениваться незначащими репликами. Лишь когда ужин подходил к концу, сэр Рейнолд посмотрел на Гая долгим, почти отцовским взглядом и признался:
– Я искренне рад, что ты наконец смог вернуться!
Гай поднял голову, оторвавшись от рулета из оленины, внимательно посмотрел на шерифа и улыбнулся:
– И я рад тому, что вернулся.
Ужин закончился, и сэр Рейнолд с гостями перебрались к огромному камину, в котором слуги заранее развели огонь. Кравчий разлил по кубкам вино и удалился по знаку шерифа.
– Хочу поздравить тебя, Гай, – сказал сэр Рейнолд, высоко поднимая кубок. – Здоровья и долгих лет твоей молодой супруге леди Беатрис!
Остальные присоединились к поздравлениям по случаю бракосочетания Гая с леди Беатрис де Бэллон. Гай склонил голову в знак признательности, но его взгляд остался непроницаемым, не выразив особой радости. Услышав восторженный голос брата своей жены Брайана де Бэллона, Гай все же не смог сдержать улыбки.
– Для меня и моей сестры этот брак – большая честь!
Рассмеявшись, Гай потрепал по руке юношу, который не сводил с него восхищенных глаз.
– Значит, мы все теперь так или иначе родственники, – добродушно заметил епископ. – Можем отныне говорить по-родственному: без тайн и недомолвок. Побеседуем о наших делах, обменяемся новостями.
Словно услышав последние слова епископа, в залу вошел Джеффри и, поклонившись шерифу и всем гостям, выразительно посмотрел на своего господина. Гай поднялся с кресла, подошел к Джеффри, и тот о чем-то доложил ему. Гай выслушал, хмурясь по мере того как продолжался доклад Джеффри, потом задал вопрос. Получив в ответ утвердительный кивок, он отдал распоряжения, и Джеффри с поклоном ушел. Шериф, епископ и Лончем, как ни прислушивались к их разговору, не смогли разобрать ни единого слова.
– Что-то случилось? – спросил шериф, обеспокоенный выражением лица Гая, когда тот вернулся к камину.
– Лорд епископ хотел побеседовать о делах и новостях, вот и займемся этим! Случилось, сэр Рейнолд! – подтвердил Гай и устремил на шерифа тяжелый взгляд. – Милорд, мне кажется, что деньги, которые вы платите своим осведомителям, расходуются впустую. Или вы по каким-то соображениям решили утаить от меня пребывание в Ноттингемшире графа Пембрука?
Шериф переглянулся с епископом, тот пожал плечами, давая понять, что слова Гая явились для него откровением.
– Уильям Маршал в Ноттингемшире? – перепросил сэр Рейнолд. – Когда он приехал и где остановился?
– Значит, все-таки дело в плохих осведомителях, – усмехнулся Гай и, помедлив самую малость, чтобы дать шерифу прочувствовать собственную несостоятельность, сказал: – Из сообщения, доставленного голубиной почтой, следует, что он уже покинул графство и даже Англию. Сейчас он далеко в море.
– Но почему он отправился в плавание не из Дувра? Зачем ему понадобилось делать такой крюк? – спросил шериф, глядя на Гая так, словно тот был графом Пембруком и в точности знал его планы.
– Полагаю, затем, что у него была здесь назначена встреча, но не с вами, милорд. Мне сейчас доложили о том, что на корабль его провожал сам лорд Шервуда. Они очень тепло распрощались! А до того как граф Уильям ступил на корабль, они вместе наблюдали за погрузкой мешков из повозок.
Глядя на лица шерифа и епископа, на которых читалось одинаковое ошеломление, Гай испытал тайное удовлетворение, хотя новости, доставленные Джеффри, его не порадовали.
– Может быть, тебе известно и о том, что было в этих мешках? – спросил Лончем, на которого известие о встрече Пембрука и лорда Шервуда не произвело впечатления.
Он прекрасно видел, что Гай наслаждается эффектом, произведенным на шерифа и епископа, и в душе снисходительно посмеивался. Но странный визит доверенного лица короля в Средние земли обеспокоил и его.
– Если судить по описанию мешков, в них были деньги, Роджер, а если по их количеству – очень много денег! Не ошибусь, предположив, что лорд Шервуда отдал графу Уильяму все собранное им серебро. С какой целью – легко догадаться.
– На выкуп короля! – понял Лончем и в досаде стукнул кулаком по подлокотнику. – Это плохо! Очень плохо! Если сумма значительная…
– Она значительная, – подтвердил Гай, не дав ему договорить. – Принц будет сильно разгневан, когда узнает.
Сэр Рейнолд как-то сразу осунулся лицом, ссутулился и постарел. Епископ бросил в его сторону сожалеющий взгляд и, впившись рысьими глазами в лицо Гая, резко спросил:
– И кто же известит принца? Не ты ли возьмешь на себя эту честь, сын мой?
– Я? – Гай рассмеялся. – Нет, святой отец! Чтобы я известил принца, что в первый же день моего пребывания в Ноттингемшире от человека, давно объявленного вне закона, произошла передача денег на выкуп короля, с чем посланец Ричарда благополучно отбыл из Англии? Если уж и виниться в допущенной оплошности, то хотя бы иметь возможность оправдаться тем, что истинный виновник пойман и казнен!
– Ты сам потребовал от меня, чтобы я больше не давал поручений твоему человеку в Шервуде! Ему ничего не стоило отравить лорда Шервуда, пока тот не оправился после ранения, – заметил шериф, чтобы хоть как-то уязвить Гая, но не сумел достичь цели.
– Милорд, шпиона не используют как убийцу, – с едва заметным высокомерием ответил Гай. – Я предоставил вам возможность пользоваться услугами своего человека, и вы были довольно успешны, когда заставили шервудских разбойников почти прекратить вылазки из леса и перейти к обороне.
– Какой же это успех? – возразил сэр Рейнолд. – То, чего я добился, походило на вооруженный нейтралитет, и только!
– Не так уж и мало для вас! – со всей откровенностью заявил Гай, дав понять, как невысоко он оценивает способность шерифа самостоятельно одержать полную победу над вольным Шервудом. – Но если уж вы задумали покушение на самого лорда Шервуда, то сначала надо было продумать все действия, выманить его из леса, расставив ловушки, а потом убивать – и не руками тайного лазутчика!
– Если бы он не промахнулся, – начал было говорить шериф, но Гай остановил его небрежным взмахом руки.
– Он и не промахнулся – стрела не пробила сердце по совершенной случайности. А вы должны были принять во внимание, что все случайности в Шервуде обернутся в пользу Шервудского Волка, а не того, кто покушался на его жизнь. Что, собственно, и вышло. Отравить, говорите? А мой человек ничего не смыслит в ядах. Сам он яд приготовить не сумел бы. Получить его от вас, когда они все стали наблюдать друг за другом, а потом еще примешать в питье или еду, да так, чтобы яд попал по назначению! Вы сами-то уверены в абсолютной успешности подобного замысла?
– Иными словами, Гай, ты упрекаешь меня в том, что я отдал необдуманный приказ?! – вспылил шериф.
– Вы сами сейчас сказали эти слова – не я! – хладнокровно заметил Гай.
Епископ примиряюще вскинул руки, спеша смягчить накал разговора, пока он не вылился в ссору:
– Сэр Рейнолд, друг мой! Надо ли тебе омрачать вечер размолвкой с сэром Гаем? Вспомните, что благодаря его предусмотрительности у нас в Шервуде появились свои глаза и уши!
Гай небрежно отмахнулся от похвальных слов епископа:
– Не было никакой предусмотрительности! Слепой случай, и только. Парень – сын мужа моей кормилицы, сбежал из замка добрых десять лет назад. Где он только ни был! И к бродячим артистам прибился, и моряком на корабль угодил, побывал в наемниках и напоследок попал в Шервуд. А весной по своей беспечности угодил в руки моих ратников. На его счастье среди них оказался Джеффри, командир моей дружины, – его сводный и мой молочный брат. Он и просил меня сохранить жизнь своему непутевому братцу! И я пообещал помилование при условии: брат Джеффри вернется в Шервуд и будет прилежно исполнять мои приказы и осведомлять меня обо всех планах своих бывших друзей, что он и стал делать. Вот и вся предусмотрительность, лорд епископ.
– Но как же лорд Шервуда не дознался, что среди его людей – приемный сын вашей кормилицы, сэр Гай?! – удивился Брайан де Бэллон. – Вы столько раз упоминали, что он очень осведомлен и крайне предусмотрителен.
– Таков он и есть, – подтвердил Гай и развел руками, – но и он не всевидящий и всезнающий. Я же сказал, что сам с трудом узнал этого парня, ведь где он только ни побывал, до того как оказаться в шервудских стрелках. Откуда же в Шервуде могли вызнать, кто он на самом деле! К тому же Джеффри по моему указанию позаботился о безопасности сводного брата: подкупил одно семейство в Йоркшире, которое с готовностью подтвердило, что этот малый – их непутевый сын, и он оказался вне закона за убийство королевского оленя. Обычная история каждого второго из вольных стрелков.
– Кому подтвердило? – не понял Лончем.
Гай повернулся к нему всем корпусом и смерил насмешливым взглядом.
– А ты что думал, Роджер? Что они в Шервуде долго пребывали в неведении о том, что у них появился вражеский лазутчик? Они еще до покушения на лорда Шервуда стали перепроверять прошлое своих стрелков – особенно тех, кто близок к нему самому.
– Да кто он такой – этот, как вы его все называете, лорд Шервуда, что вы уделяете ему столько внимания, словно он принц?! – раздраженно воскликнул Лончем. – Какой-то йомен, возомнивший себя королем разбойников!
Гай переглянулся с шерифом и епископом и негромко ответил:
– Нет, Роджер, он не йомен и не принц. Он граф.
Заметив во взгляде Лончема недоверие, Гай продолжил:
– Граф Хантингтон из рода Рочестеров, сын покойного графа Альрика Рочестера.
Лончем пораженно присвистнул. Невольно вспомнив давний спор с Гилбертом Невиллом, он нахмурился:
– Постой, Гай! Так это и есть тот человек, о котором говорил покойный Невилл? – и, получив в ответ согласный кивок, протянул: – Вот почему ты утверждал наряду с Невиллом, что граф Хантингтон жив! А я-то решил в сердцах, что ты просто хотел насолить мне!
Гай в ответ лишь холодно пожал плечами в знак того, что у него есть более важные дела, чем ставить Лончему палки в колеса. Бэллон, который все это время слушал разговор с неподдельным интересом, воскликнул:
– Рочестер?! Да еще и наследник графа Хантингтона?! Не может быть!
– Тем не менее так и есть, – ответил Гай и усмехнулся. – Но он не просто наследник, Брайан. Покойный король Генрих соблаговолил признать за ним право на титул, так что мы имеем дело с молодым графом Хантингтоном.
– Право на титул? А на владения? – непонимающе спросил Бэллон.
Гай невесело рассмеялся.
– Я говорю о том, что мне достоверно известно. В прочие договоренности короля Генриха и графа Роберта я, увы, не был посвящен!
– Надо же!.. – задумчиво прошептал Бэллон. – Но ведь его много лет считали погибшим!
– Как видишь, Брайан, все ошибались, – мрачно ответил сэр Рейнолд. – Я допустил недогляд в своих делах, и вот теперь пожинаю плоды.
– С таким именем, титулом – и стать разбойником? – Бэллон удивленно покачал головой. – Разве графу неизвестны каноны рыцарской чести?
– А что ему оставалось делать, когда мы с твоим тестем, Брайан, сами вынудили его искать убежище в Шервудском лесу? Просто скрываться он не способен! Ведь он точно так же любит власть, как любой из нас с вами. И вот результат: вооруженное до зубов, хорошо обученное войско, повинующееся единственному слову – его. И лес, превратившийся в неприступную крепость! – насмешливо ответил Гай и невольно задумался. – Что же касается рыцарской чести… Милый Брайан, Роберт Рочестер – истинный рыцарь, смею тебя уверить! Более того, он рыцарь в самом высоком понимании этого слова. Защитник Справедливости в ее абсолютном значении, Рыцарь Света.
– Что-то мне это напоминает! – неодобрительно сказал епископ. – Мало мне книгочея из Ярроу, так теперь еще и ты, сын мой, завел эти языческие сказки? Или ты их успел наслушаться от своей прежней приятельницы?
Догадавшись, что епископ намекает на Марианну, Гай метнул в его сторону холодный взгляд и снова посмотрел на Бэллона, затаившего дыхание в ожидании продолжения:
– Чтобы оправдать себя в глазах лорда Гесберта, Брайан, и хотя бы немного развеять романтическую дымку, которая заволокла твои глаза, скажу тебе, что этот человек крайне опасен. У него есть свойство притягивать к себе людские сердца с неумолимой силой. Одним своим взглядом он всех, кто оказывается рядом, заражает беспокойством, желанием как-то изменить мир и, конечно, изменить в лучшую сторону. Но ведь у каждого свое понимание лучшего и худшего устройства мира? Этим он и опасен, очень опасен для всех, а не оружием, которым он, надо отдать ему должное, владеет, как никто!
– Кстати, Гай, ты ведь еще, наверное, не знаешь, что Рочестер совсем недавно тоже связал себя узами брака! – сказал сэр Рейнолд, оживившись при мысли о том, что и он может чем-то удивить Гая, который упрекнул его в плохой осведомленности.
– Неужели? – Гай высоко вскинул брови и вопросительно посмотрел на шерифа. – Как же зовут девицу, которую он осчастливил своим выбором?
– А ты не догадываешься, сын мой? – вкрадчиво спросил епископ и, когда Гай удивленно передернул плечами, с улыбкой ответил: – Ее зовут леди Марианна.
Гай широко раскрыл глаза, не в силах отвести их от епископа, и его лицо выразило ошеломление. Он попытался что-то сказать, но не смог. По губам епископа пробежала понимающая улыбка, и он закивал головой:
– Да, сын мой. Несмотря на все мои старания воспрепятствовать этому союзу, Роберт Рочестер сумел добиться разрешения на брак с леди Марианной у нашего с Роджером родственника – епископа Уильяма! Из каких соображений тот дал ему это разрешение, остается только гадать. Но, как бы то ни было, граф Хантингтон все-таки получил в жены самую очаровательную девушку Средних земель. Как бы я к ней ни относился, но ее красоте всегда отдавал должное.
