Ау Каеши
Джанк
Эшлен прошелся мимо ряда не спеша и остановился у новенькой. Та уставилась генералу прямо в глаза.
– Как обустроилась? Ничего не вспомнилось?
Она отрицательно покрутила головой. Эш слегка похлопал ее по голове, будто собаку. Дошел до конца ряда и снова остановился, но уже у Ангелы.
– Информирую вас всех. 315 шаг вперед, – он слегка прикрикнул.
Месса удивленно закрутилась головой. Морис пнула соседку в спину, и та вылетела из ряда.
– Информирую вас всех о том, – повторился он. – Что ваша новая подруга приехала с Западной части.
Курсантки нахмурились и посмотрели на нее новым взглядом. Лишь Морис улыбнулась.
– А не западный ли она шпион? – высказалась Ангела.
Эш раздраженно опустил на нее взгляд и убрал руки за спину. Капитан закусила щеки и снова уставилась в точку вдали.
– 315 потеряла память. И я буду очень вам благодарен, если вы отнесетесь к этому с пониманием.
У Ангелы дернулась губа от возмущения: «Мы проходили сложнейший отбор, чтобы быть тут…»
– Так же у вас меняется тренер. Теперь все занятия будет вести Хельвем, – Эш указал рукой на мужчину, тот молчаливо кивнул. – Я по-прежнему ваш командир, так что буду периодически навещать. Также по любым вопросам можете приходить ко мне в кабинет.
Морис дернула Мессу за край футболки, затащив обратно в строй. Эшлен улыбнулся и слегка кивнул команде, а затем подошел ближе к новому тренеру.
– По залу бегом марш! – Хель закричал так громко, что эхо еще долго прыгало по помещению.
Толпа, не спеша, отошла к стене и побежала ровным строем по периметру зала.
– Зачем ты эту взял? Всю команду вниз будет тянуть, с самых азов все объяснять придется… – наставник поставил руки на талию и проследил глазами за отрядом.
– Я уверен, что не придется. Если будут какие-то проблемы – сообщи.
Хель шмыгнул носом и неодобрительно взглянул на генерала.
– Понравилась, что ли?
Эш тихо усмехнулся.
– Чувство приятное, будто щенка подобрал, – он обернулся на девушку. – И теперь жду, пока он вырастет в огромную злую собаку.
– А что за имя такое дебильное? Из какого региона?
– Не знаю, брат назвал.
Хель усмехнулся и покачал головой.
– Щенку и кличку придумали. Смотри, как бы не цапнул.
Эш потер руку в месте укуса и улыбнулся. Хель снова закричал на весь зал, требуя ускорить темп. Эш похлопал друга по плечу и двинулся к выходу.
***
Солнечные лучи пролетали сквозь щели штор и больно резали парню глаза. Утро давно настало. Не замолкая, пищали часы на столе. Он, прищурившись, смотрел в потолок, который оплели трещины. Резиденция, или же дворец по-старому, давно уже не был роскошным местом. От былой роскоши остались только декорации. Старые потрескавшиеся стены не на что было чинить, и их просто закрашивали или заклеивали обоями. А в некоторых случаях просто прикрывали чем-либо. Постоянные войны потрепали Северное королевство. Голод и болезни привели экономику к страшному упадку. А после войн, по тем, кто остался, огромным кулаком ударил дешевый и доступный наркотик, скосив население еще сильнее.
Лис нехотя приподнялся и сел на край кровати. Сильная боль, будто пулей прострелила голову. Он зажал ее руками и согнулся пополам. В ушах звенело. Немного отдышавшись, он собрался с силами и поднялся на ноги. Часы на тумбе снова запищали. Парень резко схватил их и швырнул в стену с криком. Устройство разлетелось вдребезги, но все еще продолжало пищать. Он подбежал к ним и яростно стал долбить по ним голой пяткой. Механизм не замолкал. Нога и пол окрасились кровью. Осколки впились в ступню, но парень продолжал бить по ним и яростно кричать.
– Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Через десяток ударов устройство замолчало, издав последний мерзкий писк. Дыхание парня сбилось. С каждым выдохом из груди вырывался сдавленный стон.
В дверь тихо постучали.
Лис со всей силы зажмурил глаза и сжал зубы, подняв лицо кверху. Пара глубоких вдохов и ярость отступила. Он поплелся к двери, оставляя кровавый след. Открыв замок, он выглянул в коридор через узкую щелочку. На пороге стояла Мэй.
– Ты чего не отвечаешь? Там такой завал внизу.
Она толкнула дверь и вошла внутрь, осмотрев комнату.
– Ну, раз не отвечаю, значит, не могу.
Он захлопнул за ней двери и встал у косяка. Девушка опустила глаза на пол, на кровавые следы, затем на раздолбанные часы у стены.
– Я приду попозже. Или трупы очень спешат? – спросил Лис сквозь зубы.
Мэй заправила локон за ухо и закивала.
– Ну да, они же мертвы… точно.
– Именно. Могут подождать. Не успеваете – есть холодильники.
– Я просто заволновалась.
Она снова оглянулась на часы. Затем повернулась обратно, пройдя глазами по красным следам. Под стопой парня образовалась маленькая лужица крови.
– Я схожу за аптечкой?
Лис недовольно сжал губы, отвел взгляд и покивал. Он открыл ей дверь и жестом показал на выход.
– Я быстро, пару минут только… – сказала она уходя.
Лис закрыл дверь, не дослушав, что хотела сказать девушка. Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза: «Вот бы вы все сдохли в один миг». Парень уперся в стену и поднял ногу, осматривая рану. Мелкие осколки глубоко впились в кожу. Парень сжал челюсти, задержал дыхание и быстро вытащил все стекляшки пальцами, а затем вдохнул, шипя от боли. Опираясь о мебель, он поплелся в ванную смывать кровь.
Горячая вода хлынула из крана и моментально окрасилась в алый цвет. Рана не прекращала кровоточить. Лисандр присел на край ванной, подставив ноги под струю.
Из комнаты послышался топот. В тот же миг в ванную забежала Мэй, держа в руках небольшую черную сумку.
– Ну что ты делаешь! – закричала она и швырнула аптечку на пол. – Так еще хуже будет!
Девушка подбежала к ванной и быстро перекрыла воду. Лис не реагировал на нее, смотря на то, как остатки розовой воды убегают в слив.
– Ну, Лис! Ты же знаешь все это! Будто специально!
Девушка читала морали, параллельно доставая из черной сумочки бинты и жидкости для обработки. Парень сидел к ней спиной, сгорбившись. Она собрала все подготовленные предметы в охапку и подошла к нему.
– Повернись, – ее высокий голос эхом скакал от плиточных стен.
Лис лениво замотал головой. Она раздраженно вздохнула и шагнула в ванную, опустилась на колени в остатки кровавой воды. Схватила парня за ноги и потянула к себе ближе, что тот чуть не упал назад.
– Вот чего ты ерничаешь…
Мэй вылила целый флакон обеззараживающей жидкости на рану, и быстро наложила повязку. Кровь пропиталась сквозь бинты.
– Мэй, я не беспомощный…
Парень провел рукой по своему лицу, потирая усталые глаза. Единственное, о чем он сейчас думал, это снова провалиться в сон. Мэй вскочила на ноги и снова начала отчитывать его за халатное отношение к себе, к работе, к окружающим. Лис безвольно кивал и соглашался со всеми ее словами. Она ходила по кругу по небольшой ванной комнате и перечисляла все, что должен был сделать Лис.
– … Это бы привело к заражению, дальше к гангрене, а потом бы….
Парень встал на ноги и остановил девушку, положив руки на плечи. Она подняла на него глаза.
– Мэйви, прошу тебя, умоляю, пожалуйста… – он обнял ее, прижав к груди голову. – Дай мне отдохнуть. Я все сделаю, только уйди.
Лис чмокнул ее в затылок и прижался щекой. Перед глазами кружили яркие круги, голова кружилась, в ушах по-прежнему стоят звон. Он еле стоял на ногах, прилагая максимум усилий, чтобы не свалить на пол прямо сейчас.
Мэй отодвинулась от него, упершись руками в грудь.
– А как же работа? Там такое…
Лис снова прижал ее к себе, не дав договорить.
– Мэй, пожалуйста… Печать в столе, подпись мою знаешь – делай, что считаешь нужным…
Он так сильно сжал ее, что девушка закряхтела.
– Хорошо, хорошо! – выдавила она.
Парень разжал руки и отпустил ее. Мэй поправила растрепавшиеся волосы и одернула халат.
– Я тогда зайду еще веч…
Лис быстро вытолкал ее прочь из ванной, а потом и из комнаты, захлопнув дверь. Наконец, вновь настала тишина. Лишь легкий скрип деревянного пола и тикающие настенные часы. Он подошел к окну и выглянул на улицу. Во дворе носились работники: кто-то убирал снег, кто-то носил дрова, катили тележки, передавали коробки – жизнь кипела. Парень плотно задернул шторы, не давая ни одному лучу противного солнца попасть к нему в спальню. Подойдя к кровати, он снова рухнул на нее, моментально провалившись в сон.
***
За обеденным столом опять собрались лишь двое. Завтрак сегодня был довольно скудный: вареные яйца с жареным беконом, небольшой котелок с вареной крупой в молоке, немного сыра. А так же огромный чайник фруктового чая.
– Снова мы лишь вдвоем, где твой брат? – Грэм присела на свое привычное место во главе стола.
Сорот стал возле нее и наполнил ее чашку чаем. Эш был увлечен едой, закидывая в рот все, что было предложено, и лишь пожал плечами.
– Я думала твоя работа все знать.
Эш положил вилку на тарелку и вытер рот салфеткой.
– Моя работа – формирование и расформирования полков, отрядов, подразделений. Контроль за исполнением приказов и задач, – как по учебнику зачитал он, смотря матери в глаза. – А не следить за всеми.
Затем снова взял вилку и положил себе еще несколько кусочков бекона. Грэм усмехнулась. Она взяла чашку фруктового чая и сделала глоток.
– А ещё обеспечение безопасности носителей власти. Кем является, с недавних пор, твой брат, не так ли?
Она сделала еще один глоток. Генерал грустно вздохнул, дожевывая завтрак.
– Мне узнать, где он?
Грэм отрицательно покачала головой.
– Нам нужно поднять дело о Джанке вновь, – она указала рукой на соседний стул, предлагая советнику присоединиться к ним.
Сорот присел рядом и достал из внутреннего кармана ежедневник.
– Зачем? – Эш вывалил себе на тарелку все оставшееся мясо с блюда. – Пять уже лет прошло.
– Лет прошло достаточно, но только наркотрафик обороты не сбавил. И к тому же мы думаем, что это хороший вариант убрать… – советник не осмелился договорить.
– Убрать Лисандра, – договорила за него королева.
Эшлен удивленно вскинул брови, посмотрев на собеседников. Грэм недовольно сморщила нос в ответ.
– Не притворяйся дурачком, Эшлен. Лисандр в этом деле точно не крайний, а то и вовсе главный. Найдем хоть одно доказательство – все само собой и раскроется.
– Решим три проблемы: и с бунтами, и с наркоманией, и с вашим наследием, господин, – Сорот потянулся к сырной тарелке, но тут же получил по рукам от королевы.
– Вы уверены, что за столько лет менкоина на улицах не стало меньше? Может, аналоги?
Эшлен сменил тон на более серьезный.
– Выйди в город, посмотри сам.
Генерал отодвинул от себя посуду и кинул салфетку в тарелку.
– Хорошо. Если Лисандр действительно к этому может быть причастен… Я узнаю.
Он встал с места и одернул китель.
– Только, пожалуйста, сделай так, чтобы сам Лисандр об этом ничего не узнал, – Грэм подперла голову рукой и хитро улыбнулась. – А то ведь все спрячет, что и с собаками не найдешь, прямо как в прошлый раз, – на последних словах она многозначно посмеялась.
Эш поклонился ей головой и пошел к выходу, задумавшись. И как только генерал ушел, Сорот тихо заговорил.
– Вы ему доверяете?
Грэм задумчиво посмотрела на место, где только что сидел ее сын.
– Эш, может, и строит из себя черт знает кого. Но слишком сильно трясется за свою репутацию, прямо как отец.
Она улыбнулась и допила остатки чая.
***
Морис добежала разминочный кросс и свалилась с ног, упав в песок и тяжело дыша. Рядом с ней остановилась Мессалин, на которой не было ни намека на усталость.
– Ты… вообще… не устала… – Морис жадно хватала воздух и выговаривала по одному слову.
Девушка помотала головой и подала ей руку.
– Я тут… уже полгода… каждый день… бегаю… и каждый раз… умираю.
Она схватила протянутую руку и поднялась на ноги. Уперлась руками в колени и никак не могла надышаться. К паре подошла Ангела, виляя бедрами, и недовольно оглядела их.
– Неплохая у тебя выносливость, – она кинула небрежный взгляд на Мессу. – Но следующий раз собери свое гнездо на голове во что-то приличное.
Мессалин подняла глаза кверху и сдула упавшую на лицо прядь.
– А я… Тоже молодец…? – задыхалась Морис.
– А ты жри меньше.
Ангел цокнула языком и пошла к остальным курсантам. Морис заулыбалась, смотря ей вслед.
– Кстати, о пожрать, на завтрак идешь?
– А можно? Иду. Буду. А где? – Мессалин резко ожила и завертела головой.
Морис выпрямилась и зачесала челку назад. Взяла новую подругу за руку и повела к выходу. У двери стоял Хель, сложив руки на груди, и ждал, пока все соберутся. Спустя пару минут остальные девушки тоже подошли к тренеру. Он достал из кармана штанов исписанный от руки листок.
– Завтрак в 9. Утренняя разминка в 7, – зачитывал он с прищуром. – С десяти до пяти – общие занятия. Расписание они знают сами, спроси, если нужно.
– Знаем! – девушки рассмеялись.
Хель прочистил горло и перехватил листок.
– С пяти до шести ужин. С шести до восьми тренировки. В скобках: Морис 314 прогуливает!
Девушки вновь рассмеялись.
– Тишина, пожалуйста, – прикрикнул Хель. – После восьми свободное время, если нет других распоряжений. Если что … – тренер нахмурился и поднес листок ближе к глазам. – Если что, то посылай их ко мне, быстро направлю на истинный путь.
Старик почесал голову и свернул листок.
– Ну, все всё поняли? Гуляйте.
Он отошел от двери и сел на скамейку у стены, принявшись снова читать расписание с бумажки.
Отряд разбрелся кто куда. Морис взяла Мессалин под руку и повела по коридору.
– Ты тоже с Запада, да? С какого района? Я вот с Арелийской стороны, возле моря, – девушка активно жестикулировала.
– Я не помню откуда.
– Как можно забыть свой родной дом, ужасно. А что помнишь?
– Ничего, совсем ничего.
Морис резко остановилась и заглянула ей в глаза.
– Хмм, вот почему я не могу тебя почувствовать, – она нахмурилась и задумалась.
– В каком это смысле?
Месса отшагнула от нее. Морис раскинула руки в стороны.
– Я эмпат! Почти экстрасенс! Чувствую людей, их эмоции, кто они, какие они. Вот тебя вообще не чувствую, и теперь понятно почему. Потому что ты – чистый лист.
– Без памяти нет личности? – Месса приподняла одну бровь.
Морис кивнула и схватила ее под руку, ведя дальше по коридору.
– Тебя вот не чувствую и Эшлена не могу понять никак. Такой он жуткий порой, а энергия позитивная. А иногда наоборот.
Они быстро шли по коридору, минуя поворот за поворотом, пока не дошли до нужной двери. На подходе к ней в нос ударил запах еды: жареного мяса, молока, чая. В животе Мессалин громко заурчало. Морис посмеялась и открыла дверь, пропустив подругу первой.
Звон посуды, тарелок и вилок, стеклянной посуды наполнял большое светлое помещение. Народу было достаточно много, свободное место нужно было еще постараться найти. За столами сидели люди разные возрастов: молодые курсанты, взрослые и пожилые служивые. У потолка повисло облако пара, тянущееся с кухни. Грохот стальных кастрюль и поварешек грел душу и даже немного убаюкивал.
Морис дернула подругу за собой, подведя к стойке выдачи. Она схватила два подноса, сунув один Мессалин. Они стали в очередь, и Морис, подпрыгивая, пыталась рассматривать, что сегодня дают.
– Сардельки, яйца и тост с джемом, – высокий мужчина перед ней развернулся и сообщил все меню.
Девушка довольно облизнулась и стала ровно. Месса невольно улыбнулась.
– Слушай, а как тебя вообще взяли такой… отшибленной?
Мессалин захлопала глазами и вспомнила вчерашний вечер.
– В двух словах не расскажешь. Просто повезло, наверное.
Подруга закатила глаза.
– Мы прошли строгий отбор с кучей требований, чтобы попасть сюда, тем более под наставничество Эшлена. А тебя, получается, ветром занесло?
Очередь сдвинулась. Открывшийся доступ к еде отвлёк Морис от расспросов. Она накидала себе на тарелку двойную, даже тройную, порцию. Из-за стойки показались недовольные глаза поварихи.
– Из нас пришло только двое! Из семи! – девушка наклонилась и встретилась взглядом с работником столовой.
– А если потом придут, с меня будут спрашивать, да? – повариха злобно постучала ложкой по жестяному столу.
Очередь снова сдвинулась, и Морис скрылась за столбом. Мессалин рассмеялась и положила себе одну порцию.
– Больше бери! Больше! – шепнула девушка у стенки.
315 положила себе еще два яйца и растянулась в улыбке. Еще один шаг в очереди, и девушки почти дошли до конца. Взяв себе по чашке кофе, они вышли в зал подыскивать себе место.
Присев за освободившийся стол у стены, они принялись за еду, попутно болтая о всяком.
– Какого это, начать жизнь заново? – Морис бубнила с полным ртом.
Месса пожала плечами.
– Не могу объяснить. Сначала было страшно, а сейчас никак, совершенно все равно.
Морис съела почти все, что было на тарелке, набив щеки, как хомяк. Запила все чаем и громко рыгнула, а затем рассмеялась. Мессалин прикрыла лицо и тоже захихикала.
– Я бы расстроилась, если забыла бы всю свою жизнь, – она задумчиво отвернулась к стене. – Грустно даже.
Подруга вновь лишь пожала плечами.
– Трудно грустить о том, чего ты не помнишь.
– Прямо вообще ничего, ни капли? Имя же ты свое не забыла?
Месса положила ложку на стол и наклонилась вперед, ближе к соседке. И, прикрыв рот ладонью, шепнула ей.
– В том то и дело, что тоже. Это придумал один парень… – она выдержала недолгую паузу, задумавшись. – Что означает Мессалин? Почему все либо удивляются, либо смеются?
Морис растянула губы в улыбке.
– Плесень. Едкая плесень, которая, по поверьям, растет там, где часто умирают, – она отклонилась назад и сложила руки на груди. – Но на самом деле просто, где темно и влажно.
Месса скривила лицо.
– Классно.
– Да, не знаю, кто этот парень, но пошутил он плохо, – Морис рассмеялась.
Она залпом допила свой чай и уставилась в тарелку подруги, на последнюю сардельку. Мессалин, увидев ее взгляд, пододвинула тарелку к подруге и подперла подбородок рукой. Морис одним махом проглотила угощение и расплылась в довольной улыбке.
– Может, можно еще имя сменить? – в голосе ее читалась грусть.
– Забей. Это не такое распространенное слово, да и звучит красиво. Мес-са-лин, – она просмаковала каждый слог.– Звонко так. Мне нравится. Гораздо лучше, чем Морсевада.
Девушка усмехнулась.
– Что еще за Морсе… бавада?
– Это я. По документам. Морсевада Портастес, номер 314. Язык сломаешь.
Они рассмеялись, смотря друг на друга. Мессалин оглянулась вокруг, в поисках знакомых лиц.
– А остальные почему не пришли?
Морис недовольно фыркнула.
– Эти северянки, кожа да кости, только и трясутся в страхе лишнюю складочку заиметь. Ангела так вообще, кажется, одной водой питается. А потом в обмороки падает.
– А как понять, кто откуда?
Брюнетка убрала волосы назад и показала пальцами на уши.
– Длинные и острые – север, острые, но короткие – юг или восток. А круглые, как у нас, запад. Еще там волосы, телосложение можно учесть, но главное уши.
Девушка потянулась, разминая затекшую спину. Мессалин прикоснулась к своему уху, нащупав круглый изгиб.
– А кто «лучше»? – неуверенно спросила она.
Морис задумчиво нахмурила лоб.
– Философские вопросы задаешь. Но по логике, что мы сейчас в Северном королевстве, гораздо лучше будет быть длинноухим, конечно. Но если объективно, то эти бледнолицые строят из себя каких-то волшебных эльфов, тонких, изящных, – Морис корчила рожи, изображая статных особ. – Но по факту – вечные эпидемии, хрупкое телосложение, поголовное бесплодие … Может, когда-то давно Север и стоял на вершине мировой арены, но сейчас ничего от той славы не осталось.
Мессалин провалилась в свои мысли, слушая подругу. Она вспомнила стерильную комнату, в которой проснулась. Не один десяток людей на столах. Перед глазами встал образ несчастной, что умерла прямо перед ней от укола неизвестным веществом. Девушка свела брови и прикрыла глаза, пытаясь глубже залезть в свое сознание: « У нее тоже были круглые уши, темные волосы. И у всех остальных тоже». Глаза нервно забегали под прикрытыми веками. Все более мелкие детали того дня всплывали в памяти. Морис помахала рукой перед ее носом. Девушка дернулась, выпав из воспоминаний.
– А у других значит, есть этот «иммунитет»?
Морис кивнула.
– Западных вообще ни одна хворь не берет. Даже простуда – большая редкость.
Месса отвела взгляд в сторону, задумавшись. Подруга встала из-за стола и собрала всю посуду в одну гору. Взяла получившуюся стопку и унесла куда-то в дальний угол. Мессалин снова погрузилась в свои мысли. Она пыталась вспомнить еще хоть что-то, но в голове будто кто-то построил бетонную плиту. Идеально гладкую и невероятно высокую. Из-за которой были слышны голоса, но настолько тихие, настолько смешанные, что не за что было зацепиться. Она потерла шею, куда недавно пытался вколоть яд светловолосый парень. Хоть и раны там не было, но на миг показалось, что кожу будто на самом деле пронзила игла.
– Что-то вспомнилось? – Морис вернулась к столу уже без посуды.
– Нет, ничего.
Морис расстроено вздохнула, махнула рукой и улыбнулась. Месса встала из-за стола, и они обе пошли на занятия. История, риторика, языки, красноречие…
***
К полудню Лис все же добрел до своего «подвального отделения». Запах мяса и спирта кружил в воздухе еще на лестнице. Темный, узкий коридорчик со ступеньками, ведущий вниз, слабо освещался парой тусклых ламп. Возможно, сделать такой проход к танатологии, или же по-простому морг, была не лучшей идеей. Но резиденция строилось достаточно давно, и в те времена никто не планировал в подвале ничего такого. Сейчас же не было финансов на перестройку. Все деньги отправлялись на военные нужды.
Лис быстро спустился по лестнице вниз, открыл тяжелую железную дверь и машинально схватил черный халат у входа. Надел плотную черную маску, закрывающую шею и лицо до глаз.
Народу, если можно так сказать, было действительно много. Все жестяные столы заняты. Рядом с ними, на металлических тумбах, стояли подносы с разными инструментами: скальпелями, нитками, растворами. Сверху, над столами, нависали небольшие прожекторы. Достаточно яркие, чтобы работать с комфортом, но недостаточно, чтобы полноценно осветить темное подвальное помещение. Санитары обрабатывали тела, обмывали кожу, убирали одежду. У противоположной стены, вдали было три двери: кабинет, крематорий и хранилище. Несколько шкафов по стенам, с литературой, препаратами, записными книжками, разными флакончиками. Рядом с ними кружила Мэй. Увидев Лисандра, девушка тут же подбежала к нему, достала из кармана фартука новые часы с экраном и вложила ему в руку.
– Откуда столько? Перестрелка очередная? – парень устало огляделся.
– Нет, ты что. С какой-то квартиры в черте города. Все из одной.
Лис бегло осмотрел все тела со своего места. Только сейчас он заметил общее в них. Неестественные позы, скрюченные кисти рук, жуткие гримасы.
– Менкоин, конечно, что же еще, – от этого слова ему уже было тошно.
Мэй еле коснулась его плеча и собиралась что-то сказать, но Лис тут же ее перебил.
– Иди работай. Пожалуйста.
Он хлопнул дверью кабинета и закрылся внутри. Подошел к столу и завалился на кресло. На столешнице уже лежала огромная стопка бумаг, нуждающаяся в его подписи. А рядом с ними лежала открытка в виде сердечка с надписью: «Всё пройдёт. От Мэй». Лис взял картонный презент и швырнул в ящик стола, к десяткам таких же.
Она оставляла их каждый день. Практически с первого дня их знакомства. Сначала это были дружеские записки с глупыми мотивирующими надписями, затем они стали любовные. Такой знак внимания сначала казался Лисандру забавным, а потом стал раздражать. Отношения с Мэй были натянутыми, по крайней мере, он так чувствовал. Но самой Мэй так не казалось. Да, наверное, вообще не было никаких отношений, только имитация, подкрепленная долгом. Лис был ей безумно благодарен. Много лет назад, когда он сам подсел на менкоин, она помогла ему. Выхаживала, слушала, заботилась, терпела ужасные выходки и слова. И эта благодарность за ее заботу в итоге тяжким грузом повисла на его шее. Он не любил ее никогда. Но до ужаса боялся бросить, обидеть, задеть. Каждый раз, когда Лис пытался начать этот тяжелый разговор, расставить границы в отношениях, девушка отказывалась его слушать. Начинала закрывать уши, плакать, винить парня во всех своих бедах, угрожать свести счеты с жизнью и еще многое другое, из-за чего он не мог с ней порвать. Чтобы он не делал, она прощала, забывала, не замечала. Не замечала, что ее избранник давно к ней холоден, прощала то, что он проводил вечера в сомнительном заведении в окружении танцовщиц, забывала то, как Лис к ней холоден большую часть времени. После смерти короля Элиа они перестали общаться вовсе. Но Мэй все равно вынудила его вернуться обратно, своими слезами и обвинениями, что каждый день слала, вперемешку с угрозами, нравоучениями и пожеланиями доброго утра.
Лисандр взял первый бланк, машинально вписал в него одно лишь слово – «менкоин». Подписался и отодвинул листок в сторону. Взял следующий, поднес ручку к листу, собираясь повторить действие, но замер.
– Не может быть массовой смерти в один миг, в одном сообществе от менкоина. Быть не может! – сказал он вслух.
Вскочил с места и подбежал к двери, выглянув в зал.
– Причина смерти какая? – закричал он.
– А не видно? – ответил один из работников, копающийся в трупе.
– Вся толпа, в одно время, в одном месте? Умерли от вещества, у которого нет понятия “передозировка”? По килограмму сожрали?
Все рабочие замерли; у одного из рук выпал скальпель и с громким мерзким металлическим звоном покатился по кафелю. Они зашептались между собой.
– Причину смерти. Сейчас же, – сказал Лис негромко, но угрожающим тоном.
Медики заерзали на местах, будто не зная, что делать.
– Быстро! – заорал парень во все горло.
Эхо пролилось по всем соседним помещениям. Он хлопнул дверью и закрылся внутри.
Спустя час в кабинет постучались. Худощавый пожилой лаборант трясущимися руками держал белый листок. Он подошел к столу начальника и положил бумагу.
– Что в итоге? – Лисандр отодвинул ее в сторону, не взглянув.
– Синтетические препараты. Отравились все разом. Из одной плошки хлебали, – сказал старик хрипло.
От этих слов с души Лисандра будто свалился большой камень. Он радостно улыбнулся.
– Ну и отлично! Не менкоин значит. Замечательно.
Он схватил заполненный ранее документ, широким движением перечеркнул прошлую причину смерти и вписал новую.
– Штож тут хорошего. Молодые ребята, жить и жить, – мужчина потирал костяшки на руках.
– Да, да конечно. Очень грустно, безусловно, – Лисандр, как автомат, заполнял бланки.
Пожилой лаборант почесал затылок и махнул рукой. Слегка склонил голову и удалился обратно к своему рабочему месту в лаборатории.
Лис радостно дергал ногой под столом, отбивая пяткой веселый мотив. Один за одним заполнял листы, размашисто и крупно вписывая результат экспертизы. Усталость как рукой сняло.
Закончив всю работу к вечеру, он сложил все бумаги в стопку на краю стола. Оттуда их забирал по утрам архивариус. Большая часть работников уже разошлась, жестяные столы пустовали, за одной из дверей был слышен звериный рев холодильных машин.
Скинув форму, Лис побрел к выходу, напевая мелодию. У самой двери, будто из под земли, появилась Мэй.
– Может, вместе вечер проведем?– она смотрела на него щенячьими глазами.
– Я планировал сходить к Гану.
Мэй резко изменилась в лице. Нахмурила нос и свела брови.
– Зачем ты продолжаешь ходить в этот… В этот бордель? – раздраженно сказала она, топнув ногой.
Лис закатил глаза и тяжко вздохнул.
– Все будет хорошо.
– Нет! Не будет! Он опять втянет в тебя в неприятности! Он… Он… – она не могла подобрать слов от злости.
– За почти пять лет не смог! – Лис не сдержался и прикрикнул на медичку.
Мэй одернулась и сжала губы.
– Сколько еще должно пройти лет, сколько еще я должен исправляться и каяться?
Мэй опустила глаза, по щеке побежала слеза. Она затряслась. Шмыгнула носом и утерла лицо.
– Прости. Прости, что накричал.
Он приобнял ее и прижал к груди. Его сердце каждый раз щемило, когда Мэй начинала плакать.
– Не ходи туда.
– Пойду.
Она оттолкнула его, вытерла слезы и грустно покивала. Поправила светлые волосы, развернулась и ушла, ничего больше не ответив.
На душе повисло тяжелое чувство вины, зацепившись прямо за сердце острыми когтями. Она замер у двери, смотря девушке вслед. Внутри разгорелся огонь безумной ненависти, обиды. Словно маленькому ребенку отказали в покупке игрушки. Мэй умела портить настроение и планы лишь одним своим взглядом. И вот снова ей это удалось.
Минуя длинные полупустые коридоры, Лисандр пытался взять себя в руки. Эмоции душили его, сердце обливалось кровью. За окнами вечерело, темная метель кружилась за стеклами. Крупные снежинки подсвечивались желтыми фонарями. Лисандр остановился у окна и открыл его настежь. Холодный воздух ворвался внутрь, захватив с собой сотню белых пушинок. На достаточном удалении от ворот резиденции, желтыми огнями светился город. А за ним, темной полосой, расположился лес. Метель кружила высоко в небе, злобно завывая. Холод пробрал парня до костей, остудив вместе с телом и душу. Он закрыл окно и пошел дальше.
Наконец, добравшись до знакомой двери, он вошел внутрь. И удивленно замер. Все было убрано. Кровь, стекло, то, что осталось от часов. Но все остальное осталось, как было. Расправленная кровать со скомканным одеялом. Раскиданные листы и записные книжки по столу. Открытые ящики с ночи, с перевернутыми вещами. Горничные бы точно так все не оставили. Парень озадаченно почесал затылок. Прошелся по комнате, зашел в ванную, где была та же картина. Идеально убран пол, но все остальное не тронуто. Вмиг он засомневался в своей памяти. Сел на край ванной и скинул ботинок. Бинты, напитанные багровой кровью, на месте.
– Очень… Странно…
Он вышел обратно в комнату и порылся в ящике стола. В самой глубине должна была остаться еще одна склянка менкоина. Нащупав ее, он достал пустую баночку. Покопавшись в мыслях, он швырнул склянку в мусорное ведро под столом. Так и не вспомнив, а было ли в ней что-то вообще. Может, она и была всего одна, а вчера ночью он ее не разбил, а просто высыпал?
Пожав плечами, он задвинул ящик в стол. Подошел к шкафу с вещами и достал темный костюм, расшитый мелкой вышивкой по плечам и спине. Надев его поверх свободной белой рубашки, он поправил волосы у зеркала, уложив назад. На пальцы надел кучу перстней, украшенных драгоценными камнями. В отражении уже стоял не замученный, уставший от всего парень, а состоятельный мужчина, с уверенным взглядом и сверкающей улыбкой. Как дама, готовящаяся к балу, он покрутился у зеркала. Настроение чуть улучшилось. Накинув тяжелое драповое пальто, расшитое как и пиджак костюма, он вышел в коридор.
***
– Как это ты ничего не нашел? – Грэм нервно стучала ногтями по столу.
