Артур Бондаренко
Клинч за жизнь
Вскоре раздался женский крик. Это была Таня. Она, видимо, прибежала недавно, так как вначале я её не заметил.
Раунд подошел к концу. Судья разнял боксёров. Идальго вытащил капу и наклонился к противнику. Он показал ему кровь на своей левой перчатке, а затем медленно облизал её. Бык хотел снова кинуться в бой, а Идальго отвернулся и с чужой кровью на подбородке, направился в угол. Там его ждал тренер, который с самого начала верил в победу своего подопечного. Нет… они не безумцы. Эти двое просто идеально дополняют и чувствуют друг друга… как Тайсон и Кас Д’Амато. Нет, как Александр Македонский и Филипп II.
К углу Быка подошел рефери. Они о чём-то разговаривали, когда боксёр встал и чуть не ударил его. Рефери отошел с испуганным выражением лица. Он прокричал: «БОКС», и бой возобновился. Идальго бросился к противнику. Бык держал обе руки у головы. Его корпус был абсолютно открыт, но Идальго не воспользовался этим, а отбежал назад, встал у канатов и раскачивался на них, как на качелях. Бык кинулся на него, но так и не смог ударить. Идальго, как истинный матадор, дразнил свою жертву, чтобы заставить истекать кровью. После двух минут непрерывного избиения тренер выбросил полотенце. Поединок остановили. Идальго с отцом радовались победе, а Бык стоял в недоумении. Потом он выплюнул капу и перелез через канаты. Навстречу шел тренер. Старик хотел вытереть лицо подопечного, но вместо этого получил два удара по голове. Парни из зала сдержали боксёра, который, несмотря на окровавленную физиономию, всё ещё рвался в драку.
Мне хотелось лично расправиться с Быком, но толпа здоровых мужиков заслоняла проход. Теперь я даже не мог разглядеть мерзавца. С его стороны доносились крики и звуки ударов. Неужели его пропустили к тренеру?
– Быстро отошли отсюда! – раздался голос Идальго. – А ну скажи им, чтоб свалили.
– Ааааа! Отойдите! Отойдите все отсюда, блядь! – прокричал второй голос.
Все отодвинулись. Мне удалось протиснуться. Бык лежал на спине и корчился от боли. Нога Идальго прикрывала окровавленную часть его лица. Когда ему нужен был ответ, юнец в прямом смысле давил на свою жертву.
– Если ты или кто-нибудь из твоих дружков шевельнётся – останешься без глаза. Сечёшь, сука? – спросил Идальго.
– Ага…
– Превосходно. Сейчас я расскажу твоим фанатам о нашем маленьком споре. Но сначала, Африка, сними с него перчатки.
Я подошёл к Быку и начал стаскивать тяжелые перчатки. Напуганный боксёр не сопротивлялся. В это время юнец говорил:
– Вчера ночью мы поспорили, что тот, кто сегодня проиграет, будет выходить в ринг под новым псевдонимом, – Идальго опустил глаза. – Ты не напомнишь мне, что это был за псевдоним?
Бык глубоко дышал. Юнец надавил на рану, отчего кровь брызнула на пол. Бык орал, но никто не решался помочь ему.
– Я не слышу чёткого ответа! – сказал Идальго.
– Пид…
– Громче!
– Пидорюга, – быстро проговорил Бык.
Спортсмены в зале перешёптывались. Я поднялся с перчатками Быка, но не решился вытащить гайки.
– Видишь? Это несложно. Даже звучит неплохо: «Пидорюга!» – Идальго перевёл взгляд на зрителей. – Теперь вы понимаете, почему он не сдавался? Почему избил собственного тренера? Да что там, он даже во время боя жульничал.
Идальго хлопнул меня по плечу и указал на перчатки. Я вытащил их содержимое. В каждой было по несколько шестигранных гаек. Большинство удивились. Некоторые отвернулись. Идальго показал на меня и продолжил:
– Вот мой следующий противник. Если во время моего отсутствия с ним что-то случится, – юнец опустил взгляд, – я выколю тебе оба глаза и оттрахаю твою бабу так, что она всю жизнь будет называть тебя «Идальго». Понял?!
Бык молчал. Из толпы выбежала Таня. Она покрывала Идальго трёхэтажным матом и лезла в драку, пока парень не оттолкнул её. Идальго отпустил врага и пошёл в раздевалку. Все расступились. Леонид, вместе с судьёй и несколькими мужиками, приводил в чувство тренера. Друзья Быка помогали ему остановить кровотечение. Некоторые побежали за врачом. Таня заливалась слезами, обнимала любимого и громко материла бывшего любовника. Только я пошёл за Идальго.
Глава четвёртая: Африка
Боксёрский матч – это как фильм про ковбоев. Люди платят за то, чтобы им показали, как хорошие ребята бьют плохих.
Сонни Листон
В раздевалке не было ни души, кроме юнца, который промывал свои боксёрки. Он даже не повернулся, когда сказал:
– Я же говорил, что искупаюсь в его крови.
– Почему ты не остановил бой?! – я дёрнул Идальго за плечо. – Он мог оставить тебя инвалидом!
– Он оскорбил мой спорт! – крикнул Идальго и ударил по умывальнику. – Он курит, бухает, кладёт гайки в перчатки. Даже своего тренера лупит! Как бы ты поступил на моём месте? Как бы ты отреагировал, если бы кто-то плюнул твоей матери в лицо? Для меня это то же самое.
– Всё равно… это было слишком опасно.
– Да ладно, – Идальго слегка улыбнулся и направился к своему шкафчику, – у него не было шансов. Во-первых, он плохо передвигался. Ему было больно наступать на левую ногу. Твоя заслуга, Саблезуб. Во-вторых, из-за гаек его удары замедлились. Только слепой не уклонился бы от них. В-третьих, он всё время бил в голову, хотя вчера его дружки в основном мутузили меня по рёбрам. Ударь Пидорюга хоть раз в печень – я бы тут с тобой не разговаривал.
– И всё же он отправил тебя в нокдаун.
– Не совсем. Я специально упал на колено, чтобы подразнить зверя, перед тем как убить его.
Парень достал из сумки пластмассовую банку, вытащил пару таблеток и закинул их в рот.
– Что это? – спросил я.
– Анальгетики. Хочешь?
Я отрицательно покачал головой. Эта белая баночка без каких-либо надписей не внушала доверия. Идальго тоже его не внушал. Сначала унижение Быка, теперь болеутоляющее…
Юнец пошёл в душ, а я вдруг вспомнил, о чём хотел спросить его. Придётся ждать. В это время раздевалка наполнилась мужиками. Среди них был тренер. Он промывал рот над умывальником и долгое время что-то разглядывал. Ко мне подошел Леонид. Я поздравил его.
– Спасибо, – сказал мужчина. – Кстати, ты сегодня вечером на работе?
– Ну… нет. А что?
– Да мы с сыном хотели отпраздновать в каком-нибудь ресторане. Пойдёшь с нами?
– Я бы, конечно, пошёл, но с деньгами не очень…
– Какими деньгами? Ты мне сына спас, причём дважды, а я тебя платить заставлю? Не шути так. Сегодня пируем за мой счёт.
Я попытался отмазаться, но Леонид настоял. В восемь часов они заедут за мной. Я так сильно обрадовался, что, выйдя из «Титаниума», ещё долго не мог перестать улыбаться.
Однако дома не было времени на радость: надо усыпить мать и найти в гардеробе подходящую одежду. С мамой всё прошло легко, а вот подобрать вещи было сложнее. Исключая майки-алкоголички, спортивные костюмы и шлёпанцы, остались только мешковатый свитер, пара брюк, старый кожаный ремень и пара кроссовок. Нацепив всё это, я подкатал рукава (чтобы не зажариться) и потянул свитер вниз, дабы прикрыть ремень.
В восемь часов я спустился и сел в бибикающий «Мерседес». Мы поехали в ресторан с претенциозным названием, который Идальго нашёл в интернете. Там все сразу обратили на нас внимание. Леонид был одет в шикарный костюм и носил несколько массивных золотых украшений. Идальго тоже не подкачал со своей чёрной жилеткой на белой рубашке. Только я неуверенно плёлся за ними, подтягивая рукава. Мы расположились за столиком и просмотрели меню. Я заказал единственное знакомое блюдо – картошку фри.
Идальго рассказывал много интересного, но больше всего мне понравилась история про татуировку. Отец был против этой затеи и решил не давать сыну денег, из-за чего юнец сбежал из дома. Две недели Идальго жил у своей девушки, но денег занимать не стал. Вместо этого он пробился на чемпионат по К-1 в Кишинёве и выиграл три боя подряд (хоть и не знал, как защищаться от ударов ногами). Денег было более чем достаточно, поэтому юнец отказался от четвёртого поединка. Идальго сделал себе наколку и вернулся домой, но главное то, что благодаря К-1 парня заметил боксёрский менеджер Цыганчик (так его прозвал Идальго). Благодаря связям Цыганчика парня пригласили в Москву.
– И всё-таки что означает эта татуировка? – спросил я.
– Это надпись на английском: «Live Fast, Die Young», то есть: «Живи быстро, умри молодым». Я, конечно, не собираюсь отбрасывать копыта в ближайшем будущем, но и жить со страхом смерти не буду, – ответил Идальго и прошептал: – Я даже похороны свои продумал.
– Только не начинай. Вроде нормально собрались, сидим, отдыхаем, а ты опять свою ерунду врубаешь, – сказал Леонид.
– Ладно, не дуйся, – произнёс Идальго. – Лучше вон суши попробуй.
Леонид успокоился, но стоило ему отлучиться, как парень вернулся к теме похорон:
– Короче, вот что я надумал: труп отвезут сюда, доставят в моё секретное место на Пруте (об этом месте почти никто не знает), положат в лодку, обольют керосином, толкнут лодку ногой и кинут в неё горящий факел. А я буду плыть… и гореть… как падающая звезда, мать её. Но это ещё не всё! В последний путь меня оденут в боксёрскую форму, а на руки натянут перчатки. На шее должны висеть все медали с соревнований, и, что немаловажно, две золотые медали надо положить мне на глаза, чтобы я расплатился ими с паромщиком.
– С кем? – спросил я, нахмурив брови.
– Ну, в древности считалось, что после смерти человек отплывает в другой мир на пароме. Сам он, естественно, не знает, куда плыть. В этом ему помогает паромщик, который за свои труды берёт две золотые монеты. Эти монеты усопшим клали на глаза.
– Вот те на! Какие люди! – раздался посторонний голос.
Я повернулся и увидел знакомую физиономию. Физиономию Серого. Он бесцеремонно сел рядом с Идальго. Юнец спокойно продолжил есть, пока не получил локтем по рёбрам. Лицо парня скривилось. Он уже собирался ответить, но остановился. К столу подбежал Леонид. Он расстегнул пиджак и схватил Серого за шиворот.
– Ты кто такой вообще? – сказал бандит.
– Я его отец.
Леонид кивнул в сторону Идальго, а затем отпустил Серого. Перед тем как бандит успел встать, мужчина оттянул правый борт пиджака и обнажил кобуру с пистолетом. Леонид приказал Серому «поговорить снаружи». Бандит встал из-за стола и медленно направился к выходу. Леонид шёл за ним.
Я разволновался и предложил Идальго пойти за ними. Чтобы успокоить меня, юнец рассказал о прошлом отца: Леонид был известным в Кишинёве криминальным авторитетом по кличке «Сухой». Отсидев несколько лет, мужчина покончил с преступностью и занялся бизнесом.
Отлично! Теперь Леонид точно узнает о моих делах с Удавом! И о том, что я дрался с Идальго! От этих мыслей я сидел как на иголках. Идальго шутил и накладывал разную еду в мою тарелку, но мне было не легче. Неожиданно я вспомнил вопрос, который собирался задать ещё после боя:
– Слушай, ты сказал, что я твой следующий противник…
– О! Спасибо, что напомнил! Вчера мне позвонил менеджер. Сказал, что через неделю в одном из Кишинёвских ночных клубов проведут турнир по К-1. Там будут ребята из московского клуба. Если я им понравлюсь – возьмут к себе. Но не в этом суть. Меня должны поставить против боксёра, но подходящего ещё не нашли. Поэтому я предлагаю тебе занять это место. Закончим наш бой в настоящем ринге!
От этих слов у меня помутнело перед глазами. Идальго продолжил:
– Цыганчик не против, но сказал, что хочет посмотреть на тебя. Так что собирай свои манатки и жди моего звонка в шесть утра. Поедешь с нами!
– Нет, прости… Я не могу уезжать надолго…
– Да не надолго ты едешь. Батя подбросит тебя в зал, где я тренируюсь (Цыганчик там всем заправляет). Ты покажешь всё, что можешь, и он точно запишет тебя на бой. А потом можешь ехать. Только в день боя чтоб был в Кишинёве, с тренером и секундантом!
– Не знаю… Ты уверен? Это ведь не просто спарринг, а настоящий бой. Ты можешь выбрать лучшего соперника. Быстрого, сильного…
– Мне не нужен самый быстрый или самый сильный. Мне нужен тот, кто сможет меня чему-то научить.
– Надо же… – сказал я, удивившись зрелости Идальго.
Скоро к нам подошёл Леонид. Я замер. Мужчина сказал, что позвонил Удаву и всё уладил. Таким образом, ни бандиты, ни полиция не помешают поединку. Когда я спросил, как у него это получилось, мужчина добродушно ответил: «Сначала ты работаешь на авторитет, потом авторитет работает на тебя».
Мы посидели ещё минут двадцать, после чего Леонид отвёз меня домой. Всю ночь я не спал. Опять. Я лежал в кровати и жалел о том, что не купил чёртов будильник. Конечно, Идальго позвонит мне утром, но что, если я не проснусь? Теперь, когда мне выпал шанс драться на почти профессиональном уровне с соперником мечты, я не могу облажаться! К тому же звонок может разбудить мать. А вдруг у неё припадок случится? Буду сидеть как идиот и «скорую» дожидаться.
Дабы избежать такого исхода, пришлось караулить телефон с половины шестого, поэтому, когда раздался звонок, я быстро поднял трубку.
– Проснись и пой, о птенчик мой! Батя скоро будет на месте, так что собирайся.
– Хорошо.
Сумка уже была собрана, а я – одет в привычный спортивный костюм. Думаю, этот менеджер не будет дискриминировать меня за внешний вид.
Я вышел заранее. Скоро подъехал «Мерседес». Я снова сел назад, хотя впереди было свободно.
– Мы подождём вашего сына?
– Нет, он поедет на мотоцикле.
Точно, мотоцикл! Вот я идиот, забыл про мотоцикл!
– Не подумай, что мы жируем, раз катаемся на куче машин, – начал Леонид. – Просто… если уж Диме что-то взбредёт в голову, то его не остановишь. Захотел мотоцикл – вот я ему и подарил. Денег мне не жалко, хотя Дима обещал, что вернёт всё с процентами, когда станет профессионалом. Но я на него не давлю.
Когда мы приехали в Кишинёв, Леонид предложил разделиться (ему нужно было на работу). Секция бокса ещё не открылась, а в городе у меня не было знакомых, поэтому я решил остаться в машине. Пока он работал, я отсыпался на стоянке.
В обед Леонид разбудил меня. Мы поехали в спортзал, над которым был большой и красочный баннер с надписью «Спарта» и лозунгом «Для тех, кто хочет сделать себя лучше». Мы зашли в холл. По сравнению с вывеской он казался невероятно блеклым: белые стены, стеклянные двери (две передо мной, две справа). К каждой из них была приклеена бумажка с оригинальной надписью: «Для качков :)», «Для бойцов :)», «Для прекрасного пола», «Для сильного пола». Леонид пошёл налево и открыл блестящую деревянную дверь с табличкой «Boss» посередине. Я пошёл следом.
В кабинете «Босса» висели два плаката. Один с Тайсоном, второй – с неизвестным бодибилдером. Я выглянул из-за спины Леонида и заметил мужчину в костюме, со смешной бородкой и кожей ещё смуглее, чем у меня. Он сидел в кресле за столом из красного дерева. Перед ним стоял принтер и большой плоский монитор. За мужчиной находилась «Стена почёта» с уймой прикреплённых грамот и медалей.
– Здравствуйте, Кирилл Алексеевич, – начал Леонид.
– Добрый день, Леонид Павлович. Вижу, вы мне кого-то привели. Это случайно не…
– Да, да, он самый. Это – Африка, боксёр из Унген.
Цыганчик окинул меня взглядом. Я подошёл к нему и протянул руку со словами:
– Очень приятно!
– Взаимно… А имя у Африки есть? – спросил Цыганчик, пожимая мне руку.
– Да… Викентий.
– Викентий? Не боксёрское имя. Я бы даже сказал – нестандартное… это тебе только в плюс.
– Ну, я пойду. Работать надо, – сказал Леонид, после чего пожал всем руки и вышел из кабинета.
Цыганчик глядел в монитор, а я не знал, куда себя деть. Спустя несколько минут менеджер заговорил:
– Чего стоишь? Переодевайся и иди в зал.
Я повиновался. Комната «Для бойцов :)» была не больше раздевалки в «Титаниуме». Интерьер был оформлен в традициях секции единоборств. На полу – татами. На стенах – старые шлемы, перчатки и щитки. В углу валялись гантели.
В зале было много молодёжи. Они стояли в кругу, наблюдая тренировку по самообороне. Я присоединился. Было весело смотреть, как один мужик пытается заколоть другого деревянным ножом, а тот в ответ хватает его за руку и медленно выкручивает кисть.
Скоро подошел Цыганчик. Он сказал, чтобы я сначала боксировал с грушей. В зале их было пять – и все разных размеров. Пока я разбирался с каждой по очереди, Цыганчик подыскал мне спарринг-партнёра. Мы дрались в дальнем углу, чтобы не привлекать внимания, но пацаны всё равно оборачивались. Бились мы примерно на равных. Соперник доминировал в начале, но я отыгрался в конце.
После трёх раундов Цыганчик позвал меня на разговор.
В кабинете я вновь стоял как бедный родственник. Менеджер плотно закрыл дверь и указал на стул. Я подтащил его к столу и сел. Цыганчик отодвинул монитор и посмотрел мне в глаза.
– Теперь я вижу, что они в тебе заметили. Вот уж у кого глаз-алмаз, – Цыганчик засмеялся. – Да не парься. Получишь ты свои сто евро. Бой через неделю в клубе «Пещера». Начало в десять. Вы будете в среднем весе, то есть до 75 килограмм. Дерётесь пять раундов по три минуты. Правила обычные. Тебе, думаю, объяснять не надо. А, и ещё…
Менеджер протянул ручку и два листа бумаги. Я быстро расписался и отдал их. Это был первый «контракт на бой» в моей жизни.
– Можно вопрос? – начал я.
– Валяй.
– Сто евро… Это если выиграю?
Цыганчик рассмеялся ещё сильнее. Он отдышался и продолжил:
– Ну, что ты можешь выиграть? Думаешь, тебя в Кишинёв ради нокаутов позвали? Приди в себя, – менеджер вытащил сигарету из пачки, которая валялась на столе, и закурил. – Всем от этого боя что-то нужно. Малому – пиар, тебе – бабло. А мне нужно шоу. И ради шоу я готов платить. Скажем так: если Идальго устроит нокаут, ты получишь двадцать евро премиальных. А если это случится в четвёртом или пятом раунде, то я вообще накину полтинник. Круто, да?
Я не знал, что ответить. В голове царил туман. Навалилась усталость от бессонных ночей. Хотелось спать, и в то же время болела голова. С каждой секундой менеджер смотрел всё презрительней.
– Только не думай, что, если выживешь всю дистанцию, сможешь сорвать бабло. Судьи не отдадут тебе победу. Об этом я позабочусь, – Цыганчик продолжил свой монолог, но я услышал только «телефон».
– Ч-что?
– Телефон свой оставь.
– Мобильного нет. Могу продиктовать домашний.
– Не надо. Пусть тебе малый названивает. Он тебя откопал, вот он пусть и занимается. А ты иди давай. Можешь потренироваться, если хочешь. Сегодня бесплатно.
Я пошёл прямиком в раздевалку, схватил сумку и, даже не переодевшись, выбежал на улицу. Через несколько минут за спиной послышался рёв мотоцикла. Я не остановился, но пошёл медленнее. Звук прекратился. Раздался голос:
– Привет, Африка!
– Да… привет, – сказал я, обернувшись.
Идальго сидел на своём зелёном мотоцикле и крутил шлем в руках. За спиной у него был рюкзак, видимо, для тренировки.
– Ну? Как прошло? Вижу, ты какой-то вялый. Неужели Цыганчик дал заднюю?
– Да всё нормально…
– Уау, – медленно произнёс Идальго, – твоё красноречие не знает границ. Не думал стать писателем? Хотя ладно, потом всё расскажешь. А сейчас – запрыгивай. Подвезу тебя до вокзала.
– Не обязательно. Я и сам могу…
– Я тоже сам могу, но уже давно не занимаюсь, – пояснил Идальго и бросил в меня шлем, – и надень это.
– А ты как поедешь?
– Как обычно. Да расслабься, я тысячу раз так делал… когда тёлок возил.
Я подошёл к мотоциклу, но не решался надеть шлем.
– Можешь представить, что ты – моя тёлка, – добавил юнец и погладил меня по плечу.
– Да ну тебя! – сказал я, по-дружески отбив его руку.
Пришлось надеть шлем. Пока мы ехали, голова перестала болеть, а туман перед глазами рассеялся. У юнца был талант уничтожать мои сомнения. Таким же талантом обладал тренер… когда-то.
Конечно, Идальго не устроил бы постановочный бой. Он сам сказал, что видит во мне боксёра, учителя. Только Цыганчик считает меня клоуном. Точнее, он считает любого боксёра своим клоуном, а спорт для него – не более чем цирк. Такой прагматик выставит наш бой как противостояние «молодости и опыта». А зрители поддержат его. Они будут любить Идальго и ненавидеть меня. Но нам это будет не важно.
На вокзале Идальго помог мне стянуть шлем. В то время как я покупал билет, юнец мог спокойно уехать, но он дождался меня. Мы вновь разговорились. В конце я попросил у него пару болеутоляющих таблеток, чтобы перед боем быть во всеоружии. Юнец улыбнулся и дал мне всю банку, сказав, что у него «целая куча дома валяется».
Я поехал в Унгены, предвкушая неделю адских тренировок.
Этот день был посвящён восстановлению. Я спал так много, что даже пропустил тренировку.
На следующий день я всё-таки пошёл в «Титаниум». Конфликт Быка с тренером был исчерпан: старик потерял два передних зуба, а Быка больше не пускали в клуб.
В раздевалке я объяснил тренеру ситуацию. Он сказал, что завтра подготовит меня. Сегодня он не собирался проводить тренировку. Голос старика звучал апатично, но я доверился ему. В его случае некоторое безразличие к окружающим – вполне нормальная реакция.
Вместо несостоявшейся тренировки мне захотелось подкачаться. В последнее время я заметно исхудал. Будет плохо, если Идальго выиграет не только в скорости, но и в силе.
Тренировка была тяжёлой. Прежний вес не поддавался мне, а на жиме лёжа я чуть не удушился штангой (какой-то мальчуган поднял её и прочёл мне лекцию о том, что никогда не надо переусердствовать). После этого я перешёл на более лёгкий вес.
По дороге домой мне пришло в голову пробежаться вокруг школьного стадиона. Выдохся я быстро. Даже старики, бежавшие со мной, продержались дольше. Ну и чёрт с ними! Завтра мы с тренером разработаем план тренировок, и тогда никто меня не остановит. Точно! Будет день, будет и пища!
Однако новый день не дал ожидаемых результатов. Тренер был всё так же безразличен. На мои вопросы он холодно кивал головой или поддакивал. В итоге я решил больше заниматься на тренажерах (чтобы нарастить массу) и бегать (чтобы улучшить выносливость). Старик согласился. Следующие пять дней он наблюдал за мной, периодические делая сухие замечания. Когда я просил его пояснить, он махал рукой и говорил: «продолжай». Это был не тот тренер, который в своё время мог «сровнять меня с дерьмом и слепить из этого дерьма боксёра».
Да и я уже был не тем. По правде говоря, эти пять дней убедили меня, что мотивация творит чудеса, только пока ты молод. Сейчас каждый день тренировок – будто худший в жизни: тело ломит, а сил не прибавляется. Анальгетики не помогают. На вкус они похожи на аскорбинки. Однажды я проглотил штук десять – и ничего.
Этот случай стал катализатором моих неудач. Если раньше я говорил себе: «Ничего, завтра у меня всё получится», то сейчас мысли были заняты другим. Зачем Идальго дал мне фальшивые таблетки? Неужели он и правда заодно с Цыганчиком?
Паранойя прогрессировала с каждым днём. К концу недели мне казалось, что Идальго сделал меня своим противником по той же причине, что и Быка: из чувства отвращения. А ведь действительно, за что ему меня уважать? Я предал спорт, стал пропускать тренировки и работать на бандитов. Я плюнул боксу в лицо. Тому самому боксу, который когда-то спас меня от самоубийства.
Надо бы ещё позаниматься самобичеванием, да вот времени нет. Сегодня – последний день перед боем. Я хорошо отдохнул, пробежался и даже сделал несколько подходов отжиманий. Но когда пришло время тренировки – старик не появился. Прождав два часа, я пошёл к администратору (который ехал с нами в Кишинёв в качестве секунданта). Он также удивился отсутствию тренера.
Мне было известно, где живёт тренер, ведь раньше почти каждая победа заканчивалась гулянкой в его квартире. После тренировки я навестил старика. Из-за двери доносились странные звуки. Пришлось стучать громко. Я уже собирался уходить, когда вдруг услышал: «Хто там?!».
– Это я, Африка… боксёр…
Дверь открылась. Передо мной стоял тренер в мятой алкоголичке и семейниках. На его лице была классическая улыбка алкоголика.
– Ну, проходи…
Тренер остался закрывать дверь, а я направился на кухню, откуда разило спиртным. По телевизору показывали индийское кино (тренер обожал его даже больше, чем эротику). Я присел и оценил «шведский стол» старика. Привычная картина: полупустая бутылка дешёвой водки, тарелка борща, недоеденная рыба и надкусанный батон хлеба. Под столом валяется пустая бутылка пива, а в холодильнике наверняка есть «сладенькое».
– Ну что, блядей снимаем? – сказал тренер.
Я ничего не ответил. Старик вытащил кастрюлю из холодильника и, слегка раскачиваясь, поставил её на плиту. Он осмотрел каждую конфорку и не раз протёр глаза, прежде чем зажечь одну из них и переместить кастрюлю. Есть я не хотел, но спорить было бесполезно.
– Бухнёшь? – спросил тренер, наливая себе водку.
Я отрицательно покачал головой, а старик произнёс свой любимый тост: «Чтоб хер стоял и бабы были». Он опрокинул рюмку и, скривившись, потянулся за куском рыбы.
– Ну, рассказывай, что пришёл? Думал, сдох твой тренер? Хе-хе-хе. Да я просто отдыхаю, – старик посмотрел на плиту, поднялся и снял кастрюлю с конфорки. Он долго перебирал посуду. Обнаружив подходящую, старик налил в неё борща и, причмокивая, направился к столу. Сделав несколько шагов, мужчина поскользнулся. Он лежал на полу, а содержимое тарелки стекало по его майке.
– Вот те на! – сказал тренер с улыбкой.
Я встал из-за стола. Надо было помочь старику, но мне не хотелось. К тому же тренер был слишком горд, чтобы принять чью-то помощь. Я вышел из комнаты, когда послышался крик: «Подожди!» Если вернуться – ничего хорошего не выйдет. И всё же я вернулся. Тренер отряхнулся, сел за стол и заговорил:
– Ты же поговорить хотел? Так давай поговорим, – старик замолчал и продолжил, когда я сел: – Ты, значит, с этим пидором будешь драться?
– С Идальго. Ты, кстати, тоже едешь. В семь часов у входа в «Титаниум». Помнишь?
– Завтра, что ли? Ну, ты шустряк. Надеюсь, тебе там хорошо забашляют. Не забудь с тренером поделиться.
Я промолчал, а вот старик не хотел останавливаться:
– Не, ну а что, ты же у нас продаёшься. Сначала Удаву продался, его шестёрок в жопу целовал, а сейчас решил подлизать кишинёвским. Горжусь тобой, бля…
– Да неужели? Всю жизнь мне говорил: «Не чемпионом будешь», а сейчас вдруг гордишься? Да пошёл ты. Иди вон Ваней своим погордись. Может, он тебе ещё один зуб выбьет.
Я поднялся и направился к выходу. Позади слышались неуверенные шаги тренера. Из чувства вины я вновь развернулся (вдруг он себе шею свернёт?). Старик нанёс пару размашистых ударов из странного положения. Я легко уклонился, но споткнулся об обувь и упал. Тренер прыгнул на меня, избивая и приговаривая: «Ты меня в моём доме посылать будешь?!» За этим последовал ряд прилагательных и эпитетов, а в конце пожелание перед боем: «Чтоб ты сдох!» Сначала я не защищался. Только смотрел и терпел удары. Потом я скинул тренера и пошёл домой. Болела челюсть и правая часть лица.
Я сунул ключ в замок и собирался войти, когда увидел соседскую семью. Высокий мужчина, его миниатюрная жена и голубоглазый ребёнок выходили из квартиры. Родители не здоровались со мной (как, впрочем, и остальные жильцы подъезда), а вот малыш улыбнулся. Я подмигнул в ответ. Семья, дети… это действительно прекрасно. И в какой момент я отбросил мечты о простом человеческом счастье?
С внутренней стороны обрушился натиск, и дверь мгновенно распахнулась. Толчок был настолько резкий, что я не успел среагировать. Через пару секунд из-за двери протиснулась мать, выкрикивая: «Помогите! Пожалуйста, помогите!» Соседи проигнорировали старуху. А когда мальчик сказал: «Мама, мама, там тётя кричит!», они прибавили темп.
Я затолкал мать в квартиру и, чтобы не ударить, бросил в неё спортивную сумку. Она рвалась к двери, кричала о помощи, звала Викентия. Но Викентия больше нет. Есть только Африка, униженный и опозоренный. Пока я закрывал дверь, мать укусила меня за ухо. Уговоры не остановили бы её – пришлось бить локтем по рёбрам. Она закричала, но больше не лезла. Когда я развернулся, старухи уже не было. С методичностью охотника я шёл по следам безумного зверя и настиг его в зале (она, как обычно, пыталась открыть балкон). Увидев меня, старуха прижалась к стене. Её глаза метались из стороны в сторону. Я подбежал и прикрыл ей рот. Она отбивалась, из-за чего пришлось ударить её пару раз о стену. Одной рукой я крепко держал её за голову, а второй – угрожал ей кулаком.
– Успокойся! Успокойся один раз уже! – крикнул я, раздавая пощёчины. – Заткнись и иди спать, мразь старая!
По моей руке стекали её слёзы. На сухой коже влага смотрелась неестественно. Как ручей в пустыне. Я отпустил её, но от этого припадок только усугубился. Пришлось вызвать «скорую». Врачи прошли к ней в комнату, а я ждал, пока они закончат. В результате мать заснула, а доктора сказали присмотреть за ней. Однако её состояние волновало меня меньше всего. Надо было выспаться перед боем, а я лежал на диване и трясся от злости.
Сволочи… Мало того что тренер с матерью в меня никогда не верили, так они ещё и загубили мой прощальный бой. Но Идальго затмил их обоих. Он набивался ко мне в друзья, чтобы унизить перед кишинёвской публикой. Представляю, как он будет давать интервью после победы. Небось скажет что-то в духе Али…
Утром не хотелось даже вставать с постели, но я всё же пробежался. Затем вернулся домой, собрал необходимое и до обеда ничего не делал. Когда мать проснулась, я сбежал из дома (чтобы не сорваться на ней) и часа три лежал на скамейке в парке напротив «Титаниума».
В нужное время я подошёл ко входу. Моя команда в лице Голубка и тренера находилась там. Увидев меня, оба отреагировали странно: администратор ухмылялся и не мог отвести взгляда от моего лица, а тренер, наоборот, спрятал глаза.
– И кто это тебя так разукрасил? – спросил Голубок.
Я чувствовал опухоль под правым глазом, но не мог точно сказать, есть там фингал или нет (из-за отсутствия зеркала в доме). Ну, спасибо, тренер. Поехать на бой с подбитым глазом, что может быть лучше?
– Ладно, я пойду заведу мою малышку, – добавил Голубок.
Он согласился отвезти нас в Кишинёв и обратно. Раньше такими привилегиями пользовался только Бык, но сейчас «звездой секции бокса» стал я. Тренер подошел ко мне, положил руку на плечо и заговорил:
– Ты, это… извини меня. Я вчера «белку» словил, а ты ещё…
Я отбил его руку и ударил в солнечное сплетение. Старик согнулся. Я схватил его за голову и прижал к себе. Если надавить сильнее, можно сломать ему нос о мою ключицу. Старик затрясся.
– Ты мне больше не тренер. Во время боя будешь молча стоять в углу и подавать мне воду. Услышу хоть писк – выбью последние зубы. Усёк? И ещё… я знаю, что этот клоун едет с нами только для вида. Главным всё равно будешь ты. Поэтому говорю сейчас: даже если меня убьют в этом грёбаном ринге, не смей выбрасывать полотенце. Я тебе не Бык. Я тебя, сука, зарежу.