АССАХАСС
Узлы Луны
Там остались другие – волшебные птицы
Во дворе не лежащие в смятой бумажке
«Ласточка»
Счастье не в звонком тумане
А в летящей птице
Даже когда очень хочется
Лучше искать чернику
Когда голод
Сон из уст смерти вырывает
Пожалуй стоит
Запустить стрелу ненадежную, летящую
Стрелку в спину
«Думай о море»
Если к морю придешь, ты придешь
Будут звать тебя издали крики
Будут письма бросать, тебе руки, в бутылках
Будут пули лететь разъярённо, волнуясь
Будут трупы холодные звать тебя в море
Ты конечно войдешь, ты войдешь в это море
Только крики смешались давно с воем чаек
Только письма уже растворились в бутылках, пули канули в стужу, на дно океана
И холодные трупы нажива для рыбы
Ты конечно поймешь, ты прочтешь это море
Только камни, что кинешь той солнечной ночью
Возвращая однажды, поймешь, что бессилен.
«Кай перед уходом»
В кварце стеблей та вьюга осталась
В раздробленных гранитных зрачках
В теплых перьевых одеялах
Камине, приглушенном янтарном свете
В козьем молоке из деревянных кружек
В рассказывающей сказки маме
В приходящем с охоты отце
В шепоте сестры и брата
Полуночном
И крепком сне
В страхе зимы и запретах, хранящих хрупкую упоенную тайнами жизнь
Дом, как песчинка среди океана
И пламя как шум, отдаленно напоминающий игры первородных драконов и рёв первых свирепых звезд в беспроглядном зияющем чернотой космосе
Я проснулся не от холода, не от того, что померкло и догорели дрова, не от рассвета или голода, я просто проснулся с безошибочным и абсолютно точным пониманием того, что я уйду, прямо сейчас, точно что-то вонзилось мне в сердце, словно кусок льда, что-то проткнуло мне сердце, что-то проткнуло мне сердце и ослепило мой глаз, прямо сию секунду, и никогда не вернусь, никогда, никогда.
Я подошел к скомканному одеялу
Медом свет от огня спал на лице той
С кем в чреве одном мы спали сто зим. Никогда.
«Нарова»
Лежит звезда
На дне речном
Смотрит вдаль
Река норовистая
Сна звезде не дала
Вода зеленая
«В дали от первых перекрестков»
Там в дали от первых перекрестков
Меж колосьев, серп снует во ржи
Плавно, не касаясь стеблей
Яшмы две ползут – глаза змеи
Искры-звёзды разлетелись
Брызги краски на шатре
Мы две маленькие точки
В бесконечно долгом сентябре
«Я останусь сыном леса»
Я останусь сыном леса,
Когда люди падут ниц,
Когда стихнет пенье птиц,
Шёпот всех лесных страниц
Умолкнет пеплом навсегда.
Вид из твоего окна,
Стал не правда ли скуднее,
С тех пор как ты встретил меня?
Я останусь сыном леса
Когда смерть придет ко мне,
Когда позовет во мглу,
И мы пойдем с ней по воде,
Кругами сбив на ней луну
Духом я бывал и там,
потому так плохо сплю,
что дал сойтись нашим глазам.
Теперь во всех снах ее смех,
Той, что дышит на луне,
И когда я под водой,
Я будто снова связан с ней.
«Ночные игры леса»
Мотылек красной луны
В корнях дерева подсны
После сумрака немы
После сумрака не мы
«Послесмертие»
после смерти
мои ноги будут плавно перебирать
словно в кандалах
высокие заросли тумана
в лощинах
покрытых синей золой
вечернего сумрака
«Дом»
Вихри снега кружились фонарным светом вокруг лица, на котором он не таял.
– Дом.
Произнесла девочка, отступая назад по длинной снежной дороге, закрытой с обеих сторон елками. Кажется, она была в одежде цвета, колеблющегося между серым и белым льном.
– Он всегда здесь, и всегда в снегу, вне зависимости от времени года, вне зависимости от того, как ты сюда придёшь.
Произнесла она, уже сидя за окном.
Произнесла она, уже не смотря на меня.
И я всегда в нём, и всегда жду тебя.
Сказала она, уже растворившись в, наполнившем этот лес, эхо. Сказала она, посмотрев на меня просящим взглядом.
Её глаза были такими ждущими, полными отчаяния, полными просьбы, мольбы, нетерпения, невозможности смотреть или отвернуться. Невозможности…
А её стопы, были похожи на стопы балерины, только гораздо хуже, они были почти белые и в то же время, почти синие и очень сухие, проводя по ним пальцем, казалось, что они могут рассыпаться как песок…
Но разве? Разве девушке с глазами солнца, разве девушке с одеялом из осенних листьев, разве девушке которые играет в лесу дождём по листьям и плетёт венки смычков, можно…можно объяснить, почему, когда снег кружиться в вихре под фонарным столбом на небе, не видно ни одой звезды, но очень сильно, безумно сильно чешутся лопатки.
«Поэма о Солнце»
Черная
Черная
Гладь.
Яйцо
Стоит
Без движений
Не шевелится
Не дышит
…
Огромное, черное
Темно ползущее
Холодное
Мертвое
Шарообразное
Луч тени
Отводит
С яйца на мгновенье
Под пожирающим весом своим
Оступившись
…
На это мгновенье
Открылась
Взорвалась
Прорвалась
Мембрана,
Чарующе вечного, мертвого
Мрака
…
За это мгновение…
За это мгновение
Один
Бесконечный
Неостановимый
Воздвигнулся
Небом
Над черною гладью
Раскрылся древесным
Широким букетом
Просунулся осенью
В сохлые дали
Зажегся глазами кошачьими
Волчьими
Быстрыми
Блеклыми
Смелыми жестами
Вкрапился
На черном
Железно-бетонном квадрате
Горячими звездами.
…
Мучительно пепел в снегу оказался
Мгновенье прошло
И обрушились звезды
Сдвигались мосты и лопались крыши
Взрыхлялись и трескались
Света колонны
Сжимались до неузнаваемости
Антаблементы
Прощались друг с другом
Пилястры и фризы
И волчьи темнели глаза угасая
Конструкция пальцев,
Прикованных взглядов,
Запаянных неостываемых губ
Как лес расплывается в `озерной ряби
Как золото поля сдувают ветра
Вокруг одичалого, страшного дерева
Они разрывались
В куски разбиваясь
Крошась
Нагреваясь
Они дотлевали
На черной
Замерзшей
Пронзившейся
Глади
…
Но в тоже мгновенье
Но в то же мгновенье
Когда он ворвался
Яйцо пробудилось
Подтеками крови
Вен траекторией
Змеей пробежавшая трещина
Кончилась
И в точку собравшись сплетенье