Антон Алексеевич Воробьев
Великий Войд
Я озадаченно почесал гермошлем и обратил внимание на большую стаю медуз вдалеке. Потом вспомнил, как летел над дачным поселком под Ярославлем. А, вот оно что. Я вынырнул не в привычное человеку пространство, а в слой энвов. Здесь не было вакуума, телу для жизни было достаточно той необычной среды, которая пронизывала весь этот слой, поэтому смерть от удушья и декомпрессии мне не грозила.
Но всё-таки где именно я очутился? Место выглядело довольно странно. Я посмотрел в сторону, противоположную медузам и диску Чибиса. Там все тонуло в молочно-белом сиянии. Я словно плыл в водах океана, простиравшегося в стороны, насколько хватало глаз. Плыл в толще, пронизанной светящимися нитями, в десятке метров под поверхностью. И понятия не имел, насколько глубок этот океан – сотни километров? Тысячи? Есть ли у него вообще дно?
А потом я понял, где нахожусь. Это был купол главы Иерархии энвов. И я был внутри него, прямо там, куда по плану Нараяна должен был попасть. В шаге от цели, стоило лишь…
«Ирокез, – с трудом сдерживая волнение, обратился я к крохотной медузе, – соединись с ближайшей нитью».
«Хорошо!» – радостно откликнулся мой пленный энв.
Из моего лба вытянулась паутинка бело-синего света и прикоснулась к одному из желтых волокон. В следующий миг моё сознание соединилось с разумом Большого Босса.
Я находился в центре пустоты настолько громадных размеров, что свет от звезд на её границах путешествовал миллиарды лет, прежде чем коснуться меня. Если бы у меня под рукой были новейшие телескопы, я бы, наверное, смог разглядеть как из пыльного диска вокруг одной молодой звезды формируется планета Земля.
Неожиданное путешествие в столь отдаленный уголок вселенной было одновременно и путешествием в глубокое прошлое. Прошлое, в котором таились причины текущего положения…
Перламутровое свечение окружало со всех сторон, его мягкие переливы накатывали волнами – сладкими и солеными, терпкими и горьковатыми. Оно было подобно водам безбрежного океана, не имеющего ни поверхности, ни дна. Его сияющие глубины завораживали. Здесь можно было выбрать любое направление и плыть, плыть сколько хватит сил, раздувая и сжимая купол, пробуя на вкус мелкую живность и избегая коварных хищников. Плыть мимо жарких звёзд и холодных планет, сквозь эфемерные кометные хвосты и острые грани астероидов – не более материальных, чем мимолетные тени.
Мощные течения жемчужно-белыми потоками пронизывали толщу этого океана, вихрились вокруг черных дыр, били фонтанами из полюсов Галактики. Мириады живых существ перемещались от звезды к звезде, от одного кластера цивилизаций к другому, пользуясь этими течениями как общественным транспортом. Обитатели перламутровых вод отличались огромным разнообразием размеров и внешнего вида. Большие и маленькие, громадные и крохотные, они взмахивали плавниками, изгибали длинные тела, ввинчивались в жемчужное сияние, скользили по мягким волнам и кружились в грациозном танце. Некоторые из них передвигались за счет звуков – издавали специфическое жужжание, которое формировало устойчивую волну в светящихся водах, а затем подставляли под эту волну свой похожий на парус спинной гребень. Другие просто цеплялись к бокам огромных попутчиков и путешествовали «зайцами». Яркие тела сливались в пестрые потоки, причудливые города сверкали всеми мыслимыми красками. Изобилие жизни царило в перламутровом океане.
Миниатюрная медуза с восхищением наблюдала за разноцветным кружевом городской суматохи. Как красиво! Какая гармония! Насколько продуманы переходы тонов и всплески красок! Какие изысканные узоры… Совершенные…
Медуза была молода и любопытна. Она исследовала просторы перламутрового океана и впитывала красоту его течений и водоворотов. С восторгом первооткрывателя она проносилась по громадным городам, одетым в многоцветное сияние. Благоговея, сливала свое сознание с древними обитателями жемчужных вод.
Годы уплывали стремительными мальками. Столетия наслаивались друг на друга в раковинах, и тысячи лет ветвились кораллами. Миллионы – изменяли узор галактических течений.
Постепенно жителей сияющего океана становилось всё меньше. Цивилизации, построившие прекрасные города, уходили в неведомые воды. Яркие транспортные потоки истончились и прервались, огни поселений погасли. Лишь несколько видов разумных существ все ещё обретались в отдаленных уголках, замкнувшись в собственных звёздных системах и не интересуясь другими цивилизациями.
В этот момент из шаровидных тусклых теней, на поверхности которых развилась своеобразная жизнь, вынырнули новые обитатели безбрежного океана. Для них перламутровые воды были в диковинку, ведь они привыкли перемещаться по планетной тверди, и потому их первые шаги были робкими и неумелыми. Но затем они освоились и начали строить свои города.
Поначалу медуза, которая за миллионы лет выросла до размеров небольшого холма, благосклонно наблюдала за новичками. Дети планет были предвестниками следующей волны цивилизаций, и медуза надеялась когда-нибудь снова увидеть гармонию красок и феерию света. Воспоминания из далекого детства ничуть не потускнели, они все так же служили для неё эталоном совершенства и согревали своими теплыми лучами.
Но со временем она осознала, что узор, который сплетали в жемчужных водах новоиспеченные жители, радикально отличался от древней утонченной вязи. Если и была в новых творениях какая-то гармония, то уж слишком странная. Медузе она не нравилась.
И тогда прекрасное существо, в чьем прозрачном теле светились филигранные прожилки, решило немного отрегулировать создание мегаполисов. Такое важное дело, как творчество, нельзя было пускать на самотек.
Для начала медуза уничтожила то, что успели построить в океане новые цивилизации. Это было не трудно, дети планет ещё не научились толком защищаться. Но времени на устранение сопротивляющихся и снос всех сооружений было потрачено изрядно. Когда, спустя несколько тысяч лет, она посетила одну из разрушенных столиц, то обнаружила на её месте новый город, ещё больше прежнего.
Это никуда не годилось. За новыми жителями, очевидно, требовался непрерывный контроль. Который невозможно было осуществлять в одиночку. Медуза пришла к выводу, что ей пора начать размножаться.
Её сородичи не отличались общительностью и вели довольно уединенный образ жизни. Большинство из них уже отправились в неизведанные воды, а оставшихся медуза встречала очень редко, примерно раз в сто тысяч лет. К счастью, в арсенале её вида было целых семнадцать способов оставить потомство, и для девяти из них партнеры вообще не требовались.
Уединившись в межзвёздном пространстве, она выделила из своего прозрачного тела дюжину глобул и в каждую из них отразила свое сознание. Затем прикрепила их обратно и носила под бахромой своего купола несколько лет, пока внутри не сформировались крохотные медузы.
Однако для контроля за новыми цивилизациями медузе-матери нужны были не просто потомки. Ей нужны были исполнители, способные проявлять инициативу и заботиться о себе, но при этом беспрекословно подчиняющиеся приказам. Готовые, в случае необходимости, пожертвовать собой ради выполнения задачи. Смелые и умные, верные и послушные. Одним словом, ей нужна была Иерархия.
И для того, чтобы её создать, медуза изменила сознание своих детей…
Я вздрогнул, почувствовав внезапную тревогу. Словно увидел тень от падающей на меня горы. А затем на меня обрушилось внимание Большого Босса. Он с легкостью смял все защитные барьеры моей психики, выбил заколоченные двери в памяти, выпотрошил сундуки сожалений, вытащил на свет липкую паутину страхов. И нарисовал передо мной сцену, воспользовавшись моими же образами.
Я стоял посреди широкой просеки, с двух сторон от которой тянулся сосновый лес. Над головой звенели от напряжения искривленные магнитные рельсы – они уже выскочили из креплений и готовы были вот-вот взорваться. Вдалеке виднелся перевернутый стрим-транспорт, а передо мной стояли Оксана и Чинги. На девушке было летнее белое платье и серебристые босоножки, на семилетнем малыше – желтая футболка и джинсы. Белокурая красавица стояла за спиной мальчугана, положив руки ему на плечи. Других людей рядом не было.
– Стас, – обратилась ко мне Оксана, – ты что, собираешься нас убить?
Её голос был в точности таким, каким я его запомнил – нежным, с грудными нотками.
Я знал, что смотрю сейчас на образы из собственной памяти, и что вопрос мне задало существо, виновное в смерти этой девушки и этого ребенка. Но у меня просто язык не повернулся ответить «Да, я пришел убить вас, энвы». Я смотрел на Оксану с Чинги и не мог отвести взгляд. Мне хотелось сказать им, как сильно я их люблю и как дико скучаю. Сказать, что больше всего на свете хотел бы защитить их в тот день, закрыть собой от железных осколков. И попросить прощения, что не смог этого сделать.
В тот момент я даже был благодарен Большому Боссу за то, что он вытащил образы Чинги и Оксаны из запертых чертогов моей памяти. Я не позволял себе вспоминать о них долгие месяцы – боялся, что не справлюсь с эмоциями. И вот теперь стоял перед ними с повинным видом, не зная, что сказать.
Глава Иерархии не торопил меня. Девушка и мальчуган терпеливо ждали моего ответа. Чинги смотрел на меня своими глубокими черными глазами и, казалось, точно знал о чем я думаю.
Наконец я собрался с мыслями и сказал:
– Вы напали на Землю. Вы убили много людей. Это – расплата за то, что вы совершили.
Я достал из-за пазухи лист бумаги с текстом и направился к Оксане и Чинги. Белое платье девушки вдруг взметнулось от порыва ветра, её волосы, руки и ноги обернулись длинными щупальцами и вытянулись в мою сторону. Однако не смогли меня коснуться, наткнувшись на незримую преграду, и разочарованно опали, а затем втянулись обратно под летнее платье и вплелись в белокурую прическу.
– Ты установил полный контроль над моим потомком, – кивнула сама себе Оксана. – Его канал управления теперь работает только в одну сторону. Признаться, это новое для меня ощущение – быть в подчинении у кого-то.
– Сейчас насладишься этим ощущением в полной мере, – пообещал я, подойдя вплотную. – Вот мой приказ, который ты должна передать всем членам Иерархии, а потом – исполнить.
Я приготовился зачитать с листа короткую фразу, написанную Нараяном: «Совершить самоубийство». Но в этот момент моей руки коснулась маленькая ладошка.
– Стас, – обратился ко мне Чинги. – ты не обязан мстить. Войну можно закончить и по-другому.
Его твердый взгляд проникал в самые глубины души. Большой Босс не мог прятаться за этими черными глазами.
– Я должен, – выдавил я сквозь зубы. – Сколько ещё людей погибнет, прежде чем мы сможем себя защитить? И не только людей… Энвы нападают на всех, кто приблизился к нереальности!
– Мы препятствуем не всем цивилизациям, – возразила Оксана. – Только недостаточно гармоничным. Если жители планет соответствуют критериям, мы дозволяем им расселяться в нашем Океане.
– Они заблуждаются, Стас, – не отрывал от меня глаз семилетний мальчуган. – И поступают неразумно. Но они тоже живые. Как и мы.
Как и мы. Я сжал его маленькую ладошку. Странно, но я вдруг почувствовал благодарность и облегчение. Словно Чинги и Оксана – настоящие – сняли с меня тяжелые доспехи и вынули из усталых рук многотонный меч. Я будто воспарил над полем бесконечной битвы, где взор застилали пыль и гарь, туда, где солнечные лучи пронзали хрустально-чистое небо. И там, в прозрачном воздухе, увидел другой способ закончить сражение.
– Ирокез, – обратился я к пленному энву.
«Тут!» – радостно отозвался он.
– Сейчас я тебя выпущу. Но у меня будет для тебя последнее задание.
«Говори, какое!»
– Ты должен будешь оставаться здесь, внутри Большого Босса, и контролировать его действия.
«Это сложно…» – с сомнением протянул крохотный энв.
– Нет, не сложно, – успокоил я. – Надо просто смотреть, чтобы Иерархия ни с кем не воевала. Большой Босс предоставит тебе всю нужную информацию и не будет пытаться подавить твою волю. Правда, Большой Босс? – обратился я к девушке.
– Ультиматум? – усмехнулась та. – Мы поняли, можешь не продолжать.
– Ну а если Большой Босс будет себя плохо вести, – все-таки продолжил я, – не всё рассказывать, утаивать свои мысли, прятать планы, попробует взять тебя под контроль или убить – ты должен будешь отдать ему этот приказ, – помахал я листком бумаги перед лицом Оксаны.
«Ясно!» – ответил Ирокез.
– Мыслеформу приказа я вложу в твое сознание, малыш, – добавил я. – Нараян говорил, что, не смотря на кажущуюся простоту, приказ очень сложен и составлен с учетом когнитивных паттернов вашей расы, так что энвы не смогут ему сопротивляться.
«Понятно!»
– Ты – быстрый шкет, успеешь всё сделать, если что, – заверил я крохотного энва.
«Эт точно!» – согласился он.
Я посмотрел на Оксану. Она молча склонила голову. А потом подняла взгляд, и в нем уже не было никаких следов чужого разума. Чинги улыбался мне. Я потрепал его темные волосы.
Вскоре образы, которые глава Иерархии вытащил из моего сознания, начали тускнеть и, в конце концов, исчезли. Я вновь обнаружил себя в куполе громадного энва. Тонкие как паутинки щупальца Ирокеза тянулись из моего лба к светящимся волокнам.
– Бывай, мелкий, – попрощался я с пленником.
«Пока, Стас!» – донеслось в ответ.
Я сосредоточился на ловушке в своей голове, раскрыл её и откинулся назад. Крохотная медуза выплыла наружу. Её купальце мигнуло белым и синим.
Я перевел взгляд на энвов, которые не так давно пытались преградить мне путь. Медузы разлетались в стороны разноцветными искрами, белесые потоки, которые раньше текли к стае, развернулись в обратном направлении. «Спутники» Большого Босса отворачивали в стороны от Чибиса, и сам глава Иерархии тоже начал менять курс.
Забеспокоившись, что потеряю из виду голубоватый диск планеты, а вместе с ним – и шанс вернуться, я поспешно сосредоточился на ключевых образах и нырнул в складки пространства. И мгновение спустя оказался на полу тренировочного зала в Полусумке.
Я огляделся и мысленно себя поздравил: переход через слой нереальности окончился именно там, где я хотел, причем с первого раза. Хм, возможно раньше мне что-то мешало? К примеру, сознание энва в моей голове…
«Стас, где ты?» – донесся до меня мысленный зов Нараяна.
«В Полусумке», – отозвался я.
Сняв с головы шлем, я осмотрел трещины на стекле. Потом стянул правую перчатку и через дыры в защитной ткани осторожно ощупал следы от укусов. Кровь уже свернулась, но показаться доктору все же стоило.
«Интересно, – подумал я, – Пеничев выставит мне счет за испорченный скафандр? Наверняка, он же вредный как черт. Сколько сейчас такая модель стоит? Моей годовой зарплаты хватит? И, кстати, о моделях – я ведь ещё и орбитальный катер угробил… За него я точно не расплачусь. Вот же блин…»
Минуту спустя мой наставник появился в огромном зале. В сумеречном освещении было видно, что ему порядком досталось: несколько длинных шипов были обломаны, большой правый плавник безвольно свисал, на прозрачному боку виднелись глубокие темные раны, а три глаза из десяти вытекли, лишившись живого блеска, и тускло отсвечивали, словно серые бусины, нанизанные на длинную царапину.
«Враг отступает. Что произошло?» – спросил он.
– Я заставил энвов прекратить атаку, – ответил я. – Мы их больше не увидим.
«Тебе не удалось отдать приказ Большому Боссу?» – не понял Нараян.
– В этом не было нужды, – объяснил я. – Я оставил там Ирокеза, он проследит за тем, чтобы энвы больше ни на кого не нападали.
«Ты… не отдал приказ, хотя мог… и освободил Ирокеза? – потрясенно переспросил эфирный наставник. – Ты понимаешь вообще, что натворил?»
– Все будет нормально, – заверил я его. – У малыша есть твоя мыслеформа, если что – он…
«ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ УНИЧТОЖИТЬ ВРАГА!!!» – громыхнул подземным рокотом Нараян.
Его израненное тело вдруг ощетинилось молниями, разряды с гудением и треском проносились по каменной кладке зала, оставляя на стенах, полу и потолке полосы расплавленного гранита.
– Ты не понял! – закричал я. – Война закончилась, у вас больше нет врагов!
«ПРЕДАТЕЛЬ! – прогрохотала мыслеречь эфирной рыбы. – ТЫ ПРЕДАЛ ВСЕХ, КТО ПОГИБ В ЭТОЙ ВОЙНЕ!»
Нараян согнул хвост, мощным движением ударил им по воздуху и прянул вперед, протаранив меня широкой головой. Меня отбросило на каменную стену, из шлема со звоном посыпались осколки. В глазах потемнело: я ударился затылком. Сквозь гул в голове доносились проклятия, которыми меня осыпал эфирный наставник. Чтобы хоть как-то уберечь свой череп, я надел гермошлем. Вовремя, потому что в следующую секунду мощный удар швырнул меня в другой конец зала.
Откашлявшись кровью, я приподнялся и увидел размытый силуэт в обрамлении из молний, который стремительно ко мне приближался. Похоже, Нараян не собирался останавливаться. А после следующего удара я мог и не очнуться. Преодолевая слабость и боль, я сосредоточился на первом ключевом образе – зеленой жемчужине в раковине.
Нереальность изогнулась и выбросила меня из своих складок на диван. Я быстро огляделся. За широким окном – домики научного поселка, на подоконнике – лохматый кактус, в углу светится гриб, который я вчера чинил. Моя комната. Мысленно поздравив себя с точным попаданием, я собрался с силами и проковылял к шкафу. Где-то тут была аптечка…
Сокрушительный удар проломил стену, разбил в щепки шкаф и отшвырнул меня в угол. По комнате разлетелись мелкие вещи, одежда и таблетки. Через дыру в стене на меня смотрели черные глаза эфирной рыбы. Не дожидаясь следующей атаки, я нырнул обратно в нереальность.
На этот раз я решил задержаться в том слое мироздания, через который мой наставник и я перемещались. Если он отслеживал мои переходы, следы надо было запутать. Поэтому я не стал сосредотачиваться на последнем ключевом образе и просто скользнул в приоткрывшуюся щель.
Этот слой нереальности отличался от перламутрового океана медуз. Здесь бушевало и ярилось прозрачное пламя. Его синие языки подхватили меня и понесли вверх, перекидывая из одного потока огня в другой, словно невесомую частицу пепла. Я не успел опомниться, как оказался в километре над поселком, где меня подхватил вихрь и с устрашающей скоростью понес на север.
Языки пламени лизали ткань скафандра, забирались в прорехи и охватывали тело, но вреда не причиняли. Их прикосновения оставляли ощущение скорее прохлады, чем жара.
Я не представлял, как в этом огненном шторме можно было кого-то выследить. Если Нараян умел находить «отпечатки следов» на пламени, его возможности по сравнению с моими были просто несоизмеримы. И у меня не было никаких шансов скрыться от него. Всё, что пришло мне в голову, – убраться как можно дальше, чтобы выиграть время.
Вызвав в памяти завершающий ключевой образ, я представил себе место, в которое хотел попасть, и почувствовал, как новый поток прохладного огня увлекает меня за собой, разгоняясь до неистовой скорости.
Сложно сказать, сколько времени я летел в объятиях пламени, прожигающего себе дорогу в складках пространства. Минуту? День? В конце концов яркие сполохи расступились, исчезли, и я оказался на плоской крыше высокого здания.
Отсюда открывался вид на ночной город: светящуюся желтым сеть дорог, жилые многоэтажки спальных районов и блестящие небоскребы делового центра. В парке неподалеку отмечали какой-то праздник: оттуда доносилась музыка, в небо взлетали фейерверки. Вдалеке, на фоне темной глади реки, темным золотом отсвечивали купола храма.
Ярославль. Земля. А здание, на крыше которого я стоял, – биоинженерный институт, моя альма-матер.
Памятуя о том, что недавно случилось с моим шкафом, я поспешил к выходу. По дороге воспользовался терминалом напуганного дежурного и оставил от своего имени сообщение на институтском сайте: «Война с энвами окончена, полеты безопасны». Оставалось надеяться, что – заботами Пеничева – спецслужбы за мной приглядывали и что мои слова будут иметь хоть какой-то вес.
Я знал, что времени у меня мало и что прятаться бесполезно, поэтому хотел как можно быстрее уйти подальше от людей и строений. Парк рядом с вузом показался подходящим местом: праздновали там только в западной части, возле кафе.
А ещё я хотел есть. Вывеска «Шаурма 24» магнитом притянула меня к киоску. Продавщица сонным взглядом окинула придурка в потрепанном скафандре, подставила под мой палец терминал оплаты и велела подождать пять минут.
Однако отведать «лучшей шаурмы в Ярославле», как заверял рекламный ролик на стене киоска, мне не удалось. В ясном небе над городом появился Нараян и обрушил на меня каскад молний, расплавив дорожную плитку, на которой я стоял. К счастью, от первого разряда меня защитил скафандр, а последующие пришлись на пустое место: адреналин добавил скорости мыслям, и ключевые образы снова утащили меня в огненный слой мироздания.
Рёв синего пламени окружал со всех сторон. Его прозрачные языки бились в бешеном танце, увлекая меня за собой вверх. Внизу, среди сполохов, мелькал серебристый силуэт рыбы-крылатки: Нараян плотно сел мне на хвост.
Я понимал, что убегать – бессмысленно, эфирный наставник рано или поздно догонит меня. Но сдаваться без борьбы я не собирался. Пускай побегает, авось остынет. Правда, такими темпами – серебристые шипы и плавники мелькали среди огненных вихрей все ближе и ближе – остыть он не успеет.
Мне надо было найти место, в котором абориген Чибиса не имел бы надо мной подавляющего преимущества. Перебирая в уме все известные уголки на двух планетах, я вспомнил, как мой нынешний преследователь в одной из лекций описывал нереальность. Кажется, он говорил о том, что в ней много слоев – возможно, бесконечно много. Вот если бы я смог попасть в слой, в котором Нараян ни разу не был…
Проход сюда, в мир бушующего пламени, открывался с помощью череды образов. Насколько универсален этот способ? Можно ли подобрать ключ к другому слою простым перебором символов? Я не знал ответов на эти вопросы. Но мне нечего было терять. Серебристые шипы и черные глаза неумолимо приближались, не оставляя шансов на отрыв от погони. И я начал пробовать.
Прозрачная рыба. Стена в зале Полусумка. Лиана на дереве. Рыбий хвост. Черные круглые глаза. Острые зубы в рыбьей пасти. Черт, надо выкинуть из головы взбесившегося наставника. Озеро. Горы. Шипы на эфирной спине. Дьявол, выкинешь его тут, вот же он, рядом уже. Пламя. Потоки пламени. Молнии. Надеюсь, он не будет ими бить. Так, к лешему его, закрываю глаза. Цветок кактуса. Окно. Гриб. Ветер в кроне дерева. Облако…
