Анюта Соколова
Отражения
И ведь ни словом не обмолвился!
– Не переживай, – утешила его я. – Случись такое – я бы первая в нежные лапки секретного отдела отдалась, понимая, каково тебе. Неизвестно ещё, когда ты настоящий, Шефи, – когда передо мной раздолбая изображаешь или когда мудрым и заботливым араном становишься. За своих арианнов, да и рианнов, скажем прямо, ты горой стоять будешь. Подвиг совершишь… на дерха залезешь!
– На дерха – ни в жизнь! – замотал головой Шефер. – Узнал бы, кто их вывел, пошёл бы, на могилу плюнул этому… экспериментатору!
– Нормальные зверушки, – вступился Скэй, – послушные, милые, ласку любят.
– Тебе-то – да, – прочувствованно вздохнул аран. – Ты сам с дерха ростом! А меня в детстве братец мой ублюдочный к спине такой милой зверушки привязал и вскачь пустил.
Скэй поперхнулся.
– Не твой ли родственничек воду мутит? – предположила я. – Реус сказал, он сейчас в Мехари.
– Ты с Лэйвом особо-то не откровенничай, – нахмурился Шефер. – Я для него всё-таки аран.
– Как и для всех.
– Для тебя я в первую очередь друг! – горячо возразил паренёк. – И напарнику твоему теперь – тоже!
Я посмотрела на польщённо зардевшегося Скэя. Интересно, добью ли я его, просветив, что у Шефера Пятого, считая Амели, он стал третьим человеком, удостоившимся подобной чести?
За дверью раздались лёгкие шаги, осторожный стук, и в приоткрывшуюся щель заглянуло прелестное девичье личико.
– Ой! – появилась на нём растерянность при виде нас.
Шефи вскочил, распахнул дверь во всю ширь, подал девушке руку и подвёл к креслу.
– Амели Соньэ, – гордо представил он вошедшую Скэю, – моя жена.
Напарник почтительно поклонился.
– Скэй Анор, проводник первого уровня.
– Очень рада, – вежливо ответила Амели, повернулась ко мне и уже приятельским тоном продолжила: – Ив, что за гадости болтают мои статские дамы? Что, тебя разыскивают в родном Отражении за убийство? Как можно о тебе так думать! Если бы ты кого-нибудь убила, это было бы заслуженно и оправданно!
– Во! – поднял палец Шефер. – Золотые слова!
– Увы, – развела я руками. – Умники из секретного отдела не столь высокого мнения о моих моральных качествах. Ты прекрасно выглядишь, Амели.
Будущая мать мечтательно огладила огромный живот.
– Я и чувствую себя хорошо, только есть постоянно хочется. И время обеденное. Господин Анор, Ив, вы же отобедаете с нами?
Мы со Скэем переглянулись. Я-то не проголодалась, но для такого здорового парня чашечки шекса с утра явно недостаточно.
– С удовольствием, – ответила я за двоих.
– А это не… слишком?! – растерянно спросил напарник. – Обед с араном…
– Амели последнее время предпочитает кушать одна или со мной, – развеял его сомнения Шефер, – в нашей личной столовой. Кроме нас там никого не бывает. Посему, господин Анор…
– Скэй, – вставил напарник.
– Договорились! Тогда я – Шефи. Пользуйся случаем, Скэй! Зная Ив, могу сказать, что она способна заморить голодом кого угодно.
Шефер распахнул Дверь прямо в столовую, где я бывала неоднократно, – небольшую, весёлую на вид комнату с окнами в парк. В Мерелии Два нет огромных дворцов, все дома, как правило, двух-трёхэтажные, и особняк арана не исключение. И комнаты невелики, залов, как в древних замках моего мира, вмещающих тысячи человек, не существует. Но мне по сердцу именно такие уютные столовые, гостиные и спальни.
Когда я найду Мэла, у нас обязательно будет похожая комната, солнечная, светлая, со старинной настоящей деревянной мебелью, овальным столом, накрытым цветной скатертью. И я, вот как Амели сейчас, буду сидеть, поглаживая не рождённого пока ребёнка, прислушиваясь к будущей жизни, и улыбаться чему-то внутри себя.
Ты хотел бы мальчика или девочку, Мэл?
Глава 6
– Ты уже знаешь, кто родится? – спросила я Амели.
– Мальчик, – уверенно откликнулась она. – У Соньэ всегда рождаются мальчики. Чтобы у Мерелии Два обязательно был аран.
– И что, ни разу не было сбоев? – удивилась я.
– Мы же арианны, Ив, – хохотнул Шефер. – Какие, к дерхам, сбои?
– Скучно, – пожала я плечами. – Всё заранее известно. Всегда аран у власти. Что, и женской производной от титула правителя не придумали?
– Зато и споров нет. – Шефи любовно ухаживал за женой, наполнил её бокал соком, придвинул соусник. – Первый сын правит, второй экономику тянет, третий наукой занимается, четвёртый, если Всевышний даст, культуру поддерживает.
– А ты, бедненький, один разрываешься, – ехидно пожалела я Шефера.
– Папеньке надо было меньше бастардов плодить, – в голосе арана послышалась досада. – Не о своём удовольствии думать, а о благе государственном.
– В нашем Отражении ты – единственный ребёнок в семье, – заметила я. – А твой мерзопакостный Джаст Бион ничем себя не проявил. То ли родился далеко от Властока, то ли всем в жизни доволен. Может, вообще грудным младенцем умер.
– Вот как это интересно получается, – принялась рассуждать Амели, обгрызая очередной куриный окорочок, – имена, внешность, характер в Отражениях совпадают. А судьбы – нет! Один человек у вас попадёт под поезд, а здесь – жив-здоров! Дети у него, век долгий. И вообще я не понимаю – как может Шефи в своём мире родиться араном, а в другом – уборщиком? Да от совершенно иных родителей! Ведь должна быть наследственность там какая-то, иначе что выходит? Шефер – худенький, светловолосый, зеленоглазый, как и его папа с мамой. Вот родится он в Отражении у высоченных плотных брюнетов – что подумают?
– Что мамка нагуляла, – ухмыльнулся аран.
– Это назвали эффектом подбора, – ответила я Амели. – В Отражении мы рождаемся у родителей, внешне похожих на тех, что явятся отцом и матерью нашего двойника. Но при этом мы будем носить одинаковые имена, иметь идентичную внешность – до мельчайших подробностей! – и обладать похожим характером.
– И при всём при том мы останемся разными людьми, – вставил Скэй. – Мы взрослеем в непохожих реалиях, воспитывают нас разные люди, окружают иные обстоятельства. Предположим, я люблю чуть тёплый и сладкий шекс, – он отхлебнул из чашки. – Но мой двойник в Мерелии Два попал под чьё-то влияние и начал пить почти кипяток без сахара. Это – его привычка, она останется с ним навсегда, о том, что он когда-то любил другое, он помнить не будет. Это – мелочь, но ведь человек состоит из мелочей. Каждый прожитый день меняет нас: если я стану часто хмуриться от невзгод, на лице появятся следы. А моему двойнику выпала счастливая и безбедная доля, морщиться ему не к чему – и его лоб останется гладким. Что уж говорить о наших душах! Время лепит из нас личностей, и чем дольше мы живём, тем больше отличаемся от своих отражений.
– Внутренняя суть сохранится неизменной, – с жаром возразила я. – Подлец в Мерелии Один окажется мерзавцем и в Мерелии Два! Глубокий ум везде будет стремиться к научной деятельности, а творческая личность найдёт возможность выразить себя в любом из Отражений – в актёрской работе или музицируя на флейте, неважно!
– Всё равно это будет другой человек, – упрямо продолжал напарник. – Не тот, что живёт в иной Мерелии. Негодяй государственного масштаба, упустив свой шанс, останется мелким жуликом, учёный отвлечётся на иное исследование и не совершит открытие, прославившее его на века, артист не вызовет к себе внимания и умрёт в безвестности. И среди обыкновенных людей возникнут тысячи отличий! Каждый из нас неповторим и уникален, даже если кто-то воссоздаст наш облик с точностью до родинок на теле и идентичностью органов внутри.
– Значит, ты считаешь, двойник в Отражениях – просто…
– Вариант твоей судьбы. Не ты. Обрати внимание: проводниками становятся перенёсшие сильную травму – физическую, душевную. Но наши отражения продолжают жить как ни в чём не бывало. Ни разу не отмечены случаи появления дара у одного и того же человека в двух мирах сразу. Мы не копируем трагедии, не испытываем их боли.
– Получается, если я знала человека в одном из миров, то, когда столкнусь с ним в другом, это будет… не он? – голос мой дрогнул.
«Ты должна жить, – строго велел мне Лэйв. – Потеряв Мэла в своей Мерелии, ты обязательно найдёшь его в Отражении. Любовь, что была между вами, непременно вспыхнет вновь».
Мог ли сильнейший маг ошибиться? И все эти годы я жила недостижимой мечтой?!
Скэй посмотрел на меня своими бездонными глазищами. Скажи он сейчас «да» – и я завою от безысходности, от отчаяния, бессмысленности этих шести лет.
– Наверное, существуют обстоятельства, когда люди вечно будут связаны, – тихо ответил напарник, опуская глаза. – Если они две половинки целого, то срастутся в любом из миров.
– Вы говорите о влюблённых? – расцвела Амели. – Это так прекрасно! Позволите мне повторить ваши слова, господин Анор?
Он согласно склонил голову, не спеша поднимать взгляд.
– Госпожа Ивош всё-таки жестокосердная особа, – вздохнул Шефер. – Отдать такого романтичного мальчика на растерзание Ив! Сколько напарников ты извела, а, арианна Стоун?
– Восемнадцать, – буркнула я.
– Чудовище! А с виду такая красивая девушка!
– Ив не чудовище! – вскинулся Скэй. – И не её вина, что ей попадались не обладающие терпением слабаки!
– Нормальные они были, – нашла в себе мужество признаться я. – Крепкие, выдержанные. Мне не хотелось ни с кем работать в паре. Так Маргер сразу и сказала. А потом, раз она меня не послушала, я делала всё, чтобы от меня побыстрее сбегали.
– Злыдня, – добродушно проронил аран.
Амели хихикнула. Скэй решился взглянуть мне в глаза – и удержался от вопроса. Я же с ужасом поняла, что избавляться от него мне не хочется. Потому что… не хочется и всё тут!
– Как с вами ни хорошо, но, говоря твоими словами, пора идти, Ив, мудрого правителя изображать, – Шефер поднялся, поцеловал жену, похлопал Скэя по плечу и погрозил мне кулаком. – Забеги хоть потом, расскажи подробности!
Дверь за ним захлопнулась.
– Ив, правда, приходи почаще, – ласково обратилась ко мне Амели. – Шефи только с тобой и позволяет себе расслабляться.
– Это потому, что я – иномирянка.
– Нет, – улыбнулась Амели. – Не поэтому. Вы знаете, господин Анор, как они познакомились? – провокационно повернулась жена арана к моему напарнику.
– Прошу вас, расскажите! – живо клюнул на удочку Скэй, не обращая внимания на ногу, которой я пнула его под столом.
Амели приняла удобную позу и начала, невзирая на моё недовольство.
– Ив в своём департаменте выполняет разные заказы, в том числе и от частных лиц. В обязанности проводников не входит контроль за тем, кто и чем обменивается, но Ивэр от природы любопытна и внимательна. Она заметила, что некий господин через подставных лиц приобретает вроде бы безобидные предметы, однако, будучи соединёнными, они составляют машину для убийства. Вы знаете, – развела руками Амели, – войн у нас давно нет, из оружия сохранились лишь традиционные кинжалы, любое магическое воздействие легко отслеживается. Перед древним изобретением вашего мира мы беспомощны. Как добросовестный сотрудник, Ив сообщила о своих подозрениях.
– А Маргер заявила мне – «не лезь!» – возмутилась я. – Мол, договорённости соблюдаются, законы не нарушаются, свои домыслы я могу запихнуть дерхам в… – при виде живота Амели я удержалась. Вдруг ребёнок на восьмом месяце способен слышать?
– Ивэр сама проследила за сомнительными покупками, – продолжила Амели, – дождалась, пока машину собрали, и тайком последовала за преступником. В тот момент, когда совершалось покушение, она бесстрашно напала на убийцу, а предполагаемую жертву закрыла собой…
– Хватит! – заорала я. – Амели, прекрати! Ты тут такого геройства напридумывала! Ничего подобного не было! Я просто проследила за паршивцем, сбила выстрел, вырвала самострел, надавала по морде и магией добавила. Не собиралась я собой закрывать, случайно это вышло!
– Ивэр, – Амели внезапно всхлипнула, – у тебя всё плечо разворочено было! А если б не ты, я бы вдовой ходила! Скэй, она же не знала, что арана спасает! За паренька обычного себя не пожалела! Шефи в простой одежде был, без свиты, без охраны. Всё у тебя случайно, Ив! Войка защищала, когда все от него отказались, никто ему не верил. Пожизненный приговор вынесли, в тюрьму отправили. Ты просто так доказательства искала, оправдала плута старого, на суде честью поклялась, что он не виновен? А для умирающего сына Рéгин Лойс ты нечаянно лекарство из своего мира принесла? Зная, что ей это не по средствам? Или вчера, когда ты до половины второго ночи из горящего приюта детей выводила Дверьми – ты это в помрачении рассудка делала? Да ещё ушла сразу, ничего не сказала, только утром мы по описанию поняли, кто это был.
Скэй прищурился, глядя на меня в упор.
– Причина задержки – личные дела?
– Да, личные! – вспыхнула я. – Моё право – как распоряжаться даром! Я работаю на департамент, но это не значит, что я у него в рабстве! И должна проходить мимо чужого горя из-за того, что моё время пребывания в Отражении нормируется правительством – не потому, что лишние минуты причинят кому-то вред, а оттого, что им так легче меня контролировать!
– Почему ты не переселишься совсем, Ив? – умоляюще посмотрела на меня Амели. – Шефи был бы счастлив. Что тебя держит в Мерелии Один?
– Обязательства, – вырвалось у меня против воли. – Я пообещала Маргер работать до того дня…
Пока я не найду Мэла. Я дала ей обещание, в отличие от контракта, не подкреплённое ни подписями, ни печатями, ни магическими знаками. Просто моё слово. За эти годы многое изменилось. Из нищей студентки я превратилась в состоятельную госпожу, Мерелия Два стала мне более родной, чем мир, где я родилась. Именно здесь у меня появились друзья, тут я гораздо нужнее, чем в департаменте. Там я рядовая служащая, курьер на побегушках у правительства. В мире магии я арианна, уважаемая, значимая личность. И цену моему слову знает не одна Маргер.
– Арианна Ивэр Стоун, – задумчиво протянул Скэй, опять читая мои мысли. – Однажды ты перейдёшь навсегда, правильно? Когда найдёшь то, что ищешь?
Я кивнула – ему и Амели.
Жена арана просияла.
– Скорей бы, Ив!
Напарник её восторга не разделял. Поглядел на коммуникатор.
– Половина пятого. Не пора ли нам в Мехари?
– Сначала зайдём за Лэйвом.
Амели помахала нам рукой на прощание. Я распахнула Дверь – опять в сад, врываться в дом показалось нескромным. Дерхи на сей раз лениво дрыхли у входной двери кверху пузом, пристроив шипастые морды на ступеньках крыльца.
– Чисто собаки, – фыркнул Скэй. – Фьють!
Оба зверя дёрнулись, вскочили, хвосты заходили ходуном. Напарник похлопал по коленке, подзывая их, и Гар с Дитом наперегонки пустились навстречу. Сине-лиловые языки так и мелькали.
– Вообще-то их создали для передвижений на дальние расстояния, а заодно – для защиты хозяев, – я улыбнулась, глядя на умилительную возню Скэя с дерхами. – Но за сотни лет они умудрились полностью выжить лошадей и прочий тягловый скот. У тебя когда день рождения?
– В середине июля… – Скэй от неожиданности споткнулся о хвост Гара и шлёпнулся. – А что?
– Дерха тебе подарю, – засмеялась я. – Выбирай – палевого или бурого?
– А полосатого нет? – напарник явно решил, что я придуриваюсь.
– У Шефи есть, – на полном серьёзе откликнулась я. – Закажу с нового помёта. У меня месячные девочки, две тёмно-бурые, одна палевая. Могла бы презентовать уже сейчас.
– Ив, – Скэй уставился на меня, откидывая назад выгоревшую до белизны чёлку, – ты не шутишь?
– В обоих мирах слишком мало людей, которые подзывают дерхов свистом. Тебе повезло стать одним из них. Глупо не воспользоваться. Так будешь ждать полосатого?
– Нет, – в глазах напарника вспыхнули искры, – я приму палевую девочку. А их в Мерелии Один держать нельзя?
– К сожалению, запрещено. Пока оставишь у меня в питомнике, будешь приходить каждый день, играть, выгуливать. Дерхи нуждаются в общении. Закончится эта неразбериха – сходим с тобой, запомнишь место. Двери ты открываешь прекрасно, магию освоишь быстро.
– Я не маг.
– Просто не обучен. Дерхи человека без магии считают едой.
При слове «еда» Дит широко облизнулся. Скэй недоверчиво покосился на зверюг.
– Очень своевременное замечание. Кажется, я начинаю понимать Шефи.
– У него просто детская травма. Магии арана можно только позавидовать. Интересно… Стоим тут минут десять, а Лэйва так и нет! Он должен был почувствовать, что открылась Дверь.
Я решительно поднялась на крыльцо, нажала кнопку звонка. Громкая трель разнеслась по дому. Служанка – не та блондинка, что приносила нам шекс, а брюнетка, но тоже фигуристая и ладная, выступила и поклонилась.
– Слушаю, госпожа?
– Арианн Реус на месте?
– С полчаса как ушёл.
Мне стало не по себе.
– Как? Куда? Мы же договаривались!
Брюнетка растерянно пожала плечами.
– К хозяину явился страж правопорядка, суровый такой, глаза навыкате. Пару слов сказал, и оба Дверью ушли. Госпожа, вы пройдёте в гостиную, обождёте?
Но я уже тянула Скэя в Дверь прихожей. Миг – и мы стояли на холме, внизу поблёскивала река, а по берегам раскинулись дома.
– Прогуляться придётся, – виновато повернулась я к напарнику. – Это – единственное место рядом с Мехари, которое знаю, а в самом городе не была ни разу.
– Ерунда, – отмахнулся он. – Тут идти-то – четверть часа. Хоть воздухом подышим, а то я уже забывать начал, как хорошо на природе. Солнце, простор, цветы полевые… кузнечики звенят, прислушайся!
– Бабочки порхают! – прыснула я. – Скэй, тебе точно двадцать пять лет? Ведёшь себя как ребёнок, который первый раз за городом оказался!
– Если ко́му не считать, мне, наверное, девятнадцать, – не обиделся он. – Ведь я именно столько прожил, а шесть лет, можно сказать, проспал.
В его словах не было горечи. И взгляд, которым он провожал мельтешащих над разнотравьем мотыльков, не таил злости, лишь печаль. Скэй склонился, сорвал цветок, синий колокольчик, такой хрупкий в сильной руке, зажал его между пальцами.
– Во сне же не набираешься опыта, не становишься старше. Я помню только пламя и страшную боль, а потом сразу – полумрак палаты, жужжание оборудования, зелёное мигание лампочек. Так странно, что в мгновение для тебя прошли годы! И вся жизнь рухнула в этот миг.
– Твои родные обрадовались, когда ты проснулся? – спросила я, испугавшись затянувшейся паузы.
– Нет.
Скэй повернул ко мне лицо, очень взрослое для девятнадцатилетнего. Да и четверть века казалась слишком мала для подобного выражения.
– Когда я попал в аварию, мои родные сразу помчались ко мне из Борге в Хейг, где упал самолёт. Всей семьёй – дед, папа, мама, старший брат. Они очень спешили и гнали машину на предельной скорости, шёл дождь, дорога была скользкая. Не доезжая до Хейга есть крутой поворот…
– Никто не выжил? – еле слышно произнесла я.
– Мне сказали, это произошло мгновенно, они не мучились. Правда, это слабое утешение. Дверь из палаты я открыл в Отражение.
Я нащупала и сжала его руку с цветком.
– Спасибо, Ив.
Мы шли через поле, в чистом-чистом, ясном, прозрачном небе сияло солнце, слабый ветерок колыхал траву. И я начала рассказывать про себя – всё, с самого начала. Как в пять лет потеряла родителей, воспитывалась тёткой, несмотря на её преклонный возраст, жизнерадостной оптимисткой с неистощимым запасом бодрости. Благодаря её поддержке поступила в ГСУ, стала лучшей на курсе, мечтала создавать красоту для всех – скверы и парки, вечноцветущие сады. Как встретила Мэла и месяц жила с ощущением невероятного счастья. О том, что мы планировали пожениться, известили его родителей, выбирали дом, собирались завести кота. И про тот страшный день, когда чужая, равнодушная женщина объявила в начале лекции, что господин Авари не сможет провести занятие, так как попал под машину и, не приходя в себя, скончался от полученных травм.
– Понимаешь, Скэй, это, как ты сказал, – в мгновение рухнула жизнь! Ты жила, радовалась, строила планы, расстраивалась из-за мелочей – что свадьба в марте и тебе не достать любимых цветов, – и вдруг эти цветы становятся такими никчёмными, ненужными. А главное – ты не понимаешь, как так – только что бесконечно дорогой тебе человек был жив, обнимал, целовал, любил – и вот он труп, безмолвный, холодный. Его глаза больше не глядят на тебя, губы никогда не улыбнутся тебе, рука не коснётся твоей, а ты стоишь над раскрытым гробом и повторяешь: «никогда, никогда, никогда», – пока это слово окончательно не потеряет смысл и не станет просто дурацким набором букв…
Я говорила и говорила и не могла остановиться. Рассказала, как потеряла сознание, когда гроб опускали в могилу, пришла в себя, разрезала вены, опять очнулась, порвала трубки капельниц, разбила бутылку, острым осколком провела уже правильно – вдоль, а не поперёк, набравшись знаний из болтовни медсестёр… Как меня откачивали, я упорно травилась, топилась, рвалась придушить психологов, ведущих душеспасительные беседы, плюнула в лицо одному из них, заявившему, что таких Мэлов у меня будут десятки… Про кладбище и не таявший снег, любимый голос, звучащий на грани смерти, про открытую Дверь и склонившееся надо мною лицо ангельской красоты.
– Сначала я и приняла Лэйва за ангела, решив, что уже умерла. А потом… Он не задавал вопросов, Скэй. Это самое лучшее в людях – когда они ни о чём не спрашивают, не пытаются утешать расхожими фразами «Ты так молода, ты обязательно утешишься» или, того чище: «Время лечит, ты всё забудешь». Да я ничего толком и не смогла тогда рассказать, просто протянула приютившему меня мужчине фотографию Мэла. Лэйв всё понял сам и спустя какое-то время показал мне своё отражение в нашем мире. Я видела его двойника, с одинаковыми жестами, манерами, голосом – и поняла, что где-то в Мерелии Два существует Мэл! Тогда я прекратила убивать себя, стиснула зубы и стала… нет, не жить! Ждать, терпеть и искать. Сначала это было сложно. Не было документов, перечисляющих жителей, я могла лишь расспрашивать и просматривать списки школ, училищ, приютов… даже тюрем! Теперь мне гораздо проще, Шефер провёл полную перепись, я уже просмотрела три четверти! Я найду Мэла, Скэй!
– Найдёшь. Ты, Ив, из тех людей, перед которыми отступает даже смерть.
Напарник сказал это так спокойно и убеждённо, что я опять благодарно сжала его ладонь.
Ты слышишь, Мэл?!
