Антон Якушев
Отмели космоса
Глава одиннадцатая. Преждевременное приветствие
После того как местные эскулапы приделали мне новую ногу, провели оздоровительные мероприятия и вычистили организм, жить стало намного приятнее. В целом из моего тела было извлечено более полукилограмма различных паразитов. За всё люблю биостопор в качестве И-блокады, кроме его неспособности сопротивляться чему-либо, превышающему в диаметре пару миллиметров. В плане суммарной массы больше всего обнаружилось кишечных пробок – этих кругловатых тварей из меня достали аж шесть штук. На самом деле выглядят забавно – эдакие булочки из полусырого теста. Но хватит об этом.
Кибернетическая нога мне досталась неплохая, и, что важнее всего, гильзу поставили федерального образца, так что если мою новую конечность, покрытую чёрно-серым сетчатым рисунком, кто-то оторвёт, то заменить её не составит труда почти на любой планете Федерации. Обожаю унификацию.
Та женщина-врач, имя которой я так и не спросил – всё равно не запомню – посоветовала прекратить пользоваться патронами из обеднённого урана, поскольку экономия сомнительна. Она повторила мне то, что я и так знал – насчитывается около десяти видов рака, от которых лечиться либо слишком дорого, либо слишком долго. А ещё есть генетические мутации, которые вообще не лечатся. По правде сказать, я о последнем факте и не задумывался. Наверное, нужно что-то поменять в этой жизни.
Через три дня после операции пришло время для того небольшого дела, о котором говорил Бубнов. Итак, существует склад, принадлежащий одной компании. Недоброжелатели хотят, чтобы на этом складе был уничтожен некий груз. Углубившись в вопрос, капитан рассказал, что транспортные перевозки во всех городах на планете подмяли под себя три концерна, которые продолжают воевать друг с другом за рынки сбыта. Скажем так, изрешетить в несколько стволов управляющего районным отделом по внутригородским перевозкам в собственной машине считается тут здоровой конкуренцией.
Операция должна пройти тихо – мы в гражданской одежде, не вызывая подозрений, проникаем на объект, оставляем бомбы в складских помещениях и офисе, так же, не привлекая внимания, покидаем территорию и, удалившись достаточно далеко, инициируем подрыв. Вроде всё ясно. Напоследок я спросил капитана, на какую из транспортных компаний какого концерна мы работаем. Ответом было лаконичное: «На ту, которая платит».
На дело пошли Бубнов, Гнидой, Флюгер и я. Доржи и Инес даже не звали – у них другой профиль. Двадцатку же капитан решил приберечь для более важных дел, да и внимания она привлекает больше любого из нас. Мало людей разгуливают по улицам в боевых шлемах.
Капитан заявил, что если я возьму с собой своего «грохочущего порохового уродца», то он засунет мне его в задницу, поэтому пришлось искать ещё один ствол. Учитывая характер стоящей перед нами задачи, он должен быть тихим. Доржи, уже вышедший на торговцев с сомнительной репутацией, намутил мне аккуратный пистолет с интегрированным глушителем и парой дополнительных магазинов. Боеприпас твёрдозарядный, безгильзовый, что было бы очень удобно, если мне понадобилось бы вести продолжительную преступную деятельность на этой планете. Одно неприятно – цена ствола составила почти три сотни, причём больше трети я отдал за патроны. Моё благосостояние в пекуниях стремительно приближалось к трёхзначному.
Между делом попросил Доржи поинтересоваться у местных барыг, могут ли они достать сферошлетт хотя бы старой модели. Они ответили, что такие редкости появляются тут раз в тысячелетие и сразу уходят людям совсем другого уровня. Как и ожидалось.
Итак, на мне непримечательная гражданская одежда, под мешковатой синтетической курткой пистолет в скрытой кобуре не по размеру, запасные магазины, ножи и термокинжал, с небольшими ухищрениями вставленный в заспинные ножны. В руке пластиковый пакет, в котором расположились бомба и болторез. Не стал брать остальное снаряжение, вдруг придётся убегать. Выброшенные в случайном переулке вещи нанесут моему и так пострадавшему бюджету совершенно неприемлемый урон.
Склад находился в нескольких кварталах от нашего убежища в достаточно оживлённом районе. Не стоило даже сомневаться в том, что если мы подымем шум раньше времени, то силовики примчатся минут за десять.
Вышли после обеда. Изначально собирались утром, но Гнидой застрял в сортире, потом я порвал свой пакет и пошёл искать новый, так как почему-то ни у кого не нашлось запасного. Когда вернулся, оказалось, что куда-то свалил Бубнов и при этом ничего не сказал. Обратно пришёл он только через полтора часа. Ещё пара заминок – и солнце уже в зените.
Двигались пешком, двумя группами – Флюгер с Бубновым, я с Гнидым. До места дошли без происшествий. То, что Флюгер бортанул как минимум двух прохожих – это не происшествия, а утомительная повседневность. Объект нашего интереса представлял собой два ангара и каменное здание, которое, судя по размерам и расположению окон, совмещало в себе как непосредственно склад, так и офисные помещения. Окружено всё это было совершенно несерьёзным забором из рабицы. Подойдя к нему, мы, убедившись, что нас особо не видно с улицы, перемахнули через него и тут же натянули на себя маски. Группа двинулась к постройкам, а меня Гнидой, желая покомандовать, заставил подготавливать дыру в заборе для отхода.
Спустя минут пять проход был готов. За время своей утомительной в плане монотонности деятельности я слышал несколько негромких выкриков со стороны своей группы. Когда закончил и нагнал их, оказалось, что они уже встретились с местным персоналом, который до нашего прихода был занят погрузкой каких-то коробок в грузовик. Всего шесть человек в синих форменных куртках – две женщины, трое мужчин, один покойник. У тела, лежащего на животе, из спины торчало окровавленное острие на коротком древке. Остальные стояли на коленях, заложив руки за голову. Их на прицеле держали Бубнов и Флюгер.
– Бери мой пакет и займись зданием. Один среди груза положи, другой в офис закинь. Быстро! – говоря это, Бубнов не сводил взгляда с заложников.
Пусть скажут спасибо, что он сразу их не убил. Хотя, в отличие от того же Флюгера, нарочито глядящего куда-то в сторону, капитан старался не лишать жизни без надобности. «Зачем убивать их? Смерть лишает человека всех проблем, а они должны страдать», – примерное такие слова он сказал как-то раз, ломая руки воришке, которому уж очень не повезло с выбором жертвы в тот день.
Тут я услышал звук, схожий с тем, который бывает при распрямлении стального троса. Вместе с этим один из заложников заорал и схватился за ногу, из которой торчало древко. Тут же к нему подпрыгнул Флюгер и мощным пинком отправил в нокаут.
– У него ствол за пазухой походу.
В руках у Флюгера я увидел объяснения торчащим из тел древкам. Он вооружился – подумать только – полуавтоматическим одноручным арбалетом. Наверное, из музея спёр.
– Кто ещё дёрнется, тому прострелю оба колена и заставлю слизывать свою же кровь с земли! – пообещал капитан. – Фрачий сын, долго ты ещё стоять будешь?
Я поспешил подхватить пакет – остальные два, видимо, взял Гнидой – и двинулся в здание. Пластиковая дверь была не заперта. Всё складское пространство было забито обычными картонными коробками средних размеров, причём та, что оказалась ближе всего ко мне, была вскрыта. Заглянув туда, я обнаружил однотипные упаковки с нарисованными на них растениями. Ничего интересного.
Взобравшись на верх стоящих впритык друг к другу штабелей, я по ним добежал примерно до середины ангара, после чего втиснул первый пакет в щель между двумя штабелями, которые неплотно прилегали друг к другу. Сделано. Теперь офисы.
Офисные помещения висели отдельной кишкой, прилепившейся к потолку. Взбежав по гремящей металлической лестнице, я увидел по левую руку от себя три двери. Замечательно, а куда закладывать-то? Ну, начнём по порядку.
Первая дверь не закрыта, за ней с пяток офисных столов с наваленным на них хламом. Допустим. Следующая приоткрыта. Сомневаюсь, что там что-то ценное, такое открытым не оставляют. Начинаю тянуть на себя дверь, почти готов зайти, но успеваю заметить стоящую у дальней стены фигуру. Мне хватило реакции, чтобы отпрыгнуть и упасть дальше по коридору. Тут же над головой засвистели пули, осыпая меня ошмётками стены. Спустя секунду я начал стрелять в ответ сквозь стену, одновременно отползая дальше по коридору и стараясь при этом не потерять пакет. Снаружи послышались выстрелы.
«Чёрт-чёрт-чёрт!» – думал я, перезаряжая пистолет. Вернуться, как пришёл, я не могу – между мной и лестницей открытая дверь и продырявленная стена. Пристрелить его тоже не получится – сейчас он знает, где я, а я только примерно представляю, где он. Выпрыгнуть в окно наружу? Тогда он сбежит с документами – а что ещё ему тут может быть нужно? Просквозить его через соседнее помещение? Нет, расклад опять же не в мою пользу – я стреляю наугад, а он на звук.
Новый магазин в пистолете, крайне дурацкий план в разработке. Вытаскиваю бомбу из пакета, срезаю ножом все обмотки. Это крайне примитивная, самопальная конструкция – связанные пять шашек, к каждой из которых идёт по проводу от электронного детонатора. Вырываю один из проводов и вижу обыкновенную спираль накаливания. План готов.
Шаг вперёд, три выстрела наугад, два шага назад. Под звуки ответного огня срываю со стены электрокабель и перекусываю его болторезом, после чего кидаю инструмент в комнату противника. Просто так, вдруг отвлечёт. Ещё шаг вперёд, выстрел, отскок назад. Сейчас ответного огня не было. Это плохо. Но времени думать тоже нет – разбиваю пластиковый корпус детонатора и кусочком отрезанного кабеля замыкаю цепь. Теперь у меня несколько секунд до того момента, когда спираль разогреется и инициирует взрыв. Бросаюсь к окну, одновременно выпуская в него остатки магазина и обматывая левую руку электрокабелем. Момент истины – я тараню растрескавшееся стекло и вываливаюсь в окно. Сзади раздаётся взрыв – над головой проносятся осколки стекла, а я глохну на оба уха. Быстро приближающееся бетонное покрытие вдруг останавливается – это кончился электрокабель, слишком плотно обвивающий мою руку. Массы тела и ускорения хватает для того, чтобы я почувствовал, как плечевой сустав вылетает из предназначенного для него места.
Ослепляющая боль. Не помня себя, вырываю из заспинных ножен термокинжал и, активировав его, рублю кабель. Удар получился кривым, но он зацепил металлические жилы, после чего оплётка лопнула, и я рухнул с высоты в полтора метра на бетон.
Уже внизу, глядя сквозь пелену боли на обожжённые термокинжалом пальцы, я даюсь диву, как не отхватил их вместе с кабелем. Левая рука болтается бессильной плетью, заставляя меня корчиться от боли. Вернув кинжал на место, ищу пистолет – он валяется в паре метров. Прихрамывая – при падении я ко всему прочему подвернул ногу – и на ходу перезаряжая пистолет, я пытался понять, в какую сторону вообще нужно идти. Уткнувшись в забор и волочась вдоль него, я силился перебороть гудение в голове и понять, что творится вокруг. В таком состоянии ко мне и подскочил Флюгер.
– Чего творишь? Бежим, бежим отсюда!
Сознание вернулось. Я находился между двумя ангарами, а Флюгер отвешивал мне пощёчину за пощёчиной. Увидев, что я смотрю на него и пытаюсь заблокировать его руку, он отстранился.
– Валим как пришли. Ходу!
Я побежал за широкой спиной сокомандника, если эти дёргания проткнутого соломинкой слизня можно было назвать бегом. У забора, пострадавшего от моего болтореза, стоял Гнидой. Силуэт капитана можно было различить дальше по переулку.
– Дегенераты, какого чёрта так долго?
– Рука… Гнидой… рука…
Связно говорить не получалось, но он и так всё понял. Подскочил и ещё до того, как я попросил обезболивающее, со свойственной ему небрежностью крутанул конечность. От новой порции сводящей зубы боли я онемел и лишь по инерции бежал за командой. Примерно через квартал мы завернули в какой-то тесный переулок и сели между наваленными там стройматериалами. Кажется, это были сегменты ограждения наполовину с полимерными панелями. Как только мы остановились, Бубнов достал из кармана какой-то пульт и нажал на несколько кнопок. Прогремели взрывы.
– Гнидой, займись Яном, через пару минут пойдём. – Бубнов уставился в экран БПК и что-то там активно нажимал. – И мне очень, собака, интересно, что это ты там устроил.
Сил отвечать не было, но меня и не торопили. Получив укол обезболивающего, я попросил у Гнидого инъекцию регенераторов. Он, руководствуясь соображениями цены, послал меня к чёрту и предложил какой-то стимулятор. Думать было неохота, поэтому я послушно подставил плечо. Затем, скинув маски и внеся изменения во внешний вид – я, например, вывернул куртку наизнанку – мы двинулись на другой конец города в заранее снятую ночлежку, где собирались отлёживаться пару дней. Ох, как-то не очень хорошо всё прошло. После такого ещё чаще начинают появляться мысли о смене работы. Или самоубийстве.
Глава двенадцатая. Террариум на выезде
Мы сидели на крыше и жарили мясо. Если говорить точнее, мясом занимался Флюгер, он любит изредка готовить, и у него в целом неплохо получается. С первого взгляда и не скажешь, что этот человек имеет кулинарные навыки, но впечатление обманчиво. Он имел множество талантов до того, как потерял половину своих когнитивных способностей.
Крыша ночлежки, на которой мы расположились, и до нашего прихода использовалась сходным образом. Тут были навалены картонки, чтобы сидеть, стоял один затёртый до дыр диван, с которого капитан скинул Доржи и где сейчас лежал с важным видом. Гнидой откуда-то притащил шезлонг.
Из тех, кто не участвовал в налёте на склад, в ночлежку пришёл только вышеупомянутый Доржи, да и то для того, чтобы рассказать Бубнову о последствиях наших действий. Сейчас же он сидел недалеко от меня на куче картона и бросал нетерпеливые взгляды на жаровню.
– А теперь, Ян, – голос капитана звучал нежно и даже немного певуче, – объясни мне, сын коровьего глиста, какого чёрта твоя бомба взорвалась так рано?
С того момента, как подо мной захрустел иссохший картон со следами подозрительных жидкостей, я пытался придумать нормальное объяснение произошедшего, но не успел, и Бубнов застал меня врасплох. Было выбрано единственно возможное решение – сказать правду.
– Ну… – Мысли всё ещё путались, а в ушах слегка звенело. – Начнём с того, что у меня не было выбора.
– Оправдания оставь для Божьего суда, щенок, – к разговору подключился Гнидой, до этого вроде как дремавший в шезлонге. – Давай по делу, а то уши вянут от твоего скулежа.
Другой реакции я и не ждал. Но мне было нужно собраться с мыслями.
– В общем, захожу я на склад, оставляю первый заряд внизу, подымаюсь наверх, а там везде офисы. В одной из комнат уже шарился какой-то хмырь, начавший палить. Он зажал меня в коридоре. Я замкнул детонатор второго заряда и сиганул в окно.
– Болезный, ты как не расшибся-то? Там же метров десять было. – Гнидой приподнялся на локтях.
– Меньше. Обмотал руку кабелем, так и прыгнул.
– Ян, ты идиот, – капитан поначалу был лаконичен. – Простой приказ! Простой, кусок ты говна, приказ! Тьфу. Если заказчик заплатит меньше из-за этого цирка – вычту из твоей доли. Флюгер! Долго ты там ещё?
– Если хочешь с кровью – нет. Если не хочешь – минут пять.
– Дражайшие мои сокомандники, – начал Доржи, – я всё ещё питаю надежды услышать больше о ваших похождениях.
– Говнождениях.
– Ты от мяса не отвлекайся, оно гораздо важнее твоего мнения. О, Гнидой! А давай ты! Чего у вас там было?
С ленью, достойной какого-нибудь губернатора, коновал вздохнул и сполз по шезлонгу. Тем не менее открыть рот он соизволил.
– Короче говоря, заваливаемся на склад, а там какие-то хмыри тачки загружают. Флюгер, недолго думая, а скорее и не думая вовсе, прострелил одному аорту, тот сразу кончился. Я пошёл минировать ангары, оставив этих двух с заложниками…
– Ты не с ними был что ли? А можно мне нормальную версию истории? Капитан?
– Грузчиков держали на прицеле. Ян, Гнидой минировали. По Яну постреляли – грузчики зашевелились. Мы их вальнули, один успел шмальнуть, но мимо. Я двинул за Гнидым, Флюгер за Яном. Потом ушли дворами.
– Ничего не понял. Кто стрелял, зачем, почему? Гнидой, будь человеком, а? Объясни, как для себя.
– Да комедия всё это сраная. Мы пришли взрывать склад, когда его прикатила обносить какая-то шпана. Пока эти там в террористов играли, я напоролся на парочку каких-то придурков в крайнем ангаре. Если бы этот имбецил, – Гнидой кивнул в мою сторону, – не поднял стрельбу, я бы тихо оставил заряды и свалил бы, но нет, твою-то налево, скрытность – это не наш выбор. Ну, я обоих на нож и насадил.
– То есть вы не знаете, кто это вообще был? – Ответом на вопрос Доржи было молчание. – Может, какие-нибудь приметы? Татуировки, одежда? Нетипичное протезирование?
– Ну, они были в одинаковых куртках, – подал голос Флюгер.
– Форменные. Маскировка, – перебил его капитан. – Грузовики левые, ни заказчик, ни «клиент». Видимо, по наводке.
– Ну, я там услышал кое-что, – по голосу Гнидого было очевидно, что он был готов выложить эту информацию с самого начала, но не торопился. – Та парочка в ангаре – парень и девушка. Он обращался к ней с интонацией конченого жополиза и называл её не иначе как Ынгел.
– Ангел? – это слово Доржи произнёс на амтрунийском.
– Да, вроде того.
– Брешешь! – Доржи сказал это слишком поспешно, обнажив волнение. Он и сам почувствовал это, поэтому дальше говорил медленнее: – Не, Гнидой, это слишком… чушь короче, давай по новой.
– Не гунди. Что ты о них знаешь? – Гнидой даже перешёл из лежачего положения в сидячее. Доржи, нацепив кислую мину, начал говорить:
– Значит, серьёзно? Эх. Бандиты Ангела, на всеобщем – «Ангельская банда», она же «Банда Ангела» и прочие похожие названия. Пока знаю только то, что это молодая группировка – им и года нет. Тесно сотрудничают с концерном «АВОС», само собой неофициально. Из-за того, что силовики последний год гоняют агентов Легиона по всей планете, пострадала и организованная преступность. Тут же появилась непосредственно сама Ангел и посредством неизвестно чьих денег собрала под собой гиперактивную школоту и ошмётки разных банд, с их помощью и поднялась. Нанимают всех и каждого – качество компенсируют количеством. Кстати, я уже готовился намутить с ними пару грошовых, но непыльных работёнок. Эх, и зачем, спрашивается?
– Не отвлекайся.
– Так вот. Ребята серьёзнее, чем выглядят. До сегодняшнего дня занимались активной экспансией в этом городе. Ходят байки, что их люди готовили плацдарм в других городах, но это лишь слухи. А теперь скажите мне, пожалуйста, что вы там всех гарантированно убили.
– Хы! Я за своих ручаюсь. Из них кровища текла, как из свиней.
Услышав комментарий Флюгера, Доржи вопросительно посмотрел на Бубнова. Тот кивнул.
– Ну, учитывая, как меня взрывной волной шарахнуло, сомневаюсь, что тот чел в офисах выжил. Даже если и выжил, второй взрыв его добил бы. А, да, что было на складах-то? – Почему-то я только сейчас задался этим вопросом.
– Удобрения.
– Они горят?
– Угу.
– Тем более. В офисах живых не осталось.
– Гнидой? – прервал непродолжительную паузу Доржи.
– Чего?
– А ты своих точно убил?
– Я уже говорил – да. Пацану горло до ярёмной вены рассёк, а Ангелу твоему нож в сердце всадил. Ах да! – врач-душегуб улыбнулся и посмотрел на меня: – Совсем забыл вернуть тебе нож. Можешь забрать его. Он сейчас торчит из трупа Ангела.
Вот ведь шут гороховый. Мои планы подрезать у него свой клинок, как только он напьётся или обдолбится, пошли прахом.
– Если ты отправил к праотцам Ангела, то мы можем попытаться стырить у банды что-нибудь весомое, пока эти придурки грызутся за власть. Бубнов? Подкинь денег на информаторов, пока железо горячо, а?
– На хате подкину, пока работай с тем, что есть.
– Ещё мне понадобится Флюгер.
– Забирай.
– Флюгер, ты слышал?
– Угу. Мясо готово.
Пользуясь своей выгодной позицией, Флюгер первым схватил сочный шмат, после чего уселся на всё тот же неприглядный картон и, усиленное дуя на парящий кусок, принялся жрать, брызгая мясным соком во все стороны.
Разумеется, о столовых приборах особо не задумывались, поэтому ели как попало. Я ухитрился нанизать кусман на нож и теперь объедал его как мороженое, с завистью смотря на полноценные столовый нож, вилку и тарелку капитана, который к тому же непонятно когда и откуда вытащил запотевшую бутылку.
– Так эти фиолетовые гамадрилы Легион гоняют? Больше похоже на обычный грабёж кого попало. – Гнидому досталось меньше всего мяса, чем он был крайне недоволен. Так же его огорчал факт, что у капитана была бутылка, а у него нет.
– Ты недалёк от истины. – В отличие от собеседника Доржи ел медленно, наслаждаясь каждым укусом. Более вычурно трапезничал только капитан. – Легионеров тут, судя по всему, в подполье загнали ещё до того, как нас космополицаи подловили. А вот карательные акции до сих пор идут. И я всё ещё не понял, кто именно их тут курирует – администрация или сами силовики на местах. Но вроде всё же первое. Эх, хорошо было бы получить от местного правительства какую-нибудь бумажку, которая защитила бы от этих псов режима.
Последние слова Доржи начал растягивать, медленно переводя взгляд на Бубнова. Тот, распознав намёк, замер на секунду, потом бросил быстрый взгляд на Доржи. В нём читалось слово «смерть». Переговорщик всё понял и тут же сменил тему.
– Но у нас таких ресурсов нет, так что ждём, пока страсти улягутся, и всё станет хорошо. И у нас, и у силовиков, и у Легиона.
– У Легиона никогда не будет всё хорошо, – обычно неразговорчивый капитан внезапно ответил, когда в этом не было необходимости.
Флюгер аж поперхнулся. Скорее всего, потому что последний кусок он попытался проглотить почти не жуя, но всё же.
– Пессимист ты, Бубнов, пессимист, – вынес вердикт Доржи. – Вот люди за тебя сражаются, гибнут, а ты о них даже хорошего слова не скажешь.
– Эта куча параноиков сражается за свои страхи и не более. При этом ворует государственное имущество.
– Как и ты.
– Я не строю из себя защитника-освободителя, Доржи. И тебе не советую. – Капитан сделался словоохотлив. Это значит, что в его бутылке было далеко не пиво.
– Ну, по правде сказать, они наносят не столько вреда Федерации, как мы, контрабандисты.
– Не так много вреда?! – тут не сдержался уже Гнидой. – Они планету спёрли! Планету! Чёрт их дери, это же лучшие контрабандисты в мире! Нет, Доржи, молчи, ты дичь сморозил и лишаешься права чего-то там вякать. Они такие же ублюдки, как и мы, только имеющие в своём распоряжении сраную планету, несколько тысяч учёных, собственный флот и спёртый вместе с ними чёртов планетарный телепортатор! Если бы они не стащили всё это у Федерации, мы бы все, да и эта планета тоже, не были в такой заднице.
– Вы два идиота, и я не уверен, кто из вас тупее. – Бубнов осушил бутылку и кинул её за спину. Спустя секунду снизу послышался звон битого стекла и чьи-то недовольные комментарии. – Легион – куски говна. То, что они якобы противостоят экспансии шарниров – брехня. Вся их группировка – мыльный пузырь, который лопнет, как только их странствующую планету «Последний оплот» подловят. А ты, Доржи, ещё и оправдываешь их. Каждый из нас – гематома человечества, но они…
Мы в напряжённом молчании слушали тираду нажравшегося капитана. Чёрт знает, что он там хлестал, но пойло было ядрёное. Нет, Бубнов прекрасно контролировал себя даже в таком состоянии, но другое дело, что сейчас он мог двинуть зуботычину просто по широте своей души. Больно, неприятно, относительно безопасно.
Но монолог ему закончить было не суждено – дверь, ведущая на крышу, открылась и оттуда вынырнуло три хари, своим видом выражающих готовность учинить над кем-нибудь расправу. Правда увидев, что нас больше, владельцы харь остановились и стали злобно переминаться с ноги на ногу. Тот, на роже которого при должном старании можно было разглядеть тень осознания себя в этом мире, заговорил, резко и рвано.
– Что такое? Чего кидаем? Проблемы имеются?
И пусть для непрошеных гостей это могло оказаться незаметным, все, включая меня, приготовились к драке. Но Доржи этот вариант не устраивал.
– Эй, друг, проблем нет. Друг, хочешь – говори, хочешь – уходи, – Доржи говорил на амтрунийском без каких-либо устройств, но с заметным акцентом и сильно напрягаясь.
У местных на лицах растекалась неуверенность. Спустя пару секунд после реплики нашего переговорщика они развернулись и свалили. Флюгер разочарованно вздохнул и с грустью в голосе обратился к Доржи:
– Когда начал по-тутошнему балакать? Родился здесь, что ли?
– Мимо. Выучил. Архетипов самых распространённых языков примерно с десяток. Знаешь их – знаешь наполовину почти любой язык.
– Врёшь ведь, говнюк, врёшь, – сказал Гнидой.
– Не совсем. Насчёт архетипов – чистейшая правда.
– Раньше тебе месяц на такое требовался.
– А с мозговыми имплантами – пара дней.
– Железки чёртовы. – Капитан был недоволен. – Понапихали в себя… всякого. Когда успел?
– В тот же день, когда Ян себе ногу ставил.
Все затихли. Чьё-то молчание было сытым и удовлетворённым. У кого-то на лице было сожаление. К последним относился и капитан, правда, я не понимал почему. Он не являлся любителем мордобоя с кем попало – это привлекало ненужное внимание, которого он избегал. Но если касаться темы драк с другой стороны, то я уверен, что у Бубнова с десяток подлых трюков в запасе. И то, что мне о них неизвестно, не значит ровным счётом ничего. Я вот тоже никому не сообщаю о ноже в ботинке. Так и капитан – этот человек готов ко всему. В бесчестном бою, я уверен, он сразит и Флюгера, и Гнидого, и даже Двадцатку, если та будет без шлема.
Тем временем мясо закончилось, как и моё желание находиться на этой открытой всем ветрам крыше, да к тому же с непрекращающимся звоном в ушах. Хотелось прямо сейчас пойти спать, желательно в течение часов пятнадцати. С другой стороны, я наелся, и это было весомой причиной, чтобы не двигаться вовсе. Поэтому в качестве компромисса для самого себя было принято решение посидеть ещё немного, а заодно чуть-чуть расширить кругозор.
– Доржи, поясни насчёт местного языка. В каком значении тут употребляется слово «друг»?
– В более узком, нежели во всеобщем. Это скорее «товарищ, в котором я уверен». Опережаю вопрос – если человек называет незнакомца другом два раза подряд – это угроза. Подразумевается местное выражение «как я уверен в надёжности своих друзей, так я и уверен в твоей трусости». Перевод неточный, но суть ты понял. Ну, можно ещё так перевести: «я уверен в твоей трусости, как в своих друзьях», но это излишне вольная трактовка.
– Ясно.
Пришло осознание, что одиночества сейчас мне хочется больше, чем общения, после чего я поднялся и направился к спуску с крыши, попутно обращаясь ко всем присутствующим:
– Я спать. Кто разбудит – того возненавижу всей душой.
Поскольку в ближайшие пару дней не предвиделось совершенно ничего, я без зазрения совести создал у себя в голове план из двух пунктов. Первый – выспаться и поесть. Второй – наесться и поспать.