Антон Аркадьевич Измерлиев
За рекой
Солдаты рассыпались по улице. Они по двое забегали в хижины и вскоре выныривали с ворохом тряпья, бедной кухонной утварью, скудными припасами. Все, кроме еды, швыряли на дорогу, в общую кучу. Крестьяне стояли молча, опустив глаза в землю.
Сержант оглянулся на барона. Барон кивнул, и он выступил вперед, встав перед крестьянами почти вплотную.
«Кто из вас подбивал остальных на бунт и неповиновение? Кто подучил утаить подать?», сержант обвел толпу взглядом. Крестьяне опустили головы еще ниже, казалось, они готовы уткнуться лицами в грязь, лишь бы не встречаться с ним глазами.
«Молчим», – хмыкнул сержант, – «Арбалетчики!»
Пятеро солдат, с изготовленными к стрельбе арбалетами, вышли вперед.
«Я спрошу еще раз», – сержант говорил медленно и терпеливо, будто объяснял что-то ребенку, – «кто зачинщик бунта? Если не получу ответа, эти ребята», – он указал на арбалетчиков, – «дадут по вам залп. Тех, кто вздумает побежать, я загоню в ближайшую хижину и сожгу с ней вместе. Кто подбивал остальных на бунт и неповиновение? Кто подучил утаить подать?»
«Да нет у нас ни гроша, шлюхин ты сын!», – неожиданно заорал невысокий рыжий мужик, – «Зерно почти все погнило на корню, как будто ты сам не знаешь!»
«Зачинщик бунта найден», – невозмутимо объявил сержант.
– Взять его!
Двое солдат подскочили к рыжему и выволокли из толпы. Женщина с грязными спутанными волосами цвета соломы, плача, бросилась следом. Один из солдат, не оглядываясь, ударил ее наотмашь, и она с воем рухнула в грязь.
Рыжего поставили на колени, двое солдат взяли его за руки, третий наступил сзади на ноги. Сержант взял протянутую кем-то алебарду, примерился, сделал пробный замах. Потом алебарда взлетела вверх, замерла на миг и со страшной силой рухнула вниз. Лезвие с чавканьем врубилось между шеей и плечом рыжего, выбросив в воздух пригоршню темных брызг. Солдаты, что держали рыжего, отошли в стороны. Сержант рывком освободил алебарду и тело упало лицом вперед. Женщина с соломенными волосами завопила жутко, истошно, как умирающее животное. Слышать ее было невыносимо.
