Алисия Чарская
Дефект дракона
– А что насчет шоу? Ты у каждой блондинки собираешься измерять глубину глотки?
– Что?! Алёна, это работа! И конечно я буду сдержаннее, но мне было бы спокойнее, если бы ты не смотрела моё шоу, – смутился я, зная, что не всегда происходящее на сцене зависит от меня.
– И ты честно скажешь мне, когда решишь уйти?
– Маразм! Я не уйду от тебя.
– Все так говорят, а потом я отряхнуться не могу от грязи, которую выливают на меня бывшие.
– Мне неприятно слушать про твоих бывших.
– Но это не вычеркнуть. И я и ты состоим из прошлых связей!
– У меня никого не было до тебя. Давай просто оставим твой опыт в прошлом и построим нашу счастливую историю. Не сравнивай меня с бывшими, потому что ты для меня единственная.
Алёна тяжело вздохнула, сделала шаг ко мне и обняла за шею, тесно прижимаясь хрупким телом к моему.
– Если ты меня обманешь, кинешь – я не переживу! Просто знай, что твое предательство станет для меня последней каплей.
– Ты перегибаешь…
– Нет! Дай сказать. Я чувствую, что с тобой у меня по-другому. Но невозможно постоянно отползать от очередных неудачных отношений, зализывать раны и, как ни в чем не бывало, снова искать свою пару. Вот теперь у меня ощущение, что я нашла свою пару, – Алёна подняла лицо от моей шеи и заглянула в глаза, а моё сердце ухнуло вниз живота от ее признания. – Нашла тебя. И если ты, вопреки моей интуиции, окажешься таким же подонком, которому просто зачесалось потрахать красивую девчонку и свалить, знай, ты станешь последним мужчиной в моей жизни.
Черт, знала бы она, что последний мужчина у нее был передо мной, а теперь с ней до конца дней будет дракон, но чувствовал, что с признаниями лучше повременить. Все же на первый день отношений и так слишком много потрясений.
Тренировка прошла как обычно, если не считать загадочно улыбающегося Тёмыча. А удар случился перед вечерним шоу, которое внезапно отменили и весь персонал созвали в зал.
Геннадий, довольно потирая руки, расхаживал перед нами по сцене и вкратце рассказывал о перспективах клуба.
– Мы закрыты на неделю. За это время зал будет поделен на две зоны, отстроим второй бар и еще одну сцену. За неделю вы, ребятки, поставите новую программу, а Елена, – тут он сделал паузу, облапывая мою Алёну липким взглядом, – приготовит вам новые образы и сценические костюмы. А теперь спросите меня, с чем связаны изменения?!
Естественно, все промолчали, но нашему владельцу ответы и не требовались. Королевским жестом он махнул нашему ди-джею, зазвучала динамичная музыка, Геннадий сошел со сцены и из-за кулис показались точеные, изящные девушки. Раскрепощенные, сексуальные кошечки, на которых натуральная часть нашего мужского коллектива тут же распустила слюни. А я только обернулся на Алёну и подмигнул ей, кожей чувствуя, как она занервничала.
– Ну и звезда женского стриптиза, – громогласно, перекрывая музыку, прокричал Геннадий, – встречайте!
Я все еще смотрел на Алёну, когда почувствовал изменившуюся атмосферу в зале. Кажется, вышла не звезда, а бомба. Медленно повернул голову, и сердце остановилось, прежде чем забиться пулеметной очередью в грудь.
– Привет, Тай. А я то гадала, что за огнедышащий дракон работает в этом клубе? Очень рада, что нашла тебя, любимый.
Что она здесь делает, твою мать?!
– Знакомьтесь, Анна!
Глава 8. До секса после ссоры еще надо дожить
Выражение, которое вы носите на лице, куда важнее одежд,
которые вы надеваете на себя.
Дейл Карнеги
Затылок сковало льдом, я боялся оглянуться на Алёну, зная, что увижу в ее взгляде. А между тем, Геннадий всех распустил обдумать новости, познакомится с новой творческой группой. Анна продолжала сверлить меня глазами, а Алёна сорвалась с места, отпихнула мою руку, когда я попытался задержать её, и скрылась в своей норе.
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Я думала, ты соскучился, как и я.
– Даже не вспоминал о тебе.
Анна показательно надула губы. Странно, что теперь я начал обращать на это внимание: на мимику, на интонации, на ужимки и двойной смысл слов. Раньше все эти эмоции ускользали от меня.
– Значит, эта та самая… пара…
Анна задумчиво смотрела вслед упорхнувшей Алёны, втягивая воздух носом. Ну да, Алёна теперь пахла мной, дракайна совершенно точно уловила в шлейфе запаха мою метку.
– Не поторопился ли ты, Тай?
Я молчал. В конце концов, я в изгнании, мне всего тридцать шесть лет, метка стоит на девушке, которая может со мной быть не больше срока своей короткой жизни. Тороплюсь? Пожалуй, да. Я хочу успеть почувствовать с ней всё, что только Алёна может мне дать.
– Если ты всё выяснила, можешь отправляться назад и не создавать мне проблем.
– Не могу, Тай, – Анна ласково улыбнулась, что мне челюсть свело от оскомины. – Чтобы узнать твое место ссылки, пришлось напроситься на кураторство. Я теперь твой надсмотрщик. Забавно, не находишь? И пока я здесь, попробую убедить тебя, что ты выбрал не ту.
– Если тронешь ее хоть пальцем…
– То – что, Тай? Что ты мне сделаешь? Мы же оба знаем, что я защищена законом Совета основателей.
Я щелкнул челюстью от злости и бессилия и рванул за Алёной, оставив смеющуюся Анну за спиной.
– Значит, до меня у тебя никого не было?
Ух, она стояла ко мне спиной, но эмоции ярости сносили с ног.
– Я всё объясню!
– Лучше просто отвали.
– Лен…
– Алёна! Ты даже имени моего запомнить не можешь! – она горько усмехнулась и снова отвернулась от меня.
– Черт, прости, но только за то, что для меня Лена звучит также прекрасно, как Алёна. А в отношении Анны мне не за что извиняться. У нас ничего не было. Это просто знакомая из прошлой жизни.
Мне пришлось подойти вплотную, чтобы обнять ее, пресекая попытки вырваться, развернуть лицом к себе и заставить посмотреть в глаза.
– Не знаю, кто тебя превратил в колючку, но сейчас ты сама отталкиваешь меня недоверием. Почему слова случайной девчонки для тебя важнее моих слов и чувств?
– Я не знаа-ааю… Я боюсь. Тай, я так боюсь поверить, что у меня тоже может быть маленькое счастье. Поверю, а потом ты, или она, или Гена, любой – возьмут и снова разобьют мое доверие вдребезги. А это больно, понимаешь? Лучше не верить, тогда и разбивать нечего.
– Девочка моя, – я прижал ее к груди, обнимая вздрагивающие плечи и глуша всхлипы.
Алёна выплакалась за полчаса, потом я принес горячего чая и ирисок. Мы обговорили новое расписание, так как ночи нам освободили, но днем необходимо было являться в клуб с программой и костюмами.
Тёмыч дал расписание, разделив тренировки парней и девушек. Получалось, чтобы не оставлять Алёну одну в клубе, мне пришлось сопровождать ее ежедневно.
Анна больше не отсвечивала, но я зря успокоился на ее счет. Она заловила меня на заднем дворе, когда я помогал парням выносить декорации.
– Тай, мне бы хотелось, чтобы ты прекратил цепляться за портниху. Я присмотрелась, она тебе совершенно не подходит.
– Серьезно? Ты спец по отношениям?
– Не спец, но в конкретном случае, лучше, если ты сам с ней порвешь.
– С чего бы? Меня всё устраивает, а тебя никто не спрашивает.
Анна закусила нижнюю губу, невольно привлекая к ней внимание.
– Я оплодотворена…
– Поздравляю.
– Тобой.
– Что?
Еще не осознав сказанное, я вздрогнул от эха моего же вопроса, прозвучавшего за спиной Ленкиным голосом:
– Что?..
***
Лена просто закрыла дверь своей норы у меня перед носом. Ни крики, ни требования открыть на нее не действовали, а Анна, сделав свое грязное дело, словно растворилась.
Я ушел в парк, чтобы набрать Миши, но разница во времени лишила меня возможности переговорить с ним об Анне, кураторстве и прочих свалившихся на голову неприятностей.
Если бы Анна оплодотворила яйцо, ей бы не позволили улететь из Гнезда, более того, ей нельзя принимать человеческую форму, иначе она может потерять зародыш.
С другой стороны, я не настолько хорошо знал биологию драконов, чтобы утверждать это наверняка, вдруг на ранней стадии дракайны ни в чем не ограничены? Я мог судить только по Милене. После спаривания Родион запрещал ей принимать человеческую ипостась и она практически безвылазно сидела в дальней пещере, пока оплодотворение не подтверждалось.
Черт, что теперь делать, если Анна все же с яйцом? Ведь на меня это не накладывает ровно никаких обязательств, кроме, разве что, насильного возвращения в Гнездо и соития со всеми готовыми к оплодотворению дракайнами.
Но я хочу остаться в изгнании, хочу быть с Алёной. Но как вернуть ее доверие? Почему я не могу заставить ее доверять мне, или быть со мной? Как было бы просто.
Я подкараулил Алёну у клуба, перехватил ее по дороге в парк и шел до самого дома, выслушивая резкие фразы о своём вранье.
– «Никого не было» и вдруг появляется Анна! «Ничего с ней не было» и тут она оказывается беременная! Зачем ты идешь за мной? Я не пущу тебя домой.
– Прости.
– И всё? Больше нечего сказать?
– Мммм… У меня есть ощущение, что бы я не сказал – ты не поверишь.
– Не поверю.
– Тогда я помолчу.
– Тогда не ходи за мной!
– Заберу рюкзак и уйду.
– Уйдешь?
– Чёрт, Лена! Ну нельзя же так! Ты хочешь, чтобы я остался?
– Нет.
– Хочешь, чтобы ушел?
– Нет. Тай, мы даже неделю не продержались, мне уже плохо. Уходи, да. Иди к своей оплодотворенной Анне.
– Проблема в том, что совсем уйти я не смогу… Мы связаны.
– Ой, оставь эти сказки другим доверчивым дурочкам, а я как-нибудь переживу.
– Хорошо. Попробуй.
Я забрал рюкзак и вернулся в клуб, в нору на диван. Если я все правильно помнил о связи, то Алёне моя близость также необходима как и мне. Обожаю эту фигню, она здорово успокаивает, как людей штамп в паспорте. Только метка еще надежнее, для нее развода не существует.
Утром проснулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Анна сидела рядом на диване и водила пальцем по коже.
– Ты давно не перекидывался?
– Давно. Зачем ты здесь? Я не верю, что с одного раза у нас сразу получилось оплодотворение.
– Нет, конечно, – усмехнулась Анна, – но мне стало любопытно, почему ты не сдержался и выделил какую-то человеческую самку.
– Откуда ты узнала?
– Подслушала твой разговор с Миши.
Да, вспомнил, как я воодушевленно врал Миши про Алёну в последний телефонный разговор. Кажется, с враньем придется завязывать, оно возвращается нехилыми такими проблемами.
– Теперь ты все выяснила? Алёна моя пара, поэтому я ее выделил. Можешь улетать обратно.
– Не могу, Тай… Значит, ты давно не перекидывался? А вот я, когда летела к тебе, прочувствовала связь всеми внутренностями…
– О, не-е-ет! – простонал я, чувствуя, что на большее меня просто не хватит.
– Да. Я твоя пара в истинном обличье! На мне твоя метка.
***
Это какой-то дурной сон… У меня что-то оборвалось внутри от мысли, что Анна может оказаться моей парой, я даже проверять не хотел! Сейчас, прикидывая свое место в этом мире, я понимал, что готов отказаться от истинной формы, чем потерять Алёну.
Помешательство? Зацикленность? Да назовите как захочется, с ней моё существование обретало смысл, внутри рождались мечты, хотелось жить дальше и дольше, чтобы только каждую следующую минуту открывать Алёну для себя и самому открываться ей… А вот в сочетании с Анной всё отмирало и я тонул в апатии.
Сбежав из норы подальше от Анны, я весь день пытался занять себя чем-нибудь, лишь бы выбросить дурные мысли из головы.
Что я знал об истинной паре? Прискорбно мало. Оно вообще происходило нечасто, запечатление, потому драконы и отказались. Можно было прождать все пятьсот лет так и не повстречать истинную, хотя Гнёзд осталось не так много и раз в двадцать лет организовывали слёты, чтобы драконы и дракайны могли увидеть друг друга и запечатлиться. Но нет.
Теперь истинные пары ушли в историю, но наставники продолжали учить, что встретить истинную чуть ли не карт-бланш в Совет основателей, потому что только у этой пары проблем с потомством не бывает.
Другое дело – метка. Это, конечно, намного более слабая связь, но достаточная, чтобы обеспечить Гнездо потомством. Вот только метка действует всего лет пятьдесят, а после двухсотлетия дракона вообще теряет силу.
Разве могло оказаться, что Родион не просто так подсунул под меня Анну? Предположим, она моя истинная, после соития случилось запечатление, но я его не почувствовал, потому что практически сразу был изгнан и перекинулся в человеческую форму. Но вот она то оставалась дракайной и ждала оплодотворения, на нее запечатление сказалось сильнее. И тогда всё сходится. Если мы с Анной запечатлены, но я по своему возрасту не могу войти в Совет, то вместо меня туда отправляется Родион. А ведь это его маниакальная цель – пробраться в Совет основателей и поменять Гнездо. Он давно метит переехать в Европу из Перу.
Голова раскалывалась от тягостных мыслей, когда тревожным чувством в меня ударили эмоции Алёны. И они были направлены против меня. Ну что еще?
Я вернулся в зал клуба, нашел глазами Анну, занимающуюся с Тёмычем у шеста. Немного подвис, понимая, что она своей программой затмит любую девушку, и Геннадий будет дураком, если не раскошелится на охрану, а будет рассчитывать на парней. Мы, конечно, растащим любую драку, но нюхом чую, это будет срывать наши выступления.
К норе Алёны я подходил с гнетущим чувством. Сейчас я не мог успокоить ее счастливым будущем, не мог дать никаких обещаний, потому что из-за признания Анны у самого будущее выглядело очень расплывчатым. Я обязательно проверю, запечатлен ли я с дракайной, но сначала должен узнать насколько сильно метка действует на Алёну, узнать у Миши можно ли ее снять, и наверное, найти аргументы для Алёны, чтобы поселить вместе с нами Анну.
Да, невозможно, но чёрт, я бы сам хотел переродиться и не вляпываться в такие неприятности!
За дверью стояла тишина, но мой нюх и обостренное осязание не подводили, Алёна точно была здесь. Сидела, опустив голову, на диване, под ногами валялся мой рюкзак с рассыпавшимися купюрами и фотографиями…
Фотографиями?!
Я тихо подкрался ближе и присмотрелся. На цветных квадратиках, которых было штук двадцать, не меньше, красовалась обнаженная Анна, явно сфотографированная кем-то, кто только что был с ней близок.
И судя по всему фото выпали из моего рюкзака.
Как?
– Уходи, – она заметила меня, но даже не повернула голову.
– Алён…
– Просто уйди и забери это…
Она носком ноги отодвинула рюкзак так, словно он в любой момент мог её укусить.
– Слушать меня не будешь?
– Ты придумал еще одну ложь?
– Не собираюсь врать, но чувствую, что слушать ты тоже не собираешься.
Алёна покачала головой, и я по её эмоциям понял, что сейчас проще убраться с глаз и дать ей остыть, прежде чем сделать следующую попытку.
И снова тянущийся гнетущий день, нескончаемое время тоски, подпитываемой убитым настроением Алёны. Как я ни старался избегать её, из-за метки мы оба обменивались эмоциями независимо от желания.
Анну я тоже избегал, только пару раз видел ее в тренировочной и позже заметил, как она входила в кабинет Геннадия. Может стоит ее предупредить насчет него? Но нет. После подставы с фотографиями я не желал ей лёгкой доли. Пусть вляпается и выкручивается, как хочет.
Уже в МакДональдсе, когда мы с парнями заканчивали обед, меня прошиб приступ страха и паники. Сначала Алёнкин, а уже потом собственный, когда я стал перебирать в уме, что ее может так напугать.
Не объясняя парням причины, я рванул в клуб, перепрыгивая столы и стулья, огибая прохожих в парке, перелетая скамейки и, срывающихся на лай собак, боялся опоздать, не успеть. Эмоциональный фон Алёны не успокаивался, а только становился более обреченным.
Чёрт, что с ней происходит? Если это Анна, уничтожу! И пофиг на закон Совета.
Я, отодвигая рабочих на своем пути, почти достиг норы, когда Анна преградила путь.
– Куда спешишь?
– Отойди.
– Нет, нам надо поговорить.
– Снова? Не о чем разговаривать, пусти!
Но Анна упорно стояла на пути, вцепившись в толстовку, и не собиралась отступать.
– Ты выслушаешь меня, Тимур, дракон из седьмого перуанского Гнезда.
Я закатил глаза, разрываясь между обязанностью дать слово дракайне, обратившейся по всей форме закона, и чувствами немедленно попасть к Алёне и убедиться в ее безопасности.
– Говори живее, – процедил я, оттесняя Анну к стене.
– Я хочу тебе помочь.
– Да неужели? – не смог сдержать я язвительности.
– Ты потеряешь сто лет, связавшись с девчонкой. Пока ты развлекаешься в изгнании, Родион обставляет Гнездо. Может тебе и наплевать на нас, но твое крыло терроризирует всех и Совет смотрит на выходки Родиона сквозь пальцы.
– О чем ты говоришь? – я дернулся, но Анна снова перехватила меня за одежду, сбиваясь и торопясь сказать как можно больше и быстрее.
– О том, что скоро все дракайны будут сидеть в дальней пещере и выходить на волю, только чтобы Родион снова вдул и отправил ждать оплодотворения! И если у Милены нет выбора и она терпит, я такое терпеть не буду. Лучше подыграю ему: или он свалит из Перу и остановит свой сексуальный террор, или я помогу занять тебе его место…
Имя Милены неприятно резануло слух и заставило сконцентрировать внимание на словах Анны. Что еще за террор? Я могу поверить, что Родион слишком навязчиво оказывает знаки внимания некоторым дракайнам. Но не всем же?!
Участи Милены не позавидуешь, даже я, не вникая в отношения Родиона и дракайны, жалел её. С этой стороны мне понятна приставучесть Анны, мало кого соблазнишь судьбой вечной яйценоски.
– Как ты сможешь посадить меня во главу седьмого крыла?
– Мы запечатлены.
– Это вряд ли…
– Тай, ты можешь поставить на мне две метки в обеих ипостасях – этой силы хватит, чтобы обмануть Совет! Пятьдесят лет, пока мы молоды, можем сойти за запечатленную пару! Ну же, решайся. Никто не помнит, какие они – запечатленные! Не ради меня, ради Гнезда.
– Я не смогу поставить на тебе вторую метку, – прохрипел я, понимая какое адово решение свалилось мне на плечи. – Я пометил Алёну.
У Анны перекосился рот, словно от брезгливости, и она фыркнула:
– Ерунда, сейчас он снимет с нее твою метку…
– Он?
И в этот момент меня прострелила боль и стыд. Алёна была в пяти метрах от меня, я чувствовал ее шок, как свой собственный. Рванул к ней и налетел на Анну, которая с дракайновой скоростью и силой подрезала меня.
– Ос-становис-сь! – зашипела она. – Дай ей избавитьс-ся от метки! На кону стоит судьба перуанского Гнезда, колыбели драконов, Тай!
Бывают моменты, когда мне глубоко пофигу на гнёзда и колыбели. Например, сейчас, когда в пяти, теперь уже в двух, метрах от меня корчится от боли Алёна.
Я выбил плечом запертую дверь и гнев закипел во мне так, что кровь застилала глаза, делая полуслепым, это с моим-то зрением!
Гена, сучий кобель, заломив Алёне руки за спину, распластал ее на столе, задрал платье, оголив зад, и теперь одной рукой пытался спустить с себя штаны.
Не задумываясь о последствиях, я подскочил к кобелю, схватил за шиворот и швырнул об стену. Звук глухого удара, вскрик и болезненный стон – как зажигательная смесь действовали на меня. Руки дрожали, ноги тяжелели, как перед обращением.
– Как ты? Нормально? – пророкотал я, не узнавая собственного голоса.
Алёна, сползая со стола и поправляя подол платья, неуверенно кивнула.
– Что с твоими глазами? – голос сиплый, сорванный. Черт, она наверное кричала, сопротивлялась, пока я любезничал с Анной.
Вот сучка, еще немного и ее план осуществился!
– А что с моими глазами? – мой рокот стал еще менее разборчивым и совсем не из-за того, что у меня слишком чувствительный слух. Я что – обращаюсь? Сейчас? Но я не могу!
– Они жёлтые и… вытянутые, как у кошки.
Я откинул голову и закатил глаза. Как контролировать собственные эмоции? Я уже чувствую перекатывающую мощность в позвоночнике, которая грозит развернуться, увеличив меня в размерах раз в шесть, расправить крылья и дать волю драконьей ярости.
Сосчитать до десяти? Ха! Если бы…
– Тай? – Алёнина тревога вернула меня из внутренних переживаний в реальность, но судя по её смущению, глаза все еще оставались звериными.
Гена поднялся, придерживаясь за стену, и замахнулся кулаком. Как букашка против быка. Я отшвырнул его второй раз и теперь, не поднимаясь, он слал проклятия на мою голову.
– Тебе это просто так не сойдет! Я засажу тебя, урод! Ты баланду хлебать всю оставшуюся жизнь будешь.
Угрозы перемежевались стонами боли, отчего самоконтроль рушился только быстрее.
– Собирай всё, что для тебя нужно. Ты сюда больше не вернешься, – бросил я Алёне, надеясь, что она разберет слова. Подобрал рюкзак и сунул ей в руки.
– Анна! – уже прорычал я, уверенный, что дракайна придет на зов. – Доведи до дома и чтобы не один волос не упал с ее головы, иначе откушу твою. Поняла?
Анна сжалась и кивнула, с опаской взирая на меня. Правильно, страх – это лучшее средство, чтобы сделали так, как надо мне! И пусть я боялся оставлять Алёну на дракайну, но другого выхода у меня не было. Чертов дракон уже стал вылезать из меня, меняя форму человеческого тела.
Я быстро, слишком быстро, метнулся к стене и выбросился из окна, выбивая его вместе с рамой. Тело, слишком большое и неповоротливое, неуклюжими движениями двинулось к парку. Сумерки скрывали меня от назойливого внимания, но чем скорее я скроюсь с глаз, тем лучше.
Уже погрузившись в парковый пруд, оставив на поверхности только ноздри, я настроился на чувства Алёны: изумление, неуверенность, нервозность. Ну, вроде это не похоже на нападение. Анне лучше сделать так, как я просил. Лучше так…
И тут я вспомнил о запечатлении и драконьей метке. А ведь Анну я не чувствовал. Она соврала мне!
Внутри что-то оборвалось… Я сам оставил на нее, лживую самку, самое дорогое, что у меня сейчас есть! О чем я только думал?! Меня успокаивал только фон Алёны. Если она окажется в опасности, то плевал я на закон Совета, пусть хоть шкуру сдерут, но сначала я доберусь до Анны и оторву хвост ей.
Я проторчал в парке до полуночи, всё это время сканируя фон Алёны. Сейчас она должна была спать, но нет, волнение и тревога преобладали. Смогу ли я совладать с эмоциями и вернуть человеческую форму?
Попробовал, не получилось. Дракон во мне требовал полёта, свободы, возможности выкинуть гнев в движении. Хотя, что я валю на сущность? Именно я хотел в небо. Я так устал сдерживать эмоции, а они так бурлили во мне, что выворачивали наизнанку.
Но решение всю ночь остаться в своей родной ипостаси развязало крылья. Я нашел высокую точку (крышу ближайшей к парку пятиэтажки, которую уже использовал, поднимаясь на нее по пожарным лестницам с торца), взлетел и вовремя подавил рёв, готовый вырваться из пасти от облегчения.
Первый круг я сделал над домом Алёны. Свет в окне и мечущийся силуэт только подтверждали, что она не спит. Приземлился на крышу дома, снеся пару антенн (кто сейчас пользуется антеннами, когда есть спутники и кабели?) и попробовал ментально успокоить её.
Пару попыток прошли впустую.
«Алёна, просто ложись спать. Утром приду», – мысленное общение обычное среди драконов, с людьми мы так общаться не можем и не смеем. У них сразу это маркируется шизофренией.
– Да где тебя, черт, носит?
Что? Я выгнул шею, заглядывая через бордюр крыши в окна квартиры, и сразу отпрянул, поняв, что Алёна стоит у окна и я слышу ее из открытой форточки.
«Неужели нельзя успокоить себя тем, что я в клубе, решаю проблемы, а самой лечь спать?»
Я почти уверился, что она топнула ногой и отошла от окна. Её эмоции сквозили решимостью, и я успокоился, ведь главное она перестала беспокоиться.
Второй круг я сделал над клубом, понимая, что туда больше не вернусь и не пущу Алёну. Во мне снова нарастал ком гнева на Геннадия. На третьем круге я просканировал клуб, не нащупав там ни единого живого существа, и развернувшись в полете, спикировал вниз, разевая пасть и поливая чертов вертеп драконовым огнем. Гори оно всё синем пламенем!
Только осушив запасы воспламеняющей жидкости, почувствовал удовлетворение и приземлился недалеко от клуба, заворожено поглядывая на танец пламени.
И тут прозвучал зов дракайны. Все моё существо вздрогнуло и потянулось к ней. Я развернулся, видя освещенную огнем Анну в истинной форме, призывно растопырившую крылья и прогнувшуюся, чтобы принять меня.
Я взвыл. Все мое существо тянулось к дракайне, голова мутнела, сопротивляться чувствам не получалось и я рычал, пытаясь разозлиться и пересилить звериную похоть. Анна призывно закурлыкала, распространяя невероятно притягательный аромат дракайны готовой к соитию.
Мысли спутались, шея вытянулась, а крылья инстинктивно сдвинулись к хребту. Ведь я рожден размножаться, это моё предназначение, а Анна помечена мной, иначе с чего меня так накрывает от страсти.
Я уже был в шаге от нее, когда в замороченную голову вторглись посторонние эмоции и даже обрывки мыслей. Точно не моих! Последние, с кем я сравнил бы драконов, так это с летающими крокодилами! Или чудовищами. Или мерзкими галлюцинациями. Чьи это мысли лезут в мою голову?
И тут мне в уши вонзился пронзительный крик Алёны.
«Почему ты не в постели?»
– Я сплю, я сплю…
Алёна дрожала так, что даже я видел её ужас с расстояния. Анна развернулась, пригнула шею и зашипела, намереваясь напасть на Алёну.
Черт! Сейчас судьба моей меченой зависела только от того, кто из нас двоих быстрее и проворнее. Мы одновременно метнулись к Алёне, которая срывала горло душераздирающими криками.