Антон Седнин
Food-Boy
– Серокапюшон не тол…
– Это был Исаак Ньютон.
– Чё? – Жора и Маша разом уставились на мальчика. Петя смутился:
– Ускорение свободного падения. Помнишь? Его открыл Ньютон. Маша, хочешь сходить со мной в кино?
От неожиданности все присутствующие так и замерли. Машенька зарделась, робко кивнула и вернула Крыжовникову мел. Жора посмотрел на мел, на Курочкину – и в глазах его блеснула смесь мировой печали с невозможностью дать Пете по морде. В отчаянии задира смахнул с парты сметанник и выбежал из класса.
Десяток вспотевших ладошек спустя…
Петя все еще удивлялся, как решился позвать Машеньку в кино. Мальчик пытался решить, на какой фильм пойти лучше: на прошлогодний «Супер-Захар: колотун беспредела» или новый «Супер-Захар: месть Адольфа». Новый он видел всего один раз. Зато старый был реально клевый. А вдруг Маша тоже видела «Колотун» четыре раза? Или она не любит 5D? А что если та сцена с Гитлером и зайцами покажется ей чересчур? Петя так разволновался, что пропустил приход Курочкиной.
– А я уже раз пять «Колотун» видела, – Машенька взглянула из-за спины мальчика на список сеансов. От неожиданности и надетого поверх девичьих грудок розового платьица, душевные бубенцы Пети остлобленело засаднили.
– Ты сегодня интересно говорил про адипоциты, – разбавила неловкое молчание Маша. – Что это?
– Да-а… так биологи называют жировые клетки.
– Знаешь, Давакиновна тогда аж позеленела от твоих гипофизов.
– Не думал, что кто-то запомнил про гипофизы.
– Я вообще думаю, ты у нас в классе самый научный.
Мальчик не знал, что и сказать. Зарумянившаяся Курочкина вдруг затараторила о науке – Петя лишь молча улыбался ей с последнего ряда кинозала. Девочка лепетала и лепетала, поминутно заглядывая в разомлевший мальчишеский рот. На флэшбеке с обезвреживанием атомной бомбы, Петя решился пошутить, что с точки зрения науки Мазай никак не мог отключить бомбу с помощью пасатижей и микроскопа. Маша долго смеялась. А на сцене с изнасилованием зайцев девочка, боязно вскрикнув, прижалась к Петиному креслу. Мальчик неловко обнял Курочкину, чувствуя, как жир на его животе против воли превращается в кубики пресса (к счастью, Машенька ничего не заметила). Петя сжимал трепетно бьющиеся девичье тело и думал, что также, должно быть, ощущает себя Супер-Захар, обнимая глухонемую дочку Гитлера на фоне ядерного гриба.
– Спасибо за кино, – девочка переминалась у своего подъезда. Петя сам открыл двери. Машенька не успела отойти. Дети встали неожиданно близко друг к другу.
– Не за что…
Губы школьников почти соприкасались.
– Эй, это вы Пётр Петушков?
За спиной встал человек в чёрном.
– Вас желает видеть Авраам Русичёвич.
От неожиданности живот Пети вновь ощетинился кубиками пресса. На нагрудном кармане незнакомца блеснул значок с эмблемой «Потапыча», а позади стояла припаркованная аэроповозка с еще двумя парнями.
Машенька тоже заметила значок Русичёвича.
– Он не имеет права! – Набросились девичьи кулачки на черный костюм. – Не имеет права!
– Имеет. И вы, Мария, влезли не в свое дело, – мужчина толкнул Курочкину к повозке. – Пётр Капитонович, извините за такой конфуз с девчонкой, мы с ней разберемся. Президент «Потапыча» хотел лично с вами побеседовать и просил передать, что ваша тайна ни в коем случае не…
Петя врезал мужчине под дых. Костюм и сложился пополам у Петиных ног и с обидой процедил:
– Эй, ну ты чего?
Два оставшихся мужчины, напуганные столь сильным ударом простого паренька, подоставали дубинки. Одну из дубинок Петя выбил – вторая заехала под колено. Мальчик упал. Он не ел с обеда. Чёрные костюмы уставились на ослабшего юнца и принялись нерешительно избивать Петю ногами.
– Мы же. Просто. Хотели. Поговорить, – оправдывались пинающие костюмы. Значки подхватили поверженного лидера, еще раз извинились и умчали вместе с Машей на аэроповозке.
