Звенящая тишина. Я был дома, на родной планете. Почему-то не работала система климат-контроля, так что приходилось мучаться от жары наравне с большей частью населения Магнедааля. Меня окружали белые стены родового, если так можно выразиться, особняка. Вокруг не было ни одной живой души, и лишь далёкие отголоски людских выкриков нарушали абсолютную тишину. Как же хорошо дома. Регулярное питание, уверенность в завтрашнем дне, стабильные выплаты и, что немаловажно, чистый туалет. Появился шум, он усиливался с каждой секундой; по телу забегали неприятные мурашки. Гул всё нарастал, как и напряжение внутри. Внезапно сон растаял, оставив меня наедине с реальностью.
Обвожу взглядом комнату, потолок и стены которой были покрыты коричневой облупившейся краской. Осматриваю своё лежащее тело, наполовину прикрытое какой-то циновкой. Тут во мне проснулось омерзение от созерцания одного из самых выносливых организмов в обжитом людьми космосе – таракана, пожирающего какую-то органическую грязь прямо с моего расслабленного тела. В отличие болотных летающих тварей эта хотя бы не жалила. Но была раза в два больше. Мерзость.
Из соседней комнаты на моё недовольное кряхтение вышла девушка. Такая же, как и все местные – смуглая кожа, чёрные волосы. Одета в какой-то синтетический бледно-серый комбинезон.
– Живой? Говорить можешь? Деньги есть? – её голос был приятен, а слова не очень.
– Какое бескультурье! – Я очень громко вздохнул. – Приличия у вас тут не соблюдают? Я Бао Брукс с планеты Десепт. Кого мне благодарить?
Странно, но ничего не болело, видимо, лечение было комплексным. Или меня просто накачали обезболивающим.
Несмотря на достаточно агрессивный настрой собеседницы, у меня было чудесное настроение. Живой, здоровый, вроде как в безопасности, да ещё и ничего не болит – в моей жизни таких моментов всё меньше и меньше. Хочется просто наслаждаться тем, что у тебя есть прямо сейчас. Определённо, ничто не может очернить моё настроение.
– Ата с Амтруно. Оплатишь работу доктора – будут приличия.
– А за что именно я должен платить? Что вы тут со мной делали?
– Вытащили эти штыри. Потом вакцинация, ампутация и протез.
– Ампутация? – Лоб вмиг покрылся испариной. – Какая ампутация?
Рывком поднялся с кровати, отправив в полёт таракана, и чуть не упал. Трудно сохранять равновесие без ноги.
– Какого чёрта! Идиоты! Вы что сделали?!
С середины голени правой ноги органика моего тела кончалась. Ныне там красовалась изогнутая блестящая металлическая пластина.
– Целуй нам обувь за то, что тебе руку не ампутировали.
Только сейчас обратил внимание на розоватость пальцев руки, которой я чесал зудящую ногу. Видимо, применили регенераторы.
– Кто это вообще сделал? Вы вместо доктора патологоанатома притащили что ли?
– Нехорошо орать. Тихо. Кого притащили? – послышался голос из-за моей спины.
Вроде глупый вопрос, но, что странно, он прекратил зарождающееся во мне подобие истерики. Всё-таки нога – это не безвозвратная потеря, нынче благодаря научному прогрессу можно вернуть любую конечность. Но всё же, я никогда раньше не терял настолько большой кусок тела.
– Патологоанатома. Врача, что трупами занимается. – Повернувшись на звук, я увидел невысокого дедка и шкета традиционной для этой планеты наружности.
– Короче, Бао, наша помощь стоит денег. Как расплачиваться будешь? – Сносный всеобщий язык моего собеседника вызывал лёгкое облегчение.
– Пекунии устроят? Тогда верните мне мои вещи, в первую очередь кошелёк и сферошлетт. – Поймав непонимающий взгляд, я уточнил: – Ну пистолет, который вы с меня сняли.
– Держи. – Девушка бросила кошелёк. – А ствол твой был задатком за лечение, как и барахло.
– Вы хоть знаете, чего он мне стоил, а? – Чем дальше, тем грустнее. – Да ни черта вы не знаете. Сколько? – Дедок ответил не сразу.
– Восемьсот. И было бы больше, если бы не твоя татуха.
А, один из даров моей прошлой жизни, медицинский индикатор. Нечасто я вспоминаю об этой едва заметной наплечной татуировке. В этом хитросплетении линий и квадратиков должен разбираться любой доктор, отвечающий федеральным стандартам или хотя бы знакомый с ними, следовательно, есть надежда, что меня латал профессионал.
– Забирай.
Моё благосостояние значительно пошатнулось.
– На этом мы закончили?
– Нет. – Дедок наклонился к своему то ли сыну, то ли внуку и что-то прошептал, после чего вновь повернулся ко мне. – Проверю, не надул ли ты нас. Попытаешься сбежать – плохо будет. Садись пока, чего ты.
Рукоять ножа на поясе дедка, которую он поглаживал, опасений мне особых не внушала, но буянить я не собирался и поэтому без выкрутасов сел за стол, судя по всему, обеденный. Шкет тем временем выбежал на улицу.
– Ну, раз мы в таких доверительных отношениях друг с другом, то почему бы нам вместе не поесть?
Мой голодный взгляд был полон надежды.
– Атасрава, разогрей чего-нибудь.
Девушка ушла в другую комнату.
– А с тебя тогда ещё пекуния, – внезапно сообщил дедок.
– Погоди, как её зовут?
– Атасрава. – Увидев ухмылку, он нахмурился:
– Чего лыбишься?
– Ничего, просто на моём родном языке это имя созвучно со словом «амбициозная». Ничего такого.
Это была ложь. Как же по-дурацки звучит её имя. Если бы меня так назвали, я бы повесился.
– Ах да. Пекуния за перекус? Грабёж! – сказал я, одновременно отдавая дедку желаемое.
Настроения для разборок у меня не было. Конечно, эта семейка меня обманывала, но сейчас мне было всё равно. Я хотел есть.
– Сколько я тут провалялся?
– Треть недели.
– А сколько дней в неделе?
Дедок посмотрел на меня как на умственно отсталого.
– Шесть. А что думал?
– Федеральный стандарт – семь, – сказал я, пытаясь смотреть на дедка так же, как и он на меня.
– В жопу федеральный. У нас свои порядки.
– Ага. А налоги вы платите по своему календарю?
– Нет, – ответил он, недовольно цокнув.
Конечно, по федеральному, всем плевать, как вы считаете время на своём заболоченном шарике.
– Сам-то откуда? Зачем прилетел? – пошёл в контратаку дедок.
– Прям с Десепта и прилетел. У вас же тут гуманитарные грузы ходят?
– Ну.
– Я должен был с ними прилететь, но там возникли проблемы… В общем, опоздал, добрался своим ходом…
– С контрабандистами? – подозрительно быстро спросил дедок.
– С курьерами какими-то, – ответил я и попытался быстро сменить тему: – Вкусно пахнет.
Из кухни до нас и правда долетел весьма аппетитный запах чего-то мясосодержащего. А не так уж они и бедны, как мне показалось. Хотя, вероятно, это какая-то синтетическая дрянь со вкусом резины.
– Гуманитарный груз, значит? На наши налоги, которые мы честно платим, летаешь? – спросил дедок и нехорошо улыбнулся.
– Ага. На налоги, что вы и ваши предки исправно платите почти три сотни лет. Или сколько? Я не знаю, когда именно после Спасения человечества появилась ваша колония.
Аромат усиливался. Вернулась Атасрава с подносом, на котором исходили паром три глубокие тарелки, и подключилась к разговору.
– А расскажи мне, что это за «Спасение» такое? – Во время этой реплики передо мной появилась похлёбка и ложка.
– Хорошо, сейчас.
Тема, предложенная Атасравой, мне понравилась намного больше, чем подозрительные поползновения дедка, и давала возможность вдоволь размять язык.
В тарелке были тушёные овощи с вроде как натуральным мясом, пусть и чрезвычайно жёстким. Проглотив несколько ложек, я занялся просвещением низших слоёв населения.
– Сразу говорю – могу ошибаться в разны мелочах. Итак, сейчас 297 год от Спасения человечества. Года исчисляются так же, как и на колыбели людской цивилизации – Земле. В земном году изначально было 12 месяцев и 365 дней, теперь больше, не знаю на сколько. Сейчас там только закрытые куполами города остались и то около десятка. Эх, а вот колыбель цивилизации карликов… тагеронов – просто курорт, но сейчас не об этом.
– Никто сразу не назвал тот день Спасением человечества, термин появился через лет сорок. Тогда энергетические кризисы заставили искать новые средства производства энергии. К тому моменту, когда построили лунное кольцо, кусок Солнца был не виден из-за орбитальных батарей с неожиданно низкой эффективностью, поэтому многие были согласны финансировать даже самые сумасшедшие проекты. Одним из таких было лунное кольцо. Эта штуковина была построена на спутнике Земли и имела радиус более трёхсот километров. Хотели подчинить себе энергию чёрной дыры. По крайней мере, открыть эту самую чёрную дыру у них получилось. Никто не знает, что было там на самом деле, но за несколько секунд кусок Луны перестал существовать. Вой поднялся на всю Землю. А часов через шесть к нам прилетел инопланетный корабль и случился первый контакт. Паника поднялась – просто ужас. Некоторые то ли от восторга, то ли от непонимания самоубились.
– Часть человечества ждала мира, другая войны. И ожидание последних вроде как подтвердились, когда пару пустынь на каком-то третьесортном материке пришельцы за секунды превратили в сплошное стекло. Но никто не ждал того, что правители почти всех стран после окончания переговоров, не продлившихся и полчаса, обратились каждый к своим народам. Говорили про одно и то же. Про то, что люди не одни в космосе, теперь мы космическая объединённая человеческая держава или типа того. Прямо сейчас нам нужно совершить всей планетой акт консолидации. Разумеется, каждый правитель сказал что-то своё. Кто говорил о религии, кто об идее. Кто о светлом будущем. Нашлись и те, кто начал говорить о потенциальном всеобщем уничтожении.
– Как мне известно, все документальные свидетельства того, о чём именно впервые говорили люди и лнео, за которыми сразу закрепилось прозвище шарниры – а прилетели из космоса именно они – уничтожены. Никаких данных, только слова политиков. В целом, долго молчание не хранили, да и народ кое-что узнал – в общем, если бы мы, скажем так, разочаровали пришельцев, путь в космос человечеству был бы навсегда заказан, да и человечества как такового не осталось бы.
– На Земле был установлен новый порядок. И цель у него была одна – сплотить всех для одного-единственного проекта. – Я прервался, соскребая со стенок тарелки прилипшую зелень.
– Какого проекта? – Тон Атасравы выдавал крайнюю степень заинтересованности. Дедок подобного не демонстрировал и как-то раздражённо поглядывал на Атасраву.
– Второе лунное кольцо. Только уже вокруг спутника Юпитера, такая газовая планета была. Название спутника точно не вспомню, но роль сыграл его размер – более двух с половиной тысяч километров в поперечнике. Ведущие политические структуры почти в мгновение ока слились в одну. Года два или три продолжались массовые чистки. Многих просто ссылали. Несколько десятков государств, что не захотели трудиться на общее благо, перестали существовать. Умерло в целом за первые годы становления нового порядка треть миллиарда. А самое главное – это то, что абсолютно все средства большинства, нет, всей планеты, были брошены на создание Второго Лунного кольца.
– Прошло одиннадцать с половиной лет. Разумеется, всё это время были локальные гражданские выступления, огромное количество сект, терактов, случаев сумасшествия и прочего. Часть народа, конечно же, негодовала, но политики того времени сумели различными способами обуздать волнения. Человечество проявило просто невообразимую адаптивность. Может, это вообще наша характеристика, как вида: делаем что-либо не когда надо, а когда прижмёт и несём потери, без которых могли бы обойтись?
Тем временем последние остатки пищи были выскоблены из посуды и ничто меня больше не заставляло так распинаться.
– Потом запустили это кольцо, оно не сразу, но извергло из себя чёрную дыру, всосало весь спутник, кусочек Юпитера и нарушило орбиты пары-тройки планет. Прилетели шарниры, выдали людям технологии, карты, данные, разместили своё посольство и оставили человечество разгребать свои проблемы, но уже с научной базой. Примерно так всё и было. А мне уже пора. Только вот вопрос…
Глава семейства вновь перебил меня:
– Сядь, куда вскочил.
Жестом подозвав вернувшегося пацанёнка, он выслушал его «доклад» на каком-то местном наречии и удостоил меня взглядом, в котором почему-то читалось озорство.
– Да, пекунии настоящие. Иди. Выход там.
– Конечно, настоящие, они другими не бывают. Так вот, вопросы: куда вы заложили мои вещи, где тут больница, можно ли мне?..
В очередной раз мерзкий старикашка не дал договорить.
– Ломбард электроники через четыре улицы. Налево, как выйдешь отсюда. Вывеску увидишь. Остальное сам найдёшь. Всё, проваливай.
По улицам под полуденным солнцем туда-сюда небольшими группами сновали какие-то патрули в фиолетовой форме, видимо, местные силы правопорядка или что-то в таком духе. Было солнечно, переменчивые порывы ветра приносили запах то свежей выпечки, то испорченных фруктов. Звуковой фон изобиловал яростными выкриками со всех сторон.
Я, испытывая растущую боль в протезированном обрубке ноги и дискомфорт в районе кишок, двинулся в указанном дедком направлении. На другой стороне улицы патруль начал бить двух парней. Попытавшегося сбежать мутузили с особенным наслаждением. Усердствовали несильно, в отличие от другого отряда, выламывавшего кувалдой двери дальше по улице. Получалось плохо – дверь была металлическая и выглядела надёжно в отличие от кувалды. Подозрения о ненадёжности подтвердились, когда набалдашник после очередного взмаха устремился в небеса, повергнув молотоносца в крайнюю степень агрессивного недоумения. Заприметив то, что он начал злобно озираться в поисках виноватого, я свернул в переулок. Повезло же выйти из этой халупы в разгар карательных мероприятий. А ведь дедок знал это, то-то так лыбился вслед. Вот и верь после такого людям.
С навигацией в пространстве у меня было не очень, так что в следующей заваленной мусором развилке я предпочёл вынырнуть из тёмного пространства сомкнутых домов и продолжить движение по нормальной дороге, если эти перекошенные плиты вперемешку с грунтом вообще можно таковой назвать. Всё чаще откуда-нибудь доносились крики. Вот кто-то выпрыгнул из окна и убегает со здоровенной сумкой. Вовремя вынырнувший из-за поворота автомобиль карателей помешал бегству, с хрустом смяв бампером худощавое тело.
Самое удивительное для меня было то, что по соседству со всем этим хаосом передвигались прохожие, аккуратно обходя очаги активности и особо не обращая внимания на избиение сограждан и врывающиеся к другим в квартиры наряды. Просто поразительное безразличие, уверен, оно воспитывалось несколькими поколениями.
В разноцветных, но всё таких же облупившихся домах по обоим сторонам улиц попадались магазины, питейные заведения, какие-то конторы. Местная палитра цветов тяготела к буро-жёлтой, но рекламные проекции и вывески, чей свет заполнял собой значительную часть пространства, добавляли ярких, пусть, на мой взгляд, и неуместных красок.
Карательная операция коснулась малой части зданий, большинство мест даже не прекратило работу. Зато в тех, что стали объектами повышенного интереса людей в форме, события происходили безостановочно – избиения, бегство, спасение или отчуждение имущества. В одном из, кажется, баров начался пожар. А посреди всего этого хаоса находился я и занимался тем, что взывал ко всем богам, лишь бы никто на этих улицах не заинтересовался хромым человеком в грязной одежде.
С другой стороны дороги показалась открытая дверь и объёмная проекция, которая сообщала о наличии обменного пункта. Но где-то на середине пути к нему стало понятно, что сегодняшние популярно-развлекательные мероприятия коснулись и этой организации. Через распахнутую дверь в помещении можно было увидеть лежащие тела и фиолетовые силуэты. Видимо, местной валюты сегодня мне не получить. Очередная неудача в затягивающейся череде. Надеюсь, последняя на сегодня.
И как только эта мысль промелькнула у меня в голове, новые проблемы не заставили себя ждать. Лицо карателя высунулось из обменного пункта и вперило в меня взгляд, отдающий нездоровой заинтересованностью. Чёрт.
Главное в такой ситуации – сделать вид, что ты вообще мимо проходил, живешь в соседнем доме и крайне уважаешь человека в форме. Придав лицу занятой вид, насколько это было возможно с такой непрезентабельной одеждой и скривившейся физиономией, я заложил крутой вираж и, не оборачиваясь, отправился дальше по улице. Многими вещами не хотелось заниматься сегодня, бегать в том числе. На это было множество причин – риск привлечения ещё большего внимания к моей персоне, остаточная боль в мышцах и голове, незнание местности и отсутствие ноги. Кривое недоразумение, её заменяющее, превратило бы бег в пытку.
Увидев магазин под навесом, где торговали какими-то тряпками, завернул туда. К сожалению, тут торговали не одеждой, а всяким хламом – ловушками для мух, контейнерами для разведения насекомых, странными смесями и сумками. Навес был большой, под ним расположилось несколько торговцев. Из интереса походив между прилавками, я углядел сносный рюкзак-трансформер. Пытаясь спросить, сколько он стоит, я встретился с абсолютным непониманием всеобщего. Пока пытался на пальцах объяснить торговке, у которой во рту не хватало половины зубов, что я не бродяга, а покупатель, мой взгляд упал на сетчатый кусок ткани болотного цвета. Взяв ещё и его, отдал торговке полтинник пекуний. Она искренне обрадовалась и стала лопотать что-то на своём языке мне вслед.
Замотавшись в сетку как в накидку, я пошёл дальше. Через квартал я увидел вывеску ломбарда. Судя по ней, тут специализировались на электронике. Я поспешил к открытой двери.
То, что гордо называло себя ломбардом, оказалось подвалом барахольщика. Просторное помещение было сплошь заставлено различными стеллажами, полками, шкафами, на которые и было навалено всякое барахло. Всё это охранялось камерами, лучами сигнализации и самим барахольщиком, одетым в какую-то мешковину и восседающим посреди помещения за квадратным столом. На рабочем месте торговца можно было различить пистолет, а во взгляде профессиональный интерес. Кажется, его даже не смутил мой неприглядный внешний вид.
– Доброго дня, – я вежливо начал диалог на всеобщем. – Мне нужны вещи, которые тебе продали несколько дней назад.
Услышав всеобщий, торгаш сначала наморщил своё рябое лицо, а затем оживился, да так сильно, что аж встал с кресла, хотя казалось, что он к нему прирос.
– Путешественник? Инопланетянин? Безоблачный день. Выглядишь мёртвым. Хорошие твои вещи были, задорого ушли. Ещё вещи дашь?
Проблемы во владении всеобщим он компенсировал живостью и напором речи. А вот смысл услышанного мне очень не понравился. Допустим, про «путешественника» растрепала семейка, это, в принципе, неважно. А то, что мои вещи проданы – это форменное безобразие, я до последнего надеялся, что их заложили и не более. Время оценивать масштаб трагедии.
– Я хочу получить назад свои вещи, я заплачу за них.
Говорить приходилось медленно и внятно, чтобы барахольщик меня точно поняли. Он задумался:
– Оружие хорошее было, сразу купили. Хлам купили вчера. Компьютер плохой, нужен никому. Купи хороший, есть хороший. – Он показал на полку, где в ряд стояли какие-то пижонские БПК явно не федерального образца.
– Нет, мне нужен мой компьютер. Дай его мне.
Этот диалог начинал утомлять.
– Грязный, вонючий, сам ищи, смотри коробку. – Не до конца было понятно, его слова относились ко мне или к БПК.
Торгаш указал на один из вместительных деревянных ящиков, стоящих у стены. Во всех были навалены компьютеры, в том, что слева, вроде как целые. В правом оказались БПК не федерального образца – изогнутые, стилизованные, дурацких окрасов. В ящике, на который мне было указанно, лежали поломанные и полуразобранные БПК. Мой был почти на самом верху. От него пахло болотом, а в щели и открытые разъёмы попала грязь, но тем не менее он продолжал работать. Биометрические данные приняты, экран загорелся. Какое облегчение, не придётся искать команду вслепую. Единственный раз, когда этим занимался, я чуть не остался один на крайне мерзкой планетёнке. Хоть антиутопия, какой её знает неоклассическая литература, и невозможна, но именно там она была уж очень близка к своему воплощению.
– Давай сто и иди ты, никакой пользы. – Кажется, меня собрались уж совсем некультурно оболванить.
– Какая к чёрту сотня?! Он и десяти не стоит! Пяти не стоит! – Общаясь с косноязычными сам постепенно становишься таким же.
– Дурак? Хитрый дурак? Десять засунь себе глубоко, даже выпить не купить!
Чёрт, до меня дошло. Он требовал платы в местной валюте, а я даже приблизительно не представляю, какой курс обмена.
– Забудь, рассчитаемся в пекуниях.
После того как я озвучил последнее слово, торгаш поменялся в лице. Весь негатив с засаленной рожи исчез, замещённый радушием и добротой.
– Сразу говорил бы, покупать буду, так бы уже всё увидел, показал. – Даже в его движениях активности прибавилось. – Говори, что хочешь, всё есть!
Вот чертяга. Ладно, скупердяйничать бессмысленно, начнём с облегчения общения.
– Переводчик есть? Наушник? Сколько стоит?
– Есть! Простой, для БПК, комплекс?
– Для БПК.
Что такое «комплекс» я не знаю, но звучало дорого, особенно в контексте того, что этот спекулянт отказывался озвучивать цены. Вообще, модуль наушника к БПК – это удобно и практично, предпочитаю, чтобы вся электроника привязана к нему.
Полученный наушник я вставил в ухо, модуль подключил к компьютеру. Теперь эта штука должна работать.
– Скажи что-нибудь на своём языке.
– Я могу продать тебе даже оружие, если ты не будешь размахивать им на улице. – Переводчик функционировал, и я был избавлен от необходимости слушать косноязычную речь.
– Работает. Кстати, насчёт закона. Кому можно ствол, кому нельзя?
– Конкретно тебе стреляющее и холодное нельзя. Тебе вообще ничего нельзя, гражданам можно холодное. Но документы никто проверять не будет, так что тебе должно быть всё равно. Ствол можешь спрятать под одежду, скрытых кобур много, выберешь.
Слушать его посредством наушника-переводчика стало намного приятнее. Ладно, чёрт с экономией и шансом того, что меня обдерут как липку. Без снаряги и нормальной одежды находиться на этой планетке дальше я отказываюсь.
– Итак, мне нужен ствол, портативный резак, какой-нибудь набор инструментов, одежда, ножи со скрытыми ножнами…
– Подожди, оружие потом, сначала – всё остальное. Оружие далеко.
Видимо, даже он не мог открыто торговать такими вещами. Что же, начнём с базового, благо времени много, можно посвятить подбору барахла час-другой. Торопиться не вижу смысла, даже наоборот – может, нездоровая движуха снаружи закончится.
Спустя почти час я стал обладателем военной аптечки, непонятно как здесь оказавшейся, набора бесхитростных инструментов и простейшего термитного резака, который как таковой я недолюбливаю за его прожорливость, но выбирать не приходилось. Барахольщик имел широкий профиль, тем не менее именно того, чего я хотел, не нашлось. С другой стороны, минимум электроники в инструменте – тоже плюс. Меньше шансов, что что-то сломается, когда не надо. К БПК взял перепрошитый планетарный модуль с картами, взломанными каналами связи всяких организаций и прочей ерундой, такой полезной в незаконной деятельности. Можно было найти всё в Сети, но так быстрее и удобнее.
Выбор оружия занял больше времени. В отдельном помещении за бронедверью, куда мы переместились после, было нечто похожее на арсенал. Не сказать, что я был сильно впечатлён имеющимся ассортиментом, но как минимум пару банд отморозков-анархистов для антиправительственных восстаний снарядить тут можно было. Несмотря на изобилие, на полках и стеллажах валялось одно старьё, этим стволам не менее пятидесяти лет. Видимо, новинки, вроде моего сферошлетта, сразу уходят состоятельным клиентам. Но всё же я нашёл сносный 14-миллиметровый 10-зарядный пистолет со скрытой поясной кобурой, к нему дополнительные магазины, по четыре десятка обычных, фрагментирующихся и бронебойных патронов. Торговец странно отреагировал на мой выбор в пользу пуль из обеднённого урана, но ничего не сказал, лишь покосился. Я же не вижу смысла переплачивать за дорогие сплавы – раз в пару лет вылечить рак дешевле.
В плане холодного оружия выбор был шире. Накидка, закрывающая большую часть торса и свисающая до середины бёдер, позволила разместить на теле два ножа: один в заспинных ножнах между лопатками, другой в горизонтальных на ремне сзади под правую руку. Про запас захватил один тычковый, его можно хоть куда засунуть. На всякий случай так же взял аккумуляторный термокинжал. Ресурс небольшой, но для того, чтобы продырявить дешёвую полимерную броню, хватит. Не смог удержаться и приобрёл приглянувшуюся странную дубинку, представляющую собой шипастый шар на палочке. Торгаш снова странно покосился и пробормотал про себя что-то про ненадёжность и дурацкое устройство.
Торг закончился на цене в четыре с половиной сотни за всё, что в принципе меня устраивало. Расплатившись, я покинул довольного барыгу и подошёл к выходу. Оставшись в тени стен, я включил БПК и начал искать письмо от капитана, из-за системы шифровки это заняло какое-то время.
Вскоре у меня был адрес и представление, куда идти. К этому моменту фиолетовые фигуры окончательно перестали мелькать на улицах, и город вернулся к своей обыденной жизни. Мне оставалось лишь поковылять в сторону центра, изредка исторгая ругательства и проклиная того придурка, который одарил меня столь неудобным и столь дурацким протезом.