Антонио Микулич
Мигель и Марисол
Ветер толкнул стекло и прокатился волной по крыше. Лучи восходящего солнца заиграли водяными знаками на стене сбоку. Дверь отворилась. В проеме никого не было. Была видна оградка от невидимых барашков, лужок и место, где между вековыми лиственницами начинала свой путь тропа на дорогу. Дорогу, которую они видели лишь как пятно с контурами, на замазанном белым грунтом тумана холсте. Ни начала, ни конца, ни панорамы. Только вход на тропу, по которой они и пошли.
Мохнатая белая морда появилась в проеме. Пес был достаточно большим, чтобы, стоя на земле, передними лапами стоять на крыльце. Две ступеньки лестницы были у него под пузом. Мигель видел только взгляд. И мурашки снова прокатились по его спине. Это было связано с взглядом собаки. Только в чем это выражалось было не понятно. Но Марисол долго смотреть никуда не хотела, и возня с догонялками быстро переместилась во двор.
Мигель смотрел на это, и вдруг образ шкатулки, до которой он едва не дотронулся, всплыл у него. Всадник на «коне» скакали по лужайке, а Мигель осмотрел жилище. Печка была еще теплой. Пахло дымком. Было спокойно и почему-то не тревожно. Настолько спокойно, что интерес к дому проснулся в виде того чувства, когда ты лезешь под елку, разбирать всякие пакеты с подарками и надписями. Мальчик пошел в большую комнату и осмотрелся. Сундук, шкаф, стол. Лампадка не горела. Полка-кровать была задвинута к стене, и плед лежал, как вчера на стуле. Он мотнул головой, в момент, когда включился анализ воспоминаний его действий, перед тем как он пошел к колодцу, после самых невозможных ощущений в носу.
Он подошел к шкафу. Там были подушки, одеяла, простыни и одежда. Одинаковые белые блузки, рубашки, льняные штаны, носки и белье. Причем слева женские, справа мужские.
Марисол уже щупала пальцами блузки и прочее, оттерев его вбок. От волос едва уловимо пахло мамиными духами. Волосы коснулись его руки, но защекотало в носу. Мальчик сдавил нос, а Марисол развернула одну блузку и приложила к себе. «Не высокая, похоже, хозяйка у нас. Почти как Марисол» – подумалось. Но не только эта мысль формировалась в голове. И они оба мотнули головой.
Сундук был закрыт. Старый замок висел и был довольно крепким. Он был окован медью. Зигзагообразный узор шел по краям пластин. Пахло только деревом. Марисол понюхала там, где щель. Нет, только деревом и чуть-чуть кожей и еще чем-то манящим. Мигель шел к полкам и уже потянулся к шкатулке, как Марисол вдруг вскочила на ноги. Ее глаза расширились. Руки задвигались, пятки поднялись, и она выскочила из комнаты. Мигель поспешил за ней, и на пороге она осмотрела двор и обернулась к нему.
– Шея!
– Да, – сказал Мигель.
– Мохнатая!
– Да.
– Там!
Нельзя сказать, что Мигель не понял идеи.
– Ошейник?
– На нем есть ключ. Я видела.
Они осмотрели двор и за домом. Впервые они зашли за дом. Лес довольно близко подходил к дому. Задняя дверь никуда не вела. Разве что в погреб. Погреб имел дверь и ступеньки начинались прямо от нее. Там было темно и прохладно. Но, как ни странно, довольно сухо. Там пахло мешками и всякими зернами. Но зерно хранилось не в мешках, а в ящиках. Такие не прогрызешь сходу. Хотя мышами не пахло. Пахло березовыми вениками. Но веников точно не было. И молока не было. Хотя кувшин из под него именно там и стоял. А шум ветра в погребе звучал как странный мужской хор из-за стен храма. «Может полки березовые?», подумал Мигель. Они переглянулись и пошли вокруг дома дальше.
Ветер закачал кроны и угрожающе загудел. Солнце было уже в зените. Где-то по ту сторону дороги, которую они так и не увидели. Хотя проехали по ней невесть сколько верст.
Они вернулись с обратной стороны дома. Собака сидела на крыльце, как в тот момент, когда они увидели ее в первый раз. Хвостом подпирая дверь и лапами на краю крылечка. Мигель снова пережил настороженность. Но отогнал это чувство. Он подошел к псу, присел коленями на первую ступеньку и, оказавшись с ним носом к носу и глазами в глаза, хотел сказать ему про ключ. Но вместо этого ткнулся носом в его мокрый нос, потом опустил голову и прижался лбом к его огромному лбу. Морда была еще та. Как у теленка. Вчера пережитые страхи пронеслись у мальчика в животе, в груди, в уме. Он стал погружаться в воспоминания вчерашних кошмаров. Но получил толчок в грудь. Мягкий и сильный. Тогда он сел ровно и посмотрел в большие глаза собаки. Он не мог себе признаться, что видел в них. И он сказал «Можно мы возьмем ключ?»
Собака смотрела пристально. И он сказал другое: «Можно я возьму ключ и посмотрю сундук?»
Пес поднялся, сошел вниз, скользнув по нему боком, и подошел к полезшей к нему с поцелуями Марисол. Потом повернулся и встал перед мальчиком. Мигель обнял его за шею и сказал: «Как же мне тоже хочется обнимать тебя, но разве пацаны так делают?» И добавил: «Делают. Когда на них не смотрят такие глаза. Будем держать марку. Не долго, я думаю у меня получится».
Пес сидел между ними, вытянув голову вверх, а они осматривали его ошейник, большой, весь под шерстью, с зигзагообразным узором на рыжей толстой коже. Ключ действительно висел на нем. Спереди.
– Так собаки не смотрят – сказал Мигель.
Сундук
Стопы простучали по ступенькам, по крыльцу, по полу прихожей, и две пары пяток засияли у сундука. Ключ был большой и странный. Все зубчики имели форму лепестка лилии. Малюсенького. Он входил в замок, только оставалось его всунуть на правильное расстояние. Руки торопились и выхватывали друг у друга все. Мешались руки друг другу. Потому что их было четыре. Наконец что-то щелкнуло, и ключ стал поворачиваться по часовой. С усилием. Пришлось поднажать двумя мигелевыми руками. Наконец раздался финальный щелчок, и скоба отскочила на 2см. Замок вынулся из петель и был отброшен назад. Две пары зеленых глаз смотрели на все это сверху. Прямо с крышки. Осталось ее поднять. Кошка подняла взгляд на лицо девочки, потом на лицо мальчика, задержавшись на каждом, и потом прыжком исчезла из поля зрения.
Четыре руки уперлись в крышку. Пахнуло кожей, деревом и чем-то новым, то ли духами, то ли пряностью. Незнакомым, тонким и чистым. Свет хорошо освещал содержимое. Они смотрели на него секунд 10, может быть даже 20, очень долго, замерев и прервав дыхание, и вдруг, не стесняясь в звуках, четыре руки стали доставать из него каждый свое. «Ууууууууу! Ооооооооооо! Ааааааааааа!» – были обычны для их возраста. Так что дело сосем не в этом. Дело скорее в том, что даже ураган вряд ли отвлек бы их внимание на себя в этот момент.
И поэтому ничто не насторожило их в данный момент. И на отдаленный гром, если кто и обратил внимание в доме, только не они.
Девочка вытаскивала платье, ожерелье, диадему, сумочку, платки, брошки. Мальчик вытаскивал два лука, тонкий меч, кинжал, верховой костюм, куртку и сапоги со шпорами. Седло и сбрую. Хотя седел было два.
Платье было замшевым и имело большой широкий пояс. На поясе был кинжал. На пуговицах лилия. Сапожки были тоже из легкой кожи. С тонкими мысками и очень маленькими шпорами. Еще было много разных и очень интересных вещей. В том числе книга и несколько записных книжек, исписанных странным, красивым почерком. Только на совсем непонятном языке. На дне еще была щетка для волос. Очень похожая на мухтарову щетку.
Марисол увидела платье и меч. Две вещи. Потом лук и диадему. Диадема засветилась на свету сразу, как только свет проник под крышку. Но меч тут же исчез и остались платье и диадема. Что-то внизу живота стянуло волнами, и она замерла на секунду, прежде чем вытащить платье. Под ним были сапожки и колготки. С них она и начала. Диадема прижала волосы и позволила собрать их сзади, так как, по сути, была полукороной и застегивалась сзади мягким ремнем. Ее трудно было бы сбить. Она одела великоватое платье и подтянула шнуровку. Потом застегнула пояс. Там был сложный замок, но пальцы сами сделали ряд движений и пояс оказался на талии вместе с кинжалом. Петля для крепления меча тоже была на нем. Она встала, но правая рука выхватила из сундука колчан и одним движением одела его на спину, потом она взяла лук в левую руку, а правая поднялась на уровень груди. Она взглянула на брата. Тот переводил взгляд с большого лука на меч и обратно, покачивая их в противофазе. Правая рука Марисол легла на меч и посмотрела в глаза брату. Тот поднял взгляд, разжал руку и медленно сел на попу.
Мигель вытащил все оружие кроме кинжала и пояс. Он трогал, вертел, рассматривал с разных сторон лук, стрелы, колчан, клинок, ножны, звенел и шуршал кожей. Потом вдруг влез в плотные верховые штаны, натянул сапоги, и застегнул пояс. После взял меч в левую руку и лук, который побольше, в другую. Положил их и стал напяливать куртку. Она была великовата, но это была крутая куртка и сзади можно было стянуть ремешок, а рукава подвернуть, и это выглядело незаметно. Потом одел колчан и снова взял лук и меч. Он смотрел на них переводя взгляд и покачивая, чтобы лучше чувствовать их вес. И все же его внимание остановилось на луке. Он вспомнил серебристый эфес, торчавший из свертка, и ощутил рывок левой рукой. Марисол держала меч за ножны и тянула его к себе. Ее взгляд смотрел на него пристально и спокойно. Он разжал руку и открыл рот. Она стояла перед ним в длинном замшевом выездном платье, с цветным поясом на узкой талии, с тонким кинжалом слева, тонким мягким воротником и изящной шнуровкой на груди, в сверкавшей белыми камнями диадеме, колчаном через плечо, серыми колготками, в острых сапожках с маленькими шпорами, луком и тонким мечом в другой руке. Желтые волосы были собраны сзади.
Мигель сел на пол, сглотнул, и почему-то подумал про щетку, которая была похожа на мухтарову. Марисол стояла перед ним. И на мгновение он снова увидел тот взгляд, когда зеленый лучик кольца блеснул в его сторону. Старше и очень красивую. Но это лишь мимолетно. Перед ним стояла девочка в одежде на вырост и держала в руках оружие. Которым пользоваться не умела. Одна только деталь. Она держала его, как свое. Мигель сглотнул еще раз.
Игра с луком
Днем они ходили гулять. Они шли тихо, почти крадучись. И с каждым шагом от дома их шаги становились медленнее, дыхание тише, взгляды пристальнее и въедливее. Слева остался пруд, и ивы прошелестели своими острыми серебряными листьями. И что-то коснулось спины, и что-то потянуло назад. Они прошли мимо кряжистого дуба. И птица крикнула пронзительно и звучно. Где-то вдали, там, далеко, во влажной тени, вверх по непроходимо густому склону.
Они нашли вход в лес, откуда пришли, и пошли по нему. Ноги зашагали быстрее, но настроение сменилось полностью. Проще сказать, что тут они заметили разницу между вчера и в доме. Они просто вновь стали тем, кем и были – потерянными, и в самых чреватых обстоятельствах, детьми. Мигель шел, натянутый, как струна, вцепившись взглядом в каждую точку панорамы, не переставая всеми точками живота ощущать свою сестренку, перебирающую ногами за спиной. Марисол, смотрела поверх плеча и низ живота был напряжен до упора.
Отдаленный гром докатился до них и что-то пробежало по телу. Они не дошли две трети до дороги. Да и зачем им теперь туда идти. Мигель отставил руку назад и две прохладные ладошки взялись за нее. Они стояли некоторое время. Какая-то часть их тела что-то хотела увидеть там, за лесом, слева, далеко, вверху. Но это было странное чувство. Они пошли назад.
Собака стояла сзади. Спокойно и наклонив голову чуть на бок. Она отступила с тропы и пропустила их. Когда она оказалась между ними и дорогой, Марисол перешла на прыг-скок, а Мигель стал думать о луке. И ноги побежали. Ивы прошелестели иголочками, уверенное «Ква» донеслось от воды. Обед стоял на столе.
Они умылись и пошли уплетать похлебку. Посуду пошли мыть вместе. К пруду. А собака шлепала по краю воды и брызгалась. Марисол пыталась ее укусить, но она была быстрее и убегала по линии воды. Мокрые были все. Мигель побежал за луком. Но, набросив колчан, он увидел щетку, похожую на мухтарову, и взял ее вместе с луком. Девочка сидела на крыльце, и желтые волосы растекались повсюду. А пес сидел у ее ног в позе сфинкса. Мокрые оба на всю нижнюю половину.
Мигель положил лук на пол, сел на пятки и начал операцию по расчесыванию. Не совсем понимая ни технику, ни смысл данной операции, ни мотивы своих поступков. Он приложил щетку к волосам на уровне шей и потянул ее вниз. Щетка углубилась и легко проскользила вниз по прекрасно расчесанным волосам. Глаза Марисол океаническим блеском потопили Мигеля. Всякие остатки пошатнувшегося рационализма рухнули и испарились. Мыслительный процесс остановился полностью. Щетка была вытащена из его рук, а из кармана был вытащен большой инкрустированный гребень и одет ему на челку. Потом девочка спрыгнула с крыльца и усевшись на пса, начала методичную работу щеткой, так похожей на мухтарову. Странным образом шерсть собаки поддавалась легко. Рациональное вернулось к Мигелю. «Ухоженное животное» – пронеслось в его голове. Он ей мотнул, взял лук и забыл о всем другом.
Лук был настоящим. Боевым. На кружке после школы они работали с этим снарядом, и, кстати, дядя Сережа его и вел. И Мигель понимал, что даже его сила, отправит стрелу из этого лука в путь без обратного билета. А цену стрел он понимал. Найти мишень, чтобы заведомо не промахнуться и в то же время не стрелять в упор и не делать главной глупости – не дырявить дом, оказалось непростой задачей.
«Дуб» – пронеслось в голове.
Пятки засверкали в направлении дуба, за ограду для невидимых барашков, за шебуршащие серебристыми иголками ивы, за пруд, где плеснулась и пошла кругами по воде рыбка и остановились в 10м от огромного кряжистого ствола. В небольшом отдалении за ним начиналась стена непроглядной и непролазной чащобы и легкий подъем. Полное непроходимое бестропье. Улетевшая туда стрела, была бы потеряна почти наверняка.
Мигель осмотрел плотный ствол с узловатыми выступами, огромную крону над ним, первые ветки на недопрыгиваемой высоте. И подумал вскользь «А нижние ветки где? Так давно отсохли, что и следа не видно? Кора здоровая, ствол гладкий. Король поляны»
Главное не вверх и не вбок! Руки немного дрогнули. Мигель опустил уже натянутый снаряд и перевел дыхание. Сердце стучало. Он продышался, встал, как учили, и медленно поднял левую руку с прижатым к развилке большого пальца луком. Тетива дошла до скулы, чуть ниже. Все как учили. Цель была на уровне груди, не выше. Прямо по центру. Сердце опять застучало. Он отпустил пальцы.
Тетива издала короткий свист, и стрела исчезла и тут же вонзилась куда-то. Он явно слышал стук. Но стрелы не было. Ствол перед ним был виден прекрасно. Рука медленно опустилась. Взгляд пополз по стволу снизу вверх и вдруг мурашки прокатились по спине мальчика. Стрела была в дереве, но она торчала из дупла. Оперение стрелы едва было заметно на фоне довольно большого отверстия. «Не было дупла» – подумал Мигель, – «Точно не было».
Рука не дотягивалась. Он побежал за лестницей. А лестница была за дровницей.
«Как я так засадил ее вверх с такого расстояния?» – думал Мигель, пытаясь залезть рукой в дупло свободной рукой, стоя на последней ступеньке прислоненной к дубу лестницы и обхватив огромный ствол второй. Рука пыталась захватить стрелу, чтобы начать ее шевелить и вытаскивать, не сломав наконечника. Но пальцы наткнулись на что-то еще внизу. Лестница поползла вбок и выскользнула. Стрелок остался висеть на крае дупла и потом спрыгнул вниз. Пес стоял в метре и спокойно смотрел ему в глаза. «Не может так смотреть собака» – пронеслось в голове мальчика.
– Что же нам подставить?
Собака смотрела в глаза. «Скамейка у колодца!» – пронеслось в голове.
Руки аккуратно раскачали стрелу и бросили ее вниз. А потом был вытащен пакет.
Печать была снята за столом, и четыре руки вытащили из пакета сложенный вчетверо большой плотный лист. Два лба почти касались друг друга. Это была карта. Но карта не местности. Это была схема каких-то коридоров. Какого-то этажа без окон.
– Подвал – сказала Марисол.
И лишь две двери в конце этого лабиринта были обведены красным. За ними были комнаты. Мигель поднял взгляд на девочку. Желтые волосы растекались на плечи и были прекрасно расчесаны.
– Там не было дупла.
Она смотрела на него спокойно. И он опять вспомнил про блеск кольца в карете перед его носом.
– Как же там дядя Сережа? – вдруг произнес он.
Она смотрела на него спокойно и молчала. Она была старше и невозможно красива.
Открытие замка и города
Пушистое нежное коснулось руки и упорхнуло в тень кухни. Мигель все еще сидел за столом. Карта лежала на нем сбоку. Волна дремоты поплыла над ним, и он встал.
Откинув, полку-кровать, он постелил чистую постель, и так не захотелось идти умываться, что руки потянулись к рубашке, но одернулись. Он подошел к кровати с девочкой.
Она лежала на боку, подогнув колено. Желтые волосы растекались повсюду. Дивное платье и колготки с сапожками лежали наброшенными на стуле и под ним. «Наряжалась» – подумал Мигель. Он сложил платье вчетверо, колготки и положил их друг на друга на стул. Сапожки подвинул ровно под него. «Что я делаю?» – промелькнуло улыбкой в его голове.
Он сел на край кровати и накрыл ее плечи сброшенным наполовину одеялом. «Папины черты» – подумал он – «И мамины. Никогда не замечал». Что-то сжалось в груди.
Он все-таки пошел к колодцу. Ивы едва шевелились, рыбка не плескалась, ветер затих. Из верхних чащоб прилетел одинокий крик ночной птицы. Потом еще раз.
Мигель умылся студеной водой и вдохнул свежий, холодный, неподвижный воздух. Он не чувствовал себя одиноким. И ощущения брошенности тоже не было. Собаку нигде не было видно.
Сон пришел почти сразу, как только голова коснулась подушки. Все поплыло куда-то в сторону, в сторону каких-то желтых далеких гор. Огромный замок промелькнул и исчез в тумане. А с той стороны тумана какой-то человек в сером хитоне рвал его маленьким кинжалом. Огромную толщу густого, как слежавшиеся опилки, тумана он рвал кинжалом и с отчаянным упорством вгрызался в него. «Дядя Сережа?» – что-то закричало в сердце, и картинка переместилась в долину, по бескрайнему полю которой скакал всадник. «Папа?» А в окне горел желтый свет, и кто-то стоял у окна, и желтые волосы растекались повсюду. И пахли мамиными духами. А слезы стекали по лицу. И сердце сжалось болью, и захотелось закричать, но спокойные острые глаза на закрытом наполовину лице смотрели прямо перед ним. Знакомые чем-то глаза. Где же он их видел? Ветер зашелестел в кронах и унес образы. Солнце коснулось глаз. Из кухни пахло хлебом.
«Пора нам готовить самим» – пронеслось в голове.
Марисол нарезала хлеб и расставляла плошки. Вода из колодца обожгла тело. Собаки не было. Кошка умывалась на комоде. Он сел за стол и взял ложку. Все было накрыто.
– Ты что-то видел во сне? Спросила Марисол
– Маму. Всех видел. Папу, дядю Сержу.
– Ты видел его?
– Дядю Сержу?
– Нет
– Наверное.
– Когда мы пойдем?
У Мигеля кольнуло под ложечкой.
– Пошли.
Они потерялись, оставшись одни, без малейшего понимания того, где они, почему они, и что им угрожает. Весь их уютный мир был сметен одним махом. Все, кого они любили, и кто мог их защитить, остались неизвестно где. Но они чувствовали себя иначе. Хотели ли они уйти? Они не могли бы ответить на этот вопрос. Что они чувствовали: потерю или приобретение? Могли бы они ответить себе на этот вопрос? Ждала ли их угроза? Да. Они знали это всем телом. И огромность этой угрозы они тоже чувствовали.
– Надо посмотреть, где мы.
– Я одену ботинки.
– Какие ботинки?
– Из шкафа.
– Там не было ботинок
– Там вот ботинки – Марисол достала из шкафа высокие черные ботинки. – Внизу, вот лежали.
«Не помню ботинок внизу» – подумал мальчик.
У Мигеля были неплохие высокие ботинки. В них он пришел. Пока что они бегали в основном босиком, ополаскивая ноги в тазу и вытирая полотенцем, которые они поставили в прихожей.
– Одевай, пошли!
Лес за полянкой изменил их состояние сразу. Взгляды вцепились во все вокруг. Девочка держалась за брата. Мигель шел с каждым шагом все медленнее и настороженнее. Что-то давило на живот какой-то неопределимой угрозой.
Впереди показалась полоса дороги, лес начал раздвигаться. Напряжение в животе стало очень сильным. Они замерли в тишине и молча созерцали всю открывшуюся им панораму.
Слева дорога вела змейкой вверх. Справа леса не было. Лишь рыжие скалы и камни. Вся левая сторона вплоть до вершины была зеленой от леса. Без единой полянки или крыши. А наверху, километрах в десяти от них виднелся огромный, тяжелый, старомодный и черный замок. С огромадными воротами и на видных даже с такого расстояния цепях, держащих раздвижной мост через сухой ров перед входом. Ворота были закрыты и мост поднят.
Справа на таком же расстоянии дорога вливалась в город. С красноватыми крышами домов, беловатыми мостовыми и зеленоватыми прожилками скверов. Там тоже была стена и въездные ворота. Но они были открыты настежь.
Ни одного живого существа видно не было. Хотя людей на расстоянии 10 км можно было и не рассмотреть.
К замку идти не хотелось совсем. В город? Город должен был бы сорвать их с места, притянуть к себе. Ведь там были люди, которые могли помочь им найти дорогу. И он не отталкивал их, как замок. Но оба лишь постояли, взявшись за руки и глядя вниз, довольно долго. Потом молча повернулись в сторону леса и пошли назад. У входа в лес им показалось, что они слышат отдаленный гром. Хотя небо было чистым. Они переглянулись и ускорили шаг. Уже из леса они услышали грохот, очень дальний. Возможно, грохот опускающихся цепей. Они почти бежали. Мигель пропустил Марисол вперед, и она пустилась во всю прыть. Она бежала легко и красиво. Она была в сборной школы по бегу. Собака стояла на дороге где-то посередине. «Серьезный взгляд» – подумал Мигель. Они пробежали мимо, не оглядываясь. Опять послышался тихий отдаленный гром.
Собака медленно шла к дому. Они увидели ее с кухни, где был накрыт ужин, и так ароматно пахли хлеб и похлебка. Дверь они не закрывали. Кошка стояла именно на пороге.
Большой сундук и рисунок
Марисол чувствовала непередаваемую нежность к собаке и ко всему, что видела в этом доме. И к кошке. Но ей казалось, что кошка знает все про Мигеля. А Мигель не замечает этого. В ее комнатке на полках было много вещей. И кошка часто по ним ходила. Там была шкатулка, к которой все тянулся брат, да так и не дотянулся. И он, кстати, пошел с луком играть. «В какое еще дупло придется нам лесть» – усмехнулась про себя девочка. «Какие интересные тетрадки!»
Там были удивительные рисунки. Удивительных людей! Прямо короли и принцессы, воины и простые люди. И все они были непередаваемо красивы. И выражали какое-то счастье. Только вот прочитать она ничего не могла. Все было написано на совсем не похожем ни на что языке. И буквы, и стиль. Но почему-то ей очень нравился этот язык. Она представляла себе его звучание, мелодичное, звонкое и хриплое одновременно. И ей казалось, что еще чуть-чуть и она начнет понимать его. Странные карты. С горами и перевалами. Это могло быть интересно в их ситуации. Но что-то ей говорило, что карты хоть и настоящие, не помогут. Какая-то картина стояла на полке посередине. Только ее все время заслоняла шкатулка. Видна была только рамка. Или скорее это был рисунок в рамочке.
Мигель постоял перед дубом, поискал взглядом дупло, и, надо сказать, не нашел его. При данном освещении дневной свет приходился в глаза, и на этом фоне темный ствол не давал различить ничего на себе. «Что же делать! Стою среди тысячи деревьев и не могу никуда выстрелить!» – Мигель улыбался несуразности данного факта. Он держал в руке ту самую стрелу из дупла и стоял посреди полянки. Собака пристально смотрела на него. «Ты что такой серьезный, друг мой?» – подумал Мигель – «Таким взволнованно-сосредоточенным ты не был никогда. Чего ты ждешь?»
Мигель посмотрел в синее небо с парой облаков по краю и вдруг понял, что единственная безопасная мишень для не потери стрелы – это синее небо. Только вот стрелять вертикально вверх или навесом дядя Сережа их еще не учил.
Мигель долго приноравливался, собака даже встала в стойку. Хотя это была явно не охотничья собака. «Странно» – подумал Мигель. Тетива была максимально натянута и стрела полетела в небо. Тоненькая стрела в ясное синее небо. Она просто растворилась в нем. Однако собака подняла уши вместо взгляда вверх, опустила морду и закрыла глаза. «Она слушает!» – понял Мигель. Мгновение еще и пес рванулся за дуб. Он бежал быстро и уверенно. Мигель за ним. Собака сбавила ход и начала принюхиваться. Стрела была найдена очень быстро. Она торчала из странного холма, заросшего травой и заметного только отсюда. Мигель потянулся за стрелой и вдруг увидел такой взгляд, что все его мысли просто остановились. Он присел на корточки, посмотрел на стрелу, на едва заметный холм, в глаза собаке и вдруг без сомнения понял, что он будет делать.
Лопата лежала в сарае. Положив стрелу в колчан (собака не сошла с места), он вонзил лезвие в землю и начал рыть. Железо ударилось во что-то жесткое довольно быстро. Пот лил в три ручья, азарт грел кровь. За полчаса огромная крышка сверхмассивного сундука была отрыта полностью. Вместе с отверстием для ключа. Собака сидела рядом и смотрела больше на человека. Похоже ей все было ясно. Однако Мигель даже не заметил усталости, не заметил сорванных в кров ладоней. Он упал на колени и заглянул в замочную скважину. «Да-с. Большой ключ. Где?» Попытка поддеть лопатой стальной сейф размером с карету была заведомо бесполезна. «Интересно, как это сюда притащили? Тут нужна такая подвода, которая по тропе нашей не пройдет. Где же ключ?» Собака смотрела пристально и почти в упор. Мигель застыл на ее взгляде и вдруг в его мыслях возникла ясность. «Там был не только пакет!»
Но дупла не было видно при этом освещении никак. Скамейка и лестница были принесены. Но прежде был взят лук. Мигель вернулся на место первого выстрела и повторил все. Стрела щелкнула и ее оперение завибрировало из дупла. «Интересные тут дела происходят» – подумал Мигель и выстроил пирамиду. Рука полезла вниз и почти сразу вытащила тяжелый металлический предмет.
Замок поддался и руки потянули крышку вверх. Однако, вес крышки не оставлял никаких шансов. «Действительно сейф» – пронеслось у Мигеля. Он вставил лопату в щель, и используя ее как рычаг приподнял верх сантиметра на два, наступил на конец лопаты и вставил в щель камень. Приоткрытая крышка очертилась черной полосой тени, в которую тут же заглянул один глаз. Потом другой. Что-то там было. Но света не хватало. Тогда пальцы проверили надежность камня и полезли внутрь. За толстенной стенкой кончики пальцев нащупали что-то прохладное и довольно скользкое и как могли загребли на себя. Из-под крышки выпало 5 мелких предметов. Три золотые монеты и два камня. Один прозрачный и один зеленоватый. Мигель сел на землю. Собака смотрела очень спокойно, но ее мысли были слишком глубоки для Мигеля в данный момент. Он сунул камни обратно, выковырял еще четыре монетки и положил их в карман. Странным образом он не испытал ни малейшей радости от находки. Огорчения тоже. Но наличие денег в кармане, давало большей осмысленности построению планов. Особенно в отношении города. Он встал и наткнулся на собаку. Проход был закрыт.
Мигель понял почти сразу. Еще час ушел на ликвидацию следов раскопок и маскировку всего места переносом на него стога, который имелся на краю поляны. Потом они пошли домой.
Он зашел в комнату девочки в волнительном желании поделиться с ней всей этой безумной историей. Но все эмоции развеялись мгновенно. Девочка сидела на стуле со шкатулкой на полу и картиной-рисунком в руках. То, как она смотрела на него, заставило забыть и про сундук, и про золото. Он сел рядом и взглянул на изображение – «Неужели!» Но так не хотелось анализа, не хотелось сравнений, выводов. Пусть это будут прекрасные хозяева дома. А кто же еще?
Все это было на много сильнее, чем тонны золота.
Они сидели и смотрели на двух молодых людей на фоне неба. Она стояла в замшевом платье с диадемой на голове, мечом и изящным луком. Стройная, сильная. А он был в куртке. С большим луком на спине. Только на ее руке блестел зеленый камень, а на его поясе висел меч с серебристой витой гардой и рукоятью с лилией на конце. А желтые волосы уходили за спину, стянутые диадемой. Или так казалось? Но этот взгляд он уже видел.
Они не стали делать предположений. Их просто очень поразили эти две фигуры на фоне сияющего неба.
– Что случилось? – сказала Марисол, переведя взгляд на него.
Он достал все монеты и показал их.
Ты нашел клад?
– Я нашел не клад. Я нашел все золото полушария в одной коробке.
Марисол подвигала монеты пальцем, подняла взгляд и тихо ровно сказала:
– Новые, большие, золотые. С царем и гербом. Одинаковые. Сколько и там?
– Тонны. Десять тонн.
– Это казна, Мигель. – сказала девочка.
Мигель думал не об очевидной разумности этого тезиса, ни о том, что ему это не пришло в голову. Он думал о девочке Марисол. И все его нежность и мужественность собрались в фокус и смотрели на это лицо.
– Стрела?
– Да. Что мы тут делаем?
– Мы что-то тут делаем, Мигель.
– Пора в город.
Марисол смотрела, и в этом взгляде был и стресс потерь, и ужас непонятного, и угроза нависшей опасности, и маленькая девочка с собакой, и совсем не маленькая девочка с грустью и пониманием, что еще все только начинается. И это лишь вступление. И кто-то еще.
Город
Марисол одела ботинки из шкафа. Было страшно. Собака смотрела по-особенному. Как может смотреть собака? Собака смотрела так, что было понятно, что приключения первого дня могут показаться цветочками.
«Это не мои деньги» – Сказал Мигель собаке. – «Мне надо вернуть их в казну”. Он вытащил их из кармана, посмотрел на пса и увидел, что дело не в этом. Череда умозаключений вспыхнула в его голове. Марисол стояла рядом и смотрела на плывущее облако.
– Ты знаешь, где казна – сказала она просто и повернулась к нему. Мигель вернулся и выложил деньги на стол под плошку. Совать их под крышку было слишком долго в данных условиях.
Тропа обозначилась не сразу, но вход нащупывался при подходе к лесу за полянкой. Они шли молча. Мох был повсюду, и на камнях, и на земле. Кусты голубики и брусники были увешаны и просто ломились от ягод. «Почему мы не заметили этого раньше» – промелькнуло у каждого.
Собака осталась дома.
Вид всей дороги с колоссальной громадой черного замка на горизонте, зеленью леса без полян и крыш слева и красноватыми рваным скалистым простором справа с разбросанным внизу городом поразил их. Ни одного путника, ни одной птицы, ни одного домика вдоль дороги.
