Антон Павлов
Призрак Максика
– Ладно, маленький псих, – заявил я в тишине салона. – Сегодня я слеплю твою крепость…
…Поздний вечер дома ничем особенным не должен был запомниться. Мы с Машей наелись на ночь борща с ржаными сухариками, майонезом и чесноком. Скрепили вкусную трапезу долгим страстным чесночным поцелуем. Я сходил и вернулся из коридора с пакетом, где лежало всё для постройки крепости. Я стал раскладывать на кухонном столе пластилин, скрепки, коробки спичек, дощечки для лепки.
Маша изогнула тонкую бровь, погладила большой, но аккуратный животик, словно посоветовавшись с ним, и спросила вкрадчиво
– Ого, наш папочка собрался лепить пластилин? Как неожиданно. А что именно папочка собрался лепить?
– Твой бюст, – сказал я и протянул руку, чтобы ощупать натуру.
Маша засмеялась и отступила назад. Присела на старую табуретку, место которой было на свалке и сказала с тяжелым вздохом
– Психологи пишут, что мы женщины никогда не сможем понять вас мужчин. Знаешь почему? – спросила она.
– Вот боюсь даже подумать, – я расстилал на столе газеты.
Маша положила ладонь мне на руку, призывая к вниманию. Я замер и слушал своего любимого домашнего психолога.
– Метафорически можно представить, что в голове женщины много разных коробочек, – говорила жена. – О, в этих коробках очень много всего, что любит женщина. Множество коробок! Там куча вкусняшек, вещи, косметика, путешествия, разговоры с подружками, флирт, интрижки. А вот в голове мужчины есть только одна коробка. Одна единственная. Больше нет ни одной. И в этой коробке то, что вы мужчины любите и цените больше всего на свете. Догадаешься что там?
– Секс? – предположил я.
– Нет, – вздохнула Маша. – Раньше я бы тоже так ответила. И это бы многое упростило. Пожив с тобой, поняла, что всё не так просто. Да, правы психологи. В вашей единственной мужской коробке… Ничего нет! Она пустая. Ноль. Зеро. Вы мужчины обожаете пустоту. Спокойствие. Отсутствие всего. Великое ничто – вот что вы мужики любите больше всего в жизни.
– Великое ничто. Ну, надо же. Это довольно глубокомысленно, – оценил я и передернул плечами. – Не понятно, конечно, причем здесь я? Пластилин – это совсем не пустота.
Я открыл коробку с пластилином, полюбовался аккуратными бороздами на разноцветных батончиках, вытащил маленький пластмассовый ножичек. И вдруг на меня накатила нежность к Маше. Я привлек жену к себе
– Однажды отец сказал мне, что жена обязательно должна быть доброй, умной и чтобы деньги для неё были на последнем месте. И тогда я буду с ней счастлив. Кажется, я везунчик.
– Согласна по всем пунктам. С последнем могла бы поспорить, но не буду. Спасибо, мне приятно, – Маша чмокнула меня в щеку и отправилась спать.
Я остался на кухне наедине с кучей пластилина, спичек и железных скрепок.
– Коробочка с великим ничто. Надо же было проклятым психологам додуматься до такой ерунды, – пробормотал я под нос и принялся строить пластилиновую крепость для призрака…
…В три часа утра я слепил пластилиновую крепость. Всё получилось на высшем уровне. В двадцать три года строить такое сооружение оказалось однозначно проще чем, когда ты возраста Максика. И глаз намётан и сноровка необходимая появилась.
И всё равно пару раз мне хотелось собрать весь пластилин и выкинуть к чертовой матери в мусорное ведро. Сама затея с крепостью начинала мне казаться глупой, если не сказать идиотской.
Это не поможет прогнать призрака, – вопил мой внутренний голос. Ты тратишь время впустую . Нужен другой вариант. Сходи в церковь. Залезь в интернет на форумы, где обсуждают паранормальное. Или лучше посмотри парочку серий “Сверхъественного”. Братья Винчестеры точно смогли бы справиться с призраком мальчишки.
Несколько раз за ночь я вскакивал, смотрел на кучу пластилиновых кирпичиков, которые я только что напилил пластиковым ножиком, и мне хотелось переключиться на что-то другое.
Фоном появлялась мысль вопрос: может быть вот так и выглядит то самое пресловутое СДВГ? Синдром дефицита внимания и гиперактивности? Но я посылал эту мысль куда подальше. Слишком сложная вокруг меня сложилась ситуация, чтобы я ещё забивал головой психологической ерундой.
Я включал мобильник и залипал на тупые видео. Занимательные видосы казались мне хорошим краткосрочным решением всех проблем.
Но тут созревал другой внутренний голос и уже он говорил мне, что моя пластилиновая крепость имеет значение. Больше того, именно от того сделаю я эту крепость или нет зависит и моя жизнь и жизнь моей семьи. Тогда я выключал мобильник, снова садился за кухонный стол и продолжал строить крепость из пластилина.
По итогу творение моих рук во многом походило на поделку Максика. Я ведь хорошо её запомнил, когда он избивал меня. Но кое-что было моими изобретением.
Например, я использовал разогнутые скрепки в межэтажных перекрытиях двух этажей. Зубья башен ощетинивались головками спичек. Мостик через ров с водой поднимался тросом ручной лебёдки. Трос я соорудил из старой цепочки от брелка, а лебедку из шпульки от ниток. В каждую башенку я посадил по лучнику и стрелы в луках тоже были спичками.
Зачем-то я соорудил ещё тюрьму. Каземат с прутьями решёток, где томился человечек с искажённым в немом крике ртом из белого пластилина. Возле темницы торчали двое хмурых часовых. Недалеко от них застыл в задумчивости палач с топором секирой на длинной рукоятке. Лицо палача спряталось за капюшоном и чем-то напоминало лицо Максика в капюшоне куртки.
Я отложил пластмассовый ножик – основной строительный инструмент и ещё раз оглядел творение своих рук. Никогда у меня не получалось ничего подобного. Да, въедливый критик мог бы найти в крепости кучу изъянов, и с какими-то из них я был бы вынужден согласиться. Но было в моей крепости одно достоинство, что перевешивало все её недостатки.
Это была законченная вещь. Я это сделал. Я её задумал, превратил в цель, начал делать, продолжил и закончил. Если и было у меня пресловутое СДВГ или какой-то похожий психологический недуг, в ту ночь мне удалось одолеть его.
Я устало прикрыл глаза и медленно выдохнул из легких воздух. Кажется, все это время я сидел и не дышал. Не удивлюсь, если, когда я ваял крепость, то высовывал от старания язык, как это делают маленькие дети. Я усмехнулся и перед оком моего воображения пронеслось множество начатых и не прочитанных книжек. Заброшенных уже на второй страницы рукописей с рассказами. Поделок, которые я осилил лишь до половины. Я припомнил множество смелых планов на жизнь, которые приходили мне в голову ночью, но уже утром я отвергал их как глупые и несбыточные. Причем кто-то другой вполне бы мог реализовать эти планы, но только не я.
Да уж, – думал я, – прояви я такую же настойчивость в поисках хорошей работы, у Маши сейчас был бы муж не таксист, а например…
Да кем угодно я мог стать, если бы проявлял усидчивость, настойчивость и что-то одно брал бы за основу, за точку отсчета…
За спиной зашуршало. Я обернулся, уверенный что увижу призрак Максика, вокруг которого как круг мелом вокруг гоголевского Хомы Брута, рассыпаны белые черви.
Нет. Никого. Только с ночной теплотой и заботой смотрела наша кухня молодой семьи, в которой жена сидит в декрете, а муж зарабатывает так мало, что все содержимое кухни: тарелки, микроволновка, ложки, вилки, холодильник и прочее – это или подарок со свадьбы или собственность хозяев съёмной квартиры.
Максик пока не пришёл за своей крепостью.
Я накрыл её пакетом. Подумал и отнес крепость на балкон. На дощечке под слоем полиэтилена крепость казалась праздничным тортом. Я вспомнил просьбу директрисы приносить крепость рано утром до уроков, поэтому завел будильник на половину седьмого и отправился спать.
Несколько раз я открывал глаза, вглядываясь в темноту спальни, уверенный, что где-то рядом в тени стоит призрак Максика. Если он снова попросит о помощи или начнет меня избивать, – сонно думал я, – Тогда я схвачу его за руку и потащу на балкон, где суну ему крепость прямо в его кровоточащую харю.
Думая так, я заснул.
*****
Сны мне не снились. Я словно бы лежал в ванне заполненной остывшей водой. В неприятной болезненной полудреме я ощущал знание. В сонном небытии я внезапно осознал, что все мои усилия были напрасны. Я совершил страшную ошибку и потерял время, провозившись с пластилиновой крепостью. Нужно было сделать что-то другое. Но что? Я понятия не имел. Так я и лежал. И дух мой пропитывался, будто ядом, чувством надвигающейся смертельной опасности.
Наконец я проснулся от пиликанья будильника, вскочил с кровати, включил фонарик на мобильнике и облазил всю комнату. Как же приятно, не находить с утра опарышей в спальне. Активными зевками пытаясь придать себе бодрости, я отправился к балкону. Крепость окаменела от мороза, но была цела целёхонька, красива и снова наполнила моё сердце приятным ощущением законченной вещи.
– Почти шедевр. На месте призрака, я бы от неё не отказался, – прошептал я себе под нос.
Вдруг в груди снова защемила ночная тревога. А что если не сработает? Что если сейчас привезу крепость в школу, а призрак продолжит донимать меня и не успокоится, пока не убьёт?
Дельная мысль, – решил я. – Но не своевременная. После того, как я построил от начала и до конца эту крепость, даже мысли мои стали другими. В голове будто появился кто-то рассудительный и он спокойно оценивал возникающие в душе эмоции и мог усмирить их, или позволить им разыграться.
Короче говоря, я отправился в школу.
Через полчаса в темноте зимнего утра я подъехал к школе, где когда-то учился Максик. Город накрыла волна странного смога. Я принюхался. Зимний воздух обрёл запах прелых осенних листьев и сырой земли.
Вот дела, – подумал я. – Скажи кому, признают тебя психом. В городе пахнет призраком. Или весь Челябинск превратился в привидение? Ответ мне предстояло узнать.
Я поставил машину на сигналку и пошел ко входу в школу. Пакет с крепостью шелестел на морозе. Жёлтый фонарь высвечивал окутанное туманом крыльцо школы. Надпись лозунг на фронтоне предупреждала «Жизнь – это бесконечный экзамен. Готовься!”
Я нахмурился. Довольно пессимистичное напутствие для школьников и, кажется, в прошлый раз там было написано что-то другое. Странно, неужели именно вчера они поменяли растяжку со словами? Или это я что-то путаю?
Впрочем, не время было думать об этом. Нужно было завершить то, что я начал вчера ночью. Поставить пластилиновую крепость на законное место в кабинете истории и закрыть тему призрака Максика навсегда. Я убеждал себя в том, что уже почти сделал это. Осталась самая малость.
Я поднялся по ступеням, держа крепость в правой руке, а левой открыл тяжелую деревянную дверь. Она напомнила мне дверь в церковь. Дверь медленно со скрипом открывалась, но вот закрылась она за мной быстро, будто упало лезвие гильотины. Дверь ощутимо наподдала меня по заднему месту. С моей крепости слетел, прошелестев, пакет.
Я пошатнулся, устоял и тут же со смятением осознал, что вокруг меня кромешная темнота. Левой рукой я ощупал пространство вокруг. Войдя в дверь, я должен был оказаться в преддверии школьного коридора. Но во-первых вокруг стояла темнота, будто я ослеп. А во-вторых, ощущения мне подсказывали, что я вошёл в просторное помещение, а не в узкий коридорчик школьного предбанника.
Я сделал шаг вперёд, ещё шаг, и ещё. И ещё один. Что за черт? Я давно уже должен был упереться в стенку предбанника. Они что сделали ремонт и убрали стены? Пусть так, а где свет?
Я прислушался к ощущениям. Глаза немного привыкли к кромешной темноте. Здесь было не так морозно, как на улице, но всё равно было холодно, как в сарае. И где-то впереди меня дул ветер.
Я в помещении и я на улице, – подумал я. Да уж, мой мозг никогда не отличался скоростью мыслительных операций. Если я и на улице и в помещении, значит я в помещении, которое очень большое и открытое.
Я оказался в крепости, – вдруг понял я и тут же решил вернуться назад. Повернулся, сделал шагов пять, ещё. Вытянул руку. Пустота. Ручка двери и сама дверь исчезли.
В душу пролезло ледяное недоумение. Что происходит и где я? Я переступил с ноги на ногу. Пол под ногами был мягкий! Звука шагов не было слышно! И ещё вокруг чем-то оглушительно пахло. Запах был настолько мощный, что он не казался примесью, а был основой воздуха.
Пластилин.
Ну, конечно, дурак ты этакий, – сказал я себе. Если ты внутри крепости, значит эта крепость пластилиновая. Я оказался запертым внутри пластилиновой крепости, которую ночью сам сделал своими руками.
Вот это поворот! – произнес мой внутренний голос тоном мультяшного персонажа.
Я различил пространство главного зала. Творение моих рук. Я вспомнил, как делал перекрытия пола из распрямлённых скобочек, а потом закрывал листами раскатанного пластилина. Жалко, что я не сделал внутри крепости хоть какого-нибудь освещения.
В темноте на еле видимых стенах на высоте человеческого роста торчали бутафорские факелы. Я сделал их из кусочков скрепки и облепил пластилином.
А посередине зала что-то темнело. Ну, конечно. Это был сооруженный мной колодец.
Я поставил маленькую пластилиновую крепость на пол большой пластилиновой крепости и подумал о странной матрешечной реальности вокруг меня. Вокруг стояла призрачная темнота. Со всех сторон доносился шепот ветра и шуршание, будто на прибрежной полосе вода перекатывала множество мелких камушков. Мне был знаком этот звук. Опарыши Максика. Вот что двигалось с таким звуком. Всё вокруг должно было основательно изумить и даже напугать меня, но я чувствовал себя примерно так, будто пришёл в большой дом коттедж, который построил своими руками. Имело даже легкое чувство гордости и да, я знал, что призрак Максика уже здесь. Я слышал его и мог обонять фирменный аромат “свежевырытой могилы”. И это меня волновало сейчас не так сильно, как ответ на вопрос: “Моя пластилиновая крепость понравилась призраку?”
Я сделал шаг вперед и тут из холодного тумана возникла бледная кисть, торчащая из рукава осенней куртки и сжала моё запястье. Я вздрогнул. Мою руку будто опустили в ледяной ручей.
Рядом со мной безмолвно парил знакомый силуэт в осенней куртке с наброшенным на голову капюшоном. Лицо он своё не показывал.
Призрак сжал мою руку сильнее. Я зашипел от боли. Чувство было такое будто запястье мне проткнули сосулькой.
– Что ты ещё хочешь? – прохрипел я. – Моя крепость – произведение искусства. Ты должен быть доволен, Максик.
Призрак продолжал сдавливать моё запястье своей ледяной рукой.
Ого, – подумал я, – кажется, я переоценил его возможности воспринимать красоту. Ему не нужна крепость, ему просто нравится делать мне больно. Да уж, было немного обидно от неоправданных ожиданий и затраченного времени.
– Что тебе ещё надо?! – крикнул я и попытался выдернуть руку из его цепких ледяных пальцев.
Пластилин вокруг поглотил мои слова, будто я что-то пробулькал под водой. Давление на руку немного ослабло. Я освободил ладонь, стал растирать её и понял, что она покрылась изморозью. Это была не изморозь. Это белые опарыши плотной повязкой окутали моё запястье. Я скривил рот от омерзения и принялся счищать их. Они падали на пол, шевелились и бодро ползали там.
– Достал ты уже, Максик! Достал, понимаешь? – крикнул я в сторону безмолвного силуэта, парящего над пластилиновым полом.
Стряхнул последнего опарыша и повернулся к Максику. Правильно это было или вообще бессмысленно, но мне захотелось выяснить с этим мальчишкой отношения. Поговорить с ним откровенно. Ведь этот поганец умеет говорить, я это знал и помнил его “Помоги мне”, услышанное при первой встрече.
– Чего тебе надо от меня? – спросил я, стряхивая с запястья последних опарышей. – Я сделал тебе твою пластилиновую крепость. Она такая же или даже лучше. Лично мне она нравится. Ты же сам просил о помощи? И я помог. Теперь мы в расчете? Да, мне очень жаль, что я не пропустил тех людей на пешеходном переходе. Теперь я буду останавливаться за квартал перед каждым пешеходным переходом. Всё? Наш конфликт исчерпан? Ответь, Максик.
Внутри крепости заметно посветлело или глаза привыкли к темноте. Мне удалось разглядеть лицо Максика. Его глаза были как всегда пусты и безразличны. Он поднял правую руку и помахал так же как в тот день, когда я первый раз увидел возле «Шаурмы на углях». Он опустил руку. Зашуршали ползающие возле него черви. Вонь прелых листьев и сырой земли смешивалась с запахом пластилина.
– Ах ты долбанный… – прошептал я, чувствуя разочарование.
Проще было разговаривать с пластилиновой крепостью, чем с призраком.
Но вот по фигуре Максика прошла знакомая мне черно-белая рябь. На несколько мгновений помеха осветила пространство и я увидел центральный зал крепости с замершими корявыми фигурами пластилиновых защитников крепости. Маленькие бутафорские светильники на стенах. Крохотные окна под потолком, лестница ведущая на второй этаж и на верхние башни. Я даже успел заметить, что пластилиновый пол будто украшен отпечатками тонких полукружий.
Это же отпечатки моих пальцев, – изумился я.
А Максик молчал.
– Короче, поговорить у нас, кажется, не получится, – констатировал я.
– Ты помог мне, – вдруг раздался его голос, раздавшийся словно из под слоя земли.
Я облегченно вздохнул. Да, неужели? Оказывается у этого маленького призрачного поганца есть какое-то подобие благодарности? Ты помог мне, – эти слова приятно польстили моему самолюбию. От рукопожатий, конечно, я воздержусь, – решил я, потому что после последнего прикосновения призрака по моей руке будто все ещё ползали черви. Просто сейчас развернусь и пойду к выходу. Нет, пожалуй, надо хоть что-то сказать пареньку на прощание. Я прокашлялся и потер лоб, произнес так, будто разговаривал с живым маленьким мальчиком
– Максик, получается, что я сделал твою крепость и помог тебе. Значит я могу уйти, не так ли? Ты, ведь знаешь, что я не сам по себе. У меня есть жена. Ты ведь был у нас дома. Она ждет меня. Я нужен ей и… – на этих словах я замолчал, понимая, что не стоит даже упоминать при этом существе о своём будущем ребёнке.
Я сделал пару шагов назад, не спуская глаз с застывшей фигуры призрака. Со стороны я похож на бедолагу из нуарного криминальной комедии. Отдал бандитам то, что они требовали и теперь пытаюсь свалить из их логова целым и невридимым.
По Максику прошла волна и он неожиданно материализовался около меня. Перемещение в пространстве получилось у него, надо признать, довольно красивое, даже изящное. Он схватил меня за руку. Я сморщился от ледяной стужи, снова проникшей мне под кожу. Вокруг шуршало множество опарышей. При каждом движении призрака они сыпались из него и снова заползали ему в кроссовки, под джинсы и куртку. Мне вспомнился случай из детства, когда мама, решив, видимо, избавить меня от будущего чувства значимости и возможной мании величии, вдруг подвела меня к нищему на улице и приказала мне никак не реагировать на него. В смысле не замечать его жуткую вонь, отвратительную красную пропитую физиономию и грязь на руке, которой он вдруг меня потрепал по щеке. Бомж сказал мне “хороший мальчик” и мать дала ему несколько монет и мы пошли дальше. “Все люди одинаковые. Запомни. Никто из нас не хуже и не лучше”, – напутствовала меня мать. Да, уж мама могла бы гордиться мной. Вот я стою напротив рассыпающего во все стороны опарышей, благоухающего ароматом свежевырытой могилы призрака и ничего… Общаюсь как с равным. А что? – нервно подумал я и чуть было не засмеялся. – Никто не хуже и не лучше. Будь ты хоть мёртвый, хоть живой.
Так-то оно так, вот только призрак не собирался меня отпускать. Он стоял и держал мою руку, как смоляной человечек, к которому меня прилепили сказочные перипетии.
Я попытался выдернуть руку. Не тут-то было. Максик держал её крепко.
Внутри меня разгоралось раздражение. Да, все люди равны, но твоя, поганец, свобода заканчивается там, где начинается моя свобода. Я дернул руку. Хватка у призрака, как у больших тисков.
– Забирай крепость и отвали от меня. Что тебе ещё нужно? – крикнул я.
Призрак поднялся сантиметров на двадцать над полом. Он продолжал держать меня и заглядывал мне в лицо криво расположенными кровоточащими глазами.
– Твоя крепость – это твоя крепость, – раздался голос Максика. – А я хочу твою душу.
Я ощутил разочарование, как ребёнок, который сделал что-то ценное и притащил это матери. А та сказала, что не больно-то ей это и нужно было. С другой стороны, почему тогда мы разговариваем с призраком именно здесь? В моей пластилиновой крепости. Я дёрнул руку и призрак не держал меня. Моё падение на пятую точку не было слишком болезненным. Пол ведь был пластилиновым. Я вскочил и ткнул в призрака указательным пальцем
– Серьёзно, Максик? А тогда почему мы здесь? В моей пластилиновой крепости? Может, понравилась тебе моя крепость?
Вместо ответа тело Максика под курткой и джинсами затрещало, сломалось. Из трещин в черепе полезла желтая каша мозгов. Глазницы засочились черной жижей.
– Помоги мне, – раздался голос призрака.
– Я уже помог тебе, – сказал я и то, что я услышал в ответ, совсем не обрадовало меня.
– Дай мне свою душу, – сказал Максик и опарыши под его одеждой одобрительно шуршали, видимо тоже заинтересованные в благоприятном исходе наших с ним переговоров.
Я чертыхнулся про себя, ощутив привычное разочарование своими ментальными способностями. Как же я люблю все усложнять! Призраку просто нужна была моя душа. И крепость вообще тут была ни при чем. С самого начала парнишка просто охотился за моей душой. При чем здесь пластилиновая крепость и все остальное, что навыдумывал я себе за эти дни.
А потом я вспомнил, что сейчас Маша, наверное, просыпается, поглаживает свой большой живот, и там внутри живет наш с ней ребёнок. А я в это время здесь. Где? Да, хрен его знает. В какой-то огромной пластилиновой крепости. Нужно бежать, – решил я и пошарил по карманам. Мобильника не было. Он или исчез или остался в машине.
Я попятился назад. Туда, где возможно был выход.
Максик покачивался в полуметре над пластилиновым полом. Он снова принял нормальное человеческое обличье. Издалека его можно было принять за живого мальчика, но вблизи было заметно, как джинсы и куртка то и дело вспучиваются волнами от снующих во все стороны белых червей.
Этот гад чего-то ждёт, – зло подумал я. Что я отдам ему свою душу? Возьму и вытащу из себя, как батарейку и брошу к его ногам? Да, не дождётся!
Злость моя переросла в ярость. Это заряжало меня нужной сейчас силой и смелостью.
– Да, пошел ты, Максик! Понял меня? – крикнул я.
Призрак поднял правую руку и помахал, приветствуя меня, как аниматор в костюме ростовой куклы.
Кажется, мальчишка уверен в том, что я никуда не денусь из крепости. А что если я сделаю кое-что другое? – подумал я и со всех ног бросился к боковой стене.
Призрак верной летающей собакой летел вслед за мной. Он пихнул меня в спину и я ткнулся лицом в пластилиновый пол. Поднялся и Максик снова сбил меня.
Я перевернулся на спину. Призрак внимательно наблюдал за мной. Его истекающая кровью физиономия в капюшоне снова обзавелась глазами. Два красных уголька светились в глубине раздавленного черепа и изучали меня. Так же светились его глаза, когда он избивал меня в машине. Значит, нужно делать ноги. Я вскочил и побежал, вихляя зигзагами и в нервном ненормальном запале продолжал орать
– Ты, что думал, что я тебе просто так душу отдам?
Из сериала «Сверхъестественное» я вспомнил, что призраки должны бояться металла. Призраков можно отпугивать и даже бить металлом. Такая теория поселилась в моей голове и требовала немедленной проверки на практике. Я добежал до стены. Подпрыгнул и сдёрнул бутафорский светильник. Разломил жирный плотный пластилин и извлек то, что было мне так сейчас нужно.
