Антон Алексеевич Воробьев
Песни сироты
– Если сейчас оттуда полезут Предтечи, населявшие Город, – еле слышно прошелестел профессор Фусс, – я проиграю О’Нилу ящик пива.
– Два ящика, – в тон ему проговорил упомянутый О’Нил, стоявший тут же, в обнимку с альтанийкой. – Вечно ты юлишь, когда проигрываешь.
Взоры всех были направлены на верхнюю часть башни, поэтому Рене удалось подобраться к мужу на расстояние щипка.
– Ай! – потер плечо Найджел.
– Где ты шляешься? – разнесся по притихшей площади гневный шепот мадам Бонтье. – Третий день сын отца не видит!
На руках у Рене мирно посапывал маленький сверток.
– На работе, где же ещё, вишенка моя, – пробормотал с виноватым видом Дикси.
– Вижу на какой работе, – последовал второй щипок в то же место. – Вон она, стоит возле твоего собутыльника, работа твоя! Хоть бы зад прикрыла, прости господи.
– Да мы Солонку изучаем, у нас тут аврал, видишь? –Найджел махнул рукой в сторону башни, и сам посмотрел на белую махину с надеждой во взоре.
И Солонка не подвела. Линии на её поверхности сложились в правильный треугольник, и вся башня вспыхнула ослепительным белым светом.
Относительно того, что произошло в следующий момент, версии присутствовавших разнились. Профессор Фусс ненавязчиво намекал на Верховную Моль, которая облетела площадь и собрала с каждого по волоску. О’Нил настаивал, что из треугольника появился кристалл памяти и сканировал телепатическими лучами мозги достопочтенных археологов. А Дикси клялся, что слышал шаркающие шаги и видел чей-то глаз в треугольном отверстии. И будто бы этот глаз ему подмигнул.
Как бы то ни было, всеобщее молчание прервал заместитель Найджела.
– Шеф, приборы фиксируют появление сигнала от Солонки, – Марти вывел на динамики звук.
Дикси прислушался, посмотрел на Рене с сыном и сказал заместителю:
– Сделай-ка погромче.
Под нестареющие ритмы ливерпульской четверки «All You Need Is Love» белая башня приподнялась над изумрудной площадью и величаво воспарила в небо.
