Айлин Вульф
Лорд и леди Шервуда. Том 2
– И что из того, что здесь написано, принадлежит фантазии принца? – спросил Лончем, попытавшись представить, как должна происходить казнь, описание которой он только что прочитал, и невольно содрогнулся.
– Принц пожелал, чтобы я вписал указание про сердце, которое должно еще биться в руке палача, когда тот извлечет его из груди осужденного и покажет толпе.
Лончем долго молчал, приходя в себя, а Гай наблюдал за ним со снисходительной усмешкой.
– И палач сэра Рейнолда настолько искусен, что сумеет исполнить подобное указание? – наконец спросил Лончем.
– Вот и узнаем, насколько он искусен, – пожал плечами Гай. – В любом случае принцу будет интересно узнать подробности. Я понимаю, почему ты смотришь на меня с таким осуждением, Роджер. Жестокая, мучительная и позорная казнь, обрекать на которую трудно даже заклятого недруга. Но сэр Рейнолд допустил очень большую промашку, не уследив за графом Пембруком, и получить прощение принца будет непросто. Известие о такой казни и подробнейшее описание того, как она прошла, отвлечет его внимание, и принц, возможно, снисходительнее отнесется к тому, что деньги на выкуп его брата ушли из наших рук.
– Повешение, потрошение, четвертование, – задумчиво покивал Лончем и внезапно спросил: – А что будет с леди Марианной после его смерти?
Гай помолчал, глядя мимо него на огонь, и ответил – тихо и твердо:
– Что с ней будет после его смерти, меня не интересует.
Глава семнадцатая
– Леди Мэри, что я делаю не так? Стоит тебе взять лук, как стрела летит точно в цель, будто по твоему приказу! Я все делаю правильно: принимаю в расчет силу и направление ветра, расстояние до цели оцениваю точно. И только два раза попал, да и то в самый край!
Марианна с улыбкой потрепала по голове огорченного Дэниса:
– Ты все делаешь правильно, Дэн, за одним исключением. Прежде чем сделать выстрел, ты отвлекаешься от цели и начинаешь проверять, хорошо ли ты оттянул тетиву, так ли у тебя лежит стрела. А для тебя в этот момент уже ничего не должно существовать, кроме цели. Не расстраивайся! Все получится!
Они вошли в трапезную, где были только Вилл и Робин. Вилл с лицом, мрачным, как ночь, сидел за столом, привалившись спиной к стене, сложив руки на груди и вытянув ноги далеко под стол. Перед ним стоял наполовину опустевший кубок с вином. Робин устроился за точильным камнем и занимался наточкой Элбиона. Вихри искр то и дело вылетали из-под его рук, когда он прикладывал клинок к быстро вращавшемуся камню.
При виде отца и крестного Дэнис тут же забыл об огорчении и громко воскликнул:
– Что же вы не пришли посмотреть, как я стреляю?! Леди Мэри который день занимается со мной стрельбой, и скоро я буду стрелять так же метко, как вы!
– Леди Мэри занимается с тобой стрельбой, – повторил его слова Вилл и соизволил посмотреть на сына и Марианну.
Оживление на лицах обоих, казалось, заставило его помрачнеть еще больше:
– Чем же еще заниматься твоей ненаглядной леди Мэри, если она так округлилась, что не может дотянуться иглой до шитья? Смотри, как бы она не научила тебя манерно оттопыривать мизинчик при спуске тетивы, как это делают знатные дамы!
Марианна с грохотом бросила колчан с луком и стрелами на стол перед Виллом, так что он едва успел сдвинуть в сторону кубок.
– Ты не хотел бы сам найти время для занятий с сыном? И радуйся, что я так, как ты сегодня на диво изящно выразился, округлилась и поэтому не могу взять в руки меч для уроков с Дэнисом!
– Почему же я должен радоваться, что ты пухнешь, как тесто в кадке? – поинтересовался Вилл, поднося кубок к губам, и, посмотрев на Марианну, выразительно приподнял бровь.
– Да, я поняла, что запас изящных словесных оборотов исчерпан, – кивнула Марианна, поймав усмешку, отразившуюся в глазах Вилла. – Потому что я не испорчу твоему сыну руку, дав тебе повод сказать, что он держит меч, как челнок от ткацкого станка!
– А наша благородная леди Шервуда и графиня Хантингтон, оказывается, умеет ткать? Я-то думал, что меч, ножи и лук со стрелами и есть вся твоя домашняя утварь.
– Вилл, прекрати цепляться к ней! Мэри, не сердись на него! – рассмеялся Робин.
Он провел ладонью по обоим лезвиям клинка и, оставшись доволен, как они наточены, убрал Элбион в ножны и сел за стол напротив Вилла.
– Он потому не в духе, что у него наконец-то появилось время заняться воспитанием сына! Да, Вилли?
– Робин! – воскликнул Вилл так, что Марианна поняла: они с Дэнисом появились в трапезной в затишье какого-то спора между братьями.
– Вилл! – Робин умудрился произнести имя брата таким ровным и непреклонным тоном, что Вилл тут же замолчал и с безмолвной просьбой в глазах устало посмотрел на Робина. – Я тебе уже два раза сказал, что с простреленным плечом тебе придется побыть дома.
Заметив тревожный вопрос в глазах Марианны, Дэнис забрался Виллу на колени и пояснил:
– Отца ночью ранили. Ты спала, вот и не знаешь. Крестный сам перевязывал его. Отец почему-то попал под стрелу.
– Золотые слова, малыш! – вздохнул Робин, улыбнувшись Дэнису. – Хотел бы и я понять, Вилли, почему ты решил послужить мишенью для довольно скверных лучников из ноттингемской стражи?
– Когда ты лежал с пробитой грудью, я не приставал к тебе с подобными вопросами! – огрызнулся Вилл.
– Не приставал потому, что я был без сознания и все равно не смог бы тебе ответить, – рассмеялся Робин и, мгновенно став серьезным, посмотрел на брата. – Но я и без твоих слов знаю, почему ты попал под стрелу.
– Да! – в сердцах сказал Вилл. – Потому что в тот момент я счел это уместным.
– Вот как! – с деланным пониманием отозвался Робин. – Вспомни-ка сам, чему ты летом учил Марианну.
– Извини, в следующий раз я сдерну тебя с лошади, – буркнул Вилл и отвернулся.
– Что было ночью? – с тревогой спросила Марианна, переводя взгляд с Робина на Вилла.
– Возвращались из порта и нарвались на отряд ноттингемских ратников, – ответил Робин. – Встреча, в сущности, не была особенно трудной, но Виллу вдруг почудилось, что стрела нацелена в меня, и он решительно подставил под нее свое плечо. Правда, я был в нескольких шагах, и она благополучно пролетела бы мимо, если бы Вилл не бросился ей наперерез, и стреле ничего не оставалось, кроме как пробить ему плечо.
– Мог бы просто сказать спасибо и не тратить на благодарность столько слов! – не удержался Вилл.
– Ты куда-то собираешься? – спросила Марианна Робина, накрывая братьям завтрак.
– Да, есть одно дело, – ответил Робин, принимаясь за кашу.
– Ты же знаешь, что я владею левой рукой так же, как и правой! – принялся вновь настаивать Вилл, но Робин лишь рукой махнул в знак того, что не намерен пререкаться с ним и дальше – тем более менять принятое решение оставить Вилла дома.
Снаружи послышался приближающийся стук копыт, потом сердитый девичий возглас, урезонивавший упрямую лошадь.
– А вот и наша возлюбленная сестра! – сказал Робин, узнав голос, и посмотрел на Марианну. – Когда она успела уехать из лагеря? Пока я спал?
– Не знаю, милый, – ответила Марианна, не выдавая подругу, которую в последний раз видела накануне вечером – в тот момент, когда Клэренс седлала коня.
Робин обменялся взглядом с Виллом и обернулся в сторону дверей. Клэренс быстро вошла в трапезную, на ходу расстегивая замок плаща. Увидев обоих братьев, она опешила от неожиданности, встретилась взглядом с Робином и вспыхнула густым румянцем.
– Где ты была? – осведомился Робин, пристально глядя на сестру.
– Рано проснулась и решила проехаться верхом, – сказала Клэренс, справившись со смущением, и посмотрела на Робина ясным беспечным взглядом. – Погода чудесная!
Упоминание о погоде было явно необдуманным. Сухой и морозный день сменился холодной и мокрой ночью, до самого утра шел дождь вперемешку со снегом и прекратился от силы час назад. Догадавшись о мыслях Робина, которые так ясно отразились в его насмешливых глазах, Клэренс снова покраснела и поспешила отвести глаза в сторону, тут же столкнувшись взглядом с Виллом. Старший брат молчал и смотрел на сестру не менее пристально, чем младший.
– Мне надо переодеться! – заявила Клэренс и, пока ее никто не успел задержать вопросом, почти бегом покинула трапезную.
Проводив ее задумчивым взглядом, Робин запрокинул голову и посмотрел на Марианну:
– Милая, разбуди Джона и остальных, кто в лагере.
Догадавшись, что Робину и Виллу надо поговорить, Марианна рассмеялась и ушла вместе с Дэнисом, который повис у нее на руке, получив вслед сердитый окрик Вилла. Оставшись одни, Робин и Вилл переглянулись.
– Когда мы вернулись, лошади Клэр в конюшне не было, дождь еще шел, а плащ у сестрички сухой, как и подол ее платья! – уверенно сказал Вилл. – Статли принимал участие в доставке серебра в порт?
Робин с усмешкой покачал головой:
– Нет, он оставался в Шервуде.
– Ну, вот тебе и ответ на все вопросы! – рассмеялся Вилл и посмотрел на брата: – Тебе не кажется, что ты должен поговорить с Клэр?
– Почему я? – хмыкнул Робин, пожав плечами. – Ты ведь старший брат.
– А ты глава семьи, – немедленно нашелся Вилл, – да и не станет она меня слушать.
– Хорошо, – согласился Робин, – тогда хотя бы посоветуй, что ей сказать.
Они долго смотрели друг на друга, потом рассмеялись, и Вилл честно признался:
– Не знаю. Может, лучше поговорить со Статли? – предложил он.
– Точнее, намять ему бока за честное имя сестры, – насмешливо уточнил Робин.
В трапезную вышел заспанный, взлохмаченный Джон, за ним спешила Кэтрин с гребнем в руках.
– Отстань, жена! – рявкнул Джон. – Подай-ка завтрак мне и остальным!
Вслед за Джоном с Кэтрин трапезную заполнили стрелки. Джон в ожидании завтрака взял кубок Вилла и с удовольствием осушил его.
– Между прочим, это был мой кубок, – проворчал Вилл. – Обнаглел, медведь, стоило мне получить стрелу!
– А ты не получай больше стрел, и я стану смирным как овечка, – ухмыльнулся Джон.
– Вилли, налей и нам вина, раз ты сегодня за кравчего! – посмеиваясь, поддел Вилла Вульфгар.
– Слетелись как воронье! – огрызнулся Вилл. – Вот я припомню потом ваши шутки!
Робин, рассмеявшись, ушел к себе одеться к выезду из лагеря и взять колчан. Марианна сидела у очага и шила. Увидев Робина, она отложила шитье и подала Робину меховую куртку, сушившуюся у огня.
– Воин устал, – сказал Робин, – хочу его поберечь.
– А ты не устал? – улыбнулась Марианна. – Ты же спал от силы два часа.
– Но я же не бегал под седлом и всадником! – рассмеялся Робин. – Я возьму твоего иноходца?
– Конечно, бери, – ответила Марианна и вздохнула: – Хоть разомнешь его, а то он застоялся.
Услышав ее вздох, Робин обернулся и внимательно посмотрел на Марианну:
– Что с тобой, милая?
– Не знаю.
Скользнув ладонями по его плечам, она уронила как-то вдруг ослабевшие руки, медленно прошлась по комнате и прислонилась спиной к стене, не сводя с Робина глаз, полных беспокойства.
– Мне что-то тревожно. Может быть, тебе остаться дома? Не ездить? Пожалуйста!
Он подошел к ней и, взяв ее руки в свои ладони, поднес их к губам.
– Предчувствия? Или новые страхи беременной женщины? – с улыбкой спросил Робин, вглядываясь в ее лицо, но его глаза были внимательными и неулыбчивыми.
– Наверное, и то и другое, – рассмеялась Марианна, но улыбка вновь исчезла с ее лица, и она тихо повторила: – Не знаю. Останься!
– Перестань! – улыбнулся он уже не только губами, но и глазами и хотел отпустить ее руки.
Она вдруг насторожилась и прислушалась к себе, удержав его руку.
– Наш сын! – и Марианна приложила ладонь Робина к своему животу. – Ты почувствовал? Вот снова! Напоминает о себе.
Робин ощутил довольно сильный толчок, потом еще один и улыбнулся. Ребенок ворочался под сердцем матери, устраиваясь удобнее. Глядя в глаза Марианны, засиявшие нежным светом, он не смог удержаться от вопроса:
– Кого из нас двоих ты любишь больше?
И тут же пожалел о неосторожном любопытстве: она даже замерла после его слов. Пристально посмотрев Робину в глаза, Марианна отпустила его руку и усмехнулась:
– Ты, оказывается, тоже ревнив, мой лорд и супруг! Но ревновать к собственному сыну?
Она хотела отойти от него, но Робин перехватил ее за руку, заставил обернуться и накрепко прижал Марианну к своей груди.
– Прости! Я задал глупый вопрос. Прости, моя ласточка!
– Я не сержусь, – ответила Марианна и ласково провела ладонью по щеке Робина. Посмотрев в его полные раскаяния глаза, она не удержалась и поддразнила его: – Я еще не решила. Но обещаю, что скажу тебе, когда пойму сама.
Чтобы развеять ее печаль и сгладить впечатление от своего необдуманного вопроса, Робин решительно сказал:
– Вот что, милая, устроим послезавтра праздник. Займись уже сегодня приготовлениями к нему и перестань грустить!
– Праздник? – она удивленно взглянула на Робина. – В честь чего?
– В честь тебя, – улыбнулся он. – Послезавтра – первый день февраля, и он же день твоего рождения, с которым все в Шервуде будут рады поздравить свою госпожу.
– О! Я и забыла об этом! – рассмеялась Марианна.
Ее глаза весело заблестели, но потом она провела ладонями по располневшему стану и покачала головой в знак сомнения.
– Намекаешь, что тебе не во что нарядиться? – рассмеялся Робин.
– Расставить платье я успею – я только этим и занимаюсь почти каждый день: расширяю в талии одежду, – усмехнулась Марианна. – Я не уверена, что смогу долго присутствовать на празднике в мою честь.
– Сколько бы ни смогла, всем будет радостно повидать тебя и поднять кубки за твое здоровье, – ответил Робин и шутливо поцеловал ее в кончик носа.
– Очень радостно! – проворчала Марианна. – До мая еще далеко, а меня разносит так, что я скоро и впрямь стану походить на корову, как и обещал твой добрый на слова братец!
– Смотреть на молодую беременную женщину всегда приятно, – ответил Робин. – С праздником решено, поэтому займись, милая.
Уже готовый к отъезду, он еще раз поцеловал ее на прощание, выпустил Марианну из объятий и подхватил на плечо тяжелый колчан.
– Подожди! – сказала Марианна и достала из шкатулки, стоявшей в нише, какой-то предмет. – Это новый оберег, который я сделала для тебя. Надень его сейчас!
Робин посмотрел на янтарную пластину. Она была в точности такой же, как прежняя, только янтарь был более светлым. Робин провел кончиками пальцев по очертаниям нанесенной на янтарь защитной руны Algiz.
– Та же руна?
– Да. Но этот оберег сильнее прежнего и будет тебя предупреждать об опасности заранее. Если ты почувствуешь, что от него исходит холод, значит, опасность близка. Надень! – повторила Марианна и, когда Робин склонил голову, сама надела ему на шею витой шнур и спрятала оберег под рубашку.
– Я ненадолго, – сказал Робин, набрасывая на плечи плащ.
– Ты всегда так говоришь, – улыбнулась Марианна опять с грустью. – Ненадолго, а там – как получится!
– И все-таки сегодня, я думаю, что ненадолго. Проводишь меня?
– Конечно! – ответила Марианна, взяв его под руку.
Они вышли в коридор и по пути в трапезную встретили Клэренс.
– Робин, можно нам с Марианной немного погулять?
– А ты не нагулялась за ночь, сестричка? – с усмешкой спросил в ответ Робин, посмотрев на Клэренс, лицо которой вспыхнуло ярким румянцем под пристальным взглядом брата. Пожалев смутившуюся от его вопроса сестру, Робин отвел взгляд от Клэренс и сказал: – Ладно. Куда ты решила отправиться на прогулку?
– Только до ручья! – поспешила ответить Клэренс.
– Только до ручья, – повторил ее слова Робин тоном приказа.
– Спасибо, брат! – обрадовалась Клэренс и шепнула Марианне: – Я принесу твой плащ в трапезную. Жди меня там!
В трапезной стрелки заканчивали завтракать, а возле Джона приплясывал от нетерпения только что вернувшийся из леса Бранд. Увидев лорда Шервуда, он радостно помахал рукой.
– Робин, Эдгар прислал гонца с известиями о том, что ратники выехали из порта на окружную дорогу! Статли уже ждет нас в условленном месте.
Робин махнул рукой, и стрелки торопливо проглотили остатки завтрака и побежали седлать коней. Вилл, оставшись сидеть за столом, внимательно посмотрел на брата. Робин сделал шаг в сторону дверей, остановился и замер, положив ладонь на рукоять Элбиона.
– Что не так? – спросил Вилл. – Совершенно обычное дело. Но ты сомневался у Эдрика и сомневаешься сейчас. Почему?
Робин обернулся и задумчиво посмотрел на брата.
– Посмотрим, – ответил он и быстрым решительным шагом вышел из трапезной.
Оседлав иноходца, он присоединился к остальным стрелкам, которые ждали его верхом на лошадях. Напоследок улыбнувшись Марианне, Робин поднял руку, приказывая стрелкам трогаться в путь, пришпорил гнедого, и Колчан, закусив удила, помчался вперед.
Проводив Робина взглядом, Марианна вздохнула. Непонятное тревожное состояние никак не покидало ее, а после вопроса Вилла тревога, наоборот, усилилась. Прикосновение мехового плаща, который набросила ей на плечи Клэренс, вывело Марианну из задумчивости.
– Пойдем, посидим у ручья! – шепнула Клэренс, взяв Марианну под руку.
Ручей протекал в нескольких шагах от поляны перед постройками лагеря. Марианна вспомнила, что ей весь день до возвращения Робина придется терпеть общество Вилла, который к тому же пребывал далеко не в добром расположении духа, и с радостью согласилась на предложение Клэренс, когда та с ласковой настойчивостью повторила:
– Пойдем же, Мэриан!
Они медленным шагом дошли до ручья и устроились на большом стволе поваленного дерева. Марианна искоса наблюдала за Клэренс, которая, поставив локти на колени, положила подбородок на сомкнутые пальцы и мечтательно смотрела в хмурое, застланное тучами небо. Беспричинная улыбка то и дело пробегала по ее губам, и казалось, что Клэренс грезит наяву. Голос Марианны заставил ее очнуться от грез.
– Где ты была, Клэр?
Клэренс нехотя повернула голову к Марианне и покраснела, встретив внимательный взгляд подруги.
– Когда? Утром? – переспросила она с тайным смущением.
– Если ты так настаиваешь, то да, утром, – улыбнулась Марианна, которая при появлении Клэренс в трапезной сразу поняла, что подруга вернулась не с утренней, а с вечерней прогулки.
Заметив улыбку Марианны, Клэренс покраснела еще гуще.
– Не рассказывай, если не хочешь, – поспешила сказать Марианна.
Клэренс опустила глаза. По ее длинным ресницам пробежал трепет, и она еле слышно вздохнула:
– Хочу, но не знаю, как рассказать.
Она вскинула голову и посмотрела на Марианну повлажневшими глазами, в глубине которых теплился нежный свет. Белокурые волосы Клэренс мягкими прядками выбивались из небрежно заколотой косы, струились вдоль щек и падали на плечи. Эта небрежность была так необычна для сестры лорда Шервуда, которая неизменно следила за безукоризненностью своего облика. А сейчас ее щеки пылали румянцем, губы припухли, словно обветрились, и большие голубые глаза, всегда такие строгие и спокойные, были полны смятения и нежной тоски. Этим утром Клэренс решительно не походила на саму себя.
– Мы… – начала она говорить, тут же осеклась и поправила себя: – Я была у Эллен.
Марианна изогнула бровь: она точно знала, что Эллен ночевала у них в лагере. Поймав ее взгляд, Клэренс пояснила:
– Но самой Эллен там не было.
Осознав всю несуразность собственных объяснений, Клэренс тихо рассмеялась и закрыла лицо ладонями.
– Все вышло случайно! – наконец сказала она, отнимая ладони от лица и вновь устремляя взгляд в хмурое зимнее небо. – Мы отправились вечером погулять, вдруг пошел дождь, да еще со снегом. И мы решили переждать непогоду в доме Эллен, благо он оказался рядом. Потом Вилл хотел проводить меня домой, но…
Ее голос оборвался, и Клэренс глотнула холодного воздуха, словно задыхалась. Марианна, уже догадавшись обо всем, что дальше произошло, взяла руку Клэренс в свои ладони. Пальцы Клэренс порывисто сжали в ответ запястье Марианны.
– Скажи, ты не осуждаешь меня? – прошептала она, обернувшись к Марианне.
Тонкие пальцы Клэренс были горячи как огонь. Марианна в душе улыбнулась тому, что Эллен по возвращении домой снова найдет у себя простыню со следами утраченной невинности. Глядя на замершую в ожидании ответа подругу, она медленно покачала головой:
– Нет, Клэр.
– А я осуждала тебя тогда, в апреле, – виновато прошептала Клэренс, прикладывая к щеке прохладную ладонь Марианны. – Я совершенно не понимала тебя в те дни!
– А теперь понимаешь? – с улыбкой спросила Марианна.
– О, теперь! – жарко выдохнула Клэренс. – Я люблю его, – прошептала она с нежной обреченностью, посмотрела на Марианну и повторила уже страстно и твердо: – Я так люблю его, Мэриан! Я не могла поступить иначе, хотя, если бы я сказала хоть слово, он бы не дотронулся до меня. Но, Мэриан, я сама не хотела запрещать. Ох, неужели я поступила опрометчиво и неправильно?!
– Клэр, дорогая, что тебя заставляет стесняться своей любви? – с искренним удивлением спросила Марианна. – Весь Шервуд давно знает, как горячо Вилл любит тебя и как он беззаветно предан тебе одной.
– Братья! – с такой же искренностью призналась Клэренс и невольно поежилась. – Ты видела, как они посмотрели на меня? Мне показалось, что их глаза прожгли меня насквозь!
– Да уж, ты нашла самых строгих блюстителей нравов! – от души рассмеялась Марианна и вдруг, негромко охнув, прижала ладони к располневшему животу: – Да что с тобой сегодня, малыш?
– Толкается? – с улыбкой спросила Клэренс.
– Все утро резвится! – ответила Марианна, крепче прижимая к себе ладони. – Вот опять…
– Дай я послушаю! – попросила Клэренс и положила ладонь на живот Марианны рядом с ее ладонями.
Почувствовав сильный толчок, потом еще один, Клэренс рассмеялась.
****
Джон то и дело поглядывал на Робина, хмурясь все сильнее. Не выдержав, он подъехал к нему вплотную – так, что лошади почти соприкасались боками, – и спросил:
– Почему только Эдгар и Вилл? Мы наберем едва шесть десятков стрелков, а ратников пять десятков. Почему ты решил обойтись таким незначительным перевесом сил?
– Я еще ничего не решил, Джон, – ответил Робин. – Доберемся до места и посмотрим.
– До распадка? – уточнил Джон. – Там самое удобное место для нападения.
– Да, удобное, – согласился Робин, – и ратники тоже это понимают. Поэтому я назначил Эдгару встречу рядом с переправой через Трент, а не возле распадка.
– Переправа – не такое удачное место, как распадок, но тоже неплохое, – согласился Джон. – Но если мы упустим ратников на переправе, то не сможем их преследовать: потом дорога пойдет по открытой местности, дальше и дальше от Шервуда. Надо было все-таки взять не меньше сотни стрелков! Ты не забыл, что лазутчик Гисборна по-прежнему в Шервуде, а сам Гисборн со вчерашнего дня в Ноттингеме?
– Я помню об этом, – последовал бесстрастный ответ.
На середине пути отряд Робина поджидал отряд стрелков во главе со Статли.
– Так и есть! – с досадой воскликнул Джон. – Их даже не три десятка, а два! А если и Эдгар с меньшим числом стрелков?
– Подожди беспокоиться раньше времени, – ответил Робин и, поймав взгляд Статли, кивком указал ему занять место рядом с собой.
Статли поравнял коня с гнедым Колчаном и молча поехал рядом с Робином, не спрашивая о причине зова.
– Ничего не хочешь рассказать мне, Вилли? – наконец сказал Робин. – Может быть, поинтересоваться моим отношением к ночным прогулкам моей сестры?
Смущенный его вопросами, Статли залился краской и виновато склонил голову. Робин молча смотрел на него, и Статли, отважившись, повернул голову к Робину и посмотрел в бесстрастные глаза лорда Шервуда.
– Робин, я прошу у тебя руки твоей сестры. Я люблю Клэр с того дня, когда впервые увидел, и никогда не скрывал своих чувств к ней от тебя или Вилла. Наверное, ты сочтешь мою просьбу дерзостью, – ведь она дочь графа, а я…
– Если бы я счел твои слова и чувства дерзкими, то пресек бы их еще прошлой зимой, когда ты мне впервые рассказал о любви к Клэр, – не дал ему договорить Робин, и в его глазах появились золотистые смешинки. – Но спросить моего согласия на ваш брак тебе следовало раньше, чем укладывать мою сестру в постель. Да, я знаю, как давно и сильно ты любишь ее, и вверяю тебе Клэр с легким сердцем. Теперь все будет зависеть только от ее согласия, хотя я не очень сомневаюсь в том, что ты и его получишь.
Статли, не ожидавший, что разговор с Робином пройдет так легко, просиял. Он попытался обнять Робина, но Колчан от его движения шарахнулся в сторону, и Статли едва не слетел с коня.
****
– Скажи, Мэриан, каково это – носить ребенка? – спросила Клэренс, отнимая ладонь от живота Марианны.
– Придет время, и сама узнаешь! – рассмеялась Марианна, вслушиваясь в себя, и ее глаза сияли затаенным нежным светом.
– А все-таки? – с ласковой настойчивостью допытывалась Клэренс.
– Носить ребенка от любимого мужчины – это чувствовать себя счастливой каждую минуту, – сдавшись ее натиску, призналась Марианна. – И днем, и ночью.
– Даже когда тебя тошнит? – рассмеялась Клэренс.
– Даже тогда, – ответила Марианна: ее в последнее время действительно одолевали приступы дурноты, несмотря на все отвары, которыми ее поили Робин и Эллен.
– Но вот он родится, и как ты сумеешь разделить свою любовь между ним и Робином?
Вспомнив почти такой же вопрос, который утром ей задал Робин, Марианна улыбнулась: она знала ответ.
– Мне не придется делить ее, Клэр. Ведь она удвоится, и ее с избытком хватит и для отца, и для сына.
Послышался топот быстрых ног, и едва Марианна и Клэренс успели оглянуться, как к ним подбежал Дэнис и с размаху обхватил руками Марианну за шею.
– Леди Мэри, я повсюду тебя ищу! Из дозора вернулись Дик и Хью, они привезли тебе письмо!
– Тихо, поросенок! – воскликнула Марианна, чуть не свалившись в ручей, когда мальчик налетел на нее с объятиями.
Она поднялась, ухватившись за руку Клэренс, и они пошли обратно. В трапезной Дикон пил горячее вино и перебрасывался шутками с Хьюбертом – тот грел у огня озябшие руки. Вилл по-прежнему сидел за столом, не желая замечать ничего и никого вокруг. Марианна подошла к Дикону.
– Дэнис сказал о каком-то письме для меня.
Не отрываясь от кубка, Дикон вытащил из-за ворота куртки пергаментный свиток и протянул его Марианне. Она бросила взгляд на печать. Рассмотрев оттиск на сургуче, она широко раскрыла глаза, не веря тому, что увидела, посмотрела еще раз и, убедившись, что на сургуче оттиснут ее родовой герб, побледнела.
– Не может быть! Неужели?! – воскликнула она внезапно охрипшим голосом и, торопливо сорвав печать, развернула пергамент.
Ее глаза жадно впились в строчки, за минуту проглотили все письмо и засияли таким ликованием, что все, кто был в трапезной, кроме Вилла, отвлеклись от своих занятий и с удивлением посмотрели на Марианну. Она оторвалась от письма, отыскала взглядом Клэренс и воскликнула звенящим радостным голосом:
– Клэр, это письмо от Реджинальда!
– Письмо от сэра Реджинальда?! – ахнула Клэренс и, подлетев к Марианне, выхватила пергамент из ее рук.
– Кто такой этот сэр Реджинальд? – спросила Мартина.
– Это мой брат! – ответила Марианна, сияя счастливой улыбкой, и от избытка чувств обняла и поцеловала Мартину в щеку. – Он ушел вместе с королем в крестовый поход, и последнее письмо было написано им больше года назад. Отец уже не верил, что Редж жив и когда-нибудь вернется!
– А он пишет о том, что жив, невредим и надеется скоро вернуться домой, – эхом откликнулась Клэренс, медленно сворачивая письмо и возвращая его Марианне. – И даже представить себе не может, с чем ему придется столкнуться при возвращении!
Марианна подсела к Дикону, который тем временем вместе с Хьюбертом уминал кашу, и нетерпеливо подергала его за рукав:
– Откуда вы взяли это письмо?!
– Мы в дозоре встретили посыльного твоего брата, как я теперь понимаю, – прожевав, ответил Дикон. – Решили с ним потолковать и выяснили, что он направляется в Ноттингем к шерифу, чтобы узнать о судьбе Невиллов.
Он снова зачерпнул ложкой кашу, и Марианна прикусила губу от досады. Заметив это, Хьюберт рассмеялся:
– Дай ему спокойно поесть, Саксонка! Обычно из нас двоих голоден я, но сегодня Дик целую ночь вздыхал, что у него сводит живот при мысли о сытном обеде. Посыльный увидел на стенах Фледстана флаги с чужим гербом и не решился туда заезжать. Мы ему рассказали, где ты, и он отдал нам это письмо.
– Он что-нибудь передал на словах? – спросила Марианна.
– Сказал, что если ты захочешь расспросить его подробнее, то сможешь увидеться с ним в соборе Святого Георгия. Помнишь, где венчались Алан и Элис? – сказал Дикон, с сожалением проводив взглядом опустевшую миску, которую забрала Кэтрин. – Он будет ждать тебя там до двух часов пополудни.
– Почему вы не пригласили его к нам? – удивилась Кэтрин, возвращая Дикону миску, наполненную мясным рагу.
– Кэтти, дай и мне мяса! – попросил Хьюберт, протягивая ей свою миску. – Он отказался. Побоялся нас, наверное. А мы из уважения к имени нашей леди не решились заставить его ехать с нами силой.
– Тогда поехали! – воскликнула Марианна. – Времени осталось совсем немного – мы едва успеем добраться! Да перестаньте вы, наконец, есть так, словно вас неделю не кормили!
– Уже перестали, – проглотив кусок тушеного мяса, сказал Дикон, поднимаясь из-за стола.
– А я хочу еще поесть! – запротестовал Хьюберт и жалобно посмотрел на Марианну.
Та ответила возмущенным возгласом, и Хьюберт безудержно расхохотался, бросил ложку и тоже поднялся.
– Дразнить тебя – одно удовольствие, Саксонка! Ладно, едем, раз ты настаиваешь!
Марианна дрожавшими от нетерпения пальцами пыталась застегнуть замок плаща, когда ей на плечо легла тяжелая ладонь.
– Повернись, – услышала она ровный голос Вилла.
Все это время Вилл молча наблюдал за тем, что происходит в трапезной, и все забыли о его присутствии. И вот он напомнил о себе. Решив, что он хочет помочь ей, Марианна вихрем обернулась к нему. Вилл с ничего не выражавшим спокойным лицом поднял левую руку к вороту ее плаща, но, вместо того чтобы застегнуть замок, резко распахнул плащ на Марианне, сдернул его с плеч и небрежно швырнул на скамью.
– Ты никуда не поедешь, – сказал он в ответ на ее удивленный взгляд и, больше не обращая на Марианну внимания, наполнил свой кубок молоком и вернулся обратно за стол.
– Почему? – дрогнувшим голосом спросила Марианна.
Ее вопрос остался без ответа. Вилл пил молоко и смотрел мимо Марианны так, словно ее здесь не было. Грубость, с которой он сорвал с нее плащ, и безразличие, с которым он сейчас ее игнорировал, вывели Марианну из равновесия.
– Что ты себе позволяешь? – холодно спросила она и, охваченная нарастающим гневом, в упор посмотрела на Вилла. – По какому праву ты смеешь что-то разрешать или запрещать мне?!
Вилл соизволил наконец заметить ее и ответил Марианне не менее холодным взглядом.
– Я, несомненно, не имею на тебя никаких прав, в отличие от Робина. А он запретил тебе покидать лагерь в его отсутствие. Ты от радости забыла приказ своего мужа?
